Сердце Дракона. Книга 4

Кирилл Клеванский, 2019

Месть свершилась, но вместо триумфа Хаджар почувствовал лишь одиночество и пустоту в душе. Смерть пришла за ним и он был готов утешится в её объятьях, когда мимолётное воспоминание дало ему надежду всё исправить и вернуло желание жить и бороться. Он решил сделать невозможное – заставить Богов изменить своё решение и ответить за свои ошибки, воскресить своих родителей и друзей, не дать страшному предательству, с которого всё началось, свершиться. Для этого он оправляется в Империю через бескрайнее Море Песка. Какие опасности встретит он на своём пути? Обретет ли он новых друзей или врагов? А может найдётся девушка, способная согреть его холодное драконье сердце?

Глава 260

За отведенные пять минут трое охранников (тело погибшего испытуемого они убрали под балдахин) расчистили плац и начертили нечто наподобие шестиугольной звезды. Пустынникам этот символ заменял боевой круг, который использовали на севере.

Они верили, что каждый из шести лучей отображал священную боевую технику бога войны Дегера. По легендам народа Моря Песка, любой, кто сможет постичь хоть одну из этих техник, тут же вознесется на уровень бессмертного. Тот же, кто найдет и освоит все шесть техник, и сам станет богом и вступит в легионы Дегера, чтобы плечом к плечу с богом войны сражаться с…

Здесь истории Южного Ветра обрывались. Ученый не знал, с кем должны были вести постоянные сражения боги. Собственно, никто из тех, с кем беседовал Хаджар за время своего путешествия, тоже не знал продолжения легенды.

Все, что их интересовало — что где-то в этом мире существовали шесть техник, изучение которых может сделать их бессмертными. В богов здесь верили с таким же «усердием», как и в Лидусе.

— Северянин, — прозвучало рядом.

Хаджар повернулся. Напротив стояла Ильмена. Такая же горячая, как вытащенный из костра уголек. Кинжалы, слегка сверкая, качались около ее бедер. Хаджару потребовалась пара мгновений, чтобы успокоить сердце и жар, спускающийся чуть ниже пояса.

Подобная заминка не скрылась от женского взора, чем вызвала тонкую, победную улыбку.

Женщины.

Вне зависимости от цвета кожи с определенного возраста у них появляются одинаковые приемы.

— Миледи, — на лидусском поздоровался Хаджар.

Девушка слегка скривилась, и улыбка слетела с ее лица.

— Ваш язык больше похож на собачье рычание. Как вы вообще общаетесь на нем? Духи пустыни и великие звезды, боюсь даже представить ваши песни.

— Ничуть не хуже ваших, — пожал плечами Хаджар.

Ильмена фыркнула.

— Больше, чем бардов, мне жаль ваших женщин. Любовные разговоры на таком грубом языке должны звучать настоящей пыткой.

Хаджар даже не взглядом, а развитым за годы войны чутьем уловил недобрые взгляды, бросаемые в его сторону Шакхом. Не то чтобы Хаджар был самовлюбленным эгоистом, но, видимо, ему порой передавалось вечно игривое настроение Азреи.

Внаглую обхватив Ильмену за талию, он придвинул ее к себе, второй рукой прикрывая перевязь с кинжалами.

— Я не знаю, за что ты хочешь отомстить мальчишке, — прошептал он ей на ухо, что стороны выглядело весьма интимно и горячо, — но лучше оставь меня в покое.

Подтверждая догадку Хаджара, по его щеке поползла бархатная, теплая ладошка. Ильмена прильнула к нему так, будто бы следующим мгновением их тела должны были слиться воедино.

— Только не говори, Северянин, что тебе неприятно.

Ладонь Ильмены поползла дальше, пока не зарылась в тюрбан.

Губы Хаджара сложились в кровожадную усмешку. В следующий момент девушка вскрикнула и отшатнулась. По ее пальцам побежала алая струйка, а из тюрбана Хаджара послышалось довольное, победное рычание.

Азрея терпеть не могла, когда ее трогали люди. Исключения она делала только по просьбе своего двуногого спутника.

— Ильмена! — выкрикнул Шакх.

Он не был так же быстр, как и девушка, но достаточно, чтобы в случае настоящей схватки вызвать у Хаджара интерес. Он оказался рядом быстрее, чем многие смогли различить его первый шаг.

Солнечными лучами засветились кинжалы. Короткий уперся Хаджару в пах, в то время как длинный оказался приставлен к горлу.

— Вспоминай имена предков, Северянин, — прорычал Шакх, чьи глаза буквально почернели от злости. — Ильмена, ты в порядке?

Хаджар стоял спокойно. Не шевеля ни единым мускулом, он наблюдал за происходящим. Почему-то это вызвало легкую тоску в его сердце и толику ностальгии. Глупо было отрицать, что в тени Шакха он пытался найти очертания своего брата. Но чем ярче светило солнце, тем отчетливее Хаджар понимал, что ищет эти очертания не только в тени этого паренька, а за каждым углом и каждым поворотом.

Иногда ему даже казалось, что брат звал его. В шепоте ветра он слышал: «Сумасшедший оборванец…» — и добрый смех.

