Механическая принцесса

Кассандра Клэр, 2013

Англия, Лондон, викторианская эпоха. Получив письмо от пропавшего брата, Тесс Грей приезжает в Англию. Оказавшись в Лондоне, она обнаруживает Нижний мир, по улицам которого бродят вампиры, могущественные чародеи и оборотни. Письмо брата оказывается ловушкой, и Тесс попадает в беду. Спастись ей помогают Сумеречные охотники, но тучи снова сгущаются. Целая армия безжалостных роботов создана, чтобы уничтожить Охотников. Таинственный Магистр мечтает заполучить Тесс, ведь она – недостающий элемент темного плана. Уилл и Джем готовы на все ради ее спасения…

3

До последнего вздоха

Нет, падали оплот, Отчаянье, не дам

Тебе торжествовать, когда терпеть невмочь,

Не возоплю, и гнёт смогу я превозмочь,

И узы жизни сей не разрублю я сам.

— Джерард Мэнли Хопкинс, «Утеха падали»^[3]

Джем прислонился к институтскому экипажу. Глаза были закрыты, лицо — белое как мел. Уилл стоял рядом, поддерживая друга. Заметив их издалека, Тесс сразу поняла, что это не просто теплое объятие: не подставь Уилл плечо, Джем бы упал.

Тесс и Генри слышали предсмертный вопль червя. Прошло, казалось, всего несколько секунд — и Габриэль уже встретил их на парадной лестнице. С трудом переводя дух, он сообщил о гибели чудовища и объяснил, что случилось с Джемом.

У Тесс перед глазами все поплыло. Она давно не слышала тех слов, которые произносил сейчас Габриэль, но постоянно боялась их и время от времени просыпалась в холодном поту, когда они являлись ей в кошмарах: «Джем», «потерял сознание», «дышит», «кровь», «Уилл», «Уилл с ним», «Уилл…»

Конечно же, Уилл был рядом.

Остальные суетились вокруг. Татьяна разнообразия ради молчала — или Тесс просто не слышала ее криков. Сесили тоже была недалеко, а Генри неловко переминался с ноги на ногу возле Тесс, как будто бы желая ободрить ее, но не зная, с чего начать.

Приблизившись, Тесс встретилась глазами с Уиллом и снова чуть не споткнулась о свое изорванное платье. Они поняли друг друга без слов. Забота о Джеме оставалась связующей нитью между ними — они оба готовы были на все ради своего друга. Тесс заметила, как Уилл сильнее сжал руку Джема.

— Она здесь, — сказал он.

Джем медленно открыл глаза. Тесс постаралась скрыть свой ужас при виде его расширившихся черных зрачков, заключенных в тонкое серебристое кольцо радужки.

— Ни шоу шан лэ ма, цюинь ай дэ? — прошептал он.

По просьбе Тесс Джем стал учить ее китайскому, но сейчас из всей фразы она поняла только «цюинь ай дэ» — «моя дорогая, любимая». Тесс взяла Джема за руку и сжала ее.

— Джем…

— Ты ранена, любовь моя? — произнес Уилл.

Голос его не дрогнул, юноша не отвел глаза. Вспыхнув, Тесс посмотрела на свою руку, которой она сжимала ладонь Джема. Его пальцы казались такими бледными, словно были из фарфора. Как она могла не замечать, что он так болен?

— Спасибо за перевод, Уилл, — сказала Тесс, устремив взгляд на жениха.

И Джем, и Уилл были забрызганы черной кровью, но на подбородке и на шее Джема виднелись и красные капли. Капли его крови.

— Я не ранена, — прошептала Тесс и подумала: «Нет, так не пойдет. Нужно быть сильной ради него». Она выпрямила плечи, не выпуская руки Джема. — Где порошок? — обратилась она к Уиллу. — Он не принял его перед выездом из Института?

— Не говори обо мне так, словно меня здесь нет, — сказал Джем, но в голосе его не было раздражения.

Он повернул голову и чуть слышно шепнул что-то Уиллу. Тот кивнул и отпустил его. Тесс видела, как Уилл напряжен, как готов был в любую секунду снова подхватить друга, но Джем стоял сам.

— Видишь, у меня прибавляется сил, когда Тесс рядом. Я говорил тебе, — мягко произнес Джем, обращаясь к Уиллу.

