Возвращение Улисса

Лариса Валентиновна Кириллина, 2023

«Возвращение Улисса» – восьмая часть космооперы «Хранительница», продолжение книги «Двойник». Пропавший без вести Улисс – клон покойного профессора Джеджидда – подает сигнал SOS с необитаемого острова. Юлия, Хранительница Тиатары, возвращает беглеца в цивилизованный мир, где он погружается в водоворот событий и страстей. Обложка – авторская работа: фото из личного архива и коллаж с использованием изображений, сгенерированных нейросетями

Иссоа

Официально я работаю директором Института истории Тиатары, который входит в состав Тиатарского Межгалактического университета (сокращенно — Тиамун). До меня эту должность занимал предыдущий куратор планеты, профессор Уиссхаиньщщ. Поясню для тех, кто с ним незнаком: он — с планеты Аис, а значит, существо из другой материи. Не гуманоид. За долгие годы общения (он знает меня с пятнадцати лет, когда я поступила в здешний Колледж космолингвистики) профессор Уиссхаиньщщ изменил свое мнение обо мне со скептически-снисходительного до уважительного и почти дружеского, насколько аисянин вообще способен испытывать чувства дружбы к белковому краткоживущему организму. Во всяком случае, мы сумели достичь удовлетворительного понимания. Он сам захотел видеть меня своей преемницей, пусть и не в ранге куратора.

Теперь он — координатор Межгалактического альянса. В его ведении — обширный сектор этой части Вселенной. На такие посты обычно назначают инопланетян, лишенных житейских потребностей: они не чувствительны к радиации, не испытывают неудобств, находясь месяцами и даже годами в стесненных условиях, не нуждаются в пище и сне, не заводят романов и не рожают детей… Человека-куратора встретить можно, а вот координатора — вряд ли. Я бы не согласилась, даже если бы мне предложили. В детстве я с гордостью заявляла: «Космос — мой дом!». А сейчас склонна думать: мой дом — Тиатара. Не Земля, откуда меня увезли совсем маленькой. Корни мне удалось пустить только здесь, в другой галактике.

У меня большая семья. Мама, к несчастью, давно умерла. Зато рядом со мной — папа, Антон Васильевич, мой любимый муж Карл Максимилиан, наши дочери Лаура и Валерия, их дети, брат Виктор с женой Афиной и две их девочки, а еще — мой свёкор, барон Максимилиан Александр, родители моего зятя Стефана Древича — сэр Колин Маклеод и Камелия Древич… Все мы живем в Витанове, бывшем поселении первых здешних землян, и занимаем два соседствующих особняка. Впрочем, не все: Валерия давно уже переехала в Тиамун, к своему другу Сезару, космоэтнографу. Но Валерия постоянно летает — она пилот звездолета, а Сезар присматривает за ее сыном-школьником, Антоном Карлом.

Мои лучшие друзья — императорская семья Киофар.

Мне странно вспомнить, как на первых порах уйлоанцы казались мне странными, непонятными и неприятными. Серо-зеленоватая, в мельчайших чешуйках, кожа, три глаза, отсутствие волос, совершенно другая мимика, мелкие острые зубы, длинные пальцы с атавистическими перепонками, просторные складчатые одеяния, архаические представления об этикете… Больше всего мне нравился уйлоанский язык — певучий, протяжный, ритмически гибкий. Затем я начала различать их эмоции, понимать их возраст, ценить привлекательность внешности. Самым прекрасным созданием мне в юности показалась принцесса Иссоа, обладавшая невероятным по силе воздействия голосом и обворожительно ласковыми манерами.

Мы почти сроднились, забыв про любые различия, и внешние, и культурные, и сословные. Впрочем, по мужу я — баронесса Ризеншнайдер цу Нойбург фон Волькенштайн. Титулованной особе вполне подобает по-дружески общаться с уйлоанской императрицей, а наследного принца Ульвена любить, как родного сына.

