Возвращение Улисса

Лариса Валентиновна Кириллина (2023)

«Возвращение Улисса» — восьмая часть космооперы «Хранительница», продолжение книги «Двойник». Пропавший без вести Улисс — клон покойного профессора Джеджидда — подает сигнал SOS с необитаемого острова. Юлия, Хранительница Тиатары, возвращает беглеца в цивилизованный мир, где он погружается в водоворот событий и страстей. Обложка — авторская работа: фото из личного архива и коллаж с использованием изображений, сгенерированных нейросетями

Предложение

Выждав приличное время, я снова наведалась в Тиастеллу. Неофициально, по-дружески, совершенно одна.

Улисс, разумеется, всё ещё не мог свободно ходить, но выглядел гораздо свежее и здоровее. Лицо слегка округлилось, шрамы исчезли, он был аккуратно одет. Меня проводили в его комнату, где он полулёжа работал за новым девайсом-трансформером.

— Я чувствую, Юллиаа, вам нужно поговорить наедине? — спросила Иссоа.

— Да, дорогая. Если Улисс в настроении потерпеть меня с полчаса, — ответила я.

— С вами, моя драгоценная, я готов хоть еще на семь лет на необитаемый остров! — галантно откликнулся он.

Его склонность к фривольным намекам осталась неистребимой, но теперь она не так коробила мой слух, как при первом знакомстве.

— Боюсь, против этого выступит мой муж, Карл Максимилиан, — в тон ему пошутила я. — У немецких баронов суровые взгляды на нравственность.

— Он ведь снова покинул вас и отправился в космос?

— Откуда вы знаете?

— Я спросил перед званым обедом у барона Максимилиана Александра, отчего вы пришли без супруга. Он ответил, что Карл Максимилиан ждет старта на космодроме.

— Ну да. Рейс довольно рутинный. Коммерческий. Второй пилот — наша дочь Валерия.

— Героическое семейство!

— Дорогой Улисс, перейдемте к делу.

Иссоа тихонько вышла из комнаты и плотно прикрыла дверь.

Я села напротив него и словно опять окунулась в прошлое.

Точно так же мы тут сидели, когда я уговаривала его не судиться с Лаоном, обезумевшим от зрелища грехопадения матери, которому он стал невольным свидетелем.

— С какой просьбой вы сегодня пришли, госпожа Хранительница? — вкрадчиво поинтересовался Улисс. — Я уже сказал вам, что я ваш должник, и исполню любое ваше желание, но надеюсь, вы не попросите чего-то совсем невозможного.

— Я пришла с предложением. Даже с несколькими. И надеюсь, они вам понравятся.

— Слушаю вас внимательно, дорогая.

— Мое начальство из Межгалактического альянса согласилось оставить вас на Тиатаре и одобрило мои действия лишь потому, что вас считают обладателем ценных знаний, достойных скорейшего распространения. В них заинтересованы представители разных наук, и не только на нашей планете.

— Каким образом это сделать? Передать вам все мои файлы?

— Я — не вы. Кроме вас, никто другой не опишет ваш опыт с должной ясностью и достоверностью.

— Вы же видите, я пока не в состоянии даже толком стоять на ногах…

— Речь о будущем, друг мой.

— Крайне заинтригован!

— Я хочу предложить вам работу в Институте истории Тиатары.

— Моя Юлия, но ведь я не историк, а космолингвист!

— Институт объединяет ученых разных специальностей. Мы изучаем Тиатару как живую и развивающуюся систему: космическую, природную, историческую. Я сама, вы знаете, космолингвист, но это не мешает мне быть неплохим, по мнению многих, директором комплексного института.

— Разве ваше нынешнее служебное положение — не прикрытие куда более важного статуса?