При этих словах Уилл опустил голову, чтобы спрятать от Тесс свои глаза.

— Я вижу, — сказал он. — Тесс, у нас с собой нет порошка. Видимо, Джем не принял его, когда мы выехали, хотя он этого и не признает. Возьмите экипаж и отправляйтесь обратно в Институт. И не спускай с него глаз.

Джем тяжело вздохнул.

— А остальные…

— Я поведу экипаж. Это несложно, ведь Балий и Ксанф знают дорогу. Генри может править экипажем Лайтвудов.

Уилл действовал быстро и эффективно — и, похоже, не ожидал никакой благодарности за это. Он помог Тесс втащить Джема в экипаж, изо всех сил стараясь при этом не прикоснуться ненароком к ее руке. Затем он подошел к остальным и объяснил, что происходит. Тесс услышала, как Генри сказал, что нужно забрать из дома все записи Бенедикта, а затем захлопнула дверцу экипажа, и они с Джемом погрузились в приятную тишину.

— Что вы нашли в доме? — спросил Джем, как только они выехали из поместья Лайтвудов и ворота остались позади. Все такой же бледный, он откинул голову на подушку и полуприкрыл глаза. Щеки юноши горели. — Я слышал, Генри говорил что-то о кабинете Бенедикта…

— Бенедикт сошел с ума у себя в кабинете, — ответила Тесс, согревая холодные руки Джема. — Еще до превращения, в те дни, когда он, по словам Габриэля, заперся в комнате и никуда не выходил. Он написал на стене что-то об «адских механизмах», и слова, похоже, выведены кровью. Там сказано, что эти механизмы не знают ни жалости, ни прощения и что их будет все больше…

— Должно быть, он имел в виду армию автоматонов.

— Наверное. — Поежившись, Тесс придвинулась ближе к Джему. — Пожалуй, это глупо, но последние пару месяцев было так спокойно…

–…что ты забыла о Мортмейне?

— Нет. Я о нем не забыла. — Она посмотрела в окно, но взгляд ее уткнулся в занавески, которые она задернула, чтобы свет не резал Джему глаза. — Я просто надеялась, что он займется чем-нибудь другим.

— Может, так и есть. — Джем сжал руку Тесс. — Конечно, гибель Бенедикта — трагедия, но все это началось давным-давно. И ты в этом не виновата.

— В библиотеке было много всего. Записки Бенедикта, его книги. Дневники. Генри привезет их в Институт, чтобы изучить подробнее. В этих бумагах было мое имя.

Тесс замолчала. Как она могла беспокоить Джема подобными вещами, когда он чувствовал себя так плохо?

Как будто прочитав мысли Тесс, Джем провел пальцем по ее запястью.

— Тесс, это просто приступ. Он пройдет. Лучше скажи мне правду, всю правду без утайки, какой бы пугающей или горькой она ни была. Тогда я смогу разделить с тобой эту ношу. Я ни за что не допущу, чтобы ты пострадала. Этого не допустит никто из Института. — Он улыбнулся. — У тебя участился пульс.

«Правду, всю правду без утайки, какой бы пугающей или горькой она ни была».

— Я люблю тебя, — сказала Тесс.

Джем взглянул на нее, и лицо его просияло, став еще прекраснее.

— Во си ван ни мин тянь кэ и цзя гэй во.

— Ты… — Тесс наморщила лоб. — Ты хочешь на мне жениться? Но мы уже помолвлены. Не думаю, что можно совершить церемонию еще раз.

Он рассмеялся, и смех быстро перешел в кашель. Тесс напряглась, но кашель был слабым, без крови.

— Я сказал, что женился бы на тебе прямо завтра, если бы мог.

Тесс вздернула подбородок и проговорила с притворной заносчивостью:

— Завтра я никак не могу, сэр.

— Но ты уже нарядилась, — с улыбкой произнес Джем.

Девушка посмотрела на изодранное в клочья золотистое свадебное платье.

— Разве только свадьба состоится на бойне, — допустила она. — Ну, это платье мне все равно не очень понравилось. Слишком уж пышное.

— По-моему, ты выглядела в нем прекрасно, — мягко заметил Джем.

Тесс положила голову ему на плечо.

