Позволь мне тебя коснуться

Лана Мейер, 2015

Соскучились по лету? Окунись в теплую атмосферу Лос-Анджелеса, прогуляйся по Venice Beach вместе с героями, прокатись на колесе обозрения над океаном… Легкая радость вечного лета, полное погружение в ЛА переплетается с элементами драмы и легкой историей о первой любви и ее исцеляющей силе.В оформлении обложки использована фотография автора 4 PM production c сайта shutterstock.

Пролог

Несмотря на холод, от его прикосновения мне становилось тепло. Пальцы его скользнули ниже, ниже, оставляя за собой горячую, вкусную боль. Он зажег меня, как пламя, свет и жар.

(Бекка Фицпатрик. Финал)

Эмили

Я жива. Это моя первая мысль после того, как я прихожу в себя после случившегося. Мне страшно и больно открывать глаза, но я заставляю себя это сделать. Из моих губ вырывается безмолвный крик, когда я смотрю на ссадины и порезы на своём теле.

Синяки и следы от его пальцев безобразно «украшают» почти каждый сантиметр моей кожи. Мне хочется кричать и звать на помощь, но я знаю, что это бесполезно. Меня никто не услышит. Все разбежались. И все оставили меня одну.

Сквозь опухшие от слёз веки, пытаюсь разглядеть, в какой из комнат я нахожусь. Его здесь нет, но я понимаю, что это ненадолго.

Закусив губы, пытаясь сдержать боль и унижение, я пытаюсь взять себя в руки и придумать хоть что—нибудь, чтобы выбраться отсюда. Но мне тяжело даже встать.

— Помогите… Помогите мне, — хриплым, полным отчаяния голосом шепчу я, обрастая жалостью к самой себе.

Когда я набираюсь достаточно сил, чтобы начать двигаться, вздрагиваю от шагов, которые раздаются за противоположной стороной двери. Он возвращается, и меня начинает трясти от всепоглощающего страха.

Мне хочется убежать, залезть под кровать, спрятаться или же стать невидимой. Хочется сделать хоть что—нибудь, чтобы это снова не повторилось.

Но я боюсь, что уже слишком поздно, и когда он заходит, я просто обхватываю себя руками и зарываюсь лицом в колени, чтобы хоть как—то скрыться от него.

— Ты боишься меня? — раздается его грубый голос, словно сквозь вату, и я понимаю, что он подходит ко мне ближе.

Я выгляжу жалкой и бессильной. Я такая и есть.

— П—п—пожалуйста. — Мой шепот, звучит как мольба. — Не надо. — Приоткрываю веки, чтобы взглянуть на него снизу вверх, и он наклоняется надо мной так, что я чувствую запах виски, которого он слишком много выпил.

— Почему ты не понимаешь, что я хочу, как лучше, милая. — Я чувствую его руку на своем подбородке и вздрагиваю всем телом в порыве желания одернуть его пальцы. За это он сжимает мой подбородок и поднимает его, заставляя меня посмотреть ему прямо в глаза.

— Я хочу, чтобы у нас все было хорошо, понимаешь? — тихим и спокойным голосом произносит он, что совершенно не соответствует ситуации. — Просто слушайся меня, и тебе больше не будет так больно. Обещаю.

Мне хочется плюнуть в его мерзкое лицо. И пусть эти черты лица близки к идеальным для меня, они олицетворяют всё самое безобразное в этом мире. Меня тошнит.

— Ты с—с—сгниешь в тюрьме, — заикаюсь я, набираясь смелости. Он ещё грубее сжимает моё лицо, так, будто вот—вот раздавит меня.

Но он уже это сделал.

— У нас все будет хорошо. Я просто хочу быть с тобой, — снова повторяет он, как завороженный, уже ласково проводя рукой по моей щеке. Мои губы дрожат, я замерзла, несмотря на то, что стоит жара.

— Не трогай меня. — Я закрываю глаза и молюсь о том, чтобы мой план сработал. Хоть бы они нашли меня, только бы они меня нашли.

В тот самый момент, когда его отвратительные губы тянутся к моим, я слышу какие—то новые звуки: тяжелые сапоги, беготня по лестнице и коридору. Грубые мужские голоса. В сердце поселяется слабый огонек надежды, который тут же прерывается звонким ударом по моей щеке.

— Как ты это сделала, стерва? — прошипел он, отвесив мне грубую пощечину. Моя щека горит, но мне уже плевать.

Из моего горла вырывается истошный крик, и я с облегчением понимаю, что на этот раз ко мне пришли на помощь. Меня спасли.