Теперь мы обе — давно уже немолодые женщины, хотя выглядим, благодаря достижениям медицины, отнюдь не на свои почтенные пятьдесят с небольшим. Эллаф, муж Иссоа, врач-реабилитолог, заставил ее заняться собой после появления в их семье нежданной четвертой малышки, алуэссы Ниссоа. Ведь молодая счастливая мать не должна глядеться как бабушка! Через пару месяцев все заметили, как необычайно похорошела Иссоа, как к лицу ей это позднее материнство, до чего она сделалась стройной и соблазнительной… Я-то прибегла к тем чудодейственным процедурам еще раньше, как только стала Хранительницей. Дело даже не в красоте, а в здоровье всего организма. Выдерживать обычные на этом посту нагрузки способно лишь физически крепкое существо без изъянов и хворей. Остальное — пышные русые волосы, блеск в глазах, свежесть кожи и стройность фигуры — приятное дополнение. Надеюсь, меня еще хватит надолго. И неважно, останусь ли я потом Хранительницей, или нет.

Дожидаясь известий от «Валги», я занималась обычной работой. Как директор — подписывала приказы, подготовленные секретарями, утверждала план заседаний на будущий месяц, согласовывала оппонентов к предстоящим защитам двух диссертаций. А как Хранительница и куратор — отвечала на сообщения и звонки из важнейших планетарных инстанций, объясняя, что ничего чрезвычайного не случилось, кураторские полномочия мне понадобились для немедленной организации экспедиции, подготовка которой иначе заняла бы изрядное время, и тогда вся затея потеряла бы смысл. Всё идет своим чередом, никаких внезапных сдвигов в обычной жизни Тиатары не предвидится, о подробностях экспедиции будет сообщено по ее завершении.

Так прошла половина рабочего дня.

«НАЙДЕН. ЖИВ», — вдруг высветилось долгожданное сообщение на мониторе Сивиллы. Написать мне такое мог лишь брат.

Посылать запросы участникам экспедиции не имело смысла. Мало ли, какая у них обстановка. Скорее всего, сажать корабль пришлось в море. На суше нет никакой площадки. Значит, и переправа Улисса на борт доставит немало хлопот. Вспомогательный флаер, впрочем, на «Валге» тоже имеется, но неясно, целесообразно ли его использовать в тех условиях. Все спасатели знают, как действовать. Мешать им нельзя. Нужно ждать. Ждать. Ждать…

Время шло. Чтобы чем-то занять себя, я начала прикидывать примерную стоимость всей операции. Сумма получалась пугающая. Планетарный совет может не утвердить правомерность таких затрат. Кого мы спасаем? Улисса? А кто он такой? Клон Ульвена Киофара Джеджидда? У него на момент побега даже не было узаконенных документов. Правда, он успел подтвердить свое право на диплом профессора космолингвистики. Однако с выдачей бумаг получилась заминка: он не мог называться Ульвеном Киофаром Джеджиддом, а имя Улисс еще не было закреплено за ним официально.

Если операцию сочтут результатом моего произвола, покрывать расходы придется за собственный счет. Я отнюдь не бедна. Но оплата сегодняшнего полета «Валги» туда и обратно выглядела бы как наложенный на Хранительницу — а сейчас и куратора! — весьма чувствительный штраф. По миру не пойду, денег хватит, однако репутация пострадает. После этого — только отставка.

«Госпожа куратор. На связи командир экипажа «Валги» Теллао Маннай. Докладываю. Задание выполнено. На острове Ойгон обнаружен господин Улисс Киофар. Диагноз врачей: перелом правой голени. Лихорадка. Обезвоживание. Мелкие травмы лица и конечностей. Пациент в сознании, он погружен на борт, первичная помощь оказана. Вылетаем обратным курсом»…

Сообщение с «Валги» звучало как музыка.

«Одобряю все действия экипажа!» — немедленно ответила я. И добавила: «Сразу по приземлении пациента отвезут в клинику Тиамуна. Сообщите время прилета, машину пришлют. До встречи! Куратор Цветанова-Флорес».

