Позволь мне тебя коснуться

Лана Мейер, 2015

Соскучились по лету? Окунись в теплую атмосферу Лос-Анджелеса, прогуляйся по Venice Beach вместе с героями, прокатись на колесе обозрения над океаном… Легкая радость вечного лета, полное погружение в ЛА переплетается с элементами драмы и легкой историей о первой любви и ее исцеляющей силе.В оформлении обложки использована фотография автора 4 PM production c сайта shutterstock.

Глава 4

Макс

— А он стоит один… Гордый и одинокий… — Голос Ребекки раздался где—то возле моего уха, но я даже не посмотрел в её сторону. В последнее время она слишком много себе позволяла.

— Не сейчас, Бекка. Иди, танцуй. Или искупайся в бассейне, — отстраненно произнес я, чувствуя, как её руки обхватывают мой торс. — Или тебе помочь?

— Тебе не понравился мой спектакль? — она надула свои и без того перекаченные губы и стала целовать меня в шею. Она всегда так делала — ей было плевать, что мне до этого нет дела. Она упорно пыталась затащить меня в постель. Даже в мыслях это звучит смешно. Но Ребекку бесило, что я единственный, кто в ней не нуждается. И Кайл… Но он же её брат, так что его можно исключить из списка её поклонников. Каждый её поцелуй был не более приятным, чем укус оголодавшей змеи, готовой впиться тебе в шею.

— Ты чертова стерва, — сквозь зубы сказал я, убирая её руки со своего тела. — Терпеть тебя не могу.

Девушка захлопала длинными ресницами, пытаясь заглянуть в мои глаза и очаровать. Но я видел её насквозь и не хотел даже открывать эту прочитанную книгу.

— Макс, ну зачем ты так? — Она прошлась ногтями по моему прессу, и в эту секунду я пожалел, что на мне нет моей рубашки. Кстати, где она? Точнее, куда понесло Кендалл и Эми? — Я могла бы доставить тебе удовольствие…

Она провела языком по внутренней стороне щеки, и я рассмеялся. Серьезно? Она хочет удивить меня этим?

— А я не хочу. Я, пожалуй, обращусь к тебе, когда на планете больше не останется других девушек… — Я сделал вид, что задумался. — Хотя, стой. Нет, даже тогда не обращусь.

Я поднял руки вверх и окинул её пренебрежительным взглядом, показывая, чтобы она отвалила. Мои глаза нашли Эмили в толпе. Девушка переступала с ноги на ногу, задрав голову к небу — она была в абсолютном астрале, если судить по её телодвижениям. Неподалеку Кендалл извивалась всем телом, всё время пытаясь показаться на глаза Кайлу, который лихорадочно искал, чтобы ещё выпить. Да уж, и эту компанию сегодня повезу домой я.

— Кретин. — Бекка топнула ногой, разбивая остатки своей гордости, и, поправляя свои бирюзовые волосы, развернулась на каблуках. Мой взгляд был прикован к Эми — моя рубашка неплохо на ней сидела, хоть и была велика на несколько размеров. Она невысокая, и миниатюрная, но очень сильная, подтянутая. Когда я посмотрел в её светло—карие глаза, с ярко—выраженной чёрной каемкой вокруг, я понял только две вещи: она холодная и отстраненная, и даже её редкая улыбка, не может этого скрыть. И что—то сломало её. Я слишком хорошо знал этот взгляд — потерянный, безысходный. Умоляющий о помощи.

Ведь я сам носил его уже больше года.

Тут я заметил, что Эми упала, скрывшись в пене, которая достигала колена, остальных танцующих. Вот черт. Я же дал ей травки. Теперь придется буквально нырнуть за ней, иначе Кайл и Кендалл мне никогда не простят, что я погубил их новую подружку.

Раздвинув пену руками, увидел её. Кто бы мог подумать, она свернулась калачиком и тихонько бьёт кулаком о кафель, что—то безмолвно шепча. Музыка перебила все звуки, которые доносились вокруг. Я взял девушку на руки, поймав на себе некоторые удивленные взгляды, и она бессознательно повисла в моих руках. Она не двигалась. Нащупав её пульс, я убедился, что она в порядке, и крикнул пьяному Кайлу, который наконец—то обратил на меня внимание:

— А ну живо за мной, две пьяные задницы! — разозлился я, поглядывая на Кендалл, которая осталась в одном лифчике — розовый с кружевами. Она будто специально выбирала его, чтобы выставить на всеобщее обозрение. Девушка была пьяна в стельку. Один я сохранял сознание — пиво было безалкогольным, а косяк слишком слабеньким для меня. Но не для Эмили.

