Хочу танцевать с тобой

Катя Степанцева, 2017

Мама странно скривилась, обмякла и упала. Я не успела подхватить ее, мы рухнули на пол. Скорую! Нужно вызвать скорую! Голос подводит, я начала заикаться. Попыталась задержать дыхание – и рассмеялась. Вызов сбрасывали, потому что я хохотала в трубку. Когда я все же успокоилась и дозвонилась до врачей, было уже поздно. Мама умерла по дороге в больницу… Отца всегда раздражали ее жалобы. Он говорил, что мигрень – несуществующая болезнь, что мама притворяется. Теперь он напивался и кричал, что это я виновата, не спасла ее. Бабушка говорит, что я должна начать все заново. Я покрасила волосы в розовый – назло! А еще меня отправили в лагерь – если бы я только знала кого встречу там!

Глава 5

После обеда мы пошли в административный корпус. К нам подбежал низенький плотный парень, которого, судя по бейджу на груди, звали Антон, и, нервно поправляя большие круглые очки, спросил:

— Мария Андреевна, мне сказали, ещё один ребёнок приехал?

— Да, вот, Катя зовут. Она у тебя в отряде, что ли?

— Да, у меня. Слава богу, а я по всему лагерю бегал как сумасшедший, понять не мог, куда ребёнок пропал!

— Вот видишь, как хорошо! Не надо никого искать. Иди, заселяйся, — потрепала меня по плечу Мария Андреевна.

Мы вышли на улицу.

— Я учусь на втором курсе исторического факультета, — говорил Антон. — Летом у нас обязательная практика в лагере. А ты где учишься?

— В двадцать девятой школе.

— Давай я тебе расскажу, где тут у нас что, — улыбнулся Антон, — там клуб, — махнул он рукой в сторону одноэтажного синего здания, стоящего недалеко от столовой. — Послезавтра там для вас откроются кружки: театральный, танцевальный, песенный. Ты чем увлекаешься?

Я пожала плечами. Как-то даже растерялась от этого вопроса, в театральный кружок меня и палками не загонишь. Да и пою я не очень. Танцы тоже отпадают, на сцену я не выйду, это выше моих сил.

— Не может быть, чтоб такая девчонка, как ты, ничем не увлекалась. Не переживай, здесь не обязательно петь как Басков, — пошутил Антон. — В клубе будут и мероприятия всякие проходить, праздники, конкурсы.

Я совсем сникла. «Надеюсь, меня не будут заставлять во всём этом участвовать и удастся отсидеться где-нибудь в неприметном уголке. Все эти конкурсы и мероприятия мне в школе осточертели, ещё тут будут на мозги капать».

Антон тащил мой чемодан и небольшую синюю спортивную сумку, я бы и сама могла, но он отобрал и не желал отдавать. Впервые за мной ухаживали, и от этого я тоже немного растерялась.

Мы шли по аллее, вдоль которой теснились домики из белого кирпича с просторными застеклёнными верандами. От каждого домика узенькие тропинки стекались к одной широкой асфальтированной дороге. Она вела к столовой и клубу, напротив столовой — открытая сцена и небольшая площадка.

— А здесь проходит дискотека? — спросила я, чтобы прервать молчание.

— Не-а, зарядка, — оживился Антон. — А там, в конце аллеи, возле «грибка» — спортплощадка. Там будем играть в футбол, волейбол и настольный теннис.

Мы дошли до корпуса, через стекло веранды я увидела ребят.

Левой рукой я судорожно сжимала пакетик мармелада в кармане куртки. «Ну же, смелей, всё будет хорошо, тебя там никто не съест». Я помедлила немного: «Что меня ждёт за этой дверью?» — а потом перешагнула порог веранды вслед за вожатым.

— Ну вот, располагайся, знакомься, — бодро сказал он, подкатывая чемодан к двери, ведущей к комнатам. — Если что, обращайся сразу ко мне. Я всегда буду рад помочь. — Антон улыбнулся и потрепал меня дружески по плечу.

