Philophobia

Maria Kalinova

Боль – это чувство или эмоция? Как мы её переживаем и как мы с ней справляемся? Все это делают по-разному. Но главный герой этого рассказа, Гордон, предпочитает не чувствовать ничего. Он не знает ни радости, ни грусти, ни печали, ни боли, ни разочарования. Он не чувствует ничего. Его жизни стала такой же серой, как чёрно-белое кино. Но в один день всё изменится, и что же заставит поменять его свои взгляды?

© Maria Kalinova, 2021

ISBN 978-5-0053-6196-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Лучше я умру от бесконечной

боли чем позволю себе хоть

одно мгновение ничего

не чувствовать.»

Джессика.

Часть 1

Глава I

Ещё один день. Я снова открываю глаза, и мне снова тошно. Ещё одно первое сентября. Жизнь не меняется, она всё такая же одинаковая. До будильника осталось ещё несколько минут. Я лежу и смотрю в потолок. Из кухни доносится крик мамы:

— Гордон, пора вставать, ты опоздаешь в школу!

Кому нужна эта школа? Что в ней есть интересного? Каждый день ходишь и учишь бесполезные предметы, которые вообще не пригодятся в жизни. Большую часть утра провожу в раздумье о том, зачем вообще нам нужно жить. Я практически каждый день думаю об этом, но никогда не нахожу ответа. Даже не заметил, как собрался. Уже начинаю брать ключи и выходить из квартиры, но приходит сообщение от Джека, моего друга:

— Как ты себя чувствуешь после вчерашнего? Повторим сегодня? Обещали привезти новую партию.

Как я себя чувствую? Я уже давно не испытываю никаких эмоций. Мне всё надоело. Правда, травка облегчает мысли об этом. Да, и какая кому разница, чувствую я или нет. Живу и живу как все. Нужно уже идти.

Я опять в школе, опять улыбаюсь своим друзьям, они в этом году перевелись в другой класс. Наверное, из-за этого тусовки после школы будут ещё чаще, но может это и хорошо, даже как-то легче, когда можно забыться. Все мои одноклассники кричат как ненормальные, рады видеть друг друга, хотя половина из них точно лицемерит. Зачем же притворяться? Можно же просто не подходить. Хотя для людей это нормально, они называют это вежливостью. Надеюсь, уже скоро начнётся линейка, и я смогу свалить отсюда.

Прошло десять минут, наконец-то все пришли, директор уже начал свою речь. Рядом со мной стоит Кейт и что-то пишет, ей всегда наплевать на правила, она даже выкрасила свои волосы перед школой в фиолетовый, Кейт вроде ничего, может я бы даже встречался с ней, если бы мне было не лень, отношения требуют усилий, а я сейчас не хочу зацикливаться на ком-то. Вдруг сзади кто-то подбегает, какая-то девушка, запыхалась, наверное, спешила. Я обернулся и увидел мою одноклассницу Джессику. Она изменила свой стиль: каблуки, пиджак и юбка, вместо джинсов и кроссовок. Ей так идёт намного больше. Хотя, в сущности, какая мне разница, я снова отвернулся и продолжил думать, о том, чем я смогу заняться до вечеринки.

Через полчаса мы наконец-то пошли в класс, проходит ещё час, и нас отпускают домой, я подхожу к Джеку, договариваюсь с ним о встрече — нужно будет купить выпивку. Пишу сообщение маме о том, что я уже закончил, подхожу к лестнице и вдруг слышу звонкий, чудесный смех. Чудесный? Когда я так в последнее время говорил? Решил посмотреть, кому принадлежит этот голос, вышел из-за угла и увидел Джессику, она стояла и опиралась одной рукой на подоконник, её светлые длинные волосы были откинуты на одно плечо, её окружал ореол света, как будто она святая. При мысли об этом, я ухмыльнулся. Джессика разговаривала со своей подругой Ариадной:

— Ты что смеёшься? Я не дойду в этих туфлях до кафе.

