Вкус свободы

Кейт Вэйл, 2022

Алекс Я не могу представить свою жизнь без музыки. Удар палочек о барабан заставляет мое сердце биться чаще. Я испытываю эйфорию, когда толпа скандирует мое имя, а очередная песня взлетает на первую строчку хит-парада. Музыка – единственное, что вызывает у меня столь сильные эмоции. Но после предательства Брайса я перестала чувствовать радость жизни. Отгородилась ото всех, боясь, что мое сердце снова будет разбито. В этот момент я познакомилась с Кэмероном… Кэмерон Море забрало моего брата, и с тех пор я не чувствовал страха. Тишина и одиночество наполняли меня. Ежедневно я бросал вызов себе. Прыгал с парашютом, наслаждаясь ощущением свободного полета. Покорял волны, позволяя океану направлять меня. Лишь в эти минуты я чувствовал себя живым. Но все изменилось, когда на одной из вечеринок я встретил Алекс, разбитую и сломленную, как и я сам…

Глава 10

Алекс

Что вы знаете о сумасшедших? Я вот за последний час досконально изучила одного из них.

Кэмерон Райли.

Благодаря прессе я знаю его фамилию.

Увидев обложку журнала с нашим поцелуем, я сразу же загуглила его имя и могу с уверенностью сказать: он ненормальный.

У меня кровь стынет в жилах от того, что он вытворяет.

Прыжки с водопадов такой высоты, что мне за ноутбуком становится плохо. Он покоряет горные вершины на сноуборде, взбирается по Гранд-Каньону, прыгает с парашютом и еще бог знает чем занимается.

Я была права, когда говорила, что такие люди живут своей жизнью. Той, которая не доступна обычному человеку.

Каждый раз он висит на волоске от смерти. Я прочитала парочку статей о первых неудачных прыжках Кэма: пролежать месяц прикованным к постели — это не шутки.

И знаете что? На каждой фотографии у него улыбка до ушей. Даже на больничной койке. Мне кажется, у этого парня в венах вместо крови адреналин, причем с примесью необузданного желания жить.

Закрываю несколько вкладок и открываю следующую. И попадаю на статью, которую возглавляет снимок Кэмерона вместе с братом. Он старше Кэма года на три. Они очень похожи. Серо-зеленые глаза и ямочки на щеках придают их ребячьей внешности особый шарм. Могу с уверенностью сказать, что если бы они бросили спорт, то место моделей было бы за ними.

Пробегаю взглядом по тексту. Статья посвящена его брату.

Трэвис был уважаемым спортсменом. На его похоронах собралось множество людей, и у них в городе ему посвятили небольшой монумент. Видимо, я все же ошиблась, когда думала, что спортсменов так не преследуют.

На всех снимках Кэм с пустым взглядом в окружении близких. И несмотря на то, что рядом семья, он держится обособленно. Словно малейшее соприкосновение с кем-то другим причиняет ему боль.

Мне кажется это неправильным: вот так подсматривать за ним. Захлопываю ноутбук и откидываюсь на спинку кресла.

Ребята рядом громко смеются и перекидываются попкорном. Рик затягивается сигаретой и, выпустив облачко дыма, покачивает головой в такт песне.

Мы уже отыграли четырехчасовую репетицию и выжаты как лимон.

Парни поочередно рассказали мне о том, как после моего фееричного ухода из клуба Алан рвал и метал, пытаясь понять, что я затеяла. Но больше всего их порадовала упавшая на пол челюсть Брайса. Мерзавец до конца вечера выяснял, как давно у меня начались новые отношения, и позабыл о своей Кендис тут же после нашего ухода.

Видимо, я слишком сильно задела его самолюбие.

И я бы с радостью это повторила.

Вчера на прощание Кэмерон поцеловал меня в щеку, а потом мне пришлось быстро забежать домой, потому что журналисты уже поджидали меня у двери. Но мы успели договориться, что сегодня встречаемся на пляже. Я, правда, еще не знаю, получится ли у меня сделать это без лишнего сопровождения.

