Тень дракона

Кирилл Кащеев, 2018

Девочки интересуются мальчиками, и юные ведьмы тут вовсе не исключение. Возможностей у них больше: под Рождество погадать на суженого, опробовать парочку приворотов и зелий привлекательности. Только вот ручей, над которым читали заклятье Ирка и Танька, вскипел кровью… Мертвые ведьмы, разъяренные оборотни, ужас над городом… и да, привлекательные парни вокруг Ирки тоже крутятся. Только вот один из них, кажется, хочет ее убить.

Двумя часами раньше

— Не ест. — Заключила Ирка.

— Не ест. — Мрачно согласилась Танька.

— В первый раз вижу, чтоб эта скотина от жратвы отказалась, — задумчиво сказала Ирка, разглядывая высокомерно восседающего посреди комнаты кота и выложенные на табуретке два сиротливых вареника.

Здоровенный пестрый зверь лишь зевнул в ответ, открывая неслабые клыки, задрал лапу и принялся вылизываться, всем своим видом выражая презрение.

— Может, это от того, что мы с тобой на семь лет закляты замуж не ходить? — продолжала рассуждать Ирка.

— Ну и что? — пожала плечами Танька. — Семь лет в нашем возрасте — не фатально. Я, пока универ не закончу, замуж не собираюсь. Что нам по этому поводу уже и погадать нельзя? Ты хоть представляешь, сколько с меня на книжном рынке за эти рождественские обряды слупили? — вопросила Танька, потрясая книгой в потрескавшемся переплете с пожелтевшими от времени, махрящимися по краям страницами — на вид фолианту было никак не меньше ста лет. — А твой кот вареники не ест! — грозно уперев руки в бока, Танька нависла над котом. — Кот должен есть вареники! — в такт потрясая пальцем перед черным кошачьим носом, внятно и раздельно провозгласила Танька. — Чей вареник он первым съест, та первая и замуж пойдет!

Кот скосил на Таньку желтый круглый глаз, раскорячил задние лапы самым непотребным образом и принялся вылизывать мохнатое пузо.

— Ну или пес, пес тоже годится, — глядя в книгу, пробормотала Танька.

— О, так давай я перекинусь, и все дела! — немедленно возрадовалась Ирка. — А то если их немедленно не съесть, совсем засохнут! — разглядывая уже пожелтевшие по краям вареники, прикинула она.

— Ты не годишься! — отрезала Танька. — Ты нарушишь чистоту эксперимента!

— Можно подумать, я написаю на ковер! Я ни в каком облике такого не делаю! — обиженно пробормотала Ирка и уселась на этот самый старый облезлый ковер, по-турецки поджав ноги.

Танька лишь гневно фыркнула и под истошный вопль пружин плюхнулась на продавленный Иркин диван, отгородившись от всего мира своей ценной книгой. Помолчали. Ирка стянула сваренные для гадания вареники и, чтоб никому не обидно, засунула в рот сразу оба.

— Так, — отбрасывая книгу, провозгласила Танька. — Достаем борщ! — лицо у нее стало невероятно решительным.

Мощным глотком отправив вареники в желудок и чувствуя, как они толкаются боками, пробиваясь вниз по пищеводу, Ирка сдавленно проперхала:

— Ужинать будем? Давно пора!

— Какое ужинать? — возмутилась Танька. — Ирка, Рождество бывает всего раз в год! Вся рождественская магия только сейчас и работает! Что нам потом, целый год ждать, потому что кот твой, видите ли, вареники не ест? — она неодобрительно покосилась на животное. — А ты, наоборот, только о еде и думаешь!

— Я сегодня, между прочим, не завтракала! — снова надулась Ирка. — Проспала, в школу летела как сумасшедшая, потому что некоторым… — она выразительно поглядела на Таньку, — вчера полночи приспичило рушники вышивать!

— Все дни перед Рождеством расписаны — каждый для своей магии! — наставительно подняла палец Танька. — На святую Варвару вышиваются самые сильные обереги! Неужели ты не понимаешь? Лучше один день потратить на вышивание, зато пото-ом… — мечтательно протянула она. — Вот представь, наедет на нас очередная злобная ведьма, а у нас оберег готов! На отвращение болезней или на защиту от напастей. Или просто на счастье-достаток…

Ирка молча поднялась и вытащила из шкафа то ли очень узкое полотенце, то ли широкую ленту с грубо обчиканными ножницами краями.