— Значит, тебя кто-нибудь донесёт, — хихикнув, ответила она.

— Тут так много желающих, примерно ноль, — с сарказмом сказала Джессика.

— Ладно, пойдём в раздевалку, тебе повезёт, если твои ботинки не украдут.

Они направились в мою сторону, я это понял не сразу, хорошо, что я быстро отошёл в сторону и сделал вид, что пишу кому-то сообщение в телефоне. Джессика остановилась и сказала:

— Пока, Гордон.

Она улыбнулась мне, я ей что-то ответил и тоже улыбнулся. Девушки развернулись и начали о чём-то шептаться и хихикать. Я оставался на месте, пока не услышал, как хлопнула дверь. Странная встреча.

Я пришёл домой, переоделся, обмотал костяшки бинтами и начал бить грушу. Обычно мне бинты не помогают, и я сбиваю все руки в кровь. Раз удар, два удар, три, а дальше я не считаю, даже не слежу за временем. Может так во мне проснутся хоть какие-нибудь чувства. Мои мысли прерывает внезапное озарение, Джессика стала первой, кому я искренне улыбнулся за последнее время. Ну, и что? Улыбнулся и улыбнулся, это же ничего не значит. Остаток дня проходит так же, как и все предыдущие. И снова я в кровати. Снова сон, а завтра снова утро.

Глава II

Странно, но сегодня я спал лучше, чем вчера. Может, я немного перебрал с алкоголем, но сегодня вместо темноты, я видел во сне светловолосую девушку в лучах солнца.

Я пришёл в школу, сел за свою парту, моя соседка Лорен ещё не пришла, часто опаздывает. Хорошо, что меня посадили с ней, она самая нормальная девушка из нашего класса, с ней есть о чём поговорить.

Прошло три урока, ни один из которых меня не заинтересовал. Сейчас должна была начаться география, Лорен села с Кейт, учитель не слишком строго следил за рассадкой. Я мог бы выбрать себе соседа, да выбирать не из кого. Тогда уж лучше одному. Я уже собирался начать смотреть какой-нибудь фильм, но тут к моей парте подошла Джессика. Она смущённо улыбнулась, поправила прядку светлых волос и спросила «Можно ли здесь сесть?». Я просто кивнул и отвернулся, чтобы скрыть свою улыбку. Не знаю, но почему-то мне было приятно, что она села со мной, хотя я знаю, что её подруга тоже перешла в другой класс, и теперь у неё тоже не осталось соседки. Джессика половину урока внимательно следила за учительницей и записывала что-то в тетрадке, изредка поглядывая на меня. Она явно хотела что-то спросить, но никак не могла решиться. Я ждал. Через пятнадцать минут Джессика не выдержала и, накловнившись поближе ко мне, задала вопрос:

— Почему ты не записываешь?

— А какой в этом смысл? — безразлично ответил я.

— А какой смысл в том, чтобы не записывать? — ухмыльнувшись, сказала она.

— Видимо, ты хочешь, чтобы я взял ручку и начал писать про экономику Африки? — резко спросил я.

— Я этого не говорила, мне просто стало интересно, — спокойно ответила Джессика. Её карие глаза смотрели на меня без осуждения, даже наоборот с нескрываемым интересом. Мне стало немного стыдно за то, что я так отреагировал.

— Мне кажется, что большая часть информации, которую мы получаем в школе, бесполезна.

— А вдруг она тебе когда-нибудь пригодится? Жизнь полна сюрпризов, — она пожала плечами и улыбнулась.

— Надеяться на то, что тебе пригодится этот материал в жизни так же бессмысленно, как и покупать лотерейные билетики, — возразил ей я.

— Но кто-то же выигрывает в лотерею, — резонно заметила Джессика. Я усмехнулся и продолжил заниматься своими делами, изредка поглядывая на неё.

