Тень дракона

Кирилл Кащеев, 2018

Девочки интересуются мальчиками, и юные ведьмы тут вовсе не исключение. Возможностей у них больше: под Рождество погадать на суженого, опробовать парочку приворотов и зелий привлекательности. Только вот ручей, над которым читали заклятье Ирка и Танька, вскипел кровью… Мертвые ведьмы, разъяренные оборотни, ужас над городом… и да, привлекательные парни вокруг Ирки тоже крутятся. Только вот один из них, кажется, хочет ее убить.

Глава 1. Тяжело зимой нудистам

— Как думаешь, выживет? — глядя на плотно закрытую дверь с круглым окном-иллюминатором, за которой скрылась каталка с Мариной, тоскливо спросила Танька.

Ирка только нервно повела плечом — откуда ей знать? У нее болели руки. Пикировать прямо к больничному подъезду было бы совсем глупо — а от крохотного темного дворика, где она снова перекинулась в человека, Марину пришлось тащить на руках, и с каждым шагом тело девушки становится все тяжелее и тяжелее. На входе путь перегородил стол, за которым восседала тетенька необъятных размеров — белый халат так туго натянулся на груди, что круглые пожелтевшие пуговицы, казалось, сейчас отлетят и расстреляют посетителя картечью. Двигая челюстями с меланхоличной неторопливостью, как корова на лугу, она пережевывала плюшку. Тетенька лениво приподняла веки, перегнулась сперва через собственный живот, потом через стол, поглядела на бесчувственную, залитую кровью Марину и поинтересовалась:

— Чего вам, девочки?

У Ирки появилось непреодолимое желание стукнуть ее хоть чем… хоть вот Мариной!.. по закрученным в высокую прическу крашенным волосам. Положение спас выскочивший из ординаторской средних лет мужик в синей хирургической форме. Бросив на тетку ненавидящий взгляд, он выхватил Марину у девчонок, наскоро осмотрел рану — и тут же тусклые больничные коридоры наполнились топотом ног. Через мгновение Марина уже лежала на каталке, из вены у нее торчала капельница. Со звоном и грохотом девушку увезли прочь. Хирург рысью поспешал следом.

— Пошли, что ли? — нерешительно предложила Ирка, невольно ежась, — больница была до краев наполнена сильным и едким запахом беды. Точно гигантская шкатулка, под крышкой которой клубились боль, бессилие, отчаяние, лишь кое-где перебиваемое короткими, как вылетевшие из костра искры, вспышками радости и надежды.

Танька отрицательно покачала головой:

— В больницах лекарств нет — надо сразу покупать. Если, конечно… — она не договорила, но и так ясно — если лекарства вообще понадобятся. Если Марина выживет.

Ирка невольно пожала плечами: вот уж не предполагала, что они будут заботиться — о Марине! Ирка не испытывала симпатии ни к беловолосой робленной ведьмочке, ни к ее элегантно-стервозной рожденной хозяйке. Кстати, о хозяйке…

— Может, Оксану Тарасовну найти? — предложила она.

— А ты ее телефон знаешь? — оживилась Танька.

Ирка покачала головой. Она собиралась искать Оксану Тарасовну через зеркало, но… покосилась на буравящую их неприязненным взглядом толстуху в белом халате. Не здесь же!

— В больнице должен быть банкомат, — вытаскивая из внутреннего кармана куртки пластиковую карточку, пробормотала Танька.

Тетка за столом мгновенно поджала губы в куриную гузку. Судя по заблестевшим глазам, вообразила, как Танька сейчас спросит, а она в ответ сообщит, что «она не справочное бюро». Танька поглядела на нее, улыбнулась с коварством настоящей ведьмы — и вышла. Не спросив.

Ирка приникла к стеклянной двери приемного отделения и стала смотреть, как Танька пересекает заснеженный больничный двор. Вряд ли напавший на Марину убийца караулит поблизости, но когда подруга на глазах — спокойнее.

С воем ворвавшись во двор, тяжелая туша «Скорой» закрыла подругу. Машина подрулила к дверям «приемного» — от мигалки на крыше по снегу развернулся веер синих огней. Двери «Скорой» с грохотом распахнулись — и в мерцающий бело-синий снег вывалился совершенно голый парень.

