Тень дракона

Кирилл Кащеев, 2018

Девочки интересуются мальчиками, и юные ведьмы тут вовсе не исключение. Возможностей у них больше: под Рождество погадать на суженого, опробовать парочку приворотов и зелий привлекательности. Только вот ручей, над которым читали заклятье Ирка и Танька, вскипел кровью… Мертвые ведьмы, разъяренные оборотни, ужас над городом… и да, привлекательные парни вокруг Ирки тоже крутятся. Только вот один из них, кажется, хочет ее убить.

Глава 3. Андрей, мальчик-красавчик

Ирка наполовину спала в буквальном смысле слова — один глаз закрыт, да и второй слегка прижмурен. Ноги сами перебирали по смерзшейся в грязный черный лед дороге. Школьная сумка оттягивала плечо — дико хотелось скинуть ее и поволочь за собой по ледяным буеракам.

Раздавшийся неподалеку прерывистый скулеж был исполнен поистине нелюдской тоски. Ирке даже показалось, что она сама не удержалась и теперь жалуется всему миру на свои страдания. Она с трудом разлепила один глаз и чуть не нос к нос столкнулась с соседским псом. Таких называют кабыздохами — кудлатая помесь ньюфаундленда, волкодава, старого комода и набора напильников (если судить по кривым лапам и жутковатым зубам). Обычно при виде Ирки кабыздох молча убирался в свою будку, всей спиной изображая, что не видит ее и даже не подозревает о ее существовании. Соображал, что странная соседка ему не по зубам, но и делать «собачий реверанс» с заправленным между задних лап хвостом, положенный при встрече с сильнейшим, явно не желал.

Сейчас пес стоял, вытянувшись в струнку и опираясь здоровенными, как блюдца, лохматыми лапами на калитку, и тихонько, прочувственно скулил, преданно глядя на Ирку влажными черными глазами. Ирка разлепила второй глаз и воззрилась на пса озадаченно. Пес шумно тряхнул ушами, трогательно заглянул Ирке в лицо и просительно заскулил снова.

— Эй, тебе чего? — растерянно пробормотала девчонка и… не выдержав молящего взгляда, погладила пса по черному носу.

Обычно мрачный кабыздох по-щенячьи взвизгнул и всей мордой ткнулся Ирке в ладонь. Замер, шумно дыша от счастья и щекоча пальцы теплым дыханием.

— С чего вдруг такая любовь? — все еще озадаченно спросила Ирка, почесывая пса под подбородком.

Пес не ответил, а только с торопливой благодарностью лизнул ласкающую руку.

Ирке невыносимо хотелось вернуться домой и забраться обратно в постель. После этой ночи ей полагается если не медаль «За спасение в луже утопающих и ножиком зарезанных», так хотя бы возможность пропустить контрольную по алгебре! Ох она сегодня насчитает!

— Ирочка, а що ты там робыш? — с приторной ласковостью нацелившегося на жирного поросеночка волка из сказки спросил из школьного рюкзака бабкин голос. — А пидийды-ко сюды, люба моя дивчинка, це твоя ба-абушка!

Ноги у Ирки разъехались на обледенелой дороге, она судорожно заскребла подошвами и завертела руками, пытаясь одновременно сохранить равновесие и сдернуть рюкзак с плеча.

— Ну шо ты там возишься, шо ж ты за копуша така, возиться вона и возиться! — с умеренным раздражением выступила невидимая бабка.

Ирка плюхнула рюкзак на лед, присела на корточки и принялась лихорадочно дергать «молнии» кармашков.

— Що за дытына така, я не знаю! Ну чи есть у ций дытыни хоч якись розум, скажить мени, добри люды! — возопил рюкзак. Сосед, поднимавшийся по дорожке следом за Иркой, испуганно шарахнулся в сторону, едва не впилявшись в ближайший забор.

Наконец-то! Ирка запустила руку в карман рюкзака — конечно, последний из всех — и… плюх! Уронила! Проклятье, уронила!

— Тому що руки в тэбэ з задницы растут — ось и маешь! — с глубоким удовлетворением сообщил лежащий на земле мобильник. Бабкиным голосом.