Об отправке медицинской кареты я позаботилась сразу же. Главная база спасателей со служебным аэродромом, на котором стоит «Валга» и целый флот мелких флаеров, ближе всего к Тиамуну. Врачи тут отличные. А родные… Захотят — прилетят.

Всё. Оттягивать больше нельзя.

Я набрала код Иссоа.

— Аввао, Юллиаа! — откликнулась она как обычно, приветливо и певуче.

По этикету полагалось спросить, здоровы ли и благополучны ли члены наших семей. Мы обменялись дежурными фразами. Но Иссоа поняла по моему напряженному тону, что звонок неспроста.

— Юллиаа, у тебя нехорошие новости?

— Трудно сказать, дорогая. И хорошие, и не очень хорошие.

— Очевидно, они касаются нас? Меня?..

— Да, Иссоа. И тебя, и всех нас. Нашелся… Улисс. Его скоро доставят сюда.

Она потрясенно замолкла. А потом вполголоса произнесла: «Юллиаа, подожди, я пойду в кабинет. Тут рядом… Ниссоа». Очевидно, Иссоа попросила кого-то присмотреть за девочкой, пока она будет со мной говорить.

Через несколько минут на экране появилась Иссоа. Она включила видеосвязь, и мне пришлось сделать то же самое. Мы смотрели друг другу в глаза.

— Рассказывай, Юллиаа, — требовательно произнесла она голосом не давней подруги, а императрицы. — Что с Улиссом? Он жив? Здоров?

— Жив. Но ранен. И скоро прибудет на базу спасателей. Все эти годы он скрывался на необитаемом острове в море Сайял.

— Как его обнаружили?

— Он послал сигнал SOS, поступивший на спутник. Со спутника — на пульт спасательной службы. Дежурный связался со мной. Ведь в том месте не должен был находиться никто, и тем более, с рацией. Я немедленно приняла на себя обязанности куратора и отдала приказ начать спасательную операцию. Его нашли, погрузили на «Валгу», через пару часов приземлятся.

— Что с ним?

— Ничего особенно страшного. Сломал ногу. Но ты понимаешь, что в таком состоянии он не выжил бы в одиночестве.

— А как ты сама поняла, что сигнал мог быть от Улисса?

— От кого же еще, Иссоа?

— Ты — знала?..

Огромные бирюзово-зеленые глаза алуэссы смотрели мне прямо в душу.

— Да, Иссоа. Я знала.

— Давно?

— Почти четыре года назад там был Виктор. Он видел его. И даже оставил ему ту самую рацию.

— И ты… всё время молчала?

— Улисс не хотел никому открываться. Кроме Виктора и меня.

— Юллиаа, но ведь я — я! — сестра! А ты?..

— Я — Хранительница, Иссоа. Ты давно убедилась, что мне можно доверить любые тайны.

— Твоя верность, Юллиаа, не всегда во благо.

— Невозможно быть верной сразу всем, дорогая Иссоа. Но я стараюсь не предавать никого из тех, кто считает меня своим другом.

— И меня?..

— Тебя — едва ли не в первую очередь.

— После всего, что ты сейчас мне сказала?..

— Иссоа, позволь мне напомнить тебе наш разговор, случившийся вскоре после появления на свет малышки Ниссоа.

— Да, Юллиаа. Я его помню от слова до слова.

— И он остался лишь между нами. Никто не знает, чья она дочь. И никто не узнает, пока ты сама не захочешь открыть, кто она и откуда взялась.

— Но тут — другое…

— Ничуть не другое, Иссоа. Улисс вложил свою судьбу в мои руки. Я сочла, что молчать будет правильнее. Подумай, какие могли бы тут развернуться события, если бы о его убежище стало известно не сейчас, а тогда.

— Его выслали бы с Тиатары? Почему? Ведь Илассиа умерла, из ближайших родственников осталась лишь я… А я не хотела, чтобы с братом так поступали! Какой-никакой — он мне брат! Пусть искусственно сделанный, но — из плоти и крови Ульвена! Другого такого нет и вовеки не будет!