Я посадил её в тачку Кайла, слегка постучав её по щекам. Она что—то пробубнила, и я с облегчением испустил воздух — она в сознании. Ну, почти.

Кендалл залезла на Кайла сверху, и он, подхватив её ноги, тащил девушку на спине. Они постоянно смеялись, не в силах остановится, и кажется, пели песни из прошлого века. Надеюсь, они не будут этого делать, пока я нахожусь за рулем…

— Макс, ну ты и зануда, — выговорила мне Кендалл, когда мы уже подъезжали к кампусу. Всю дорогу они с Кайлом орали и несли какой—то бред в то время, как Эмили оперлась ногами на бардачок и, обняв их, заснула.

— Фак, ну вы и нажрались. — Кендалл с Кайлом выбрались самостоятельно, а вот Эмили, кажется, придется нести до кровати. — В последний раз я единственный остаюсь трезвым.

— Я пойду, доползу до кровати… — пошатываясь, заверил меня Кайл, на прощание махнув Кендалл. — Милые кружева, Кенди, — рассмеялся он, заметив, как она посмотрела на свою грудь.

— Что? Почему я раздета? — завизжала она, провожая Кайла взглядом. — Макс, где моя одежда? — ныла она, направляясь к общежитию в одних трусах—шортах и лифчике.

— Кендалл, ты чирлидерша, это твой обычный прикид, — пошутил я и чуть ли не получил за это, но вовремя вывернулся. Хорошо, что Эмили была легкой.

— Какой позор. Я надеюсь, никто ничего не заметил во всеобщем пьяном угаре, — ныла Кендалл, снимая обувь в своей комнате. Она буквально плюхнулась на кровать, зарывшись в подушку, пытаясь скрыть от меня свое пунцовое лицо.

Я уже собирался положить спящую Эмили на кровать, как тут она вздрогнула всем телом и открыла глаза. Она посмотрела на меня так, будто видит в первый раз, и зашептала:

— Не трогай меня, не трогай. Отпусти меня, урод… Я буду кричать. — В её голосе было столько мольбы, и жалости, что мне даже стало как—то не по себе. — Ненавижу тебя, я ненавижу тебя! Отпусти меня! — тут уже Эмили начала кричать, и мне пришлось в срочном порядке положить её на кровать. Она тут же зажмурилась, пытаясь сдержать слезы, и тяжело задышала.

— Что с тобой, Эми? — постарался понять я, потянувшись к ней рукой.

— Не смей меня трогать! — чуть ли не дьявольским тоном прошипела она, закрывая себя руками. Она смотрела на меня взглядом полным ненависти и боли — адский огонь горел в её карих глазах. Она не видела меня. Она видела кого—то другого.

— Она и вчера кричала что—то ночью… Ей, видимо, снятся кошмары, — вдруг сказала Кендалл, обращаясь ко мне. — Только тсс, я ничего тебе не рассказывала, — добавила она, приставляя палец к своим губам. — Мне она нравится, Макс, и я не хочу распускать сплетни про то, что она ненормальная.

— Я и не подумал, что она ненормальная, — просто произнёс я, наблюдая за девушкой. Она успокоилась и, накрыв себя одеялом, уснула. Я видел лишь её прикрытые веки и светло—каштановые волосы, разлетевшиеся по белой подушке.

С чувством исполненного долга, я выключил свет в комнате девушек и отправился спать, туда, где бушевал ещё пьяный и незаснувший Кайл.

Эмили

— Дорогая, ты уверена, что у тебя всё хорошо? — Голос матери вывел меня из транса, когда на следующее утро я созвонилась с ней по скайпу. Я обхватила горячий кофе из Старбакс руками и пыталась делать вид, что у меня всё просто замечательно.