После уроков я пришёл домой, лёг на кровать, посмотрел на потолок, начал снова думать о смысле жизни. Внезапно мне вспомнился мой разговор с Джесс. Возможно, она в чём-то и права, наверное, не всё в школе так бесполезно. Снова встал, начал бить грушу, но решил всё-таки установить будильник, сегодня хочу успеть сделать алгебру и физику. После этого решил посмотреть арт-хаусный фильм ужасов. Но этот как и тот, который я смотрел неделю назад, не вызвал у меня никаких эмоций. Я уже не знаю, как бороться со своей безразличностью. Хотя, возможно, жить без всяких чувств намного лучше.

Через час я пошёл в душ, а потом лёг в кровать, закрыл глаза и провалился в сон.

Глава III

Уже неделю на каждом уроке со свободной рассадкой я сижу с Джесс. Иногда мы молчим, но чаще всего подолгу разговариваем на различные темы. Она всегда придумывает что-то интересное. Обычно Джессика задавала какие-нибудь вопросы, на которые я отвечал, а она слушала, иногда соглашалась, но чаще спорила. Практически каждый день у нас возникали новые дискуссии. Но это меня вовсе не раздражало, а даже наоборот больше интересовало.

Сегодня мы сидели на истории искусств, и у меня не было настроения разговаривать, поэтому я достал наушники. Когда Джесс увидела это, она расстроилась и начала сосредоточенно смотреть в тетрадь. Не знаю, почему я так сделал, но мне захотелось предложить ей послушать музыку со мной:

— Хочешь? — спросил я, протягивая ей наушник. Джессика тут же оживилась, немного приподнялась, игриво закатила глаза, делая вид, что раздумывает, а потом сказала:

— Давай.

Я улыбнулся по двум причинам. Первое, из-за её реакции, а, второе, потому что моя музыка редко кому нравилась, жёсткий рок не всем приходился по душе. Она надела наушник и продолжала с безразличным видом записывать в тетрадку то, что говорит учитель, но я-то знал, что ей интересно. Как только я включил первую песню, Джессика сморщила лоб от слишком громкой или грубой музыки, не знаю, что из этого. Но всё-таки снимать наушник не стала и продолжила слушать, за ней было весело наблюдать, мне было трудно сдержать смех. К концу урока ей, кажется, понравилась моя музыка, она даже начала постукивать в такт ногой. С тех пор мы начали слушать музыку вместе.

Глава IV

Прошёл месяц, каждый день я общаюсь с Джессикой, я рад, что нам чаще всего никто не мешает. Если честно разговор с ней стало тем событием дня, которое я всегда ждал. Мне нравится, что она меня понимает.

Джесс староста нашего класса, поэтому должна составлять списки дежурств, я попросил, чтобы она записала нас вместе. Ей нужно ходить и проверять, все ли стоят на местах. Конечно же, я не буду ходить с ней, это отличная возможность проводить перемены свободно, буду общаться с Джеком. В первые дни дежурства Джессика пыталась заставить меня работать, я пару раз обошёл с ней все этажи, и мне надоело. Наверное, это сказалось на наших отношениях. Она на уроках теперь сидела и дулась, изредка разговаривала со мной, но не пересаживалась и не отказывалась от того, чтобы послушать музыку вместе. Так продолжалось примерно неделю. Я всё время думал о том, что я придурок, потому что в сущности мне было не так уж и сложно помочь, ведь я сам напросился, но я всё равно ничего не делал, сам не знаю почему.

Прошла ещё неделя, я уже начал беспокоиться. Джессика разговоривала со мной так же много, как и раньше, но что-то изменилось. Я сам не понимал что, но теперь этот вопрос мучал меня каждый вечер.

В один день у нас отменился урок, и наш класс пошёл в буфет. Я, Лорен, Кейт и Джессика и ещё несколько ребят находились за одним столом, Джесс села рядом со мной. Сначала они все вместе болтали о каком-то учителе, мне было скучно, я не вмешивался. Через пятнадцать минут я заметил, что Джессике тоже надоел этот разговор, она помешивала кофе в стакане и иногда закатывала глаза. Когда Джесс заметила, что я на неё смотрю, она мне улыбнулась и шепнула на ухо:

— Как они могут так долго говорить на эту тему?