— Не знаю, Иссоа, как бы с ним поступили тогда. Решение было принято, и Межгалактический альянс мог категорически настоять на его выполнении.

— И сейчас — то же самое?

В ее голосе зазвучало отчаяние.

— Не берусь ничего предсказывать, дорогая моя. Нам нужно сначала вылечить его и понять, чего он желает сам для себя. За прошедшие семь лет он, наверное, изменился. Скорее всего, сейчас он уже не слишком похож на того, из чьего материала он создан.

— Я хочу его видеть. Как можно скорей.

— Прилетай, конечно. Можешь взять с собой Эллафа или Ульвена. Или сразу обоих.

— Хорошо. Сейчас прилечу.

Отключив связь с домом семьи Киофар, я могла облегченно вздохнуть. Разговор вышел нервным, однако с Иссоа мне удалось не поссориться. Кажется, она приняла мои доводы. В их семье действительно столько секретов, что хранить их в одной голове очень трудно. И у каждого — своя боль, своя правда, свои представления о возможном и должном. Вдобавок они — уйлоанские аристократы, о чем тоже не следует забывать. Долг и честь для них значат намного больше, нежели для большинства обычных землян. В Уйлоанской империи эти чувства веками воспитывались по отношению к Императору — средоточию благодатного света звезды Ассоан. Поскольку звезда погубила Уйлоа, а империи давно уже нет, долг и честь перенеслись на близких — семью и род.

Вероятно, Иссоа потому и простила мое затянувшееся молчание. Я помогла сохранить честь семьи Киофар и исполнила долг перед тем, кто рискнул мне довериться. А Улисс — не просто биологический брат Иссоа. Он — жертва, страдалец, плод чудовищного эксперимента и невольный изгой на вселенском уровне. Хранительница, рискуя своей репутацией, скрыла местонахождение брата императрицы от тех, кто его преследовал. В глазах уйлоанцев такое поведение выглядит благородным, хотя по отношению к самой Иссоа оно могло показаться жестоким.

Была и еще одна причина, которая заставляла меня даже не намекать о моей осведомленности.

Причина звалась — Ульвен. Наш любимый и обожаемый принц, «уйлоанский Моцарт», гений музыки, залетевший неким чудом в мир, где никогда не слышали ни симфоний, ни опер. Песни, танцы и фоновые композиции, под которые здесь издавна проводили праздники, занимались спортом, обедали в ресторанах, коротали время в космопорте и скрашивали свой домашний досуг — вот и всё, что на Тиатаре ассоциировалось со словом «музыка». Не будь я женой Карла-Макса, в юности — замечательного скрипача, и родственницей барона Максимилиана Александра, который, как истинный немец из древнего рода, знал толк в фугах Баха и операх Вагнера, я бы тоже довольствовалась обыденными представлениями, не подозревая о том, насколько музыка — высокое, сложное и интеллектуально наполненное искусство.

Мой покойный учитель, Ульвен Киофар Джеджидд, хорошо разбирался в музыке и, если верить Иссоа, сам неплохо пел и искусно играл на уйлоанском стеклянном органчике, мийон эреллай. На публике он избегал музицировать. Вероятно, считал, что здесь он далек от искомого им совершенства. Но сестру обучал с удовольствием, и нисколько не возражал против ее занятий сначала пением, а потом и игрою на скрипке. Мы все восхищались талантом Иссоа, пока не родился наследник — Ульвен. И уже на пятом году его жизни нам стало ясно: он — гений, и мешать ему стать музыкантом — затея тщетная и даже опасная. Мальчик всё равно бы добился желаемого, только цена могла оказаться непомерной и для него самого, и для всей семьи Киофар. Запреты лишь усилили бы те черты его характера, которые и без того иногда огорчают всех, кто любит его: упрямство, скрытность и изворотливость. Ульвену-старшему они тоже были свойственны, но мой учитель обладал иным темпераментом. Он умел сохранять полнейшую невозмутимость в самых неожиданных обстоятельствах, как смешных, так и страшных. И лишь изредка позволял себе вспышки гнева или всплески умеренного веселья. Ульвен-племянник — другой. Внешне — лёгкий, весёлый, любезный, общительный, а в душе… Боги космоса ведают, что там таится. Не кошмарные чудовища, нет. Ульвен — средоточие лучезарного света. Однако наш принц — дитя алуэссы. На что он способен, он сам, вероятно, не знает.