— Да что ж ты… совсем на ногах-то не держишься! — испуганно-раздраженно гаркнул санитар в белом халате, выпрыгивая следом и хватая парня за плечи. У того вырвался хриплый крик боли, и он скорчился в снегу, прижимая колени к груди.

— Ах ты ж!.. — расстроенно чертыхнулся санитар, торопливо разжимая руки и пытаясь подхватить парня под локоть. — Вставай, сынок, еще пара шагов… Там тебе помогут!

Выскочивший из кабины врач подпер несчастного с другой стороны, и они поволокли его к «приемному». Стеклянная дверь едва не съездила Ирке по носу. Голый парень с трудом перебирал ногами, обвиснув на провожатых. Голова бессильно упала на грудь, длинные, почти до плеч, и насквозь мокрые волосы болтались сосульками, закрывая лицо.

— Это что за безобразие такое? — глядя на голого, завопила тетка. Халат затрещал на ее вздымающейся груди, норовя вот-вот начать обстрел пуговицами.

Врач «Скорой помощи» лишь скользнул по ней беглым взглядом — они с санитаром аккуратно сгрузили парня на кушетку рядом с Иркой.

— У нас еще два вызова, так что зовите дежурного, — отрывисто бросил врач. — Вероятно, обморожение — его выловили в воде, в сточном коллекторе, — и они с санитаром торопливо зашагали на выход.

— В барах понапиваются, наколются, нанюхаются, — а мы их лечи! Вот вам современная молодежь! — со злобным удовлетворением в голосе отчеканила тетка и, яростно шурша, принялась заполнять казенного вида бумаги.

С кушетки донесся тихий стон. Ирка испуганно обернулась. И поняла, что парень всего на два, ну на три года старше ее! Просто высокий и худой очень, отчего кажется еще длиннее. Но накачанный — длинные, как и он весь, немножко нескладные руки-ноги веревками обвивали тугие гибкие мышцы. На плоском животе четко проступали квадратики пресса. Таких даже у Богдана не было, подобные она видела только на физкультуре у одного старшеклассника, который с пяти лет восточными единоборствами занимался. Взгляд Ирки скользнул ниже живота — и испуганно метнулся обратно.

На бледной незагорелой коже парня проступали болезненно-красные, бугрящиеся, воспаленные язвы. Точно ему в грудь раскаленным железом тыкали. Он застонал снова — запрокинутое лицо исказилось, черные брови сошлись в гримасе страдания.

Ирка невольно шагнула ближе… Горячие пальцы с невероятной силой стиснули ей запястье. Ирка чуть не закричала от ужаса — кисти у него были сожжены начисто, черная кожа отслаивалась мертвыми лохмотьями. Закрытые глаза резко распахнулись, оказавшись темно-, даже мрачно-серыми, как речная вода зимой. Хриплый, задыхающийся, едва слышный голос простонал:

— Помоги!

— Да! Да, сейчас! — торопливо охнула Ирка, гадая, как же освободиться от хватки, не причинив ему боли. Но пальцы на запястье уже разжались, рука со стуком, как у мертвеца, упала, глаза закрылись. На рукаве у Ирки остались кровавые полоски. Ирка метнулась к толстухе:

— Скорее зовите доктора, он потерял сознание!

— Доктор оперирует твою подружку-потаскушку, — продолжая сосредоточенно шуршать бумагами, бросила бабища. — С малых лет таскаются по притонам, а мы потом на них дефицитные лекарства тратим!

— У вас что, один доктор? — изо всех сил стараясь сдержаться, спросила Ирка.

— А Пал Семеныч на обходе, — объявила тетка — похоже, это ее искренне радовало.

— Так вызовите его! — сквозь зубы процедила Ирка. — Парню совсем плохо!

— Всякая писюха будет мне указывать, что делать, — фыркнула тетка. — Подождет твой дружок-наркоман! В следующий раз думать будет! — и она с вызывающим торжеством уставилась на Ирку — дескать, и что ты сделаешь?