— Если честно я уже перестал их слушать через первые пять секунд, — усмехнувшись, ответил я. Она захихикала и, толкнув меня рукой, сказала:

— Какой ты грубый.

— Я просто говорю правду.

Джесс закатила глаза и снова шёпотом спросила у меня:

— Может продолжим наш разговор? Так куда бы ты перевёл стрелку на дорогу с двумя стариками или с одним младенцем?

Возможно, кому-то такой вопрос мог показаться странным, но мне нравились такие темы. Как мне кажется, она так же, как и я ни с кем другим не разговаривала о таком, и, если честно, это было приятно. Сам не знаю почему.

— Думаю, что на двух стариков. Они уже прожили свою жизнь, а младенец нет. А ты бы куда перевела?

— Я бы попыталась найти третий вариант, — задумчиво произнесла она.

— А если бы его не было? — резонно заметил я.

— Если бы я встала перед таким выбором, то не смогла бы кого-нибудь специально убить, поэтому не стала бы менять ход движения поезда, — вздохнув, честно ответила Джессика. В этом была самая главная прелесть общения с ней: она всегда была откровенна со мной.

Мы практически до конца урока обсуждали эту тему. За пять минут до звонка Джессика предложила пойти в кабинет. Мы начали говорить о наших одноклассниках, о девушках, и тут Джесс задала вопрос:

— А если бы к тебе подошла красивая девушка и предложила переспать в туалете, ты бы согласился?

— Конечно, это же мечта любого парня, — ухмыльнувшись, ответил я.

— А с кем бы из нашего класса ты бы пошёл?

— Ну, я же всех не помню.

— Хорошо, давай перечислять.

Мы обсудили практически всех девушек из нашего класса, кроме самой Джесс, о себе она промолчала. Когда мы зашли в класс на урок, я начал думать о том, согласился бы переспать в туалете с ней и пришёл к выводу, что нет. Но не потому что не хочу или не потому что она не привлекательна, просто я её слишком уважаю. Странно, но об остальных девочках я так не думал. Интересно, а Джесс привлекает меня как девушка? Раньше я об этом не думал. Возможно, она не самая красивая девочка в нашем классе, но есть в ней что-то. Хотя, Джессика блондинка с карими глазами, вряд ли кому-то это может показаться уродливым.

Весь день я пытаюсь не думать о том, привлекает ли меня Джесс или нет, но это довольно сложно. Потом я вспоминаю, что в принципе многих девушек я считаю привлекательными и успокаиваюсь. К ней у меня нет никаких чувств, и это, наверное, хорошо.

Глава V

Наступила зима, наш класс только несколько дней назад вышел с зимних каникул. Я целых две недели не видел Джессику и, если честно, соскучился. В последние месяцы она начала занимать практически все мои мысли, когда её нет рядом, я вспоминаю сначала наши разговоры, потом её глаза, улыбку. Это так странно — раньше такого со мной не было. Меня это немного напрягает. Мне продолжает сниться светловолосая девушка. Учёные говорят, что наш мозг не может выдумать нового человека, и даже незнакомцев в наших снах мы хотя бы один раз в жизни видели. Кто же она? Возможно, это и неважно, но теперь я сплю намного лучше, чем полгода назад.

Я снова просыпаюсь от голоса мамы, встаю, иду в душ, завтракаю и думаю о том, что мы будем обсуждать сегодня с Джесс.

Когда я прихожу в класс, вижу, как Джессика разговаривает с нашим одноклассником. Она прищурилась и говорила шёпотом, у неё был ожесточённых взгляд, я не привык к такой Джесс. Решил подойти и узнать, что случилось. Я встал где-то в метре от них. Она тяжело вздохнула и сказала:

— Алекс, пойми, я хочу тебе помочь. Если ты слишком часто не будешь ходить на физкультуру, то твоих родителей вызовут в школу, и у тебя будут проблемы. Можно же ходить хотя бы раз в неделю?

