Отель Хартвуд. Настоящий дом

Келли Джордж, 2017

Мышка Мона осталась одна и без крыши над головой. Пытаясь найти укрытие посреди бушующей грозы, совершенно случайно она набредает на удивительную гостиницу для лесных зверушек. В отеле «Хартвуд» есть всё, о чём только можно мечтать: тёплые и сухие постели, вкусная еда, уют и безопасность. Моне так хотелось бы остаться там навсегда! Но в огромном лесу водятся не только добрые существа, и теперь над новым домом Моны тоже нависла угроза…

Kallie George

HEARTWOOD HOTEL:

A TRUE HOME

Серия «Сказки о маленьких и храбрых»

Дизайн обложки: Екатерина Оковитая

Иллюстрации: Стефани Грэгин

Издается по договоренности с Folio Literary Management, LLC.

Перевод с английского языка: Нина Семенова

Copyright © 2017 by Kallie George

© Н. Семенова, перевод, 2019

© ООО «Издательство АСТ», 2022

* * *

Посвящается Люку:

дом — там, где сердце,

а моё сердце с тобой

К. Дж.

Посвящается

Терезе и Софии

С. Г.

1

Мышка Мона

Дом — там, где сердце, — так она слыхала. Но у мышки Моны дома никогда не было, по крайней мере нигде она не задерживалась надолго. Пыльный тюк сена, заброшенное птичье гнездо, колючий подлесок — мест, где Моне доводилось обосноваться за короткую жизнь, было больше, чем усиков у неё на мордочке. А теперь, в разгар грозы, её последний дом — старый прогнивший изнутри пень — затапливало.

Когда летом она нашла этот пень с уже растущим в нужном месте столиком-грибом и ручейком неподалёку, то подумала: это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Почему какая-нибудь другая зверушка не заявила свои права на пень?

Теперь Мона знала почему. Забравшись на корень в уголке, дрожащая и перепуганная, она смотрела, как вода прибывает, бурлит вокруг постели из мха и захлёстывает стол, грозя смыть саквояж.

Саквояж — это всё, что у неё оставалось от семьи. Он был сделан из небольшой скорлупки лесного ореха, а спереди было вырезано крошечное сердечко. Мона потянулась к нему.

«Пора опять сниматься с места», — подумала она, тяжело вздохнула и, крепко ухватившись за ручку саквояжа, выбралась из пня и побрела сквозь грозу.

Дождь молотил по деревьям Папоротлеса, который ещё только начинал загораться красками осени. Мона мгновенно промокла насквозь — от носа до хвоста. Лапки на каждом шагу вязли во влажной земле.

«Куда же мне пойти?» — гадала она. Справа была ферма, но очень далеко, и там жил кот. Мона знала об этом, потому что уже пыталась там поселиться. Оставалось либо повернуть налево, либо двигаться прямо.

Она уже собиралась сделать шаг вперёд, когда… БАБАХ!

Вспыхнула молния, и Мона подскочила. Что ж, тогда налево. Она углубилась в лес, прыгая по прутикам и листочкам, чтобы не касаться грязи.

Вот бы найти камень, под который можно забраться, или кучку грибов, или пустой ствол дерева. Но ничего такого видно не было. И ни следа других животных. «Наверное, все попрятались по домам, — подумала Мона, — и укрылись от грозы».

Вскоре вода стала заливать ей уши. Мона вытряхивала капли, но от этого лишь отчётливее слышала ужасные раскаты грома. Ветер свистел, кружил и хлестал, принося с собой вой. «Волки!»

Мона пискнула и заторопилась. Волки завыли снова. Звук нёсся издалека, но волки есть волки, и любая маленькая зверушка боится их. Они — охотники, и доверять им нельзя. Хуже волков нет ничего.

А дождь ещё усилился. Неужто вот так всё и закончится — Мону, как и её семью, смоет грозой? Вот бы ухватиться за чью-то лапку, услышать от кого-то, что всё будет хорошо… Но Мона была одна.

А потом она наконец кое-что заприметила: огромное дерево, которое поднималось так высоко, что даже нельзя было разглядеть верхушку. И ствол был пустым внутри! Мона поспешила к отверстию в коре.

Но тут же поняла, что это — дом не для мышки. А для медведя. Никакого медведя внутри не было, и похоже, уже давно. Но всё же в воздухе висел слабый запах шерсти, рыбы и ягод, и Мона поняла, что не сможет спокойно уснуть. А если медведь вернётся? Хотя медведей она не боялась так сильно, как волков (ей даже довелось какое-то время жить рядом с одним, и в качестве еды ему больше нравились ягоды, чем Мона), её не радовала мысль делить с таким зверем его берлогу.

Так что Мона неохотно выбралась наружу — обратно в грозу.

Путь ей преградил ручей, от дождя превратившийся в настоящую реку. Мышка попыталась сообразить, как переправиться на другой берег. Через ручей был перекинут прутик. Мона хорошо умела удерживать равновесие — как и все мыши — и уже почти достигла противоположного берега, когда, посмотрев наверх, увидела в тёмных кустах чьи-то глаза!

Светящиеся волчьи глаза! В этом не было никаких сомнений. И не одна пара, не две и не три, а столько, что Мона и сосчитать не могла. Её сердце подскочило к горлу, лапки соскользнули с прутика и…

Плюх!

Она упала в воду.

Шшшухх!

Вот так вместо волков мышку поглотил поток — раздался всплеск, и вода понесла её прочь.

Вода залилась Моне в рот, она кашляла и отплёвывалась. Отчаянно вцепившись в саквояж, который держался на поверхности, мышка помчалась вниз с холма, мимо кустов и зарослей папоротника, мимо камней и корней, всё глубже в лес.

Ручей уносил её все дальше и дальше. Мона забралась на саквояж и смотрела, как деревья вокруг становятся всё более искривлёнными и замшелыми. «Должно быть, это самое сердце леса», — подумала она. Место, где она никогда не бывала.

Наконец поток замедлился, превратившись в озерцо, которое сдерживали несколько толстых корней. Один из них как будто тянулся к ней, словно лапа помощи, и Мона, ухватившись за него, выбралась из воды.

Мышка ахнула. Перед ней возвышалось ещё одно огромное дерево. Даже не просто огромное, а… величественное.

Гигантские ветви венчали его верхушку, точно корона. Золотистые листья не пропускали дождь и ветер. Мох между корней рос так аккуратно, будто кто-то посадил его там и подстриг. Может, так оно и было… Потому что на стволе, прямо над головой Моны, было что-то вырезано.

Это было точно такое же сердечко, как у неё на саквояже, только в центре этого сердца имелась надпись: «ОХ».

«Что бы это могло значить?» — задумалась Мона.

Она не могла устоять перед искушением. Мышка медленно поднялась на цыпочки и коснулась сердца.

ЩЁЛК.

Сердечко вдавилось внутрь, и в стволе распахнулась дверца.