Вдруг зазвонил мой телефон, лежавший все это время на столике.

— Алекс, у нас проблема, — говорит Мария.

— Что случилось?

Слышится какой-то шелест, а затем щелчок замка.

— Рэйчел приехала, — шепотом отвечает домработница.

— Что?! — восклицаю я.

Ребята дружно поворачиваются на мой возглас и убавляют громкость музыки.

— В каком смысле приехала?

— Она сидит у тебя на кухне.

— Я сейчас буду! — сбрасываю вызов и вскакиваю с места.

Беру палочки, ноутбук и спешно складываю их в сумку.

— Ал, все нормально? — спрашивает Рик, откладывая гитару в сторону.

— Потрясающе, Рэйч объявилась.

— Мммм, младшая сестренка, — он поигрывает бровями.

— Заткнись, Рик, — ему хватает моего гневного взгляда, чтобы замолчать. — Передайте Алану, что меня сегодня больше не будет.

— Ты доведешь его до инфаркта, — смеется Тай.

— Скорее, я отброшу коньки, если Рэйч снова что-то натворила, — бросаю я и, хлопнув дверью, выхожу из студии.

В чем я, собственно, даже не сомневаюсь.

Ребята смеются и вновь включают музыку.

Быстрым шагом миную коридор и, выйдя на улицу, сажусь в машину. Я не открываю окна, потому что солнце сегодня беспощадно. К тому же мне надо остыть, иначе я убью свою сестру.

Что, черт возьми, она забыла в моем доме, да еще без приглашения?

Хотя это странный вопрос; ей опять нужны деньги.

Прибавляю газ и стараюсь протиснуться сквозь пробки на шоссе. Мне надо попасть домой гораздо быстрее, чем до Рэйч дойдет, что можно пройтись по моей квартире и поискать, что там плохо лежит.

Я содержу семью. И у этой помощи есть границы. Родители не согласились, чтобы я полностью все оплачивала, как бы я ни настаивала. Я готова им купить все, что они захотят. Но мама с папой сказали: им достаточно того, что у меня все хорошо.

Вот только этого недостаточно для меня. Я купила им дом в хорошем районе и каждый месяц кладу на их счет деньги, чтобы они ни в чем не нуждались. Родители же продолжают работать: мама — бухгалтером, а отец — в своей автомастерской. Это единственное, что они разрешили им приобрести.

Братья тоже предпочитают зарабатывать сами. Я лишь помогла им сделать первый шаг.

Но Рэйчел…

Рэйчел — это головная боль. Причем для всех. Не проходит и месяца, чтобы она куда-нибудь не влипла. Она совершенно не приспособлена ко взрослой жизни. Раньше ее проблемы решали родители, теперь же это делаю я. И с каждым разом их масштаб увеличивается.

Заезжаю на подземную парковку и, заглушив мотор, делаю несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться и не наорать на сестру в первые же пять секунд.

Поднявшись на лифте в пентхаус, я сразу слышу заливистый смех сестры и сухие ответы Марии.

— Да ладно тебе, Мар, я могу сама себе приготовить сэндвич, — щебечет Рэйчел. — А хочешь, я сделаю тебе фахитос, от которого ты забудешь обо всем на свете?

— Не думаю, что это хорошая идея. В последний раз вы чуть кухню не сожгли, — сухо отвечает домработница.

— «Почти» не считается, — легкомысленно отшучивается Рэйчел.

Я влетаю в кухню и, бросив сумку на стул, встаю напротив нее и упираюсь ладонями в гранитную столешницу. Мария вытирает об фартук руки, ставит перед Рэйчел тарелку и уходит из зоны боевых действий. А вот Рэйч как ни в чем не бывало берет еду и, жадно откусив кусок, смотрит на меня невинным взглядом.

— Привет, сестренка, — бормочет она с набитым ртом.