— Нет, Улисс. Директорство — не синекура. Альянс назначает своими представителями лишь опытных профессионалов, которые не воспримут отставку как катастрофу, если вдруг их сместят или просто подвергнут ротации. К тому же профессионалы лучше ориентируются в конкретных делах того мира, в котором работают. Они не сидят в изоляции, окруженные секретарями, помощниками и охранниками. Охрана нам, кстати, не полагается. Выделяться своим образом жизни нельзя. И, помимо обязанностей Хранительницы, у меня еще куча работы. Я продолжаю преподавать теорию и практику перевода студентам-историкам. Проверку контрольных, правда, поручаю своим ассистентам, самой мне некогда. И в индивидуальный класс давно никого не беру.

— А ваш знаменитый поэтический семинар?

— Да, он всё ещё существует. Но там нагрузка щадящая. Раз в декаду, попеременно с профессором Луэем Мафиром.

— Кстати, Юлия, вы уже познакомились с моим переводом «Одиссеи»? Я ведь передавал его через Виктора. Это вышло… ужасно?

— Почему вы так думаете?

— Вы не стали его издавать.

— Не решалась без вас.

— Однако вы в свое время опубликовали «Алуэссиэй инниа»: исследование и все три версии текста с вашими комментариями…

— Я сделала это, поскольку Ульвен, мой учитель, погиб. А вы, я знала, живы.

— Вы ждали моей кончины?

— Нет, Улисс. Возвращения. Я предчувствовала, что это случится.

— «Сюон-вэй-сюон»…

Он напомнил сакральное уйлоанское выражение, обозначающее нерасторжимую связь двух сердец и двух душ. Эта связь соединяла меня с моим незабвенным учителем.

— Не совсем, Улисс. Между вами и мной ничего подобного нет. Просто я рассуждала логически. Мне не верилось, что вы вправду намерены навсегда похоронить свои таланты на необитаемом острове. Если Виктор оставил вам рацию, а вы ее с благодарностью приняли, вам пришлось бы однажды пустить ее в ход.

— И как мы поступим теперь?

— Издадим перевод, разумеется. Но сначала над ним поработаем. Пройдемся по всем стихам, уточним семантику разных лексем, поправим стилистику, снабдим примечаниями… Всё-таки я разбираюсь в поэмах Гомера и в реалиях древней жизни на Теллус несколько лучше, чем вы. Однако в знании тонкостей уйлоанского языка, особенно архаизмов, я с вами тягаться не в силах. Впрочем, вы вправе отказаться от моего участия и действовать самостоятельно.

— Кто, кроме горсточки космолингвистов, сумеет оценить этот труд?

— Я думаю, многие. «Одиссею» никогда еще полностью не переводили на инопланетные языки. По крайней мере, я таких переводов не знаю. Лишь сокращенные пересказы и вольные адаптации.

— Но ведь я перевел не гексаметром…

— В нашем мире, на Теллус, такое нередко практиковалось. Другое дело, кое-какие слова переданы, по-моему, не совсем адекватно по смыслу. Их бы следовало уточнить, заменить или перефразировать. И, естественно, прокомментировать существенные отступления от оригинала, вызванные различием цивилизаций.

— Теперь понятно, почему вы не хотели в одиночку браться за столь кропотливое дело.

— Вместе с вами, Улисс — с большим удовольствием.

— Значит, нам нужно будет часто видеться?

— Безусловно. И лучше очно, не дистанционно. Но при моих многочисленных обязанностях я не могу постоянно летать в Тиастеллу. Логичнее вам переехать поближе ко мне.

— И… опять стать бездомным скитальцем?..

— Почему же бездомным? Вам предоставят квартиру в профессорской резиденции. Там довольно удобно.

— Моя Юлия, для меня это очень непросто! Тут — мой очаг, мои кровные родственники… Единственная сестра, ее муж, их милые дети…

— Вас никто не гонит, Улисс. Но здесь течет своя жизнь. Когда-то и я привязалась к этому дому всей душой, тоже воспринимая его как родное прибежище, потому что другого не знала. Однако, даже взяв на себя по просьбе учителя долг Хранительницы, я не пыталась стать здесь хозяйкой.

— Вы думаете, я пытаюсь?