— Спасибо, — промямлила я. — Если что…

Я окинула взглядом уютную веранду, манящую теплом после промозглой улицы. Ребята словно муравьи были заняты каждый своим делом: кто-то рисовал за столом, кто-то на лавке сочинял стихи в уголке, двое парней украшали стены и окна смешными картинками и вдохновляющими лозунгами, приклеивая их на двусторонний скотч. Один парень сидел на лавке у окна и задумчиво перебирал струны гитары, тихонько напевая себе под нос:

«Дым на небе, дым на земле,

Вместо людей машины,

Мёртвые рыбы в усохшей реке,

Зловонный зной пустыни.

Моя смерть разрубит цепи сна,

Когда мы будем вместе…»²

На лавочке возле двери сидела, закинув ногу на ногу, девчонка в розовом спортивном костюме. Я отметила её полную фигуру и яркую внешность: невероятно длинные ресницы, нежно-розовые губы, сложенные «утиным клювиком», и русые волосы, закрученные в слегка растрёпанный пучок.

Девчонка увлечённо писала в блокноте, на секунду она подняла взгляд. Увидела нас и легко вскочила:

— Антошечка! Что-то случилось?

— Всё ок, Анжел, новенькую привёл, знакомьтесь, не обижайте. В какой комнате есть свободная кровать?

— В нашей. Я провожу, — проворковала Анжела, — ни о чём не беспокойся.

Она так хотела привлечь его внимание к себе, но он как будто не замечал и, помахав мне рукой, вышел на крыльцо.

— Привет, я Катя, мне сказали, что буду в этом отряде.

— О, это здорово, — равнодушно бросила Анжела. — Знакомься: Соня, Маша….

Я смотрела на её розовые губы, когда она перечисляла имена ребят. Неужели она решила, что я с ходу их запомню? Я стряхнула с себя невольное оцепенение…

–…Рома, и я — Анжела! Сегодня по плану вечер «Здравствуйте!» — продолжала она, даже не глядя на меня.

Прослушала, блин, как тут кого зовут. Парень показался мне знакомым, это тот самый, чей разговор с родителями я подслушала перед отъездом. Кажется, его зовут Рома.

Три девчонки за столом шептались и смеялись, поглядывая в нашу сторону. Не люблю, когда вот так поглядывают. Будто обсуждают, какие у меня смешные уши, дурацкая причёска или короткие ноги. Нестерпимо захотелось поправить волосы.

— Ничего себе, какая конфета к нам приехала! — отбросив скотч на лавку и раскрыв объятья, направился ко мне обаятельный парень в белой рубашке с расстёгнутым воротником, обнажая такие же белоснежные зубы. — Как тебя зовут-то?

Он небрежно положил мне руку на плечо и притянул к себе.

— Отвали, — тихо, пытаясь не привлечь всеобщее внимание, произнесла я. Всегда стараюсь сразу отшить нахалов, чтобы у них не было ложных надежд на мой счёт.

— Хм, у тебя необычное имя! — смеясь произнёс парень, обдав моё лицо лёгким ароматом ментоловой жвачки. — Ладно, не ломайся, скажи, как зовут?

— Зовут зовутка, а кличут утка! — весело крикнули из угла веранды. Кто именно, я не увидела.

— Да она тебе не ответит. Вишь, какая дерзкая, — сказал паренёк с орлиным носом и чёрными глазами. — Сними очечи, не месяц май.

— Ох, как же от неё приятно пахнет конфетами… кажется, леденцами, — сказал красавчик.

— Так бы и лизнул? — усмехнулся парнишка с орлиным носом.

— Гош, тебе дать, ты бы лизнул.

Парни покатились со смеху. Красавчик в белой рубашке убрал руку с моего плеча и отошёл.

— Вот же дураки. Чё они ржут, как кони?! — пожав плечами, гневно произнесла кудрявая девчонка, подняв на секунду взгляд от стенгазеты. Кажется, это Маша.

— Ну и пошляки, — фыркнула рыженькая круглолицая девчонка, рассеянно ковыряя потрескавшийся синий лак с ногтей.

Я отправилась в комнату, чтобы там распаковать чемодан, как же они меня выбесили — КВНщики, блин, недоделанные.

