Трудно отпустить

Кристи Бромберг (2020)

ДЕККЕР Хантер Мэддокс — самая яркая звезда хоккея. Талантливый. Сексуальный. На пике своей карьеры… Единственный парень, который когда-то разбил мне сердце. Чтобы спасти семейный бизнес, я готова позабыть о гордости и сделать все возможное, миль бы заполучить Хантера в качестве клиента нашего спортивного агентства. Но со временем мне становится все сложнее сохранять с ним чисто профессиональные отношения. Однако я не настолько глупа, чтобы переступать черту. Никогда не стану встречаться с клиентом. Даже если этот клиент — он. ХАНТЕР Успеть выиграть Кубок Стэнли — задача не из легких, но я стремился к этому с тех пор, как начал играть. Проблема в том, что у меня осталось не так много времени. Понятия не имею, почему Деккер, девушка, с которой я когда-то встречался, увязалась за нами на выездные игры, но устоять перед ее очарованием будет чертовски сложно. Пусть меня влечет к Деккер, и лишь она одна видит правду, которую я пытался скрыть — я не сойду с пути. Даже ради нее.

Глава 14. Хантер

— Что это, мать твою, было, капитан? — спрашивает Фрэнки и намеренно толкает меня в плечо, когда я прохожу мимо него в раздевалке.

Я не останавливаюсь, чтобы не поддаться бушующей внутри меня ярости и не наброситься на одного из этих придурков. Парни, которые когда-то были мне друзьями, мои товарищи по команде, теперь призывают меня к ответу. Я сделал именно то, чего они и хотели, — превратился в дурацкого повелителя передач, но, разумеется, и этого им мало.

— Тебе нехорошо? — спрашивает Катц.

— Щиколотка снова не дает покоя? — подключается Каллум. — Или колено?

Мне проще смотреть на собственный шкафчик, чем на ту ерунду, что происходит вокруг, на их замечания в мой адрес.

Мейсен подталкивает меня плечом, но я отказываюсь отвечать на его взгляд, который так и говорит: «Ты подвел нас».

— Ты что, пытался сфабриковать наше поражение? — кричит кто-то сзади, когда я наконец оказываюсь перед своим шкафчиком. — И сколько же денег ты против нас поставил?

За шуткой следует взрыв смеха, но я-то понимаю, что никто бы не стал говорить подобного, сначала об этом не подумав.

Неужели они действительно думают, что я стал бы ставить против своей же команды?

Да пошло оно все.

Как и множество раз до этого, я открываю шкафчик, и первое, что вижу, — экран моего телефона, который мигает, как рождественская елка. Определенно из-за кучи сообщений о том, каким разочарованием я стал для Мэддоксов. О том, что Джон никогда бы не сыграл так плохо. Одно за другим они подстрекают меня потерять самоконтроль, точно так же, как и товарищи по команде, что сверлят взглядами мою спину.

Я не обращаю внимания на сообщения. Никогда не обращал.

По крайней мере, так я говорю себе.

Я поворачиваюсь и вижу, как все вокруг таращатся на меня. В их позах — поражение, на лицах — ярость. Все покрытые потом и в той или иной степени раздетые, они все же неотрывно смотрят на меня. В гневе. Это неправильно. Все было не так, когда два года назад я решил играть за «Лесорубов». Тогда они приняли и меня, и мою агрессию с распростертыми объятиями. Они знали, что я собирался поднять уровень игры, довести команду до кубка. И то, что теперь они подозревают, будто я поставил против них, выводит меня из себя.

— В чем проблема? — кричу я, выставляя руки, готовясь махать кулаками. — Разве не этого вы все просили, когда отправили Мейсена поговорить со мной? Чтобы я был командным игроком? Чтобы делал передачи и убедился, что каждый из вас дотронулся клюшкой до шайбы? Вы хотели чертовой идиллии и получили ее. — Я встаю на скамейку. — Что? У вас нет права стоять тут и выглядеть так, словно кто-то повесился, потому что вы получили именно то, о чем и просили.

Они все еще смотрят на меня: новички поджимают хвосты, а такие же закаленные игроки, как я, стоят на своем.

— И что вы теперь скажете? — Мой голос срывается на крик, и я ненавижу нотки паники, что появляются в нем. Ненавижу то, что меня все еще тошнит, хотя я и сделал именно то, что намеревался. Я смотрю на людей, ради которых работал в поте лица, ради которых растил мускулы, и презираю разочарование в их взглядах. Взглядах, что направлены на меня.

— Бешеный пес…^[9]

— Вот не надо. Не притворяйтесь, что не отправляли Мейсена, чтобы сообщить мне, что я слишком эгоистичен, агрессивен, слишком похож на самого себя. Потому что знаете что? Как только я перестаю таким быть, никто из вас не спешит выступить и взять игру в свои руки. — С глухим стуком я бросаю перчатки в шкафчик. — Может, вам стоит спросить себя, в чем дело?

От злости у меня дрожат руки. Мне нужно убраться отсюда, пока я не сделал что-то, о чем потом буду жалеть. Пока я не усугубил то, что уже натворил.

Нет в мире худшего чувства, чем то, когда я теряю над собой контроль.

Нет.

— Мэддокс. Ко мне в кабинет. — Голос тренера Юнгера разносится по раздевалке, и пока я смотрю на него, все смотрят на меня. — Сейчас же.

— Чушь какая-то. — Я спрыгиваю со скамьи, пинаю шкафчик и шагаю к двери, которую Юнгер держит для меня открытой.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

9

Игра слов, построенная на созвучии фамилии Мэддокс (Maddox) и клички Бешеный пес (англ. mad dog).