— Джессика, я всё понимаю, но это же мои проблемы.

Мне стало совестно, Джесс подходила ко всем прогульщика, среди которых был и я, и просила не пропускать физкультуру, но её никто не слушал, а она хотела сделать лучше для всех. Я знал, что Джессика нас всех прикрывала. Правда, я не догадывался, что она ещё будет подходить и лично к каждому, во всяком случае ко мне Джессика не подходила.

Когда Алекс увидел её разочарованное лицо, то решил всё же сдаться и сказал:

— Обещаю попробовать ходить раз в неделю.

Тут подошёл я и прервал их:

— Привет, Джесс, Алекс.

Джессика повернулась ко мне, и на её лице появилась улыбка, глаза засверкали. Не знаю почему, но мне это было приятно.

— Привет, Гордон, — тихо сказала она.

Алекс пожал мне руку, мы с ним начали о чём-то разговаривать, но я не слишком вдавался в разговор, потому что всё время наблюдал за Джесс, она стояла рядом и читала учебник. Когда наш одноклассник ушёл, она отложила книгу и удивлённо спросила:

— Джесс?

— Да, а что? — слегка не понял я.

— Просто меня так раньше никто не называл, странно слышать.

— А тебе не нравится? — ухмыльнувшись, поинтересовался я.

— Да нет, просто необычно, — пожав плечами, ответила она.

На пятом уроке у нас был английский, на нём мы обычно сидим вместе. Учительница опаздывала, поэтому Джесс задала мне очередной вопрос:

— Как ты думаешь боль это чувство или эмоция?

Я немного задумался, а потом сказал:

— Зависит от того, насколько длительно это. Если тебе кто-то долгое время причиняет боль, то это чувство, а если это кратковременно, то это эмоция.

— Наверное, ты прав, — согласилась она.

— Да неужели, ты наконец-то со мной согласилась, надеюсь, сегодня не пойдём снег, а то я не взял зонт.

Джессика начала хихикать.

— Вообще-то я не первый раз с тобой соглашаюсь, так что не такая уж это и аномалия.

Мы немного помолчали, и внезапно я сказал:

— А я вообще не чувствую никаких эмоций.

Я потом долго вспоминал этот день и не понимал, почему тогда решился раскрыться перед ней. Ведь до этого я никому об этом не говорил.

Джесс тут же нахмурилась, задумалась и спросила:

— Совсем никаких?

— Вообще, — кратко ответил я.

— Но как же? Ты же каждый день ходишь и улыбаешься, смеёшься? — удивлённо спросила она.

— Я давно притворяюсь, я к этому привык, моя жизнь давно стала серой.

— А как же мама, папа? Ты их разве не любишь?

— Это другое.

— А ты пробовал с этим что-то делать?

Джесс была явно обеспокоена, её глаза смотрели на меня не со страхом и отвращением, а с сочувствуем и пониманием.

— Да, но ничего не помогает.

— Пробовал бить грушу?

— Да, а ты как думаешь, откуда у меня разбитые костяшки? — ухмыльнувшись, мрачно спросил я.

— Может подраться? — предложила она.

— Не так уж и просто найти себе соперника, — уклончиво ответил я.

— Может…

Я её перебил.

— Всё, что ты хочешь мне предложить, я уже пробовал. Не знаю, мне нужно что-то, чтобы взбодриться. Может и правда нужно, чтобы мне кто-нибудь врезал? Хочешь?

Я решил предложить ей в шутку, но она задумалась, а потом сказала:

— Я могу это сделать, если ты этого хочешь.

Мне стало интересно: сможет ли Джессика сделать мне больно, поэтому я решил согласиться. После этого в класс вошла учительница, начался урок. Всё время до перемены Джесс нервничала, ёрзала на стуле, волновалась. Как только прозвенел звонок, мы по предварительной договорённости вышли первыми из класса и пошли в наименее проходимый коридор. Я встал около окошка, Джессика напротив меня. Она посмотрела мне в глаза и спросила:

Конец ознакомительного фрагмента.