— Ой, ну всё, не пугайте новенькую, — слышался строгий голос Анжелы. — Развесьте флажки. Макс, что у тебя за характер, сразу лапать девчонок? Да и вы все хороши, налетели. Гоша, Рома, делом занимайтесь, всего два часа до мероприятия!

Комнатка крошечная. Я нажала на выключатель, разлился мягкий жёлтый свет. Единственное окошко занавешено зелёными тюлевыми занавесками, свободная кровать оказалась у двери, на ней уже кто-то посидел: бежевое покрывало смято, подушка валяется на другой кровати. Поискала постельное бельё, оно оказалось на самой верхней полке старенького скрипучего шкафа, у которого до конца не закрывалась ни одна дверца. Аккуратно постелила розовое бельё с принцессами, на их лицах красовались счастливые улыбки. Везёт вам, девочки, нет у вас моих проблем. Тяжело вздохнула и накрыла смеющихся принцесс покрывалом. Комната слишком тесная для четырёх человек, кроме постельных мест, тумбочек и шкафа сюда бы больше ничего не влезло. Вот бы не выходить отсюда до конца смены, в мыслях крутилось монотонное: «Не выходи из комнаты, не совершай ошибку…»³. Я упрямо тряхнула головой. Положила зубную щётку и пасту в тумбочку, мыло, сменку, рулон туалетной бумаги, косметичку и сладости, только после этого вышла снова к ребятам.

Застеклённая веранда была идеальным местом для отрядного уголка. Вдоль стен стояли лавочки, застеленные разноцветными покрывалами и украшенные декоративными подушками с котятами, посередине длинный стол, который при желании можно было пододвинуть к стене. Парни, постоянно подшучивая друг над другом, увлечённо развешивали над дверью флажки. Я ловко проскользнула между ними и уселась на лавку недалеко от хромого Ромы, невольно слушая его тихое пение и оглядывая ребят.

Основная работа кипела за столом: Маша рисовала стенгазету, ещё две девочки, рыженькая и русоволосая, вырезали цветочки и картинки из журналов, приклеивая их в хаотичном порядке.

— Маш, название отряда пока не пиши, думаю ещё, — важничая, сказала Анжела.

— Ой, девочки. У нас столько Ромочек, аж три, давайте назовемся «Ромашки»? Это так романтично, — томно сказала, немного картавя, русоволосая девчонка в сером свитере с медвежонком Тэдди, вырезая сердечко вместо цветочка.

— Обожаю ромашки! Мои любимые цветы! — поддакнула вторая и скосила глаза на мальчишек.

— Я скажу позже, как будет называться наш отряд… — сухо сказала Анжела. — Пока наша задача — украсить отрядный уголок. Кто делает «Листок чистоты»?

— Предлагаю назвать отряд «В засаде»! — внезапно высказался парень в штанах цвета хаки, даже не отрывая взгляда от альбомного листа, на котором что-то чертил.

— Ром, ну и как нас будут называть? «Взасадцы»? Или «Взасадники»?

На веранду стремительно ворвался вожатый Антон. Бордовый жилет вожатого он сменил на серый, поверх него надел чёрный плащ с капюшоном. Метла мешала передвигаться в небольшом пространстве веранды, поэтому он тут же поставил её возле двери:

— Катюшка, как дела? Освоилась?

Я вымученно улыбнулась. Анжела нахмурилась и начала яростно чёркать в блокноте.

— Как у нас дела с названием отряда? — спросил Антон.

— Придумываем уже. Есть несколько вариантов, — деловито отчиталась Анжела. — Антош, ты не беспокойся, всё будет.

И тут поднялся такой галдёж! Ребята наперебой начали выкрикивать названия:

— Давайте назовёмся «Новое поколение»!

— Нет, «Поколение Х»!

— Давайте «Бойцы»! Я и лозунг уже знаю! «Когда мы едины, мы непобедимы!»

— Кто про что, а Войнов про войнушку!

— Тогда уж лучше «Заводные апельсины»!

— Сонь, какие ещё апельсины? Придётся всю смену ходить в оранжевой одежде, а у меня такой нет, — запричитала Маша.