Ирке стало невыносимо, до дрожи в коленях жутко. Подведенные густыми, как сажа, тенями глаза тетки невероятно напоминали глаза огнедышащего змея, когда-то гонявшего Ирку по острову Хортица. В них было точно такое же наслаждение чужой болью и бессилием. Тетке нравилось, что парень на кушетке мучается, нравилось наблюдать за Иркиной растерянностью, нравилось ощущать свою власть. Она была даже чем-то страшнее змея — уверенностью, что поступает правильно и что именно она тут единственный хороший и порядочный человек!

Точно как в бою со змеем, на смену страху пришла ярость. Жалко, Танька ушла, она б гадину толстую папиным адвокатом застращала! — мимолетно подумала Ирка. А сама она тонко, без насилия не умеет — то ли опыта не хватает, то ли от природы не дано. Поэтому она просто перегнулась через стол и тихим, спокойным, правда, иногда срывающимся на рычание голосом отчеканила:

— Если через полминуты тут не будет врача, я позову других моих дружков — наркоманов, алкоголиков, убийц… — она чуть не бухнула «и оборотней», но вовремя остановилась, — и мы вас тут… на бинты размотаем!

Толстуха запрокинула голову и зачарованно замерла, глядя на нависшую над ней Ирку. Из-под приподнявшейся губы у той сверкали зубы — как у готовой кинуться собаки, кожа натянулась, сделав девчоночье лицо жутковато похожим на песью морду, а плечи хищно горбились. Не сводя с девчонки глаз, толстуха дотянулась до валяющегося на столе мобильного, нажала кнопку:

— Пал Семеныч… — дрожащим голосом пролепетала она. — Тут в приемном… Наркоманы… Голые… Напали! — вдруг истошно завизжала она. — Скорее, Пал Семеныч! — она вскочила — стул с грохотом полетел на пол — и шарахнулась к стене, чтоб Ирка не могла до нее дотянуться. — Помогите!

Ирка даже сделать ничего не успела — послышался громкий топот ботинок по линолеуму, стеклянная дверь за спиной толстухи резко распахнулась, и в «приемное» ворвался молодой врач — с обломанной ножкой стула в руках:

— Где? Где голые наркоманы на вас напали? — вскричал он. — И что они с вами сделали? — уже спокойнее добавил он. Ирке даже показалось: в этом вопросе звучит тень надежды — что сделали нехорошее.

— Тут мальчик — врач «Скорой» сказал, он в воду упал и обморозился, — с пулеметной скоростью выпалила Ирка.

— Хамка! Ты у нас не работаешь — не тебе врачу докладывать! — взвизгнула толстуха, но никто не обратил на нее внимания. Врач с размаху кинул ножку стула толстухе на стол, поверх бумаг, и склонился над парнем. Изумленно присвистнул, огляделся и выкатил из соседней комнаты медицинскую каталку:

— Медсестры нет…

— Она на операции, — торопливо вставила Ирка.

— Сказано тебе — ты у нас не работаешь! — снова разоралась толстуха.

— Так и вы у нас, Наталья Петровна, не работаете, а только шум создаете, — раздраженно рявкнул врач.

— Я буду жаловаться! — мгновенно перестав орать, с достоинством сообщила толстуха.

— Вот-вот, займитесь любимым делом, — буркнул доктор, отворачиваясь к Ирке. — Придется тебе помочь — его надо переложить. — Он ловко подхватил парня за плечи. — А ты бери за ноги, и на счет три… Справишься?

Прикусив губу, Ирка кивнула и неловко ухватила парня за щиколотки.

— Ну, раз, два… три!

Повинуясь рывку, тяжелое горячее тело легко взлетело и перепорхнуло на каталку.

— Ого, а ты сильная девочка! — хмыкнул доктор, удивленно глядя на Ирку. — Ну, покатили! В смотровую. — Ирке ничего не оставалось, как ухватиться за другой край каталки и, суетливо перебирая ногами на скользком полу, толкать к смотровой.