Ирка цапнула развыступавшийся аппарат и нажала кнопку. Теперь Танькина идея поставить рингтоном на бабкины звонки бабкин же голос вовсе не казалась Ирке гениальной. Тем более что первую фразу Танька попросила бабку наговорить, а все остальное записала через пять минут, когда бабка выражала свое недовольство качеством сваренного Иркой борща.

— Ну? — уже в трубке раздался бабкин голос. — И чего ж ты телефон не берешь, колы ридна бабка тэбэ дзвоныть? Спишь, мабуть?

— Да с чего б это я спала? — отчаянным усилием воли подавляя зевок, пробормотала Ирка.

— А тому, що бабка поихала, ось ты й хозяйнуешь! — немедленно сообщила бабка. — Небось з подружкою своею ночь-полночь швендяешь!

Ирка едва не подавилась.

— Ничего я не… Я в школу иду! — выпалила она.

— А чем докажешь? — подозрительно спросила бабка.

— Не знаю я, чем доказывать, — Ирка снова взвалила на спину рюкзак и направилась по круто забирающей вверх дорожке мимо развалившихся хат старой городской балки. Вслед ей раздался разочарованный полувздох, полувой. Ирка повернулась, помахав рукой тоскливо глядящему на нее поверх калитки псу. Ноги у нее немедленно разъехались, и она плюхнулась на бугристый лед грунтовки. — Вот только что со всего маху на попу села, — потирая ушибленное место, буркнула она. — Чтоб тут пройти, за забор держаться надо, а у меня руки заняты — тобой, между прочим!

— А ты не фордыбачься, — неожиданно мирно сказала бабка. — Я тэбэ ростю — я за тэбэ отвечаю, я за тэбэ отвечаю — я тэбэ проверяю, я тэбэ проверяю — я тэбэ дзвоню! Радоваться должна — ось у нас тут в санатории зовсим одинокие старушки есть, за счастье бы почли, щоб им хочь хтось подзвоныв, а у тэбэ все ж таки ридна бабка!

— Как тебе там отдыхается? — слабым голосом выдавила Ирка — то, что ее зачислили в «одинокие старушки», добило девчонку окончательно. Спотыкающейся походкой умученного некромантами зомби Ирка поднималась все выше и выше — мимо глухих заборов свежепостроенных особняков, — выбираясь к шумному проспекту.

— Ой, та ци ж врачи, та ще и медсестры, таки жадибни, ну таки — у-у-у! Не пансионат — цыганский табор, так в руки и глядят, за що б гроши з бидных старушек узяты! Та я им швидко поясныла — якщо мени вже далы путевку, так воны мени за цю путевку должны усе и ще бильше! Ну так вже захекалася — усю горлянку сорвала, покы цих нахаб на место поставила! — начала бабка — судя по довольному голосу, если б ее лишили возможности поставить санаторских «нахаб» на место, бабка считала бы отдых несостоявшимся.

Устало вздохнув, Ирка наконец захлопнула мобильник.

— Хортица!

От раздавшегося за спиной пронзительного голоса в Иркиной несчастной, измученной бессонной ночью голове что-то глухо бомкнуло, и в затылке полыхнуло нестерпимой болью — точно туда раскаленный штырь вогнали. Над ней возвышалась «классная» Екатерина Семеновна, в просторечье именуемая Бабой Катей, в черном зимнем пальто фасона «прощай, молодость» и с шерстяным блином берета на коротких крашеных завитках.

— Опаздываешь, Хортица?! — торжествующе ухнула Баба Катя.

— Вроде, пока нет, — поднеся запястье с часами к самым глазам, несколько неуверенно откликнулась Ирка. Умение разбирать время вдруг куда-то делось, оставив лишь понимание, что время — спа-ать!

— Рот прикрывай, зеваешь во всю пасть! — прикрикнула на нее Баба Катя. — С собаками таскаешься, и это когда в школе — комиссия из министерства!

— С какими еще… — Ирка обернулась. Дворняжки — одна крупная, с печальными черными глазами и отвисшими сосками многодетной мамаши, вторая, наоборот, мелкая, всклокоченная, хвост бубликом. Видно, они давно шли за Иркой по пятам и теперь терпеливо стояли у ее ног, заглядывая в лицо и ожидая невесть чего.

— Это не мои… — смущенно пробормотала Ирка. — Увязались, наверное, — и она снова зевнула, аж зубами клацнула, растерянно поскреблась за ухом и тут же смущенно спрятала руки за спину. Осторожней надо быть, а то так и залаять недолго!