— Мам, тут замечательно. Преподаватели будут давать нам возможность много практиковаться. А сама территория колледжа просто из сказки, — заверила её я, пытаясь говорить тихо, чтобы не разбудить спавшую Кендалл.

— Кстати, об уроках. Тебе не тяжело понимать всё на чужом языке? Ты нашла друзей? Руслана очень переживает за тебя. — Она имела в виду мою сестру. Я кивнула, улыбаясь. Мама сидела на нашей кухне и нарезала овощи для супа, поглядывая на меня.

— Я всё понимаю замечательно, — сказала я по—русски, отпевая из кружки латте. — У меня всё супер, только по вам скучаю.

— Мы тоже по тебе скучаем. Ты связывалась с отцом? — спросила она, слегка нахмурив брови.

Мама и папа не общались многие годы, а Руслана была мне сводной сестрой. Я толком ничего и не знала о своём отце до недавнего времени — они с мамой расстались, почти сразу, как я родилась. Она скрывает это, но я знаю, что он просто бросил её тогда, а недавно объявился, чтобы попросить её узнать меня получше. Мой отец оказался очень богатым человеком, жил в Лондоне последние семь лет, а десять лет до этого развивал свой собственный строительный бизнес.

Сначала я долго сопротивлялась и не хотела с ним даже видеться, но потом у меня не осталось выбора. Мне нужно было уехать, и только он мог помочь мне и с деньгами, и с визой. Сейчас отец готов на всё, лишь бы добиться моего расположения.

— Только по смс. — Я поправила нерасчесанные волосы. — Он сейчас в Чикаго в командировке. Написал, что, возможно, будут дела в ЭлЭй, и он хочет увидеться. Я не против. — Я сказала это нейтрально, но мама, заметив, что что—то не так, покачала головой.

— Я знаю, ты злишься на него. Но, прошу тебя, будь с ним помягче. Он кажется искренним по отношению к тебе… Пусть спустя двадцать лет, но он всё же захотел тебя узнать. Захотел и нашел… И мне будет спокойней, если я буду знать, что за тобой кто—то приглядывает, — пояснила свою точку зрения она, и мы обе рассмеялись.

— Хорошо. Мне нужно собираться, хочу осмотреть окрестности. Люблю тебя, и поцелуй за меня Руслану. — Я послала ей воздушный поцелуй, и она ответила мне тем же.

— Что это, черт возьми, только что было? Просыпаюсь я, значит, а тут такие трели… И это с похмелья… — пробубнила Кендалл, протирая глаза и потягиваясь на кровати.

— Я говорила с семьей, а они не знают английского. — Я пожала плечами, убирая ноутбук с колен.

— Звучит дико. И как у тебя язык на такое поворачивается… — Кендалл медленно передвигалась на кровати, схватившись за голову. — Что вчера было?

— Лучше тебе не знать. Посмотри, в чём ты сейчас, и попробуй найти своё платье. — Кендалл кинула взгляд вниз и обнаружила, что она в одном нижнем белье.

— О нет, это же было платье от Валентино. Оно было для особых случаев! — не могла поверить она, озираясь по сторонам.

— Теперь от этого платья вряд ли что—то осталось кроме пены и запаха водки с соком… — Я поднялась с кровати, переодеваясь в спортивную одежду. Мне нравились мои спортивные легинсы серого цвета с розовой резинкой до талии, и спортивный топ, в котором было очень удобно заниматься. Я полезла за своим скейтом, когда поймала на себе озабоченный взгляд Кендалл.

— Мы, кажется, поменялись ролями. Сегодня у меня нет сил на зарядку, а ты полна сил и бодрости… — протянула она, снова закутываясь в одеяло.

— Вчера, когда мы ехали к пляжу, я увидела много ребят, которые катаются на скейте… Вот и решила тоже попробовать. — Я обняла доску двумя руками и захватила айпод с собой. — Мне всё равно сегодня к третьей паре.

— Ладно, иди уже. А то твой голос разрывает мне голову на части. — Она поморщилась, на что я только ухмыльнулась. Как хорошо, что я вчера не пила. Я прекрасно помню события вчерашнего вечера… До того, как упала прямо на танцполе.