Голова парня перекатилась от толчка, длинные волосы, как черные карандашные штрихи, перечеркнули бледное лицо. Врач наклонился над пострадавшим, аккуратными движениями придавливая кожу вокруг красных язв.

— Ты знаешь, это не обморожение! — подняв на Ирку глаза, вдруг озадаченно пробормотал он. — Это — химические ожоги! Как будто его в кислоте топили. А обморожения — никаких следов! Говоришь, из воды вытащили?

Ирка энергично закивала.

Врач пожал плечами:

— Зимой из воды — и никакого обморожения? — бормотал он, выкатывая из угла стойку капельницы. — Парень спортивный… Может, «моржует»?

— Без плавок? — невольно вырвалось у Ирки.

Доктор пристально поглядел на нее:

— Ты в каком классе?

— В девятом…

–Ну и что ты там такого интересного увидела? Анатомию человека вы, вроде, в восьмом изучаете? — усмехнулся он, аккуратно вводя иглу капельницы в бессильную руку черноволосого.

Ирка испуганно хватанула ртом воздух и просто ощутила, как становится красной — будто это ее в кислоте топили.

— Пусть пока капает, нужно ослабить интоксикацию организма, — уже без всякой насмешки деловито бросил врач и специально пояснил: — Не знаю, где и чем его так обожгло, но наверняка еще и надышался дрянью. Сестра освободится, возьмет анализы, потом надо купить кое-что из лекарств… — он вдруг оборвал сам себя и обратился к Ирке, — Ты родителей его знаешь?

— Я и его-то в первый раз вижу, — все еще чувствуя, как горят щеки, замотала головой Ирка.

— Плохо. С такими ожогами он не скоро встанет, а лекарства сейчас сама знаешь… — врач повернулся и вышел.

Ирка растерянно осталась стоять посреди смотровой. А ей что делать? Уйти? Оставить парня — совсем одного, без сознания? Говорят, за капельницами следить надо — если лекарство вытечет и в иглу попадет воздух, то все, конец! Она недоуменно поглядела на полные флаконы — что ж ей, всю ночь сидеть? Она торопливо огляделась, содрала со стоящего в смотровой топчана не слишком чистую простыню и, стараясь не смотреть, накинула ее на «анатомию человека». Фф-у-х, вот так уже лучше!

Точно почувствовав прикосновения ткани к обожженной коже, парень застонал и дернул локтем.

— Тихо-тихо! — прошептала Ирка, ловя его за руку. — Не дергайся, иголку вырвешь! — она бережно уложила ему руку вдоль тела.

Тяжелые веки медленно поднялись, темно-серые, почти черные глаза затуманенно уставились в висящее между ним и потолком Иркино лицо, и бледные потрескавшиеся губы тихо прошептали:

— Пить…

— Сейчас! Сейчас-сейчас! — Ирка заметалась по смотровой. Ему минералку надо, без газа! Но пока она будет ночью искать ларек, неизвестно, что с ним станется! Господи, ну почему другие, нормальные девчонки никогда не оказываются в больнице один на один с голым, обожженным кислотой парнем — только она?

— Пи-ить! — снова мучительно простонал черноволосый.

— Сейчас! — уже чуть не плача Ирка кинулась к крану и, схватив медицинского вида фарфоровую плошку, торопливо наполнила ее водой. — Вот, выпей, а я потом сбегаю… — она осторожно подвела ладонь ему под затылок и приподняла голову. — Пей!

И он глотнул.

Если бы она засунула ему в глотку гранату с выдернутой чекой, эффект был бы, наверное, не меньше. Глаза у него безумно выпучились, вода фонтаном разлетелась изо рта, он сел, едва не выдернув капельницу из сгиба локтя — выбитая у Ирки плошка с грохотом завертелась по полу. Парень судорожно хватал ртом воздух, точно вынырнувший из глубины пловец.

— Это… Что это было? — наконец выдавил он, и хрипло закашлялся.

— Вода… — дрожащим голосом пролепетала Ирка.