— Не в последний раз, — сказала она. — В другой день, в другом платье. Когда ты будешь здоров, когда все будет идеально.

— Ничего не бывает идеально, Тесс, — произнес Джем все так же мягко, но со страшной усталостью в голосе.

Софи стояла у окна в своей маленькой спальне и не спускала глаз со двора. Экипажи уехали несколько часов назад, и она уже должна была вычистить камины, но ведро и щетка лежали нетронутые у ее ног.

Из кухни доносился голос Бриджет:

Граф Ричард воспитывал дочку,

И не было девы милей,

А та полюбила красавца Уильяма,

Хоть он и не ровня ей.

Когда Бриджет была в особенно музыкальном настроении, Софи хотелось спуститься вниз и сунуть ее головой в духовку, как ведьма из сказки про Гензеля и Гретель. Но Шарлотта этого бы не одобрила. Бриджет угораздило петь о запретной любви между людьми из разных сословий как раз в тот момент, когда сама Софи проклинала себя, отчаянно теребя занавеску, и не могла перестать волноваться за юношу, чьи серо-зеленые глаза все никак не выходили у нее из памяти. Не случилось ли с Гидеоном чего-нибудь ужасного? Не ранен ли он? Смог ли он одолеть отца? А что, если ему пришлось…

Ворота Института со скрипом отворились, и экипаж под управлением Уилла въехал во внутренний двор. Софи узнала юношу по черным волосам, развевавшимся на ветру. Он соскочил с козел и помог Тесс выйти из экипажа — и даже издалека Софи заметила, в какой беспорядок пришло ее свадебное платье, — а затем поддержал Джема, который спустился с подножки, тяжело опираясь на плечо друга.

У Софи перехватило дыхание. Она больше не воображала себя влюбленной в Джема, но все-таки переживала за него. Относиться к нему иначе было невозможно: он всегда оставался таким великодушным, добрым и щедрым! И всегда был вежлив с ней. Софи радовалась, что в последние месяцы у него не случалось «недомоганий», как это называла Шарлотта. Хотя счастье и не излечило его, он, казалось, стал сильнее, крепче…

Все трое зашли в здание Института. К фыркающим коням уже подоспел из конюшен Сирил. Софи глубоко вздохнула и выпустила занавеску из рук. Возможно, Джему понадобится и ее помощь. Если она может сделать хоть что-то… Горничная отошла от окна и поспешила вниз по узкой лестнице для слуг.

Бледная как полотно Тесс в нерешительности стояла возле спальни Джема. Сквозь полуоткрытую дверь Софи увидела, как Шарлотта склонилась над сидящим на кровати Джемом, а Уилл прислонился к камину, скрестив руки на груди, и не сводил обеспокоенного взгляда со своего друга. Заметив Софи, Тесс подняла голову, и щеки ее слегка порозовели.

— Софи! — воскликнула она. — Софи, Джем нездоров. У него очередной… очередной приступ.

— Все будет в порядке, мисс Тесс. Он и раньше болел, но каждый раз все проходит.

Тесс закрыла глаза, и Софи увидела, что под ними залегли серые тени. Никто из девушек не сказал этого вслух, но обе подумали, что однажды Джем не сможет справиться с приступом.

— Надо было мне принести горячую воду, — виноватым тоном произнесла Софи, — и тряпки…

— Это я должна была принести все это, — возразила Тесс. — И я бы все сделала, но Шарлотта велела мне сменить платье. При попадании на кожу кровь демона опасна. Шарлотта послала Бриджет за тряпками и припарками, а с минуты на минуту здесь будет Брат Енох. Джем и слышать об этом не хочет, но…

— Я все поняла, — твердо сказала Софи. — Если вы тоже заболеете, ему это не поможет. Я помогу вам снять платье. Пойдемте скорее, разберемся с ним.

Тесс распахнула глаза.

— Милая Софи… Ты, как всегда, права.

Она двинулась по коридору к своей комнате, но у двери остановилась и обернулась, чтобы взглянуть на служанку. Огромные серые глаза Тесс встретились с глазами Софи, и Тесс кивнула, словно подтверждая правильность своей догадки.

— С ним все в порядке. Он совсем не пострадал.

— Мастер Джем?

Тесс покачала головой.

— Нет, Гидеон Лайтвуд.

