Фиалковое сердце Питбуля

Лана Муар

«В мире, где балом правит криминал и большие деньги, выживает только сильнейший», – так говорил мой отец. – «Если хочешь быть на вершине, запомни и всегда следуй простым правилам. Правило первое: эмоции – твой враг. Второе: не захламляй свое пространство ненужными вещами. Третье: не верь никому кроме себя». Правила, впитавшиеся в кровь и сделавшие меня тем, кто я есть. А Она – исключение, наваждение и слабость. Звезда в небе, вокруг которой минус четыреста пятьдесят девять по Фаренгейту. Книга содержит нецензурную брань.

18. Назар

— Добрый день, будьте добры ваш пропуск.

— Глок.

Выверенный удар, и улыбающийся охранник, преградивший нам путь в «Le Vice» медленно сползает по стене, уехав в отключку.

— Оклемается?

— Обижаете, босс.

Довольно хмыкнув и пристроив тело так, чтобы оно не мешалось и не отсвечивало, Глок быстро охлапывает охранника и разряжает найденный ствол, выщелкивая на пол патроны из магазина. Его, опустевший, кладет к себе в карман, а сноровисто разобранную пушку возвращает в наплечную кобуру. Маленькая мера предосторожности на случай, если сознание вернется раньше, чем мы закончим свои дела.

— Действенно.

Пропускаю одобрительный комментарий Хана мимо ушей, ладонью приглашая его показать мне где в этом блядюжнике находится кабинет Гони. В принципе, это не обязательно, я и сам смогу его найти, но хоть что-то Хан должен сделать самостоятельно и без подсказок. С какого-то перепуга он постеснялся закошмарить Гоню, рассчитывая на его понятливость. Ограничился всего лишь пожарными и санэпидемкой, от которых Гоняев с лёгкостью откупился, и даже не удосужился дожать, чтобы закрыть клуб по интересам, как ему было сказано. А Гоня, поверив в свою неприкосновенность, проигнорировал и намек Хана, и мое решение. Последнее и сократило отведенный ему срок, капнув по мозгам расплавленным оловом. Все должно работать, как единый отлаженный механизм в швейцарских часах, и выебистая шестеренка в них мне не нужна.

Небольшой молчаливой процессией — только звук шагов и два удара на фоне, успокаивающие выскочившее борзое секьюрити, — доходим до массивных дверей в глубине клуба. Она, как две капли воды, похожа на те, что уже увидел в коридоре, но выделяется плохо замаскированными усиленными косяками, от вида которых мне хочется рассмеяться. Иллюзия защищенности, выпирающая из стены. При желании можно выдрать и дверь, и коробку, не заморачиваясь лишними телодвижениями.

— Сергей Витальевич, — стучу в полотно, улыбаясь в глазок камеры, висящей под потолком.

Вполне себе вымораживающая ситуация, но меня почему-то распирает от веселья. Я снова стучу в дверь и улыбаюсь шире, когда спустя минуту она открывается, щелкнув четырьмя замками.

— Назар!? Чем обязан? — Гоня натягивает на лицо ответную улыбку, суетливо оценивая уровень дерьма, которым ему обернется мое появление, и отправляет подальше полуголую шлюху, собирающую свои манатки с пола. — Исчезни.

— Да вот проезжали мимо, решил заглянуть на огонек, посмотреть чем живете, спросить как здоровье, — захожу внутрь, усаживаюсь в одно из кресел и осматриваюсь с интересующимся видом, пробую обивку на ощупь. — Занятное у вас, Сергей Витальевич, заведение. Я бы сказал, со вкусом сделано. Дорого дизайнер обошелся?

— Э-э-м… Достаточно, Назар.

— Хан, а ты почему не сказал, что тут такой лоск? — спрашиваю, ловя удивленный взгляд в ответ, и прежде чем Хан что-нибудь ответит, киваю ему на еще одно кресло. — Да ты присядь. Сергей Витальевич, вы же не против?

— Э-э-э… Нет. Пожалуйста, располагайтесь. Может хотите что-нибудь выпить?

Конец ознакомительного фрагмента.