— Скажи, пожалуйста… — вкрадчиво поинтересовалась она, — от какой конкретно напасти может оберечь вот это? От массовой агрессии потрошеных куриц во главе с обожравшимся колобком?

То, что ярко-алой ниткой было вышито на полотенце, напоминало не куриц, пусть даже потрошеных, а скорее взбесившихся тараканов. А вот колобок и впрямь присутствовал — вроде бы по центру, хотя и с легким перекосом вправо. Поперек физиономии у него красовалось нечто вроде кривой кровожадной ухмылки, будто он только что съел зайца с волком и лисой закусил.

— Это не колобок! — обиделась Танька. — Это символ солнца! И петухи… — еще немного поглядела на обтерханную тряпку и наконец согласилась: — Ладно, вышивание — действительно не самая сильная моя сторона. Зато борщ я сварила очень даже нормальный, по кулинарной книге. — Она подтянула к себе рюкзак и вытащила из него банку с булькающей темно-красной жидкостью, расчерченной полосками капусты.

— А у меня к нему пампушки с чесноком! — как лучшему другу, обрадовалась борщу Ирка.

— Это не для еды! — отдергивая банку от ее протянутых рук, высокомерно фыркнула Танька. — Это для гадания на свою долю! На судьбу! Быстро одевайся и пошли!

— Хорошо хоть бабка в свой санаторий укатила, — пробурчала Ирка, одной рукой пытаясь удержать завернутую в тряпки банку с борщом, а второй запереть рассохшуюся дверь старого дома. Гибко, как шелковая лента, кот просочился сквозь форточку в сад и теперь сидел на голой подмерзшей ветке, наблюдая за Иркиными усилиями, — лишь глаза в темноте мерцали ехидным желто-зеленым огнем. — Черта с два она бы нас ночью на улицу выпустила!

— Обязательно ночью! — убежденно сказала Танька. Девчонки зашагали по улице, мелкие камешки обледенелой грунтовки звучно хрупали под подошвами. — На перекрестке дорог поставить борщ или кашу и прокричать: «Доля, доля, иди до мэнэ вечеряты!» — она человеком обернется и начнет есть, вот и увидим, симпатичная судьба или паршивая какая! А еще по дороге первого встречного надо спросить, как его зовут — так и будущего мужа звать будут!

— Встречных пока не наблюдается, — пробормотала Ирка, оглядывая совершенно пустые, погруженные в темноту улицы. Фонарей в их балке сроду не водилось, лоскуточки света падали только из редких освещенных окон. В морозном воздухе попахивало помойкой и приближающимся Новым годом. — Этот перекресток тебе подойдет? — останавливаясь на углу двух кривых улочек, спросила она.

— Наверное, — согласилась Танька. Решительно выбралась на самую середину дороги и принялась выпутывать из тряпок банку.

Плотная крышка отошла с тугим чмоканьем…

— Ай! — от толчка банка дернулась, и горячий борщ плеснул Ирке на руку. Хорошо хоть не кипяток. — А греть его было обязательно? — посасывая палец, пробубнила она.

— От доли, которая на холодный борщ согласится, я сама убегу, — резонно возразила Танька.

Стоя над банкой, девчонки нерешительно переглянулись. Забивая все остальные запахи, в воздухе одуряюще пахло горячим борщом.

— Давай ты, — подталкивая Таньку локтем, почему-то шепотом сказала Ирка.

— Ну давай, — смущенно согласилась Танька. Вытащила из кармана ложку, аккуратно уложила поверх банки. Потопталась, нервно сцепив пальцы, точно собирающаяся запеть детсадовка. — Доля. Доля… гхм… кха-кха… щас… вот… Доля-доля! Иды до мэнэ вечеряты! — так, что, наверное, до проспекта донеслось, проорала она.

За соседним забором залаял переполошенный пес.

— Интересно, если сейчас сосед с берданкой выскочит — это и будет наша с тобой доля? Одним залпом обеих, — ковыряясь в ухе, спросила почти оглохшая Ирка.