— А как же «Ромашки»?

— «В засаде»!

— «Ромашки»!

— Ладно, — сказал Антон. — Мне нужно отбежать на внеочередную планёрку, а потом на репетицию. Сочиняйте песню про наш отряд, какие мы все дружные и как здорово в лагере. Я скоро вернусь и проверю. Катюшка, не грусти, выше нос!

Антон поправил очки, схватил метлу и выбежал с веранды.

— Кажется, он на новенькую запал, — громко прошептала Маша, потом увидела, что я на неё удивлённо смотрю, мгновенно густо покраснела, чуть не слившись по цвету со своей красной водолазкой, и занялась снова стенгазетой.

— Ни на кого он не запал. Вообще, нехорошо вожатого обсуждать, — сказала Анжела, смерив Машу презрительным взглядом.

— Улетел наш Гарри Поттер… А разве он не должен нам хоть в чём-то помогать? — спросила рыженькая Соня.

— Ой, да что мы, сами не справимся? Вера, Рома, нужно сочинить песню. Мотив на ваше усмотрение. Можно взять любую современную и переделать. И, кстати, нужно придумать, как мы к Ромам будем обращаться.

— Да, а то повернулись все трое сейчас, — забавно морщась, сказал Гоша. — Я придумал, — он показал на парня с гитарой, — тебя мы будем звать Пират.

— Ага, Капитан Крюк, — подхватил Макс.

— Он хромой, а не однорукий, — осадил его Гоша.

— Ты будешь — Капрал, — показал он на парня в военных штанах.

— А я? — спросил худой прыщавый белобрысый парень.

— А ты — Сопля.

Под болтовню и смех ребят я забилась в самый дальний уголок веранды, подложила под спину подушку.

«Говорят, время лечит. Так ли это? Душевные раны, как и раны телесные, не могут кровоточить бесконечно. Рано или поздно раны затягиваются, но не все они исчезают бесследно. Некоторые оставляют рубцы, которые напоминают нам о пережитой боли. Сколько времени понадобится человеку, чтобы пережить горе от потери близкого человека? Мне кажется, я не выйду из этого состояния никогда, хоть мне и твердят, что всё проходит и это пройдёт».

Про меня все забыли, размышляя, даже задремала. Я резко проснулась от боли в плече. Надо мной нависла странная расплывчатая фигура в чёрном плаще. Через несколько мгновений очертания прояснились.

— Кать, ты чего, спишь? Как отряд решили назвать? — пытливо смотря мне в глаза, спросил вожатый Антон. Голова раскалывалась от недосыпа, хотелось зевнуть, неприятная горечь во рту останавливала сделать это до тех пор, пока надо мной нависает вожатый. Огляделась по сторонам, ребята, забыв про меня, убежали куда-то. Наверное, репетировать.

— Кажется, «Ромашки в засаде», — я поправила съехавшие на нос солнечные очки. Это было последнее, что я помнила от этого дня.

— Хорошо, — сказал Антон, записывая название на листочек. — А где все?

— Я… не знаю.

— Иди к ним, через десять минут жду всех на репетиции в клубе.

Выйдя из домика, огляделась по сторонам. Кажется, возле беседки в конце аллеи трепыхался Анжелкин пучок. Я поплелась на этот сигнальный маяк. Из соседнего дома, словно разноцветный горох, высыпали ребята другого отряда и, держась за руки, пошли в сторону клуба, выкрикивая свою речёвку:

«Называемся мы «Банда», мы — отличная команда! Мы смелые, ловкие, умелые!»

Я неторопливо доплелась до беседки, огибая лужи. Дождя не было, на небе появилось тусклое солнце.

— О, проснулась! — сказал Макс, сияя лукавыми бесстыжими глазищами. — А мы тут девиз, речёвки и песню репетируем. Айда к нам! Слушай: «В этой смене мы здесь боссы, ведь на нас реактивные кроссы»!

— А как назваться решили?

— Анжела предложила «Реактивные кроссовки».

Чёрт. Тихонько помахала Анжеле, чтобы она подошла.

