Ребенок из прошлого. Шанс на семью

Кэти Свит

— Если ты не подпишешь, твоя дочь умрет! — Давлю на бывшую. — Да плевать. Надо было в роддоме оставить. Пожалела, идиотка. — Ты вообще слышишь себя? — Едва сдерживаю злость. — Там твоя дочь умирает! По твоей вине! — Она моя такая же, как и твоя. — Шипит зло. — Что. Ты. Сказала? — Теряю дар речи. — То, что слышал, — ухмыляется — Эта девочка… — Стараюсь подобрать слова. — Моя дочь? — Твоя, — цедит со злостью и отворачивается к окну. ХЭ С МАТЕРЬЮ НЕ БУДЕТ! Мы малышку спасем и найдем для нее самую лучшую маму на свете!

Глава 3. Марина

Выполняя указание медсестры, спешу, что есть мочи по коридору в детское торакальное отделение. У меня в руках каталка, на которой находится годовалая малышка, и мне безумно горько, когда я смотрю на нее.

Ей больно. Ей плохо. А я никак не могу помочь!

Сердце обливается кровью…

Если бы не ее непутевая мать, то Евочке уже давно могли оказать грамотную профессиональную помощь, но та отказывается, блин, от всего! В особенности, от операции, которая просто жизненно необходима ребенку.

Матери Евы по голове хочется надавать. Вот честное слово!

Я даже подумать не могла, что бывают такие ужасные матери, как она. Как хорошо, что в нужный момент рядом с малышкой, помимо нее, оказалась бабушка, которая не стала спускать произошедшее на самотек, вызвала «Скорую», и девочку доставили в больницу.

Жаль, что мать врачам сделать ничего не дает.

Единственное, что нам остается — это верить в лучшее и надеяться, что все разрешится. Мы ждем врача, который сможет спасти Еву, и надеемся только на чудо…

— Ты совсем из ума выжила?! — до моего слуха доносится мужской голос, который я просто не могу не узнать.

Резко поворачиваю голову на звук, вижу Кирилла и застываю на месте. Ноги тут же врастают в пол.

— Подписывай! — Игнатов сует под нос сидящей в кресле женщине документы. — Если не подпишешь, твоя дочь умрет! — говорит грозно, у меня мурашки бегут по рукам.

В полном шоке смотрю на заведующего детского хирургического отделения больницы, в которой работает мой старший брат, и не могу поверить глазам.

Его не должно быть здесь! Ни при каких обстоятельствах!

— Наша, Кир, — зло ухмыляется сидящая перед ним женщина.

Наша?.. У Игнатова есть ребенок?..

Как так?!

Мир рушится на тысячи мелких осколков. Я пытаюсь собрать разбитое сердце, но у меня ничего не выходит. Боль сковывает грудную клетку, становится трудно дышать.

И вдруг я понимаю, про кого именно говорят…

Пол из–под ног уплывает.

— Девушка, с вами все в порядке? — спрашивает стоящая рядом медсестра.

Перевожу на нее расфокусированный взгляд и едва заметно киваю. Во рту пересохло, сказать ничего не могу.

— Лифт сейчас приедет, — продолжает медсестра. — Вам дальше нельзя будет.

— П–почему? — с трудом выдавливаю из себя.

— Только родственники, — отрезает.

Блин… Как же Евочка там будет одна?

— Ты скрыла от меня дочь и теперь не даешь мне ее спасти! — до меня доносится полный злости мужской голос. — Думаешь, я буду просто стоять и смотреть, как она умирает?!

Широко раскрыв глаза, смотрю на хирурга, которого здесь в принципе быть не должно, это частная клиника. Кирилл оперирует совсем в другом месте.

Врач малышки заверил, что вызовет лучшего хирурга, но я и подумать не могла, что это будет Он.

Очень хочется помочь… Очень! Но я понятия не имею как.

Игнатов нависает над мамой пострадавшей девочки, от него исходит такая сильная ярость, что страшно показываться на глаза.

Хочется спрятаться.

Малышка на каталке начинает плакать. А ей, блин, нельзя!

В операционную нужно отвозить. Спасать срочно! Реанимация переполнена, я вообще в шоке, как девочка жива до сих пор.

Ей нужно немедленно проводить операцию, а мамаша все не желает участвовать в спасении жизни дочери.