Расскажи я Ульвену о встрече Виктора и Улисса, юноша, не исключаю, решил бы отправиться в гости к дяде или попытался бы в одиночку спасти его из вынужденного островного заточения. Ульвен бесстрашен, он великолепно водит флаер, мгновенно принимает решения и считает себя в полном праве поступать по собственной воле: он принц, никогда не знавший иных запретов, кроме вменяемых императорским этикетом. В семнадцать лет мать объявила его совершеннолетним, посвятив в иерофанты (в семье Киофар одно с другим прочно связано). Это дало ему свободу распоряжаться своими деньгами, своим имуществом и самим собой — в разумных пределах. Главой семьи и всей уйлоанской общины осталась императрица Иссоа, ее авторитет был непререкаем, и Ульвен совсем не желал делить с нею бремя ежедневных обязанностей. Хотя Иссоа не властвовала над империей, она управляла благотворительным «Фондом Киофар», занималась перепиской с просителями и властями, проводила официальные встречи, улаживала трения между влиятельными семействами — и вдобавок входила в Планетарный совет Тиатары как верховная иерофантесса уйлоанской общины. Принц Ульвен лишь изредка принимал участие в сакральных церемониях у очага, но всерьез занимался лишь музыкой: сочинял, давал концерты, выпускал альбомы, и ни перед кем не отчитывался в своих тратах.

Вскоре мать увидела, чем обернулась такая свобода. Но отозвать у принца дарованные ему привилегии оказалось уже невозможным.

Ульвен, как всякий гений, непредсказуем. И вдобавок немного лукав. Прибегать ко лжи — не в привычках принца, однако он чрезвычайно искусен в сотворении достоверной на вид полуправды. При всей моей нежной, почти материнской, любви к нему, я не стала бы с ним откровенничать на действительно важные темы. Проболтаться — не проболтается, однако от Ульвена можно ждать любых выходок.

Стоило вспомнить про сына Иссоа, как он сам позвонил:

— Ich begrüsse Sie, meine gnädige Frau Bewahrerin! — принц любил начинать разговор на немецком, который с детства усвоил от Карла и барона Максимилиана Александра. — «Приветствую Вас, моя милостивая госпожа Хранительница!»

— В настоящий момент — куратор, — машинально поправила я.

— Ja, gewiss, Frau Kuratorin! Мама мне сообщила невероятные новости. Это правда, что дядя Улисс нашелся?

— Истинная правда, Ульвен.

— Как прекрасно! Я счастлив! Надеюсь, он будет рад увидеть меня!

— Несомненно. Ты где?

— В Тиамуне. Вчера был концерт учащихся нашей студии, вы же знаете от Афины. Она улетела домой, я остался переночевать у Массена. Можно мне к вам прийти?

— Лучше встреть Иссоа на стоянке флаеров и проводи ее в нашу клинику. Я тоже туда приеду, как только «Валга» приземлится, выгрузит Улисса и передаст его медикам. Не думаю, что вас сразу допустят к нему. Однако хотя бы снабдят информацией о его самочувствии.

— А вы уже что-то знаете?

— Знаю только, что он сломал ногу. Живи он в цивилизованном мире, такая травма не стоила бы разговоров. Но в глуши, в окружении диких хищников, это, ты понимаешь, смертельно опасно. К тому же там ни аптек, ни врачей.

— Понятно. Главное, дядя жив! Спасибо вам! Вы столько сделали для нас всех! Я — ваш вечный должник!

— Дорогой Ульвен, давай прекратим беседу, мне некогда. Извини.

— Повинуюсь, госпожа куратор! До встречи!