— Молчи! — цыкнула Танька, напряженно вглядываясь в темноту.

Никого. Вокруг по-прежнему тихо. Наконец невдалеке послышался рокот мотора, и по грунтовке заскользили желтые конусы фар.

— По крайней мере твоя доля на машине едет, — чуть подрагивающим голосом заключила Ирка.

Из-за угла светлым призраком вырулил белый «БМВ».

— На подержанной! — приглядевшись, разочарованно протянула Танька.

Девчонки неподвижно стояли посреди дороги, жадно всматриваясь в надвигающуюся из темноты машину. Очень-очень медленно, переваливаясь, как всегда ездили по их дороге, «БМВ» приблизился… Сбросил скорость и остановился. Темное на светлом — боковое стекло беззвучно поползло вниз, открывая еще более темный провал салона. Девчонки зачарованно подались навстречу загадочным глубинам…

Дядька лет пятидесяти высунул из окна лысую голову. Некоторое время все трое молча пялились друг на друга — дядька на девчонок, те на него.

— Девки, — наконец задушевно сказал дядька. — Вы чего с борщом на проезжей части делаете?

Ирка сдавленно хрюкнула и, схватившись за живот, согнулась пополам от беззвучного хохота.

— Я… Мы… В общем… — забормотала Танька, похоже, насмерть озадаченная вопросом своей предполагаемой «доли». — Извините, а как вас зовут? — наконец выпалила она, видно, решив выяснить хотя бы имя будущего мужа.

Дядька тяжко вздохнул:

— Видите ли, девочки… Я родился в 1961 году. Мой папа был в таком восторге, что Гагарин полетел в космос…

— Вы Юрий? — подпрыгивая от нетерпения выпалила Танька.

— Если бы! Я — Уюркос. Сокращенно от «Ура, Юра в космосе!». Уюркос Петрович, — уныло закончил он.

Этого Ирка уже не могла выдержать. Она повисла на заборе, подвывая от хохота.

Похрустывая шинами по грунтовке, «БМВ» тронулся с места и, аккуратно миновав застывшую над борщом Таньку, покатил прочь.

— Уюркос Петрович на подержанной «бэхе»! Спасибо за такую долю! — потрясая кулаками, выпалила Танька и со всей силы пнула банку. Кроваво-капустной струей борщ выплеснулся на грунтовку.

— Продукт-то зачем переводить? — все еще всхлипывая от смеха, выдавила Ирка.

— Ладно, — сквозь зубы процедила подруга. — С гаданием не вышло. Может, и правда нам еще рано про свадьбу думать? Точно, никаких больше свадеб! — твердо заключила она.

Ирка облегченно вздохнула — наконец-то!

— Подумаем просто о парнях! — объявила Танька, подняла с земли опрокинутую банку, вытряхнула из нее остатки борща и решительно зашагала в темноту.

— А может, пошли домой поужинаем? — жалобно окликнула ее Ирка.

Танька ухватила Ирку за руку и поволокла за собой:

— И это говорит самая сильная ведьма в мире! — укоризненно бубнила подруга. — Неужели ты не хочешь выяснить, как все работает?

— Я есть хочу! — насупившись, повторила Ирка. — И с чего ты взяла, что я самая сильная ведьма в мире? — поинтересовалась она, волочась за Танькой на вытянутой руке — как скучающий малыш за увлеченной шопингом мамашей.

— Потому что это логично! — отрезала Танька. — Вряд ли найдется другая рожденная ведьма полубожественного происхождения, да еще умеющая превращаться в крылатую борзую!

— Ты еще вспомни, как я вампиршей была! — недовольно пробурчала Ирка. — И вообще, парень у тебя есть — зачем тебе гадать?

— Кто у меня есть? — Танька аж притормозила.

— Как кто — а Богдан?

— С ума сошла — нужен он мне! — немедленно возмутилась Танька. — Он меня на год младше! — цепляясь за обледеневшие ветки, она принялась спускаться по обросшему кустарником склону.

— Не на год, а на какие-то несчастные шесть месяцев, — педантично уточнила Ирка.

— Чушь собачья! — отчеканила Танька.

— Слушай, я же насчет того, что у тебя новые джинсы на талии не сходятся, не прохаживаюсь! — теперь возмутилась уже Ирка. — Вот и ты могла бы помолчать… насчет собак.