Софи вспыхнула.

Габриэль не понял, почему брат велел ему отправиться в институтскую гостиную и ждать там, но повиновался ему. Даже после всего, что случилось, он беспрекословно подчинялся Гидеону. К его удивлению, комната была обставлена очень просто и совсем не походила на богато украшенные гостиные в доме Лайтвудов в Пимлико и в чизвикском особняке. Выцветшие обои с махровыми розами; стол, забрызганный чернилами и испещренный царапинами от ножей для бумаг и острых перьев; каминная решетка, черная от сажи. Над камином висело покрытое разводами зеркало в золоченой раме.

Габриэль взглянул на собственное отражение. Ворот доспехов был разорван, на подбородке виднелся красный рубец заживающего пореза. Вся одежда была в крови — была это его собственная кровь или кровь отца?

Он быстро отвел глаза. Ему всегда казалось странным, что из двух братьев именно он вырос похожим на их мать, Барбару. Он помнил ее высокой, стройной, со вьющимися каштановыми волосами и глазами такого же чистейшего зеленого цвета, как трава на лужайке, спускавшейся от дома прямо к реке. Гидеон же пошел в отца — широкоплечий, крепко сбитый, с зеленовато-серыми глазами. Но по иронии судьбы характер отца — его упрямство, вспыльчивость и неспособность прощать — унаследовал именно Габриэль. Гидеон и Барбара не любили ссор. Они были куда спокойнее и рассудительнее и не отступали от своих убеждений. Они оба были больше похожи на…

В гостиную вошла Шарлотта Бранвелл, одетая в свободное платье. Глаза ее сверкали, как глаза маленькой птички. При каждой встрече Габриэль поражался тому, какая она миниатюрная. О чем только думал консул Вейланд, передавая в руки этой крошечной женщины управление Институтом и власть над всеми Сумеречными охотниками Лондона?

— Габриэль, — кивнула она. — Твой брат сказал, что ты не пострадал.

— Со мной все хорошо, — кратко ответил Габриэль.

Как только слова сорвались с его губ, он понял, что они прозвучали слишком грубо. Вообще-то он этого не хотел. Его отец годами твердил, как глупа и бесполезна Шарлотта Бранвелл и как легко она поддается чужому влиянию. Хотя Габриэль и знал, что брат убежден в обратном — и убежден настолько, чтобы покинуть семью и переехать жить в Институт, — забыть об этом было не так уж легко.

— Я думал, вы еще с Карстерсом.

— Прибыли Брат Енох и еще один Безмолвный Брат. Они отослали всех из комнаты Джема. Уилл мечется по коридору, как загнанная в клетку пантера. Бедный мальчик. — Шарлотта подошла к камину и по дороге взглянула на Габриэля своими умными глазами, но быстро опустила ресницы. — Но хватит об этом. Как я поняла, вашу сестру уже отвезли в резиденцию Блэкторнов в Кенсингтоне. Может быть, ты хочешь, чтобы я отослала кому-нибудь сообщение?

— С-сообщение?

Шарлотта остановилась у камина, сложив за спиной руки.

— Тебе нужно где-то остановиться, Габриэль. Скоро мне придется попросить тебя уйти.

«Попросить меня уйти?» Неужели эта ужасная женщина действительно прогоняла его из Института? Отец всегда говорил ему: «Фэйрчайлдам наплевать на всех и вся, за исключением самих себя и Закона».

— Я… Дом в Пимлико…

— Мы скоро известим консула обо всем, что произошло в особняке, — сказала Шарлотта. — Оба лондонских дома семьи Лайтвудов будут конфискованы по решению Конклава — по крайней мере, на время, необходимое для обыска. Нужно выяснить, не оставил ли твой отец после себя каких-нибудь улик.

— Каких еще улик?

— Сведений о своих планах, — невозмутимо пояснила Шарлотта. — О связи с Мортмейном, о планах Мортмейна. Об адских механизмах.

— Да я, черт возьми, в жизни не слышал ни о каких адских механизмах, — возразил Габриэль и вспыхнул: он только что выругался в присутствии леди, пускай то и была всего лишь Шарлотта.

