Тайна и откровение

Кира Мюррей, 2022

Артур считал себе хорошим человеком. Возможно, слишком высокомерным и отстранённым. Он был уверен, что он не психопат, о которых видел множество выпусков новостей. Поэтому он искренне верит, что влюблен. Любовь же бывает разной. Не имеет значения, что в глазах общественности эта влюбленность будет неправильной. Артур не может отпустить, даже если Джейн никогда его не полюбит. Не отпустит, даже если она попытается сбежать.

Глава 7

На плечах лямки рюкзака, а под ладонями твердость руля велосипеда.

Джейн быстро ехала, ощущая на коже теплые солнечные лучи. Ветер играл с распущенными волосами, отбрасывал их назад. Обдувал лицо, заставлял хватать воздух приоткрытым ртом.

Пахло летом.

В рюкзаке были листы с результатами экзаменов и они заставляли её гордиться собой. Заставляли её ехать быстрее из-за нетерпения. Хотела продемонстрировать свои успехи матери.

Почти по всем предметам она была лучшей. Ни один экзамен не написала меньше девяносто баллов.

Немного привстала, чтобы ехать ещё быстрее. Рама красного велосипеда поблескивала на солнце, кое-где были царапины, от чего краска слезла, обнажая блестящую металлическую основу.

Мимо проносились машины, а Джейн радостно улыбнулась. Семестр закончился и впереди были каникулы. А так же юность. Ей казалось, она могла видеть, как вместе с Оливером будет плавать в небольшом озере за границей города. На велосипеде туда ехать было по большей мере с полчаса.

Представляла, как будет лежать на газоне у дома, под яркими лучами. Её кожа обгорит, а после девушка будет похода на обваренного рака.

И Джейн не могла всего этого дождаться. Ей казалось, что это обязательные вещи для юности и она с жадностью хватала новые впечатления, которые станут счастливыми воспоминаниями.

Мимо пронеслась машина её одноклассника. Окна были открыты и Джейн могла слышать музыку и смех.

В воздух поднялась пыль, но настроение девушки было такое великолепное, что эти мелочи не могли его испортить.

Впереди замаячил её дом и Джей ещё быстрее поехала. Чувствовала небольшую боль в бедрах от того, как быстро она крутила педали. Обычно путь к школе на велосипеде у неё занимал с пятнадцать мнут. Но она доехала до дома за пять.

Резко остановилась, развернув руль на подъездной дорожке своего дома. Тот был небольшой, одноэтажный, с ослепительно-зеленым и сочным газоном перед ним.

Джейн едва не отбросила свой велосипед и побежала к дому. Взбежала по трем ступенькам и распахнула незапертую дверь. Тяжело дышала, а её щеки были розовыми от жары и физической нагрузки. Она могла ощутить пот на задней части шеи.

— Мам! — крикнула. Сегодня у её матери был выходной и Джейн не терпелось рассказать ей о своих успехах, — мам-мам-мам! — неторопливо продолжила, заходя в дом. Пнула дверь, захлопнув её.

— Джейн, — выходя в коридор из комнаты, тяжело вздохнула женщина. Её голос был негромким и певучим. Размеренным, без срывающихся интонаций свойственных Джей. Он всегда был однотонным и не слишком громким. Сильвия немного морщилась из-за громкости голоса своей дочери, — малышка, я же просила. Тише, — подняла аккуратную ладонь, развернув её вниз и опустила на несколько сантиметров, призывая снизить громкость.

Девушка прикусила нижнюю губу, опустив на долю секунды взгляд, а после резко вскинула его обратно на мать.

Нахмурилась, глядя на нежно-голубое платье и босоножки на шпильках. Поясок платья обрамлял фигуру песочные часы, от чего талия казалась ещё тоньше, а бедра округлей. Рыжие волосы были уложены в крупные кудри, а на губах переливался блеск для губ.