— Они вот-вот сойдутся! Я третий день на одних яблоках сижу!

— Ага, сама не ешь и мне не даешь!

— Ворчишь, как твоя бабка! — фыркнула Танька. — Успокойся, голодающая, мы уже пришли! Сейчас все сделаем и обратно пойдем.

— Счастье-то какое неземное! — и правда похоже на бабку проворчала Ирка. — И как мы тут будем гадать?

Они стояли у ручейка, пересекающего дно старой городской балки. Края замерзли, но поток оказался слишком быстрым и теперь струился черной лентой между толстыми белыми ледяными бережками.

— Гадание — всего лишь попытка пассивно заглянуть в будущее, без всякой возможности на него повлиять! — презрительно скривив губы, сообщила Танька — будто не она еще пятнадцать минут назад гадала на долю. — А мы будем парней привораживать!

— Не хочу! — пробубнила Ирка, испуганно втягивая голову в плечи.

— Не поняла — это еще почему?

— Ну-у… Ты ж сама говоришь: я ведьма… и оборотень. Какому парню понравится, что девчонка в любой момент может перекинуться в летающее чудище, способное перекусить его пополам?

— Как говорит моя мама — а зачем мужчинам знать наши маленькие секреты?

— Ничего себе маленький секрет!

Танька невольно кивнула — да уж, когда Ирка перекидывалась, собачина получалась с хорошего теленка!

— Тем более! Наверное, наши предшественницы, наднепрянские ведьмы, для того привороты и придумали. Чтоб девушки вроде нас — с лишними килограммами, ну или с когтями-зубками — могли свои проблемы решать, — рассудительно объявила Танька. И, явно считая вопрос закрытым, огляделась. — Так, сперва нужно набрать воды там, где сливаются вместе струи трех источников.

— Где ты тут видишь три источника? — спросила Ирка, озадаченно глядя на один-единственный ручеек.

— Ха, все продумано! — хмыкнула Танька. — Гляди! — заставляя Ирку пригнуться к самой воде, она ткнула пальцем.

В ледяную корку вмерзла ржавая железная труба, из которой в ручей тонкой струйкой стекала такая же ржавая вода.

— Танька, ты уверена? — спросила Ирка, с сомнением разглядывая выплывающие из трубы хлопья желтоватой пены. Может, мыло. А может, и нет. — В любом случае, третьего источника тут нет.

— А это что? — с торжеством объявила Танька, указывая на стояк водной колонки на противоположном берегу. Кран со скрежетом повернулся, и в ручей брызнула коричневая струя. Аккуратно примерившись, Танька зачерпнула воды в банку. Вытряхнула из рюкзака миску и два скрученных из газеты факела.

— Значит, так! Я держу факелы… — тоном верховного главнокомандующего, сообщающего генералам план будущей битвы, объявила Танька. — А ты льешь из банки воду в миску, чтоб она прошла между двумя огнями, и читаешь вот это! — и она сунула отпечатанный на принтере лист.

— Что я тут разгляжу? — возмутилась Ирка, подставляя листок под неверный лунный свет.

— Сейчас все будет! — успокоила Танька, устанавливая посудину на скользкий бережок и выкапывая из рюкзака зажигалку.

Она присела на корточки, держа над миской толстые факелы. Ирка поглядела на подругу скептически:

— Если нас кто увидит — «Скорую» вызовут.

— Никого тут нет, — буркнула Танька.

— Ну да, других таких дур, в темноте по балке шляться, не сыщешь! — недовольно пробормотала Ирка. Точно желая подтвердить Иркины слова, луна упаковалась в черные тучки. Буквы на листке словно растаяли, сливаясь с мраком. — Тань, может, пойдем? — жалобно попросила Ирка. — Пока у меня ноги совсем не отмерзли!

— Ничего, сейчас согреешься! — хмыкнула Танька. Кончик газетного факела занялся от огонька зажигалки, начал чернеть, обугливаться, прихватился багрово-алой каемкой — и вдруг вспыхнул нестерпимо ярко, роняя искры и окуривая девчонок черным дымом.