— Вы привыкли всецело распоряжаться собою, Улисс. Принимать все решения, ни с кем не советуясь. На необитаемом острове по-другому было нельзя. В доме же, где царит императрица Иссоа, вам двоим скоро станет тесно. Эллаф с его мягким характером подлаживается под ее настроения и создает атмосферу спокойной благожелательности. Ульвен, хоть давно уже взрослый, предпочитает оставаться при матери и отце на правах любимого первенца. Младшим детям нужна забота родителей, и они ее получают. У каждого — своя роль. Все вместе создают гармоническое созвучие, семейный аккорд, внутри которого находиться приятно и хозяевам, и гостям.

— Я — гость?…

— Вы — сильная личность, Улисс. Вы не сможете навсегда оставаться в теперешнем положении. Младший брат императрицы, любящий дядюшка, объект попечений всех членов семьи… Если вы не смиритесь с этим, вспыхнут обиды и даже раздоры. А если смиритесь… У вас скоро возникнет чувство, будто ваша жизнь уже кончена, самое интересное в ней позади.

— А разве не так, моя Юлия?

— Думаю, дорогой Улисс, всё едва начинается.

— Если верить тому, что написано в биопаспорте, мне уже сорок восемь. Сколько именно, трудно сказать.

— Не имеет значения. Мне, признаюсь, несколько больше. И что? Я — старуха?

— Вы прекрасны. Я восхищаюсь вами. Но вы же не захотите внезапно менять свою жизнь.

— У меня нет для этого никаких оснований, друг мой. А у вас они есть. Вы добыли бесценные материалы — и собираетесь их ото всех утаить?

— Я надеялся разбирать их постепенно, сверяясь с научными данными…

— Почему бы не делать эту работу за деньги? Я предлагаю вам должность в престижном учреждении. Вас ожидает известность, слава, всеобщее уважение, значительные доходы… У вас будут благодарные слушатели, понимающие коллеги, собеседники, ученики!

— Так сирены когда-то манили Улисса…

— Я похожа на лживую обольстительницу? И желаю вашей погибели?

— Нет, что вы, милая Юлия!

— Мои песни, возможно, вполне прозаичны, однако они влекут не на опасные рифы, а в хорошо оборудованный кабинет с доступом к межгалактическому инфоцентру! Все сокровища, накопившиеся в разумной Вселенной, будут в вашем распоряжении.

— Устоять невозможно.

— Вы согласны?

— Согласен. Написать заявление или достаточно слов?

— Бюрократия правит мирами. Мы оформим контракт, как положено. Но не сию минуту. Вам нужно поправиться. Пока вы сидите дома, систематизируйте материалы, привезенные вами с Ойгона. Я тем временем сделаю перестановки в штатном расписании, выделю вам подходящую ставку и договорюсь о квартире в профессорской резиденции.

— Юлия, значит, вы решили всё за меня?

— Нет. Конечное слово за вами. Вы можете отказаться. Или поступить совсем по-другому. Я всего лишь придумала план. И даю вам шанс поработать со мной. Начальником, в силу должности, буду я. Но поверьте, я не склонна к тиранству. Никто до сих пор не жаловался.

— Хорошо, дорогая. Давайте действовать вместе.

— Поздравляю вас, профессор Улисс Киофар!

Я соприкоснулась с ним ладонями и встала.

— Вы останетесь на обед? — встрепенулся он.

— Да, с удовольствием. Но приглашение, по этикету, должно последовать от Иссоа.

Оставив его в озадаченном состоянии, я поднялась наверх и постучалась в апартаменты императрицы. Дети, Элвен и Ниссоа, еще не вернулись из школы; Эллаф поехал за ними. Иссоа была у себя и занималась разборкой каких-то прошений или счетов.

Оторвавшись от монитора, она повела меня в комнату, где когда-то находилась спальня ее брата Ульвена. Я всегда вхожу сюда с замиранием сердца. При Ульвене доступ в его личные покои мне был запрещен. Лишь когда я стала Хранительницей, он дал мне право следить за порядком везде, но попросил не пользоваться этой комнатой. Теперь помещение служит для сугубо конфиденциальных бесед.