— Ты куда-то идешь? — спросила Джейн, немного уменьшив громкость голоса. Засунула руки в карманы своих мешковатых джинсов, чувствуя себя неуверенно и неловко рядом с разодетой матерью. Сильвия часто говорила, что Джей выглядит, как парнишка-подросток.

Женщина повернулась к Джейн боком, глядя на свое отображение в зеркало. Поправила волосы, приподняла кудри, от чего они казались ещё более объёмными. Улыбнулась себе, а после перевела мягкий взгляд на девушку.

— Да, у твоей мамы свидание.

Между ними повисло молчание. Сильвия немного нахмурилась, внимательно оглядывая дочь. Её идеальные брови, даже в хмурости, изгибались красиво и Джейн стыдливо опустила голову, стыдясь своей небрежности.

Женщина подошла к ней, из-за каблуков была одного роста с Джейн, но без них — ниже на сантиметров десять. И из-за этого периодически девушка ощущала себя жирафом. Ей казалось, что она слишком длинная и неуклюжая. Хотя её рост был средним.

— Все нормально? — спросила Сильвия своим мягким, размеренным голосом, приподняв подбородок Джейн указательным пальцем. — Ты не против? И почему ты меня звала? Случилось что-то хорошее? Джейн, я же говорила — не опускай так голову. Это не красиво.

Джей подняла подбородок и улыбнулась матери, но ощущала, что улыбка натянутая. Приложила все усилия, чтобы казаться искренней. Отступила на пол шага назад. Духи её матери были слишком сладкими для её чувствительного обоняния.

Она непереносима практически все духи, они заставляли её чихать и вызвали зуд. От того не пользовалась никакими. Её мать же любила их. У неё была целая полка с фигурными бутылочками с ароматными жидкостями.

— Почему должно быть не в порядке? Я уже взрослая девочка и переживу вечер без мамы. Так что не волнуйся и иди на свидание.

Сильвия ярко улыбнулась и, едва прикасаясь губами, поцеловала дочь в щеку, оставляя блестящий и липкий след на коже.

— Отлично, будь умницей. И поешь что-то, тебе нужно нарастить мясо на кости, — весело сказала, схватив маленькую, женскую сумочку и выпорхнула из дома, покачивая бедрами.

Джейн осталась стоять, слушая, как звонко стучат каблуки её матери по подъездной дорожке, а после хлопает дверь её машины.

Девушка тяжело вздохнула и неспешно пошла в свою комнату. Бросив короткий взгляд в сторону кухни. Небрежно сбросила рюкзак на кровать, а после тяжело приземлилась на неё сама.

Её кровать не была заправлена, а вещи кое-где разбросаны. Там джинсы, там футболка. А там краски, они немного потекли, оставляя яркие следы и пятна. У неё был период, когда она решила, что хочет заняться рисованием.

На столе позабытый полароид. А у стены безбольная бита — для самообороны. А так же гитара. Джейн выучила насколько мелодий, но у неё совершенно не было музыкального слуха.

Поджала губы и пнула рюкзак, от чего он шумно упал на пол.

Сбросила с себя кеды и принялась раздеваться. Скомкала футболку с принятом рок-группы и джинсы. Спрыгнула с кровати, чувствуя босыми стопами холод пола её комнаты. Пошагала к шкафу и остановилась перед большим, в полный рост, зеркалом. Глядела на свое отображением с каким-то научным интересом.

Ей нравилось иногда рассматривать себя и пытаться найти в себе искаженные черты своей матери. Глядела и пыталась представить, как выглядел её отец.

Джейн не желала встречи с ним. Считала, что то, что он её «сделал» не дает ей причин любить его. Он сам принял решение не участвовать в её жизни. Так от чего же она должна разыскивать его и любить?

Но ей было любопытно, каким человеком он был. Все же в ней его кровь, его гены. А Сильвия ничего не говорила о нем, никогда не показывала фотографий, не рассказывала о том, как они познакомились.