— Я верю тебе, — сказала она. — Не знаю, поверит ли в это консул Вейланд, но это решать не мне. Если ты дашь мне адрес…

— У меня нет адреса, — отчаянно бросил Габриэль. — Куда мне идти?

Шарлотта молча смотрела на юношу, приподняв одну бровь.

— Я хочу остаться с братом, — наконец признался он, понимая, что слова эти прозвучали раздраженно, но не умея справиться с гневом.

— Но твой брат живет здесь, — ответила Шарлотта. — А ты вполне ясно выразил свое отношение к Институту и ко мне лично. Джем рассказал мне о твоих взглядах. Сказал, что ты полагаешь, будто мой отец довел до самоубийства твоего дядю. Это не так, но я не жду, что ты мне поверишь. Так что я не понимаю, почему ты хочешь остаться здесь.

— Институт — это убежище.

— А под руководством твоего отца он тоже остался бы убежищем?

— Я не знаю! Я не знаю, какие у него планы… какие у него были планы!

— Так почему ты во всем соглашался с ним? — Шарлотта говорила мягко, но в голосе ее не слышалось ни капли сочувствия.

— Потому что он мой отец! — воскликнул Габриэль.

Он отвернулся от Шарлотты и тяжело задышал. Едва осознавая, что делает, он обхватил себя обеими руками, как будто бы пытаясь спастись от неминуемой развязки.

Воспоминания последних двух недель, которые Габриэль пытался заключить в самые отдаленные уголки своей памяти, обрушились на него с новой силой: несколько недель, проведенных в доме, откуда отослали всех слуг, жуткие звуки с верхнего этажа, крики в ночи, окровавленные ступеньки, неразборчивая речь отца, доносившаяся из-за закрытой двери библиотеки, странные фразы, которые звучали так, словно он забыл, как говорить по-человечески…

— Если вы собираетесь выставить меня на улицу, — с жуткой решимостью в голосе сказал Габриэль, — то выставляйте сейчас. Я не хочу думать, что у меня есть дом, когда у меня его нет. Я не хочу думать, что снова увижусь со своим братом, если этого не случится.

— Думаешь, он не пойдет за тобой? Не разыщет тебя, где бы ты ни был?

— Думаю, он уже показал, кто ему важнее всего, — произнес Габриэль, — и это не я. — Он медленно выпрямился и опустил руки. — Прогоните меня или позвольте остаться. Умолять я не буду.

— Этого и не нужно, — вздохнула Шарлотта. — Еще ни разу я не прогоняла человека, который говорил мне, что ему некуда идти. Не прогоню и сейчас. Я прошу только одного. Разрешая кому-либо жить в Институте, в самом сердце Конклава, я даю этому человеку огромный кредит доверия. Не заставь меня пожалеть о том, что я поверила в тебя, Габриэль Лайтвуд.

Тени в библиотеке стали длиннее. Тесс сидела возле окна, рядом с притушенной голубой лампой. У нее на коленях уже несколько часов лежала раскрытая книга, но читать не получалось: глаза девушки скользили по строкам, но она не понимала слов и часто останавливалась, пытаясь припомнить, кем был тот или иной персонаж и почему он поступил так, а не иначе.

Она как раз собиралась вернуться к началу пятой главы, когда за спиной вдруг скрипнула половица. Обернувшись, Тесс увидела Уилла. Волосы его были влажными, перчатки торчали из кармана.

Тесс отложила книгу на подоконник.

— Уилл, ты меня напугал.

— Я не хотел мешать, — тихо сказал он. — Раз ты читаешь… — Уилл развернулся.

— Нет-нет, — покачала головой Тесс, и юноша замер. — Никак не могу углубиться в книгу. Не могу успокоиться.

— И я тоже, — кивнул Уилл, снова повернувшись к Тесс.

На нем больше не было крови. Он сменил одежду и смыл все брызги с кожи, хотя на шее, под воротником, еще виднелись розоватые царапины, заживающие под действием рун.

— Есть новости о моем… о Джеме?

— Никаких изменений, — сказал Уилл, хотя Тесс и сама догадалась об этом: случись что-то — Уилла бы здесь не было. — Братья до сих пор никого не пускают в комнату, даже Шарлотту. А ты почему здесь? Почему в темноте?