— О чем ты говорила с Улиссом? — спросила Иссоа, когда мы уселись в кресла у низкого столика.

Я пересказала ей самое главное, но несколько сместила акценты.

Когда Улисс полностью выздоровеет, необходимо представить его широкой общественности. Межгалактический альянс — не благотворительная организация и руководствуется соображениями целесообразности. Мои действия по вызволению Улисса сочли правомерными, но теперь пришла пора доказать, что он — ценное приобретение для научного общества Тиатары.

Разумней всего принять Улисса на службу в мой институт. Польза — всем. В том числе и ему. Улисс получит высокий статус и постоянный доход. При его самолюбии и самомнении это очень существенно. А поскольку летать ежедневно из Тиастеллы в Тиамун слишком долго и утомительно, Улиссу лучше жить в кампусе. Квартира в профессорской резиденции, полагаю, ему подойдет.

— Хорошо, — лаконично сказала Иссоа.

Мне-то казалось, она начнет возражать. Однако в ее тоне слышалось облегчение.

Брат едва успел освоиться в доме, и она уже им тяготится? Но ведь Иссоа недавно настаивала, чтобы Улисс вернулся в семью?

— Между вами что-то неладно? — осторожно спросила я.

— Юллиаа, он всё понял.

— Что именно?

— Кто такая Ниссоа.

— Он сам сказал тебе?

— Он ничего не сказал. Но вчера попросил, и даже потребовал, чтобы Эллаф срочно свозил его в клинику. К косметологу.

— А при чем тут его красота? Ниссоа совсем дитя. Он так хочет понравиться ей?

— Дело вовсе не в красоте. Улисс сказал, что желает убрать с лица пару шрамов. Дескать, они его портят и делают старше. Но заодно он избавился от… одной специфической родинки. Выжег лазером. Без следа.

Я по-прежнему не понимала сказанного.

— У них родинки — в одном месте, — объяснила Иссоа. — На шее, сзади. Не очень незаметные. Но одинаковой формы и цвета. Он увидел. И сделал выводы.

— Очень странно… Родинки! — удивилась я. — Ведь Улисс сотворен искусственно. И его создатели стремились сделать его совершенным. Даже лучше оригинала. Зачем они сохранили родинку? Ведь это — дефект?

— И примета. Юллиаа, такая же родинка — точно там же — была у Ульвена. Не помнишь?

— Не помню. Я не присматривалась. И к тому же Ульвен обычно носил рубашки с высоким воротом. Про нас придумывали небылицы, но, ручаюсь тебе, я ни разу не видела его без одежды или в слишком вольном наряде. Изучать его шею под воротником мне бы в голову не пришло.

— Те, кто создал Улисса, понимали, что отсутствие родинки может выдать неподлинность клона.

— Ты пыталась с ним объясниться?

— Нет. Мне страшно, Юллиаа.

— Если он предочел уничтожить внешний признак родства с Ниссоа, значит, он не желает раскрытия вашей тайны.

— В этой тайне — покой и благополучие двух семей. Или даже трех. Честь Саонсов не должна быть запятнана.

— Улисс, несомненно, всё понимает.

— Я боюсь, что однажды поймет и Ниссоа. Ее тянет к нему. Может быть, пока еще просто из любопытства, как тянуло в свое время четырехлетнего Элвена. Новый родственник, загадочный, интересный, изведавший множество приключений, щедрый на увлекательные рассказы… Запрещать Ниссоа общаться с Улиссом я не могу. А они ведь…

Дочь и отец. Телепат с очень сильной харизмой и маленькая алуэсса, наделенная даром пророчества.

— Юллиаа, ты — наша спасительница. Пусть Улисс поскорей встанет на ноги и уедет к тебе в Тиамун. Только так я смогу успокоиться.

— Дорогая Иссоа, я сделаю всё, чтобы он был загружен работой и пореже стремился сюда.

— Хорошо. Дети, кажется, возвратились из школы. Скоро будем обедать. Ты с нами?

— Конечно. Если честно, я проголодалась!