— Спать надо по ночам! — немедленно среагировала Баба Катя. — Думаешь, я не знаю, что ты компьютер завела? — добавила она брезгливо — будто речь шла о клопе или таракане. — Всю ночь играешься, а потом в школе зеваешь! Быстро в актовый зал! Там к Новому году ничего приготовить не успеваем, а у нас же — комиссия!

— Так у меня на первом уроке… — начала Ирка и осеклась, чувствуя острое желание закатить самой себе оплеуху. Совсем от недосыпа рехнулась — едва не бомкнула про контрольную!

— Ничего не желаю слушать! — тряхнула крашеными кудряшками Баба Катя: Иркино слабое сопротивление ее только подзадорило. — Марш!

— Так точно! — молодцевато щелкнула каблуками Ирка, извиняющимся шепотом пробормотав собакам: — Бегите отсюда, нет у меня ничего вкусного! — заскочила в дверь школы. То ли от прогулки по морозу, то ли от радости ее даже шатать перестало. И глаза слегка разлепились.

— Меня Баба Ка… то есть Екатерина Семеновна прислала! — распахивая дверь актового зала, отрапортовала Ирка.

— Еще одна мелкая, — отворачиваясь от окна, в котором она созерцала зимний пейзаж — трудовика с лопатой, упорно пробуряющегося к школьным мастерским — сказала красивая светловолосая одиннадцатиклассница. И окинула Ирку рентгеновским взглядом, казалось, все вещи наружу лейблами вывернулись. К счастью, у Ирки хватило сил утром натянуть брендовые джинсы с черным кожаным жилетом поверх белой блузки с оригинальным воротником. А что глаза от недосыпа красные — будем считать это макияжем в стиле вамп.

Одиннадцатиклассница фыркнула — непонятно, то ли одобряя Иркин стиль, то ли осуждая сразу и безоговорочно.

— Что учителя себе думают — я ведь не воспитательница детского сада, — доверительно сообщила она еще двум старшеклассницам, со стремянок украшавшим елку на сцене актового зала. Обе девчонки оторвались от развешивания шариков и дружно закивали. Блондинка тоже покивала — видать, для слаженности и симметрии, откинулась на подоконник, точно дама на старинном портрете — на спинку роскошного кресла. Подумала, глядя на Ирку горько и недоуменно, как на большое жизненное недоразумение. — Иди вон, снежинки вырезай, — наконец величественно махнула рукой она — королева, отпускающая посудомойку.

Ирка мысленно усмехнулась — да хоть корону на голову напяль, ей-то что, лишь бы не контрольная! — и покорно направилась к заваленному бумагой столу.

— А и не надейся, Хортица! — хором поприветствовали уже восседающие там сестрички Яновские, Юля и Яна. — От контрольной все равно не отвертишься, ее на завтра перенесли!

Ирка пожала плечами — абсолютного везения не бывает, — кинула сумку и принялась искать на столе ножницы:

— Остальные наши где? — поинтересовалась она, складывая квадратик белой бумаги в аккуратный уголок и вычикивая на нем узоры снежинки.

— Кто где, — наверчивая вокруг проволочных стеблей бумажные розочки, сообщили сестрички. — Кто спортзал украшает…

— Кто шарики надувает…

Дверь актового зала распахнулась. Сперва появилась толкнувшая створку задница — обтянутая джинсами с известным лейблом. Следом вдвинулась спина в темном свитере, и, прижимая к груди здоровенную коробку со свисающим через край разноцветным «дождиком», в актовый зал ввалился Андрей из 11«А».

— А джинсы у него, между прочим, настоящие. Не подделка какая, — слюня край зеленого бумажного листочка, отметила Юля.

— Можно подумать, ты отличишь, — пожала плечами Ирка.

— Я — нет, — согласилась Яновская и довольно добавила: — А вот Людка — да! Она с парнями в фейке⁴ не встречается!

Ирка снова пожала плечами — она, наконец, вспомнила эту Людку. Та самая, у которой когда-то страз Сваровски за триста баксов из зуба в городской стоматологии высверлили!