— Бенедикт написал кое-что на стене кабинета, — негромко произнесла Тесс. — Видимо, еще до того, как он превратился в демона, или в процессе превращения. Не знаю. «Адские механизмы не знают жалости. Адские механизмы не знают прощения. Адским механизмам нет числа. Адские механизмы не остановить».

— Адские механизмы? Наверное, он имел в виду механических созданий Мортмейна. Но мы уже несколько месяцев не сталкивались ни с одним из них.

— Но это не значит, что они не вернутся, — возразила Тесс.

Она посмотрела на исцарапанный библиотечный стол. Как часто, должно быть, Уилл и Джем сидели здесь бок о бок за учебой и от скуки вырезали на дереве свои инициалы?

— Из-за меня вы в опасности.

— Тесс, мы уже об этом говорили. Ты не представляешь опасности. Да, ты нужна Мортмейну, но, если бы ты не была здесь под защитой, он бы с легкостью добрался до тебя. На что бы он тогда обратил твои силы? Мы не знаем. Мы знаем лишь то, что он мечтает тебя заполучить, поэтому нам выгоднее оберегать тебя от него. Это не бескорыстие. Сумеречным охотникам оно не свойственно.

Тесс подняла глаза.

— По-моему, ты бескорыстен. — Услышав, как Уилл несогласно фыркнул, она продолжила: — Ты ведешь себя безупречно. Конклав и правда порой кажется безжалостным. Мы — прах и тени. Но ты похож на героя древних мифов, на Ахилла или Ясона.

— Ахилл погиб от отравленной стрелы, а Ясон умер в одиночестве под обломками собственного прогнившего корабля. Вот судьба героев. Одному Ангелу известно, почему все хотят ими стать.

Тесс посмотрела на Уилла. Под синими глазами юноши залегли тени, пальцами он невольно, сам не замечая этого, теребил манжеты рубашки. Прошло уже несколько месяцев — несколько месяцев с того момента, когда они в последний раз оставались наедине больше, чем на пару секунд. В последнее время они только случайно сталкивались друг с другом в коридорах и во дворе и неловко обменивались любезностями. Тесс скучала по его шуткам, по тем книгам, которые он приносил ей, по веселым огонькам, плясавшим в его взгляде. Вспомнив Уилла таким, каким он был раньше, она, не подумав, сказала:

— Я все вспоминаю твои слова.

— Правда? — удивленно переспросил он. — Какие же?

— Ты сказал, что порой, не зная, что делать, представляешь себя героем книги, потому что за него решить гораздо легче.

— Знаешь, — начал Уилл, — наверное, не стоит следовать моим советам, если хочешь счастья.

— Не счастья. Не совсем. Я хочу помочь… добру… — Тесс вздохнула. — И я обращалась ко многим книгам, но если в них и содержатся хорошие советы, я их не нашла. Ты говорил, что воображал себя Сиднеем Картоном…

Вздохнув, Уилл опустился в кресло, стоящее по другую сторону стола, и полуприкрыл глаза.

— В таком случае я, наверное, понимаю, кем в этой книге были бы мы все, — продолжила Тесс. — Но я не хочу быть Люси Манетт, ведь она ничего не сделала, чтобы спасти Чарльза, предоставив это Сиднею. Она поступила с ним слишком жестоко.

— С Чарльзом? — спросил Уилл.

— С Сиднеем, — ответила Тесс. — Он хотел стать лучше, но Люси не помогла ему.

— Она не могла ему помочь. Она была помолвлена с Чарльзом Дарнеем^[4].

— И все же ей следовало быть добрее.

Уилл быстро поднялся на ноги и наклонился вперед, положив руки на стол. В голубом свете лампы глаза его казались особенно синими.

— Иногда приходится выбирать между порядочностью и добродетелью, — сказал он.

— А что из этого лучше? — прошептала Тесс.

Губы Уилла изогнулись в горькой улыбке.

— Думаю, это зависит от книги.

Тесс подняла голову и взглянула в глаза юноше.