Увы, это были лишь миражи прошлого, зовущего его обратно. Точно такие же, что порой приносили ему шепот Нээн. Ведьмы, которую Хаджар не смог полюбить. А она, в свою очередь, не смогла остаться человеком и выбрала судьбу зверя.

— Мне не нужна твоя защита, мальчишка, — едва не сплюнула Ильмена, наглядно демонстрируя горячий нрав женщин песка. — Проклятье.

Она сдернула с пояса платок и обмотала им место укуса Азреи. Хаджар знал, что это не поможет. Кровь не остановится в течение ближайшего часа. И неважно, какими техниками тела владела воительница и какие снадобья использовала. Укусы Азреи никогда не заживали в течение первого часа — такая вот странная особенность.

— Грязный варвар! — Шакх дернул кинжалом, стремясь поцарапать мужское естество противника.

Такого унижения Хаджар стерпеть не мог. Он сделал лишь один шаг назад. Незаметный и легкий. Будто бы плывущее по водной глади белое перо, он проскользил в сторону. В Лидусе такой техники хватало, чтобы уйти от удара большинства практикующих.

Шакх оказался быстрее каждого из них.

Его кинжал размазался в воздухе стальной пеленой, а Хаджар ощутил касание холодной стали. Многострадальный правый бок, куда сотни раз приходились удары противников, вновь ожгло вспышкой острой боли. Но в данный момент Хаджара волновало вовсе не это.

С пояса легко соскользнул простой кожаный кошелек, чьи тесемки так некстати перерезал клинок Шакха.

Меч оказался в руках Хаджара быстрее, чем его сознание успело сообщить телу, что то совершает жуткую глупость. Шакх, недавно победно смотрящий на оцарапанного Северянина, вдруг почувствовал, как сердце пропустило удар.

Ему показалось, что на долю секунды мир сузился. Истончился. Уменьшился. И все, что было вокруг — исчезло, оставив после себя лишь два ясных голубых глаза и пляшущего в них дракона.

От Северянина повеяло нечеловеческой, звериной яростью. Как если бы Шакх по незнанию убил бы звереныша песчаного тигра и встретился лицом к лицу с безутешной матерью. В такой схватке исход может быть только один — кто-то должен умереть.

Меч Хаджара обрушился на голову Шакха быстрее, чем юноша успел понять, что происходит. Сила удара была такова, что в воздухе позади остались две белые полосы, а по земле плаца протянулись длинные вереницы трещин и порезов.

Прозвучал гулкий металлический звон, а затем земля задрожала. В небо выстрелили каменные клыки.

Шакар, заметивший, как стремительно накалялась обстановка, успел как раз вовремя. Он встретил удар Северянина жестким блоком своего палаша. Вот только та сила, что была заключена в простом ударе, потрясала воображение.

Шакар сходился в тысячах битв с практикующими, десятки раз сражался с равными себе по силе истинными адептами. Но еще никто не мог заставить его руки дрожать. Не от страха. Вовсе нет. А от того, что они оказались еле-еле способны сдержать давление, вызванное всего лишь одним взмахом клинка.

Небесный солдат стоял по щиколотку в небольшом овраге, по краям которого поднимались каменные шипы. Его буквально вбил в землю удар противника. Придись такой по простому практикующему, а не адепту, и того рассекло бы так же легко, как сухое полено.

Сияние из глаз Хаджара ушло так же быстро, как и появилось. Дыхание выровнялось, и дракон внутри вновь заснул.

Убрав меч в ножны, Хаджар наклонился и бережно поднял отсеченный кошель.

— Прошу прощения, достопочтенный Шакар, — поклонился Хаджар после того, как привязал кошелек обратно.

— Ничего страшного, Северянин. — Ошарашенный Шакар сумел взять себя в руки и так же спокойно убрал палаш. — Наше солнце всегда немного странно действует на ваш народ.

— И ты прости, мальчик, — бросил Хаджар в сторону Шакха.

С этими словами он развернулся и пошел в другую сторону плаца. Все это время островитянин, делая вид, что спит, внимательно наблюдал за происходящим, что не могло укрыться от взгляда Хаджара, и если бы он мог выбирать противника, то точно хотел бы избежать столкновения с этим лысым.

— Мальчик, — усмехнулась Ильмена и, нарочно взмахнув волосами так, чтобы задеть Шакха, отправилась вслед за Хаджаром.

— Да что он себе позвол…

Шакар положил ладонь на плечо племянника.

— Великие звезды, племянник, если ты сойдешься с ним в битве, то один из вас умрет.

— Он ниже меня на две стадии пути развития!

— Возможно, — кивнул Шакар, — возможно. Но я слышал истории о том, что в Лидусе появился мечник, еще до ступени истинного адепта почти достигший владения мечом.

— Сказки простого люда, — отмахнулся Шакх.

— Возможно, — задумчиво протянул Шакар. — Возможно…

Недавно от приезжих из Лидуса бардов он услышал песню о Безумном Генерале, чей меч был настолько же опасен, насколько только может быть опасен молодой разъяренный дракон.

Видят боги, Шакар надеялся, что это простое совпадение…