Лишь несколько раз, пристально глядя на Джей, будто пыталась что-то разглядеть, Сильвия сказала, что она похожа на отца. Это звучало так, словно женщина не желала этого говорить. Словно слова сами вырвались.

Джейн это не удивляло. Она совершенно не была похожа на свою мать ни внешне, ни характером.

Долговязая, слишком худая, средний рост, но из-за какой-то длинной фигуры, она казалась выше, чем есть. У её матери продолговатые, изысканные черты лица. Её же лицо какое-то мальчишеское.

Она чем-то походила на миловидного парня. Вздернутый кончик носа, узкий рот с пухлыми губами и четкая линия скул. Лишь недавно у неё ушел детский жирок с щек, который делал её лицо круглым.

Джейн не считала себя красавицей, но пыталась быть объективной. Она была миловидной.

Но она явно не из тех девушек, вслед которым оборачиваются. Она чем-то походила на милого хорька.

Девушка понимала, что подростковый возраст, в особенности для девушки, отличное время для ненависти к себе. Но, к счастью, ей удалось проскочит этот период. И она с детского безразличия к внешности перешла в стадию принятия.

Пожимала плечами и говорила «Ну, вот такая». Тело всего лишь тело.

Тем более, Джейн знала, что для всех красота разная. Есть усреднённый идеал, но, в большинстве своем, людям нравится разные черты лица. Разные фигуры.

Так что для кого-то она, немного неловкая и слишком шумная, идеал.

И даже если нет — Джейн это не очень волновало. Она считала себя «синим чулком». Девчонка прозябающая в книгах и интернете. Она любила новые впечатления и общение с людьми, но не стремилась к романтическим привязанностям.

Отношения, парни, влюбленность, поцелуи и прочее были ей интересны лишь в плане чего-то нового. Ей было интересно испытать все это на себе.

Но не имела настолько масштабных проблеск с самооценкой, чтобы искать любви другого человека, для того, чтобы ощутить свою ценность.

Джейн полагала, что у неё вовсе не было бы комплексов, если бы её мать не была столь блистательной. Той уже почти сорок! В понимании шестнадцатилетних, женщина в сорок не имеет права выглядеть хорошо.

Девушке казалось, что когда они рядом, все сравнивают их и молчаливо задаются вопросом, как у такой красивой женщины, может быть такая несуразная дочь.

От того она даже не пыталась походить на мать. Ей казалось, что тогда их отличия будут бросаться в глаза ещё больше. Сейчас она похожа на миловидного мальчишку, но надень она платье и каблуки — станет выглядеть смешно. Будет похожа на дешевую подделку знаменитого бренда.

Один из друзей Сильвия, по крайней мере она представила его так, но Джейн видела по его восхищенному взгляду, что он был не другом, а поклонником, мимоходом упомянут, что Джейн вылитая «папина девочка».

Тогда она нашла это смешным, а после задумалась.

Да, она вылитая папина дочка. Только с одной проблемой — у неё нет отца.

Но если бы он был, Джейн уверена, она пропадала бы с ним в гараже, чиня старый автомобиль. Она была бы любимой дочуркой, она была бы «папиной девочкой», но вот проблема — она не знает кто её второй родитель. В её мире есть только мать.

Джейн запрыгнула на свою кровать и достала свой телефон из рюкзака. Все ещё была лишь в простом, хлопковом нижнем белье. Перевернулась на бок, волосы путались, сбивались.

Зашла в контакты и нажала на имя Оливера. Слушала гудки, глядя в потолок.

Оливер единственный близкий и горячо любимый друг. Она в лицо смеялась тем, кто говорил, что дружбы между мужчиной и женщиной не бывает. Она с Оливером отличный пример, который противоречит этой глупой философии.

Между ними никогда не было никакой неловкости. Они сошлись, как две части одного пазла. Просто щелкнули и с тех пор не расставились. Будто были потерянными близнецами.