— Это — вода? — теперь в голосе его звучала ярость. Он еще несколько раз вздохнул и пристально уставился на Ирку. Лицо его уже не походило на лицо мертвеца. Наоборот, оно ожило, даже порозовело, а в темно-серых глазах появился неприятный желтый огонек. — Ты что со мной сделала? — свистящим шепотом прошипел он, и Ирка поняла: он в настоящем бешенстве!

— Ну а что такого, конечно, воду из-под крана пить не рекомендуют, но я вот пью, и ничего! — пятясь, залепетала она.

— Это ты называешь ничего? — шипение стало вовсе угрожающим. Невероятно гибким, плавным движением он подался вперед…

Точно — восточные единоборства! — мелькнуло в голове у Ирки. — Или эта… как ее… капоэйра!

— Ты меня чуть не прикончила, коза безмозглая! — казалось, от него летят искры, как от вздыбившего шерсть кота. — Меня по всей вашей канализации проволокло, ты, ведьма проклятая!

— Я тут при чем?! — шарахаясь от него, перепуганно вскричала Ирка. — Эй, погоди! А откуда ты знаешь, что я ведьм…

Дверь смотровой с грохотом распахнулась, и внутрь, спиной вперед, влетела Танька. На пороге воздвиглась… Оксана Тарасовна. В руке у нее угрожающе покачивалась та самая, брошенная врачом, ножка стула.

— Ага! Вторая тоже здесь! — со зловещим удовлетворением процедила ведьма-хозяйка. — А это кто такой? — тыча в сидящего на каталке парня ножкой стула, требовательно вопросила она.

— Никто! — торопливо ответила Ирка, на всякий случай вклиниваясь между каталкой и разъяренной Оксаной Тарасовной.

— Ах так, я для тебя никто? — видно, от гнева у черноволосого вовсе перехватило дыхание — вырывающееся из его горла шипение вибрировало и перхало, как пустой водопроводный кран.

— Пациент, — объясняя не столько Оксане Тарасовне, сколько изумленно вытаращившей глаза Таньке, сказала Ирка. — Упал в воду, чем-то траванулся, а может… может, и по голове получил! С головой явно большие проблемы! — косясь на дымящегося от злости брюнета, прикинула она.

— Пациент? — протянула Оксана Тарасовна таким тоном, будто наличие в больнице пациентов было совершенно непредвиденным хамством, направленным лично против нее. И вдруг, растопырив пальцы рожками, ткнула поверх Иркиного плеча.

Парень, как раз набравший полную грудь воздуха, чтобы разразиться очередными непонятными претензиями, сдавленно охнул, глаза его закатились, и он откинулся обратно на каталку.

— При травмах головы очень полезен здоровый сон, — злорадно пробормотала Оксана Тарасовна и всем телом угрожающе развернулась к Ирке. — А вот теперь поговорим! Что вы сделали с Мариной?

— Ага! — донесся из приемной торжествующий вопль. — Так это они девчонку зарезали! Я вызываю полицию!

— Эту тоже усыпите? — потирая ушибленную спину, невозмутимо поинтересовалась Танька.

— Такие никогда не спят, — ворчливо буркнула в ответ Оксана Тарасовна. — Такие даже во сне… — не договорив, она просто сильным толчком ноги захлопнула дверь смотровой — стекло жалобно задребезжало. Глаза ведьмы-хозяйки начали стремительно наливаться болотной зеленью, — Что она тебе сделала, Хортица? Она всего лишь робленная…

— Ничего она мне не сделала! — чувствуя настоятельное желание просочиться сквозь замочную скважину в запертый шкаф с медикаментами, завопила Ирка. — То есть, я ей ничего не сделала!

— И при этом она в реанимации! И вы вместе с ней! — рявкнула Оксана Тарасовна.

— Еще нет, но, кажется, сейчас будем, — Танька опасливо покосилась на ножку стула, которой в запале размахивала ведьма.

— Думали, я ее не найду? — продолжала разоряться Оксана Тарасовна. — Да у меня на каждую из моих девочек нож припасен!

— Ой! — Танька испуганно закрыла рот ладонями. — Так это вы ее убили? В смысле, не добили? — пробубнила она сквозь стиснутые пальцы.