Блин, вот бывают же твари!

Кому–то свыше детей не дают, а у кого–то есть столь щедрый подарок, а они его готовы в могилу свести.

Лишь бы никогда не всплыла горькая правда…

— Ш–ш–ш, — нежно улыбаюсь малышке, пытаюсь хоть как–то её подбодрить. — Все хорошо, — произношу сквозь слезы.

Я все пытаюсь успокоить страдающую кроху, но разве это возможно? Препараты, что ей дали, лишь слегка притупили адскую боль.

Меня аж трясет от гнева и злости от осознания, что я ничем не могу ей помочь.

— Ты сейчас немного поспишь, а когда проснешься, то у тебя ничего не будет болеть, — обещаю, стараясь не плакать, хоть это невероятно тяжело.

Кирилл спасет ее. Я ему верю!

Если кто способен на чудо в торакальной хирургии, так это он!

В противном же случае, как дальше жить, просто не знаю… Бедная, бедная Евочка… Ах, малышка, как же мне жаль…

— Ты ничего не сможешь сделать! — шипит мать пострадавшей крохи в ответ на слова Игнатова. — Я согласия на операцию не давала и не дам! — цедит зло.

— Свет, ты же ей всю жизнь поломала, — говорит Игнатов не своим голосом.

Мне не нужно находиться рядом и видеть его лицо, чтобы понимать, оно переполнено болью.

Лифт приезжает. Медсестра, не дожидаясь меня, завозит малышку в металлическую кабину и уезжает прочь.

Я стою на одном месте и боюсь даже пошевелиться. Так хочется, чтобы все это оказалось чудовищным сном.

— Теперь, когда ты здесь, я четко понимаю, для чего это все, — женщина описывает рукой круг в воздухе.

— И для чего? — уточняет Кирилл.

— Чтобы тебя уничтожить! — отрезает жестко.

Каждое слово, как тысячи осколков в сердце.

— Мне плевать на девчонку! Возмездие — наше все! — шипит и принимается злорадно смеяться.

— Ты не в себе, — Игнатов от шока отшатывается в сторону.

А Света тем временем принимается истерично хохотать.

— Теперь посмотрим, какой ты выбор сделаешь! — кричит, размахивая руками. — Согласие на операцию тебе никто не даст! Никто! — ее срывает.

— Ты так уверена в этом? — Кирилл не опускает руки.

— Никто! А–ха–ха! Только я могу спасти твою дочь! — продолжает гоготать, а у меня аж мурашки по коже бегут.

— В графе «отец» стоит прочерк, — произносит убийственным тоном. У меня по сердцу словно ржавым ножом проходят, так больно становится из–за него. — Знаю, — замолкает. Делает шумный вдох, собираясь с мыслями.

Игнатов — шикарнейший врач! Он ежедневно спасает детские жизни, проводит в операционной много часов. Я столько читала о нем, столько слышала! Никто и подумать не мог, что у него есть маленькая дочь…

Как же жестока Светлана! Она своим отказом уничтожает сразу две жизни.

Как земля только носит таких?!

Кирилл крепко сжимает челюсть, аж желваки ходуном ходят. Я даже при всем желании не смогу прочувствовать, насколько ему сейчас тяжело.

Он качает головой, ни на секунду не отрывает пристального взгляда с некогда своей женщины, но не отступает под гнетом обстоятельств. Я вижу, как тяжело даётся мужчине принятие решения. Но я прекрасно понимаю, что иначе он не поступит.

Это же Игнатов!

— Все равно я прооперирую ее! — заявляет твердо и прямо.

— И сядешь! — тварь продолжает ржать.

У меня чешутся кулаки, и я впервые с трудом себя сдерживаю, чтоб не сорваться.

Как она смогла так поступить вообще? Неужели подстроила?

Покалечила свою дочь, чтобы отомстить бывшему? Разве такое возможно?!

— Выбирай! — шипит, тыча Кириллу в грудь пальцем с длинным острым маникюром. — Лишиться дочери или лицензии, — цедит едко. — Хирургия — это же твоя жизнь. Да?

— Да пошла ты! — рычит.

— Ты ее не спасешь! — заключает злорадно.

— А вот это мы еще посмотрим! — отрезает Кирилл.