Джейн могла рассказать ему что угодно. Именно Оливер знал все её секреты. Они вместе проходили через все отвратительные подростковые фазы.

Девушка понимала, что все школьные друзья думают, что их дружба навсегда. Но реальность была неукротима. Почти все школьные друзья расходятся и становятся друг для друга незнакомцами. Хотя когда-то строили совместное будущее, плакали и смеялись вместе и давали клятвы, что они навсегда.

Но Джейн была уверена, она с Оливер действительно навсегда. Она слишком цеплялась за людей, чтоб смириться, когда звонки и сообщения станут реже, пока не исчезнуть.

Она вцепится в человека и не отпустит до последнего. Не позволит разорвать дружбу, что связывает их.

Джейн была уверена, что нужно будет переждать лишь особенно сложный период — когда они со школьников, с подростков, станут взрослыми. Тот период, когда ты уезжаешь с родительского гнезда и тебя окружают новые люди, компании, города.

Лишь переждать, цепляться за человека со всех сил, а после дружба наладится, вернется в привычную колею как-то сама собой.

В шестнадцать потеря друга кажется чем-то невыносимым и болезненным. Нереальным, несправедливым. Будь Джейн тридцать или же даже двадцать пять, она бы уже могла смиренно принимать, что люди часто уходят и в этом нет ничей вины.

— Да? — ответил Оливер немного озадаченным голосом.

Он был в том возрасте, когда его голос в жизни был ещё мальчишеским, но вот по телефону обретал очертания голоса взрослого мужчины. Хрипловатый и низкий.

От того иногда Джейн дергалась от неожиданности и на долю секунды её посещала мысль, что, может быть, вместо Оливера на телефонный звонок ответил мистер Калвер.

Оливер был очень похож на своего отца. Даже в шестнадцать это было видно. Голос тоже становился все более и более схожим.

Оливер был более юной и мягкой версией. Лишенный холодности и скупости эмоций. Его глаза светились добродушным нравом.

Выражение его лица всегда была таким, какое не свойственно Артуру. Лицо его отца было холодным, оценивающим, иногда ироничным. Он был с тех серьёзных людей под чьим взглядом начинаешь вспоминать идеально ли ты выглядишь. Нет ли где-либо пятна.

Под его взглядом не замечаешь, как появляется идеальная осанки и с уст вырывается короткое и четкое: «Да, сэр» или же «Нет, сэр».

Оливер же был из тех людей, что полностью противоположены его отцу. В его компании легко и свободно. Даже незнакомые люди расслабляются рядом с Оливером и не следят за тем, что говорят. Не пытаются выглядеть лучше, а искренне смеются или же ведут себя глупо.

Джейн пыталась побороть в себе желание говорить Артуру «Да, сэр» и «Нет, сэр». Ей казалось, что он пытается вести себя более дружелюбно.

По крайней мере с ней. Ей он усмехался и поддерживал её колкости.

Но его взгляд был таким, что Джейн казалось, что он пробирается под её кожу и легко, не прилагая усилий, читает её мысли и забавляется секретами.

Она желала обрести подобие хороший отношений с мистером Калвером. Ради Оливера. Тот был, как бы Джейн его не любила, признавала, беспросветно глуп, наивен и в нем бушевал подростковый максимализм.

Он уперся и твердил лишь то, что Артур ужасный человек, ужасный отец и в нем нет ничего хорошего. Будто такое бывает.

В самом плохом человеке есть хорошее. Пусть это будет маньяк и убийца, но даже в нем можно отыскать что-то неплохое. Возможно, трудолюбие или же чистоплотность, а может быть усердие.

А в самом хорошем человеке можно найти щепотку плохого. Добросовестная и примерная мать католичка может быть сплетницей, может быть тщеславной или же осуждающей. Может быть алкоголичкой, а может быть такое, что терпит домогательства своего мужа к детям. Молчит об этом, лишь бы сохранить благонравный образ.

Конец ознакомительного фрагмента.