— Не корчь из себя дурочку! — процедила Оксана Тарасовна. — Нож, обычный наговорной нож! — неловко зажав ножку стула под мышкой, она вытащила из сумки коробку с набором из четырех дешевеньких столовых ножиков с разноцветными пластиковыми рукоятками. Три лезвия радостно сверкали, зато одно густо, как запекшаяся кровь, покрывал коричневый слой ржавчины. Лишь на самом кончике еще оставалась чистая полоска. — Благодаря им я всегда знаю, если с моими девочками что-то случается! Я уже два часа все больницы прочесываю — с тех самых пор, как увидела, что с Марининым ножом делается! — она ткнула пальцем в заржавленное лезвие. — Я так и знала, что после Каменца вы будете ее искать!

— Не искали мы ее! Мы после Каменца даже вас не искали, так зачем нам ваша тупая блондинка! — взъярилась Ирка. — Она сама в ручье возле нашего дома валялась!

Выражение лица у Оксаны Тарасовны изменилось, и она с размаху плюхнулась на топчан.

— Действительно, тупая, — похоронным тоном сказала она. — Предупреждала же я, чтоб она к вам и близко не подходила. Неужели дурища решила, что она с вами справится! — Оксана Тарасовна запустила тонкие, унизанные кольцами пальцы в волосы и начала скорбно раскачиваться из стороны в сторону. — Ну ладно, я все понимаю, ну почуяла ты, что она на твоей территории… Но зачем же сразу убивать!

— Не трогала я ее, вы что, глухая? — заорала Ирка. — Даже если б ваша Марина меня в очередной раз достала — стала бы я за ней с ножом гоняться? Долбанула заклятьем, чтоб все ее белесые волосенки повылезли, и все дела!

— Правда-правда, — вмешалась Танька. — Мы к ручью приворотную воду делать ходили!

Послышался звук, будто кто-то подавился.

— А потом земля туда-сюда кренится начала и заревел кто-то! — вставила Ирка.

— Вода в ручье вскипела! — продолжала Танька.

— И за ноги хватать начала! — наябедничала на воду Ирка.

— Марина ваша как заорет!

— А когда я прилетела…

— А я прибежала…

— А она лежит, — закончила Ирка. — Вся в крови. И еще там кто-то был, но исчез.

— Маньяк — убийца ведьм, — с явным недоверием протянула Оксана Тарасовна.

— Ну почему сразу убийца ведьм? Может, просто маньяк, — пожала плечами Ирка. — Нет, я не поняла! — первое ошеломление прошло, и вот теперь Ирка решила обидеться всерьез. Да что ж ее, и за ведьму не считают, если так разговаривают! — Мало, что я полночи всех спасаю — прямо «Скорая помощь» на вылете, — так еще и каждая наглая морда на меня наезжает! — она демонстративно уставилась в лицо старшей ведьме. Вот пусть только попробует прокомментировать, у кого тут морда, пусть только даст повод — такой харей на весь Новый год обзаведется, маски не понадобится! — И каждый наглый морд тоже! — Ирка кивнула на каталку… и застыла.

Дверь смотровой распахнулась, и на пороге появилась медсестра с набором для анализа крови в руках.

— Извините, а где тут лежачий больной? — растерянно спросила она, оглядывая крохотную смотровую, в которой толпились две девчонки и элегантная дама со встрепанной прической, ножкой стула под мышкой и ржавым ножом в руках.

— Кажется, он вышел, — слабым голосом пробормотала Ирка. Только непонятно как — с ожогами по всему телу, под сонным заклятьем Оксаны Тарасовны и… с самой Оксаной Тарасовной у двери.

— Вышел? — растерянно повторила медсестра, — А врач сказал — без сознания, — она медленно повернулась обратно к двери, потом оглянулась через плечо и переспросила, — А здесь точно мальчик-«морж», ну, которого «Скорая» из коллектора вытащила, лежал?

— Кажется, он не «морж», — все тем же слабым голосом откликнулась Ирка. — Кажется, он нудист. Зимний, — добавила она, разглядывая свисающую над полом иглу капельницы, с которой медленно скатывались мутные капли физраствора. И простыню, брошенную поперек пустой каталки.