— Забирайте, притащил, — сваливая ящик с игрушками под елкой, с мрачной мужественностью буркнул Андрей (имелось в виду — мне, такому сильному, конечно, ящики таскать не тяжело, но такому занятому, конечно, беспокойно и унизительно).

Обычно в таких случаях все девчонки начинали сочувственно хихикать и махать в сторону Андрея ресницами, как опахалами. Потому как Андрей был хорош. Родители не покупали ему дешевых вещей, а если и покупали, то на дорогих распродажах. От папы-бизнесмена у него была машина, правда «Лада», зато новенькая, из салона, а от дяди-гаишника — даже права на нее, и каждая девчонка мечтала после уроков укатить из школы, сидя на переднем сиденье рядом с Андреем. Лучше всего — прямо в ночной клуб, куда их не пропускали просто так, зато с Андреем… В общем, у всех девчонок школы, которых Андрей осчастливил номером своего мобильного, он проходил под одним и тем же рингтоном — «Мальчик-красавчик, сколько девочек страдает…».

Но сейчас старшеклассницы на стремянках не повернули голов. Оживленно переговариваясь между собой, они меняли местами цветные шарики и прозрачные подвесочки — они очень, очень заняты, никого не видят и не слышат, а если кто и зашел, так личность, вовсе не стоящая внимания. Белокурая Людка с устало-безнадежным вздохом отвернулась к окну и продолжила томно созерцать трудовика.

Ирка вопросительно поглядела на сестричек Яновских — что за новости? Но первые школьные сплетницы, похоже, сами оказались не в курсе — жадно вытянув шеи, они уставились на Андрея и Людку. Ножницы в их руках продолжали негромко чикать, кромсая папиросную бумагу в мелкую лапшу.

Андрей растерялся — к такому отношению он не привык. Вопросительно поглядел на девчонок на стремянке. Поглядел на Людку — увидел только равнодушный профиль в обрамлении белокурых волос. Нерешительно потоптался и двинулся к подружке.

— Слышь, Люд… Пойдем завтра в «Тайм-Аут»? У них перед Новым годом классные пати.

— Спасибо, конечно, — нарочито громким голосом бросила девчонка. — Но я не хожу по дешевым кабакам.

Андрей обалдел. Единственное, на что его хватило, это пробурчать:

— Считаешь, сама такая дорогая?

— Другие так считают, — скромненько сообщила Людка.

Похоже, внутри Андрея произошла короткая борьба между двумя желаниями — поставить Людку на место и сохранить с ней отношения. Навострившая уши Ирка его даже слегка зауважала, он не стал уточнять, кто — другие, абсолютно спокойным тоном спросил:

— Ну и куда ты хочешь?

Людка наконец соизволила отвернуться от окна и окинуть своего недавнего парня долгим взглядом:

— Например, в «Репортер», — явно издевательским тоном назвала она один из самых дорогих и стильных клубов города.

На лице Андрея снова отразилась борьба — сомнение, неуверенность, наконец, он что-то прикинул и с тяжким вздохом решился:

— Хорошо, пойдем в «Репортер».

Подкрашенные Людкины брови поползли вверх двумя аккуратными черными полосочками.

— Я-то пойду, — хмыкнула она и тут нанесла сокрушительный удар. — А вот маленьких мальчиков туда не пускают.

Все. Желание у Андрея осталось только одно:

— Люд, тебе шифера не надо? — поинтересовался он. — Крышу чинить?

С меланхоличной безнадежностью Людка поглядела на подружек:

— Уровень юмора — первый класс, вторая четверть, — пожаловалась она. — И этот детсадовец хочет встречаться со взрослыми девушками. — В футлярчике на ее шее мобилка нежно запела: «Я за тебя в огонь, стану твоей судьбой…» Людка схватилась за мобильный и повернулась к Андрею спиной. — Да, милый, — сахарно-карамельным голосом выдохнула она,. — Да, конечно… Конечно, готова! Нет? Не пойдем? — в голосе ее прорезалась печаль — и покорность. — Ах, попозже? — снова возрадовалась она. — Конечно, конечно, все, как ты захочешь! — она захлопнула телефон и застыла с мечтательной улыбкой.

— Все-все? — кривя рот, едко осведомился Андрей.

— Ревнуешь! — пропела Людка. — Ты и правда думал, что я всю жизнь на твоей «Ладе» кататься буду?