— Читай быстрее! — завопила Танька, нависая с горящими факелами над миской — губы у нее подергивались, видно, сильно тянуло жаром.

Ирка торопливо засуетилась, неловко ухватила банку с водой и поднесла листок с заклятьем поближе к огню…

— На синему мори, на широкому доли, на чужому простори… — щурясь от мельтешащего света факелов, забормотала она. Холодная банка чуть не выскользнула из рук, но Ирка ухитрилась ее подхватить, и струя воды скользнула между языками пламени, со звоном ударив в эмалированное дно.

— Лютый змей живе… — Ирка на мгновение замешкалась. Змей? Ох, не любит она заклятий со змеями!

— Читай, а то у меня сейчас маникюр сгорит! — взвизгнула Танька.

— Лютый змей живе, хвостом воду бье… — неуверенно продолжила Ирка. — Ай! — она едва не шлепнулась на лед. Показалось, или впрямь бережок накренился, как карусель-центрифуга на аттракционах? Из немыслимого далека донесся едва слышный, но несомненный рев. До боли напоминающий рев крылатого змея, что гонялся за Иркой над древним храмом острова Хортица. Раздался удар — точно гигантским хлыстом по воде.

— Танька, ты слышала?

— Читай, кому говорю! — судорожно перхая от бьющего прямо в лицо черного дыма, чуть не в истерике завопила подруга.

— Змию-змию, тэбэ кличу, воду зычу…³ — забубнила Ирка. Огонь факела дернулся, облизывая край листка. Тот затлел, загибаясь черно-коричневой горелой кромкой.

— Вода, вода, не будь мени ворогом, а будь мени соколом… — продолжала бормотать Ирка…

Листок у нее в руках вспыхнул весело и яростно, расцветая по краям жаркими оранжево-желтыми лепестками.

— Щоб була я для парней красивишаю, всех девчат милишею! — проорала Ирка последнюю строчку и отшвырнула листок. Оставляя за собой желто-черный шлейф пламени и дыма, тот легко спланировал в ручей и зашипел, погаснув.

Рядом взвился столб пара — Танька с размаху ухнула горящие газеты в миску.

— Ну во-от! — удовлетворенно протянула она, извлекая размокшие газеты из воды и отбрасывая их прочь. — А теперь умывайся! Ты первая!

— А почему я? — Ирка с сомнением поглядела на миску — по поверхности плыли черные хлопья горелой газеты.

— Потому что я гадала на долю! — резонно возразила Танька.

Ирка зачерпнула горстью и плеснула в лицо чуть теплой воды, сильно отдающей железом.

Взревело снова! Рев больше не казался отдаленным, ревело совсем близко, может, прямо над обрывчиком у ручья. И было в этом реве яростное торжество, как… как у заходящего на цель бомбардировщика в военных фильмах!

— Танька, ты что, опять не слышишь? — судорожно озираясь по сторонам, спросила Ирка. Луна, как по заказу, выкатилась из-за туч, посеребрив темную воду ручья и заставив мерцать лед. Никого. И снова тишина.

— Ничего я не слышу, что ты выдумываешь! Лучше банку подержи, я отолью водички про запас!

— Ты сама-то умываться будешь?

— Конечно! От этой воды все парни будут считать нас красавицами, а если на кого конкретного нацелимся, надо ему немножко подлить — и он сразу влюбится. — Аккуратно, стараясь не пролить ни капли, она принялась переливать воду из миски обратно в банку.

— Но на свидание не придет — потому как безвылазно засядет в туалете, — заглядывая в банку, пробормотала Ирка — перелитая вода была явно мутновата.

Танька только презрительно фыркнула:

— Вот завтра пойдешь в школу — сама во всем убедишься! — объявила она.