Я проехалась на машине до Санта Моники и, пока ехала, пыталась убедить себя в том, что вчера не произошло ничего страшного. Я проснулась, как и должна была, в своей постели с совершенно свежей головой и трезвым разумом. Я не могла ничего натворить. А даже если это и случилось, то я уже не в силах что—то изменить. А значит, я просто постараюсь об этом не думать.

Дорожки у берега были просто идеально ровные, будто созданные для катания на велосипедах и скейтбордах. Несмотря на ранний час, я уже успела заметить несколько ребят, разъезжающих на роликах, и небольшие группы пожилых людей, делающих зарядку. Изредка мимо меня пробегали накаченные и загорелые мужчины. Они двигались не спеша, но ритмично, совершая утреннюю пробежку. Одним словом, это было обычное калифорнийское утро, где культ спорта и красоты преобладал над всем другим.

Я встала на доску одной ногой и посмотрела на высокие пальмы, окружавшие меня. Они были такими высокими и необъятными. Рядом с ними я чувствовала себя защищенной. Здесь, так далеко от дома, я чувствовала себя в безопасности, несмотря на то, что рядом со мной не было родных людей.

Сделав толчок другой ногой, я покатилась под песню Rihanna — Bitch better have my money, звучавшую в моих наушниках. С гордостью отметив, что у меня получается, я направилась в сторону океана. Он был таким голубым, что сливался с небом, и мне казалось, что я еду просто в одноцветную пустоту. Будто, достигнув цели, я окажусь где—то в другом месте. Мне хотелось ехать всё быстрее и быстрее, легкий ветер приятно щекотал моё лицо, развивая мои волосы. Как легко контролировать свои мысли, когда ты бодрствуешь. Я любила день и ненавидела ночь за то, что она делает воспоминания более живыми, заставляя их быть слишком осязаемыми. Перед сном тысяча и одна мысль разрывала меня на части, а утром я становилась снова самой собой.

Я разогналась слишком сильно, забыв о том, что потеряла навыки катания и, не удержавшись на доске, упала, успев сгруппироваться. И всё же, я разодрала ногу до крови. Тихо замычав, я села прямо на асфальт, пытаясь остановить кровь. Я рухнула прямо на границе между песком и асфальтом и была близка к океану, который так и манил своими бирюзовыми волнами, достигавшими двух метров в высоту.

На песке творилось, примерно, то же самое, что и в пляжном парке: кто—то занимался йогой прямо на пляже, кто—то просто решил позагорать с самого утра. Несколько девушек плескались на мелководье, разглядывая серферов, которые зависли в океане на досках, в ожидании своей волны.

Никогда не видела, как это делают, и никогда не интересовалась серфингом. В нашем городе, да и вообще в России, едва ли можно освоить такой вид спорта в совершенстве. Серфенгисты были от меня так далеко, но я слегка напрягла зрение, чтобы разглядеть, как небольшая точка, которая ещё пару секунд назад была неподвижной, двинулась навстречу восходящей над линией горизонта волне. У меня даже дух захватило, когда я увидела, что он встаёт на доску, и, будто это совершенно легко и просто, заезжает на гребень волны и начинает скользить по воде. Боже, как можно стоять на скользкой и мокрой доске и не падать? Это не укладывалось у меня в голове. Человек двигался быстро и стремительно. Набирая скорость, он совершил мощный поворот у подошвы волны и развернулся в другую сторону. Волна начинает разрушаться, постепенно приближаясь к берегу, и, доехав до пены, он снова делает резкий поворот, будто вырисовывая восьмерку на поверхности океана.

Я буквально перестала дышать, наблюдая за этим зрелищем. Не знаю почему, но мне было так страшно наблюдать за ним — я всё ждала, когда он не выдержит и плюхнется в воду, соскользнет с доски, потеряет равновесие… Но для серфера, кажется, это была всего лишь утренняя разминка.

Показав какие—то знаки другим серферам, он вышел из воды, став значительно ближе ко мне. Он был одет в одни лишь пляжные шорты. Из—за доски, я не могла разглядеть его, но когда он положил её на песок, приземляясь неподалеку, я кое—что заметила на его левых ребрах.

Вот, чёрт. Из всех серферов, что были на пляже, этот оказался моим вчерашним мучением — Максимилианом Кенингом. Я мечтала о том, чтобы он не заметил меня и больше никогда не заговаривал со мной, но всё пошло с точностью до наоборот.