— Ага! — торжествующим шепотом выдала Яна Яновская.

— Ага! — не менее торжествующе согласилась Юля. — Зеленая «Мазда» вчера возле школы! — и они понимающе переглянулись.

— «Лада» тебя не устраивает? Тогда катись ты знаешь куда? — окидывая Людку недобрым взглядом, предложил Андрей. — И знаешь на чем? — он поглядел на сочувствующих с лестниц Людкиных подружек и добавил: — И этих… хористок прихвати!

— Почему… хористок? — в первый раз растерялась Людка.

— Только и могут, что тебе подпевать!

Все три девчонки дружно фыркнули.

— Вот вам наши мальчики! — демонстративно надула губки Людка. — Что умное сказать, мозгов не хватает, зато оскорблять — это они первые!

Андрей обвел актовый зал взглядом, давящим, как асфальтовый каток. И вдруг…

— Ты! — тыча пальцем в Ирку, рявкнул он. — Идешь со мной снежинки на окна клеить!

— Вот-вот, — прокомментировала Людка. — Самая подходящая для тебя подружка — и по возрасту, и по уму!

— Кому говорю, идем отсюда! — почти прорычал Андрей, одной рукой подхватив коробку со снежинками, а второй вцепившись Ирке в плечо.

Стул, на котором она сидела, покачнулся и грохнулся на пол. Ирку растянуло по диагонали — ноги пока оставались на месте, а вот туловище уже волокло вслед за рвущимся к двери Андреем. Он ведь не остановится, так и будет ее тащить, и она просто растянется на полу! — поняла Ирка и начала лихорадочно перебирать ногами, пытаясь догнать собственную голову и плечи. Рывок не прошел даром — она со всей силы боднула Андрея в спину, и они кубарем выкатились в распахнувшуюся дверь.

Продолжая волочить за собой едва поспевающую Ирку, Андрей широким шагом двинулся вдоль пустого школьного коридора. Брови его были судорожно сдвинуты, губы злобно кривились, остановившиеся глаза глядели только перед собой, и, кажется, он даже не сознавал, что тащит следом мотыляющуюся от стенки к стенке девятиклассницу.

Таким порядком они вывалились на школьную лестницу… и тут над ступеньками пронесся резкий болезненный вопль:

— Ты что делаешь? — орал Андрей, резко поворачиваясь к Ирке и тряся рукой, на которой медленно набухали пять тонких длинных царапин.

— Вот и мне интересно — что я, собственно, тут делаю? — глядя на него исподлобья, процедила Ирка.

Посасывая расцарапанную кисть, Андрей оглядел пустую лестницу, видно, только сейчас сообразив, что проскакал коридор, не слишком задумываясь, куда его несет.

— Ну это… — после секундного размышления выдал он. — Я же сказал — идем в спортзал на окна снежинки клеить.

— Знаешь, что? Давай сюда… — Ирка рывком выдернула коробку со снежинками из рук Андрея. — Я как-нибудь сама разберусь! А ты чеши обратно в актовый — там этих снежинок… — Ирка аж головой помотала. — Клей — не хочу!

— Не хочу я клеить… — пробормотал Андрей. — Этих снежинок… — последнее слово прозвучало откровенным ругательством.

— А я не хочу, чтоб ты за мой счет выпендривался! — решительно отрезала Ирка. — Свои проблемы с Людкой решай без меня!

Андрей молчал и глядел на нее во все глаза, как… как смотрел бы на табуретку, которая вдруг выбежала у него из-под попы и еще в голос возмутилась, что он собрался на нее сесть!

— Запредел какой-то! — наконец с недоверчивым возмущением сказал он. — Мало что меня Людка продинамила, так еще теперь каждая мелкая наезжает!

— А я должна тебе на шею броситься? — со злобным ехидством поинтересовалась Ирка.

— Ну-у… — задумался Андрей и впервые пристально оглядел Ирку с ног до головы. — Ты хоть и маленькая пока… Но симпатичная! — наконец решил он. Это прозвучало разрешением.

Ирка судорожно вздохнула и даже облизала губы. Она и впрямь чувствовала почти неудержимое желание кинуться ему на шею. И перегрызть! Останавливало только одно — труп потом придется съесть. Целиком, вместе с ботинками. Чтоб не смущать комиссию из Министерства образования рваными ошметками мяса и лужами крови на чисто вымытой лестнице.