За те несколько месяцев, что мы не виделись, ее волосы заметно отросли. Могу сказать, что она отдала немаленькую сумму за покраску, точно так же, как и за дизайнерские вещи. Сестра никогда не умела экономить. Сколько денег ни дай — ей всегда мало.

— Сколько? — я перехожу сразу к делу.

— И я рада тебя видеть, — она ослепительно улыбается.

— Рэйчел, мне не до шуток. Во что ты опять влипла? — скрещиваю руки на груди и продолжаю смотреть на нее неподвижным взглядом.

— Я что, не могу просто так приехать к сестре?

Она надувает губы.

— Нет. Не можешь. Каждый раз, когда ты появляешься на пороге моего дома, мне приходится выписывать чек на круглую сумму.

— У всех бывают передряги, — она небрежно пожимает плечами и продолжает есть.

Я погорячилась, когда думала, что Рэйчел может измениться. Хотя я изо всех сил старалась верить в нее так же, как и родители. Для них она до сих пор остается маленьким ребенком, который слишком часто ошибается.

Она всегда была инфантильной и легкомысленной. В свои двадцать лет она не проработала и дня. Я имею в виду настоящую работу, которая приносит деньги и позволяет платить по счетам. Она привыкла, что раз у меня есть деньги, то можно разворачиваться и уходить с каждого места, где не так на нее посмотрят.

— Сколько? — повторяю я свой вопрос, пристально глядя на нее.

Она откладывает свой сэндвич, вытирает губы салфеткой, а затем не спеша пьет свежевыжатый сок.

Клянусь, она испытывает мое терпение.

— Тридцать тысяч, — говорит она, допив и грациозно заправив прядь волос за ухо.

— Сколько?! — в ужасе восклицаю я.

— Алекс, для тебя это сущий пустяк! — она негодующе смотрит на меня.

Мой ошеломленный взгляд не трогает ее ни на секунду.

— Пустяк?! Рэйч, это тридцать штук!

— Копейки, — она вновь берет сэндвич и продолжает есть как ни в чем не бывало.

Никогда в жизни сестра не принимала ответственность за свои поступки, лишь продолжала требовать свое. И, возможно, именно я виновата в этом. Каждый раз я все решаю. Даже когда не было денег.

— Что ты сделала? — опускаюсь на стул рядом с ней.

— Мы участвовали в гонках. Коди проиграл, — в ее голосе столько разочарования, что я невольно смеюсь.

— И я должна заплатить за него?

— Нет. Ты можешь помочь мне. Мы были в машине вдвоем, не буду вдаваться в подробности, но отчасти проиграли из-за меня.

— Боже, избавь меня от этого!

Очередной провал какого-то неудачника трогает ее намного больше, чем то, что ее собственная сестра с каждым разом все больше разочаровывается в ней.

Понятия не имею, где она их откапывает. Но когда Рэйчел появляется на пороге моего дома, каждый раз звучит новое имя, а следом — душераздирающая история любви.

— В общем, я думала, что получила роль в том дебютном сериале и могла бы платить со своего гонорара, но опоздала на прослушивание.

— Я так понимаю, про напоминания ты даже не слышала? — с сарказмом спрашиваю я.

— Язвить тебе не идет: морщины появляются, — она касается кончиком пальца моего нахмуренного лба.

Как и многие в Лос-Анджелесе, сестра пытается пробиться в кино. Не могу сказать, что у нее великий талант, но роль жертвы получается отлично. К тому же, чтобы добиться успеха, надо вкалывать двадцать четыре часа в сутки. А Рэйчел это несвойственно. Она считает, что кастинг-менеджеры должны при встрече падать ей в ноги.

— Я могла бы попросить денег у родителей, но ты же знаешь, мама начнет переживать.

Вскинув руку, я тычу в Рэйчел пальцем.

— Даже не смей впутывать в это родителей! — с угрозой в голосе произношу я.