— Завтра у меня полугодовая контрольная по алгебре. А я опять не выспавшаяся и… — Ирка вздохнула с печальной покорностью. Нечего себя обманывать: когда она что-то видит, слышит или предчувствует, это всегда значит только одно — вот-вот начнутся очередные колдовские неприятности. Нет, ну какого черта-лешего, до Нового года две недели, а до каникул и того меньше! И Новый год какой хороший намечался! Бабка, наконец, укатила в вожделенный санаторий — городской собес выделил ей десятипроцентную путевку (Ирка сильно подозревала, что, поднажми бабка еще, работники собеса даже доплатили бы — лишь бы отвязалась!). Дом остался в Иркином распоряжении. Танькины родители, раньше увозившие ее на праздники за границу, из-за кризиса решили ограничиться походом в ресторан, а Таньку отпустить к Ирке. Ну и Богдан у своих отпросился. Танькина идея перепробовать все предрождественские, новогодние и рождественские чары и гадания сперва казалась по-настоящему прикольной! И вот, пожалуйста, опять что-то назревает! Если бы Танька в своем привороте хоть к змею не обращалась! Там, где мелькает хоть кончик хвоста этих скользких тварей, обязательно жди подлянки!

От злости Ирка со всей силы топнула по ледяной корке у ручья. Раздался громкий хруст, кромка обломилась. Переливающая приворотную воду Танька неловко дернулась — и банка выскользнула у нее из рук. Почти вся приворотная вода разлилась по берегу — осталось лишь совсем чуть-чуть, на самом донышке.

— Я умыться не успела! — подхватывая с земли банку с жалкими остатками, истошно завопила Танька. Берег под ногами дрогнул снова. Танька взмахнула руками, точно собралась взлететь без метлы, отчаянно засучила ногами и плюхнулась в ручей.

— Тань! — охнула перепуганная Ирка, кидаясь к подруге. Вода ледяная, простудится!

Но Танька уже с испуганным воплем вылетела на берег:

— Ирка, вода! Она горячая!

Ручей закипал. По течению скользнула цепочка пузырьков. Крохотные пузырьки начали всплывать со дна, лопаясь у ног девчонок, их становилось все больше, больше — ручей забулькал, как поставленная на огонь кастрюля. Кипящая вода яростно металась, облизывая ледяные берега, и те окутывались белыми облаками пара, истекая талой слезой. Ирка шарахнулась назад — похожий на змею водный хлыст взметнулся из ручья и попытался подсечь ее под щиколотки. Разочарованно шипя, утянулся назад, оставляя во льду проплавленную полосу.

— Не-ет! Какого черта тебе надо! — где-то наверху по течению страшно, как перед смертью, закричала девушка.

— Там! — выкрикнула Ирка, прыгая прямо в ручей.

— Я ничего не слышу! — завопила в ответ Танька, но тело подруги уже замерцало изумрудно-зеленым огнем и вытянулось, меняя очертания. Лапы громадной борзой едва коснулись кипящих волн — за гладкой черной спиной распахнулись широкие крылья. Рубя крыльями воздух, Хортица понеслась вверх по течению…

Оскальзываясь и разбрызгивая воду на талом, как по весне, льду, Танька побежала за ней. Голые ветки кустов с оттяжкой хлестали ее по лицу, рюкзак прыгал за спиной, банка с остатками приворотной воды скакала внутри и отчаянно булькала. Ну почему они не взяли хоть одну метлу, сейчас бы взлетела, и все! Ноги у Таньки разъехались, и она кубарем покатилась к воде. Изо всех сил затормозила ладонями — сейчас как свалится в кипяток…

Темный ручей был совершенно спокоен. Крупные снежные хлопья, как от развалившегося снеговика, плавали в черной воде. Ирка, снова в человеческом облике, сидела посреди ручья. На руках у нее лежало безвольное тело молоденькой девушки. Белые, как лен, волосы полоскались в воде, а на груди медленно, но неумолимо расплывалось кровавое пятно.

— Это же Маринка! Робленная Оксаны Тарасовны! — охнула Танька, падая рядом на колени, и лихорадочно зашептала заговор на затворение крови.

— Здесь кто-то был, — глухим, напряженным голосом сказала Ирка. — И исчез, как только я налетела. Не убежал, понимаешь? Исчез.

— Все-таки «Скорую» вызывать придется, — отнимая руки от раны, буркнула Танька. Кровь перестала течь, но ведьма понимала, что ненадолго.

— Не проедет, — оценивающе оглядывая обрывчик над рекой и грунтовку за ним, покачала головой Ирка и, аккуратно перевалив бесчувственную Марину Таньке на руки, опустилась на четвереньки. — Закидывай ее мне на спину и полетели — так быстрее!

Примечания

3

Одалживаю.