— Тебе знакомо чувство, — произнесла она, — когда читаешь книгу и понимаешь, что все закончится трагически, видишь, как тучи постепенно сгущаются и нависают над героями, которые живут на страницах, но не можешь оторваться от этой истории, словно ты привязан к стремительно несущемуся экипажу, который не собирается останавливаться? — Синие глаза Уилла потемнели — само собой, он прекрасно понимал, о чем говорила Тесс, — и девушка продолжила: — Мне кажется, что сейчас происходит то же самое, только не с выдуманными героями, а с моими любимыми друзьями и товарищами. Я не хочу сидеть сложа руки и ждать, когда трагедия настигнет нас. Мне хочется предотвратить ее, но я никак не могу понять, как это сделать.

— Ты боишься за Джема, — сказал Уилл.

— Да, — кивнула Тесс. — И за тебя я боюсь тоже.

— Нет, — хрипло возразил Уилл. — Я этого не заслуживаю, Тесс.

Не успела она ответить, как дверь библиотеки отворилась. На пороге появилась вымотанная Шарлотта. Уилл быстро повернулся к ней.

— Как Джем? — спросил он.

— Он очнулся, уже разговаривает, — ответила Шарлотта. — Он принял немного инь-феня, а Безмолвные Братья смогли остановить внутреннее кровотечение.

При упоминании о внутреннем кровотечении лицо Уилла исказилось, как будто к горлу юноши подкатил приступ тошноты. Тесс подумала, что и сама выглядела не лучше.

— Его можно навестить, — продолжала Шарлотта. — Вообще-то он даже просил, чтобы его навестили.

Уилл и Тесс быстро переглянулись. В эту минуту оба они думали об одном: кто пойдет к Джему? Тесс была его невестой, а Уилл — парабатаем, что само по себе считалось священным. Уилл уже сделал шаг назад, когда Шарлотта усталым голосом произнесла:

— Он просил, чтобы зашел ты, Уилл.

Уилл удивленно посмотрел на Тесс.

— Я…

Тесс не могла отрицать, что она не ожидала такого и, услышав слова Шарлотты, даже почувствовала укол ревности, но решительно отбросила от себя эти мысли. Она любила Джема и хотела того же, чего хотел он сам. Вдобавок он никогда ничего не делал без причины.

— Иди, — мягко сказала она. — Это вполне естественно, что он хочет увидеть тебя.

На полпути к двери, где его ожидала Шарлотта, Уилл обернулся и снова подошел к Тесс.

— Тесс, — сказал он, — пока я буду с Джемом, ты не окажешь мне услугу?

Тесс посмотрела ему в глаза и тяжело вздохнула. Он был слишком близко: образ Уилла заполнял все ее поле зрения, и, кроме его голоса, она больше ничего не слышала.

— Конечно, — кивнула она. — Как тебе помочь?

Кому: Эдмунду и Линетт Эрондейлам

Поместье Рэйвенскар

Вест-Рединг, Йоркшир

[ЗАЧЕРКНУТО]

Дорогие папа и мама!

Я понимаю, что с моей стороны было трусостью сбежать на рассвете, не дождавшись вашего пробуждения, и оставить после себя лишь записку, но я не нашла в себе сил сообщить о своем решении вам в лицо. Невозможно представить себе более непослушной дочери.

Как мне объяснить свое решение? Как рассказать вам, что подтолкнуло меня к нему? Даже сейчас это кажется безумием. На самом деле каждый следующий день безумнее предыдущего. Ты не солгал мне, папа, когда сказал, что жизнь Сумеречного охотника похожа на беспокойный сон…

Сесили яростно перечеркнула все написанное, смяла листок и положила голову на стол.

Она уже много раз начинала это письмо, но до сих пор не добилась удовлетворительного результата. Возможно, время для очередной попытки сейчас было не самое лучшее: Сесили никак не могла успокоиться с той самой минуты, как они вернулись в Институт. Все хлопотали над Джемом, а Уилл после возвращения в Институт не перекинулся с ней и парой слов. Генри побежал за Шарлоттой, Гидеон увел куда-то Габриэля, и Сесили осталась одна.

Она закрылась в спальне и, не снимая доспехов, свернулась в клубок на мягкой кровати с балдахином. Лежа в тени, она слушала, как за окном кипит лондонская суета, и сердце ее сжималось от неожиданной и острой тоски по дому. Подумав о зеленых холмах Уэльса, о маме и папе, она пулей выскочила из кровати, села за стол и подготовила перо и бумагу, в спешке забрызгав чернилами пальцы. И все же ей никак не удавалось подобрать верные слова, облечь свое одиночество в такую форму, чтобы родители ее поняли.