Если она расскажет родителям об этих проблемах, мама с ума сойдет от волнения, а папа молча отдаст ей последние деньги, лишь бы поскорее все решить.

Опускаю голову и сжимаю лоб руками.

Она моя сестра. Я не могу ее убить. Надо повторять себе это как можно чаще.

— Так и быть, я устрою тебе кастинг, — выдохнув, говорю я.

Взвизгнув, сестра бросается мне на шею.

Она вновь все рассчитала.

— Но предупреждаю, это в последний раз.

— Конечно! — она крепко целует меня в щеку. — Ой, я забыла, Алекс, у нас затопило квартиру…

— Нет! Ноги твоего неудачника не будет в моем доме!

Рэйчел вновь надувает губы и негодующе смотрит на меня.

На это я точно не куплюсь.

— Алекс, ему надо где-то жить!

— Моя проблема — ты, а не он. Так что если хочешь, чтобы я помогла тебе — захлопни рот.

Она поджимает губы и слабо кивает. Встаю со стула и, развернувшись, направляюсь в спальню.

— Имей в виду, если из моего дома хотя бы зубочистка пропадет, я сдам тебя копам! И мама тебя не спасет! — бросаю я, захлопнув дверь.

Возгласы сестры остаются в кухне. Я падаю на кровать и, уставившись в потолок, беру телефон.

Я уже сбилась со счета, сколько раз устраивала Рэйчел кастинг. Представляю, что скажет Алан, услышав об очередной просьбе.

Набираю номер менеджера.

— Я уже в курсе, что объявилась младшая Дэниелс, — с усмешкой произносит он.

— Я хочу ее убить.

— Об этом я тоже догадался. Я позвонил по нескольким номерам, но Алекс, с ней никто не хочет связываться. Рэйч строит из себя звезду мирового масштаба.

— Знаю. Обещаю, это в последний раз.

Алан ничего не отвечает. Мы оба знаем, что это ложь.

— Завтра с утра Рэйч должна быть в студии. Я скину тебе адрес.

— Хорошо. Спасибо большое.

— Не за что, детка. Предоставь это мне, а сама сконцентрируйся на турне. Это важно для всех.

— Ты же знаешь, проблем не будет. Увидимся завтра.

Я сбрасываю вызов, пока он не завел разговор о совместном проекте с Брайсом. Алан не отступит просто так, а я сейчас не готова вновь спорить. Мне хочется просто закрыть глаза и хоть на мгновение представить, что присутствие Рэйчел не обернется катастрофой, которая окончательно уничтожит наши отношения. У нас с сестрой разница в три года, но иногда кажется, что целая вечность. Мы слишком разные. Она берет от жизни все и часто делает необдуманные шаги. Я же миллион раз удостоверюсь в правильности своего решения, прежде чем приму его.

Подняв голову, смотрю на экран телефона: уже полдень. Мы договорились встретиться с Кэмероном через пару часов, но как я могу оставить Рэйч одну дома? В лучшем случае она закатит вечеринку, а в худшем — спалит квартиру, и я лишусь жилья.

Почему из всех, кого я знаю, проблемы только у нее?

Я уже задумываюсь о том, чтобы действительно остаться дома. Но, черт возьми, если я раз за разом буду бегать за ней, она так ничему и не научится.

Спрыгнув с кровати, я переодеваюсь в шорты и топ, на всякий случай кидаю в сумку сменную одежду и, нацепив на голову очки, выхожу из комнаты.

— Ты куда? — спрашивает Рэйч.

Она лежит кверху ногами на диване и, поедая мороженое, смотрит телевизор.

Такое ощущение, что она всегда здесь жила, а я — всего лишь гость.

— Помни предупреждение. Если с моей квартирой что-то случится, тебе не жить!

Я прохожу мимо нее и беру со столешницы ключи.

— Я люблю тебя! — кричит мне вслед сестра.

Мои губы непроизвольно трогает улыбка.

— И я тебя, — отвечаю я и выхожу.

Надеюсь, Мария присмотрит за ней.