— Тут такая фигня получилась, я Антону сказала, что отряд называется «Ромашки в засаде»…

— Что? — нахмурилась Анжела. — Ты Антону сказала что?

Я растерянно молчала. Но Антон тоже хорош, почему он у меня спросил? Шёл бы к Анжеле.

— А с чего ты взяла, что мы будем так называться?

Лицо её покраснело и покрылось пятнами, голос срывался на визгливые нотки:

— Что ты лезешь не в своё дело? Это мой отряд! Это я придумала название! Я здесь командир и я решаю!

— Я думаю, ещё не поздно изменить, что стряслось-то? Пофиг мне, как вы там будете называться!

Мне хотелось поскорее уйти отсюда, скрыться с глаз, забиться под одеяло, лишь бы не слышать их голоса.

— А что случилось? — любопытно всунулась Машка.

— Эта дура сказала Гарри Поттеру, что наш отряд называется «Ромашки в засаде», — с плохо скрываемым раздражением сказала Анжела.

— Классное название! — закричали девчонки.

— А что! Прикольно! Мне тоже нравится, — сказал тот, кого прозвали Капрал.

— Сахарок-то с фантазией! — хохотнул восхищённо Гоша, раскрыв объятия.

— Может, ты и девиз придумаешь? — вызывающе спросила Анжела. — Мы на девизы сорок минут убили, пока ты спала, а теперь… всё зря…

Я смотрела на раздражённую Анжелу и искренне не понимала, почему она так разволновалась, мир-то не рушится из-за неправильного названия отряда. Стоит ли так переживать из-за такой ерунды?

Соня, почесав переносицу, добавила:

— Речёвки для отряда придумать легко, слушайте:

«Мы живём в самом лучшем на свете отряде,

Нас называют «Ромашки в засаде»!

Или

«Мы самые лучшие, и хоть мы все разные,

«Ромашки в засаде» — самые классные»!

— Поздно уже что-то менять. Я всё решила, — холодно сказала Анжела.

— А почему ты за них всё решаешь? — возмутилась я. — Такие решения принимаются коллективно.

— Анжелочка, правда ведь, хорошее название, — затараторила Соня. — Кто за, поднимите руки? Голосуем!

Анжела оглядела восемь поднятых рук.

— И вообще, почему ты командир? — добивала я Анжелу, распалившись. — Они что, тебя уже выбрали? Выборы пройдут только завтра.

— А мороженка-то боевая, — смеялся Макс, — того гляди сместит Анжелку.

— А ты, значит, самая умная, да? Хочешь, сама командуй, посмотрим, как ты справишься, — процедила Анжела, недобро зыркнула и, хлопнув меня по животу папкой с листочками, стремительно ушла в липовую аллею, печально помахивая в такт шагам выбившимися из пучка прядями. Небо снова заволокло тучами, закапал дождик, и ветер легонько тронул берёзовую листву.

«Ну и зачем мне это всё? Кто меня за язык тянул? Я вообще хотела спать и никого не трогать. Желательно дома, а не в этом филиале дурдома, где самой страшной проблемой века считается неправильное название отряда».

Я отдала Вере листочки и сказала устало:

— Не буду я командовать, не умею.

— Давайте Анжелу вернём? — засуетились девчонки.

Вера и Маша побежали за ней. Анжела психовала, махала руками, вырывалась от догоняющих её девчонок. «Что за глупости?»

Отряд выступил ужасно. Все были какие-то измученные, задёрганные, позабывали речёвки, орали кто в лес, кто по дрова. Я на сцену не вышла.

Вечером Антон подозвал меня и Анжелу. Пристально посмотрел на меня.

— Почему не участвовала в мероприятии?

Я молчала, наклонив голову, объясняться не хотелось. Почему я вообще должна перед ним отчитываться? Антон повернулся к Анжеле:

— А ты знаешь почему?

— Нет конечно, — огрызнулась Анжела.

— Ты — командир отряда, ты должна знать, почему в твоём отряде некоторые не участвуют в обязательных общелагерных делах. Будь добра исполнять свои обязанности, иначе командиром отряда будет кто-то другой.

Примечания

2

Крематорий «Мусорный ветер»

3

Иосиф Бродский