— Надо же! Вот спасибо, а то я всю жизнь в зеркало боялась глянуть, думала, что горбатая и вся морда в прыщах! — встряхивая черными волосами, фыркнула Ирка.

Андрей невольно почесал прыщик над губой и опять поглядел на девчонку — с новым интересом оценил затянутую в джинсы фигурку, заглянул в зеленые глаза, от злости светящиеся, как у кошки.

— Да ладно тебе, — наконец протянул он, забирая короб обратно. — Можно подумать, у тебя парень есть! Ну пошли, пошли, — направляя Ирку вниз по лестнице, сказал он. — Снежинки по-любому наклеить надо, а то директриса нам устроит! Ей наши с тобой разборки до одного места.

— Нет у нас с тобой никаких разборок, еще не хватало! — строптиво возразила Ирка, все же невольно делая шаг следом. Ну правда, не нарываться же из-за этого озабоченного… с его Людкой… на скандал с директрисой? — С чего ты взял, что у меня нет парня?

— А что — есть? — насмешливо переспросил он, кажется совершенно уверенный в ответе. — Кстати… — наклонился над Иркой и, точно как соседский пес утром, заглянул ей в лицо: — Какие парни тебе нравятся?

Раздался грохот. Ирка обернулась. За спиной стояла ее одноклассница Наташка Шпак. У ног ее валялась оброненная швабра, а Наташка, раскрыв рот, пялилась то на Ирку, то на Андрея.

— Какие-какие, — чувствуя, что мучительно краснеет, пробормотала Ирка, — Ну… Симпатичные.

— Ага, — приосаниваясь, довольно кивнул Андрей.

— Умные, сильные, — зачастила Ирка и злорадно добавила, глядя на его стильно подстриженные каштановые волосы. — Блондины. С брюнетками хорошо сочетаются, — и расправила прядь волос на плече.

— Парни — не блузочки, чтоб сочетаться, — нравоучительно сообщил Андрей. — А насчет умного и сильного это ты правильно говоришь, — и гордо переложил короб со снежинками в одну руку, другой галантно открыл перед Иркой дверь спортзала. — А мне всегда брюнетки нравились!

— По Людкиным белым волосам это особенно заметно, — буркнула Ирка, заходя внутрь.

— Людка — пройденный этап моей жизни. Да она и сама это понимает, — небрежно отмахнулся он.

Ирка надула щеки и шумно выдохнула, не зная, чего ей больше хочется — то ли расхохотаться, то ли дать этому павлину в лоб.

— Ну кто-нибудь! Ну хоть кто-нибудь! — рыдающим голосом просила Оксанка Веселко, стоя на подоконнике спортзала с куском мыла и намыленной бумажной снежинкой в руках. — Я уже и так весь низ окна сама обклеила, ну я же не достаю выше! Ну помогите хоть кто-нибудь!

Бубух-бубух-бубух! Ее вопли начисто глушил грохот мячей об пол — игнорируя Оксанкины отчаянные призывы, троица одиннадцатиклассников радостно гоняла в баскетбол.

— Андрюха! — с грохотом гоня перед собой мяч, завопил Андреев одноклассник, старший брат Наташки Шпак. — Давай с нами! А девчонка пусть клеит!

Ирка вздохнула с облегчением — вот и вали, а то надоел с разговорчиками своими…

— Знаешь, я, пожалуй, все-таки с девушкой, — совершенно невозмутимо сообщил Андрей и галантным жестом предложил Ирке проследовать к окну.

Шпак и мяч догнали их через пару шагов. Наташкин братец недоверчиво уставился на Ирку.

— Она с моей сеструхой младшей учится, — наконец он обличительно ткнул в девчонку пальцем.

— Дурак ты, Шпак, — не вполне по существу, но зато доходчиво сообщил Андрей. И… по хозяйски обнял Ирку за плечи. И повел к свободному окну.

Оксанке Веселко пришлось схватиться за оконную ручку, чтобы не слететь с подоконника.

— Это у тебя какая рука? — косясь на лежащую у нее на плече ладонь, предельно ласково поинтересовалась Ирка.

— Левая, а что? — ответил Андрей.

— Так ты убери свою левую, а то я сейчас ее поцарапаю, как правую, — также ласково сообщила Ирка.