— Как ты здесь оказалась? — с удивлением спросил он, подходя ко мне ближе. — Прости, не хотел тебя тревожить, но я увидел, что кто—то валяется на асфальте и…

— Я не валяюсь, — грубо отчеканила я, пытаясь встать. — И знаешь, если ты хотел помочь, то вчера ты уже с этим отлично справился. Так что, спасибо.

Он усмехнулся, откидывая свои мокрые волосы назад. Капли воды стремительно стекали по его телу, попадая в глубокие впадины между его рельефными мышцами. Он упер руки в бока и посмотрел на меня в упор.

— Если бы не я, тебя бы затоптали во вчерашней пене, — с улыбкой на лице заметил он, пожав плечами. — Ты такая раздражительная, уух.

— Если бы не ты, я бы оставалась в трезвом уме… И вообще, Кенинг, чего ты пристал? Видишь же, я катаюсь. Упала, отдыхаю, — ворчливо заметила я, сама еле сдерживая смех.

— Тебе больно? — заметил он мою ногу и слегка нахмурился. — Я бы на твоем месте уже давно побежал в океан.

— Ага, у меня открытая рана, а ты хочешь, чтобы я посыпала её солью? — переспросила я, обматывая порез носком. Выглядела я очень глупо, но мне было всё равно, что он обо мне подумает.

— Эта вода лечит всё, — почти шепотом сказал он, но так, чтобы я расслышала. При этом его взгляд был направлен куда—то вдаль — туда, где ещё недавно взошло солнце. — Даже самые глубокие раны. — Прибавив голоса, он добавил: — Ну, это лучше, чем пытаться остановить кровь носком. Прости, я бы одолжил тебе что—то из одежды, но на мне только шорты.

Наши взгляды встретились. Мои раздраженные глаза с упреком посмотрели в его глаза—хамелеоны. Сейчас они были голубые, без того карего отлива, что я заметила вчера вечером.

— Оставь свои фразочки для девушек, которые в них нуждаются, — попросила я, вставая. Он хотел взять меня под руки, но я вовремя остановила его одним движением ладони:

— Не смей прикасаться ко мне, — твердо сказала я, пытаясь сохранить самообладание. — Прошу, не трогай меня. Никогда, — уже спокойнее добавила я, поймав на себе его полный непонимания взгляд. Он сощурил глаза, будто пытался прочитать мои мысли, но я закрылась, скрестив руки на груди.

— Ты странная, — наконец заключил он, напрягая скулы. — Впрочем, я думаю, это не помешает нашему общению.

— Общению? — я вскинула одну бровь, присаживаясь на бортик между пляжем и асфальтом. Тут его взгляд падает на мой скейт, и он берёт его без разрешения.

— Ты сама это рисовала? — спросил он, разглядываю доску. Он погладил колеса, провел пальцами по ребру моей доски, одобрительно присвистнув. — У тебя классная фантазия. И Кайл не врал, когда говорил, что ты красиво рисуешь.

— Неплохо, — ответила я, пытаясь не растаять от комплимента. Не получит он моей дружелюбности после вчерашнего. Ни за что.

Это был сложный рисунок, в который я вложила много своих сил. На скейте преобладали темные цвета. Он напоминал галактику, наполненную разными планетами, между которых я нарисовала лишь несколько светлых деталей — белый лотос, рыжеволосую девушку, покоряющую одну из планет, и водяную планету, с которой стекали волны и замысловато переплетались с её волосами. Мои инициалы были тоже необычными и больше походили на мой знак зодиака, а не на имя, но кроме меня никто не мог догадаться об этом.

— Ничего и слышать не желаю. Эми, я предлагаю тебе новую сделку, — снова сказал он, сверкнув глазами. Я нервно сглотнула — уж слишком опасно звучали эти его предложения. — Ты разрисовываешь мне доску, а я…

Он на миг прикрыл глаза, задумавшись над чем—то. Он наклонился ближе ко мне и прошептал, будто нас кто—то мог услышать:

— А я сохраню твою тайну, — просто произнес он, а у меня внутри все заледенело от ужаса.

Он знает.