Ребенок из прошлого. Шанс на семью

Кэти Свит

— Если ты не подпишешь, твоя дочь умрет! — Давлю на бывшую. — Да плевать. Надо было в роддоме оставить. Пожалела, идиотка. — Ты вообще слышишь себя? — Едва сдерживаю злость. — Там твоя дочь умирает! По твоей вине! — Она моя такая же, как и твоя. — Шипит зло. — Что. Ты. Сказала? — Теряю дар речи. — То, что слышал, — ухмыляется — Эта девочка… — Стараюсь подобрать слова. — Моя дочь? — Твоя, — цедит со злостью и отворачивается к окну. ХЭ С МАТЕРЬЮ НЕ БУДЕТ! Мы малышку спасем и найдем для нее самую лучшую маму на свете!

Глава 1. Кирилл

— Кир, ну наконец–то я до тебя дозвонился! — в динамике раздается голос моего старого друга, с кем мы вместе учились ещё в школе.

— Дим, если мир не собирается рухнуть, то перезвони через час, — прошу его.

Я безумно устал, ночка выдалась аховой. Но ничего удивительного, ведь я же в пару с Хмельницким попал!

— К нам маленькую девочку привезли с химическим ожогом пищевода, — продолжает Ланской. — Мать не в адеквате, отказывается подписывать согласие на операцию, без нее мы не вытащим малышку.

— Так вы можете по экстренным показаниям для устранения угрозы жизни, — напоминаю о прописных истинах.

— Так и хотим, — соглашается друг. — Но сам понимаешь, какие могут быть после этого проблемы.

— Понимаю, — говорю, садясь на кровати. Голова раскалывается просто трындец.

Я уже забыл, когда нормально спал в последний раз! Дежурства, смены в клинике, обязанности заведующего… Не расхлебаешь!

— Слушай, ну постарайся найти отца, — предлагаю ему. — Попробуй у него согласие выцепить.

— Тут без вариантов, — Ланской слишком резко отвечает.

— Почему? — удивляюсь.

У меня такой случай в практике был. У годовалой девочки началось послеоперационное осложнение, мать впала в истерику и отказывалась что-либо подписывать, но мы с Хмельницким смогли достучаться до отца ребенка, он понял, что без операции малышка погибнет, и подписал все, что нужно. Мы с Саньком провели сложнейшую операцию, пошли на огромный риск, но все-таки вытащили девочку из цепких лап смерти.

Мать потом со слезами на глазах приходила, каялась из-за отказа и от всего сердца благодарила нас за спасение жизни ее дочери.

— Дим, ищи отца, — настойчиво говорю другу. — Он подпишет согласие, и ты лишишь себя кучи проблем.

— Кир, в свидетельстве о рождении в графе «отец» стоит прочерк, — мигом осаждает меня.

— Хреново, — озвучиваю свои мысли.

— Еще как, — соглашается друг.

— А мать там совсем неадекват? — уточняю на всякий случай.

— Полный! — своим заверением Ланской раз и навсегда разбивает остатки надежды на легкое спасение.

— Что конкретно с ребенком? — спрашиваю зачем-то. Хоть я прекрасно знаю зачем.

В клинике, где сейчас работает Димка, нет специалистов, которые смогут провести подобную операцию.

Им нужен грамотный торакальный хирург. Коим я и являюсь.

— Мать утверждает, что ничего, — откровенно злится Ланской. — По гастроскопии там сильнейший ожог гортани и пищевода.

— А бронхоскопию делали? — спрашиваю, пытаясь прикинуть масштаб проблемы.

— Да, — говорит недовольно. — Там незначительные локальные ожоги.

— Ребенок что–то понюхал и решил выпить? — спрашиваю у него. — Мать не уследила?

— Не мать, бабка, — поясняет друг. — Но ту сразу же по «скорой» увезли в кардиологию, с сердцем начались проблемы.

— Веселые у тебя, смотрю, пациенты, — ухмыляюсь.

— Сегодня что–то они все как на подбор, — говорит друг. — И это мы еще до Нового года не дожили.

— Ой, не говори! — соглашаюсь.

В своем отделении, видимо, самая «веселая» смена достанется именно мне. Ну не буду же я ставить на дежурство семейных на праздники, когда сам один.

Поэтому придется отдуваться за всех разом.

— Кир, приезжай, — Дима высказывает свою просьбу без каких–либо уловок и увиливания. — Без тебя мы не справимся. Сам понимаешь.

— Да куда ж там без меня, — отвечаю ему ухмыляясь. — Вот говорил же тебе! Переходи к нам! — Снова давлю на больную мозоль. — У нас в реанимации Хмельницкий и Карпов зашиваются!

— Пока не могу, — коротко бросает мне. — Они ж тут без меня угробят детвору! — выдает свои мысли.

— Все, Дим, я собираться пошел, — прерываю его муки совести. — Считай, уже выезжаю.

— Спасибо! — благодарит с жаром.

— Должен будешь, — усмехаясь, говорю. — Я с тебя так просто не слезу!

— Знаю, — соглашается со мной. — Проси, что захочешь.

— Об этом позже, — отмахиваюсь. Время не терпит. — Иди, анализы делай, да ребенка к операции готовь.

Попрощавшись со старинным другом, силой воли спихиваю себя с кровати, переодеваюсь в уличную одежду и, быстро сделав кофе, сваливаю из квартиры. Перекусить и по дороге смогу.