— Вот и видно — парня у тебя нет, — сказал Андрей. Но ладонь убрал. — Ты снизу клей, а я тебе подавать буду, — кивая на здоровенное окно спортзала, решил он. — Потом поменяемся. Подсадить? — и он уже протянул руки к Иркиным бедрам.

Немыслимым движением девчонка извернулась — и в мгновение ока оказалась на подоконнике.

— Ого! — хмыкнул Андрей, разглядывая свои враз опустевшие руки. — Клево! Гимнастикой занималась? — и, не дожидаясь ответа, принялся перечислять, загибая пальцы: — А я — карате, плаванием, теннисом, паркуром и конным спортом! — и он торжествующе поднял глаза на Ирку.

— И что, отовсюду выгнали? — вежливо поинтересовалась та.

— Эй, ну чего ты такая колючая, девочка-ежик? — спросил Андрей, подпирая голову ладонью и задумчиво разглядывая Ирку снизу вверх. — Хотя в отличие от ежика с ножками у тебя все в порядке!

— У меня и с головой неплохо! — буркнула Ирка, с размаху лепя снежинку на стекло. И вдруг поняла, что происходящее ей начинает откровенно нравиться. Боковым зрением она видела Оксанку Веселко, которая продолжала держаться за ручку, балансируя на самом краю подоконника, чтоб не упустить ни слова. И мячи бухать перестали, а взгляды по спине шарили, как прожектора. Аж лопатки чесались. Нет, наверное, с головой у нее все-таки плохо!

— На Новый год что делаешь? — продолжил светскую беседу Андрей.

— Встречаю! — все еще хмуро ответила Ирка. И нехотя добавила: — У меня бабка в санаторий уехала, весь дом мой. Друзья придут.

— Ну так приглашай меня! — вроде бы шутя вскинулся Андрей.

— Можно я немножко подумаю? — молотя снежинками по стеклу, точно оплеухи раздавала, спросила Ирка.

— Только недолго, — строго разрешил Андрей. — Ого! Подожди… — в голосе его прозвучала растерянность. — Как ты туда дотянулась?

Ирка подняла глаза вверх. Снежинки красовались не только на нижней половине окна, но и на верхней. Под самым четырехметровым потолком. Ирка растерянно поглядела на дело рук своих. Если б она взлетела, то, наверное, почувствовала бы? Или нет? Она неуверенно покосилась вниз на Андрея. Ну, Веселко бы точно не упустила парящую под потолком Хортицу.

— Сами заползли, — наконец выдавила Ирка. — Это все ты виноват, морочишь мне голову!

— А я сразу понял, что тебе нравлюсь! — с видом довольным, как у Иркиного кота, изловившего прячущуюся в холодильнике сметану, согласился Андрей.

Ирка замахнулась на него мыльной снежинкой, едва не свалившись с подоконника. Он со смехом увернулся, подставляя руки:

— Давай падай! Не поймаю, так подберу!

Веселко уставилась на Ирку с откровенной ненавистью.

Дверь спортзала с грохотом распахнулась, впуская взмыленного пацана.

— Народ! Народ! — надрывая глотку, на весь зал заорал он. — Директриса сказала — все доделывают, что делали, и валят из школы! Сегодня уроков не будет!

— Ва-а-а! — старший Шпак и его приятели заметались по залу, распихивая мячи, — в топоте их ног утонули яростные Оксанкины протесты.

Ирка слезла с подоконника.

— Я куртку возьму, — пробормотала она.

— Давай, — согласился Андрей. — Я тебя в холле подожду.

Он что, всерьез? Он собирается ее ждать? На виду у всей школы?

На слегка подгибающихся ногах Ирка побрела из спортзала. Насторожившиеся уши вовсе не по-человечески шевельнулись, ловя голос подбежавшего к Андрею Шпака.

— Ты что, с этой мелкой замутить решил? А Людка? — тревожным, но одновременно радостно-любопытным голосом спросил Шпак. Вся школа знала, что Людка ему нравится.

— А тебе не кажется, что Людка для меня старовата? — небрежно поинтересовался Андрей. — И ноги у нее толстые. Как колготки в сеточку натянет — ветчина в авоське!

— Ну тогда я к ней на новогоднем дискаре подкачусь, — решительно объявил Шпак.

— А зеленая «Мазда» у тебя есть?

Дальше Ирка уже не слышала — дверь спортзала захлопнулась за спиной. Она быстро сбежала в раздевалку. Совершенно незнакомые девчонки, шушукавшиеся в уголке, вдруг дружно примолкли, во все глаза уставившись на нее.

— Та самая, — услышала она сдавленный шепот. — Которая теперь с Андреем…

Ничего себе! И получаса не прошло! И вообще, ее хоть кто-нибудь спросил — с Андреем она или без Андрея?

Но она все-таки остановилась перед зеркалом и придирчиво оглядела себя — не хватало, чтоб те же девчонки спрашивали, что Андрей в ней нашел. Черные волосы отлично смотрелись на отороченном светлым мехом капюшоне куртки. Ирка подновила помаду на губах и неторопливо пошла к выходу.

В холле Андрея не было. Ирка нерешительно затопталась на месте, сама удивляясь острому и даже болезненному чувству разочарования, которое поднялось откуда-то из желудка и больно сдавило сердце и голову. Сзади послышалось негромкое хихиканье. Проклятье, могут подумать, что она Андрея ждет! Едва не бегом Ирка рванула к выходу.

— Стой, куда? — заорали ей вслед, и ее догнал запыхавшийся Андрей, на ходу просовывая руку в рукав куртки. — Ну что ты из себя строишь? — хмуро спросил он. — Две минуты подождать не могла? От меня еще ни одна девчонка не бегала!

Ирка опять захотела дать ему в лоб. Но еще больше — выйти вместе с ним на глазах у всей школы. И так она и сделала.

— А может, мне тебя в «Тайм-аут» пригласить? — задумчиво сказал Андрей.

Ирке показалось, что эти слова громом пронеслись по школьному двору — и все разом кинулись к окнам. Во всяком случае, в каждом окне торчало по физиономии — Ирка даже не сразу поняла, что пялятся именно на нее. Как она идет с Андреем. Нет, она этого не вынесет! Уберите его от нее, хоть кто-нибудь!

— Мало того, что я все городские школы обегал, тебя разыскивая! Так ты и сейчас заставляешь себя ждать! — отчеканил кипящий яростью голос.

У школьных ворот стоял мотоцикл — черный, хромированный, сверкающий, тяжелый и в то же время изящный, как произведение техностиля, и надпись «Кавасаки Ниндзя» смотрелась загадочно и вызывающе. Небрежно прислонившись к мотоциклу спиной и буравя Ирку бешеным взглядом из-под сдвинутых бровей стоял… он. В кожаной куртке и скинхедовских ботинках на толстенной подошве. Еще недавно мокрые и грязные черные волосы собраны в тугой блестящий хвост, а лоб пересекает тонкий кожаный шнурок. Едкая, как кислота, улыбочка на злых губах, а в обтянутых перчатками руках крохотный, невообразимо прекрасный в своей трогательной весенней прелести букетик нежных лесных незабудок.

— А говорила — блондины нравятся, — потерянно буркнул Андрей.

— Так я ж не говорила, что и я им, — выдохнула в ответ Ирка, завороженно глядя, как недавний обожженный полутруп, ночью сбежавший с больничной каталки, решительным шагом направляется к ней через школьный двор.

Полутруп, на вид вполне живой и даже здоровый, разве что по-прежнему бледный, прошел мимо Андрея, как мимо стенки и… аккуратно продел букетик незабудок в петельку воротника на Иркиной куртке. Окинул Ирку мрачным взглядом. Девчонка почувствовала себя точно под гипнозом, глядя в черные, полные непонятной ярости и затаенной боли глаза.

— Кино, кафе или парк? — отрывисто, даже не спросил — потребовал он.

— Парк, — как в трансе выдохнула Ирка.

Он передернул плечами, давая понять, что ему все равно, хоть городская свалка, и, скомандовав:

— Поехали! — сунул Ирке шлем.

Стартер мотоцикла взревел, как тысяча разъяренных тигров.

Дворняжки, теперь уже три, с терпением фарфоровых садовых фигурок восседавшие у ворот школы, вскочили и проводили мотоцикл долгими печальными взглядами.

Примечания

4

Fake (англ.) — дешевая подделка под известные бренды.