В этот момент раздался стук. Сесили взяла со стола книгу, раскрыла ее, притворившись, что ее застали за чтением, и крикнула:

— Войдите!

Дверь отворилась. На пороге в нерешительности замерла Тесс. Она сменила изорванное свадебное платье на простое одеяние из синего шелка. На шее у девушки, как всегда, блестели две подвески: механический ангел и нефритовый кулон, который Джем подарил ей в преддверии свадьбы. Сесили удивленно посмотрела на Тесс. Хотя девушки хорошо относились друг к другу, они не были близки. Тесс держалась с сестрой Уилла слишком уж настороженно и вообще казалась слегка не от мира сего. Сесили знала, что Тесс способна принимать облик любого человека, и не могла избавиться от чувства, что это неестественно. Как можно быть уверенным, что человек показывает вам свое настоящее лицо, если может сменить его с такой же легкостью, с какой кокетка меняет наряды?

— Да? — сказала Сесилия. — Мисс Грей?

— Называй меня Тесс, — ответила гостья, закрывая за собой дверь. Она уже не в первый раз просила Сесили называть ее по имени, но избавиться от привычки было не так-то просто. — Я пришла проверить, все ли с тобой хорошо и не нужно ли тебе чего-нибудь.

— Ах, — слегка разочарованно вздохнула Сесили. — Спасибо. У меня все в порядке.

Тесс подошла ближе.

— Это «Большие надежды»?

— Да.

Сесили не стала упоминать, что она взяла эту книгу, чтобы попытаться понять Уилла, — однажды она видела, как брат читал ее. Пока что она ничего не понимала. Пип был мрачен, а Эстелла так отвратительна, что Сесили постоянно хотелось ее встряхнуть.

— Эстелла, — мягко сказала Тесс, — до последнего моего вздоха вы останетесь частью меня, частью всего, что во мне есть хорошего и что есть плохого.

— Ты тоже заучиваешь наизусть отрывки из книг, прямо как Уилл? Или этот тебе особенно нравится?

— Памяти Уилла я могу только позавидовать, — сказала Тесс, сделав еще шаг вперед. — Или его руне мнемозины. Но мне нравится эта книга. — Она изучала лицо Сесили своими серыми глазами. — Почему ты не переоделась?

— Хотела пойти в тренировочный зал, — ответила Сесили. — Там хорошо думается и никто не указывает мне, что делать.

— Снова на тренировку? Сесили, ты ведь только из боя! — запротестовала Тесс. — Иногда для полного излечения однократного нанесения рун недостаточно. Прежде чем ты снова начнешь тренироваться, я попрошу, чтобы кто-нибудь осмотрел тебя: Шарлотта или…

— Или Уилл? — бросила Сесили. — Если бы хоть кому-то из них было до меня дело, они бы уже пришли.

Тесс остановилась возле кровати.

— Не думай, что Уиллу нет до тебя дела.

— Но его ведь здесь нет!

— Это он послал меня, — объяснила Тесс, — потому что сам пошел к Джему.

Как будто бы это все объясняло! Впрочем, в определенном смысле так оно и было, подумала Сесили. Она знала, что Уилл и Джем — близкие друзья, и понимала, что между ними есть и более глубокая связь — связь парабатаев. Она читала о парабатаях в Кодексе. Там говорилось, что эта связь крепче братской любви и уз крови.

— Джем — его парабатай. Он поклялся быть рядом в такие моменты.

— Он все равно был бы рядом с ним, и клятва здесь ни при чем. Он был бы рядом с любым из вас. Но ему нет дела до того, нужна ли мне еще одна руна ираци.

— Сеси… — начала Тесс. — Проклятие Уилла…

— Оно даже не было настоящим!

— Знаешь, — задумчиво произнесла Тесс, — в некотором роде было. Он верил, что никто не может любить его. Что если он позволит кому-нибудь любить его, этот человек умрет. Поэтому он бросил вас. Он бросил вас, чтобы вы были в безопасности, но теперь ты здесь — и с его точки зрения ты совсем не в безопасности. Уилл не вынесет осмотра твоих ран, ведь ему кажется, будто он сам нанес их тебе.

— Это мой выбор. Я хочу стать Сумеречным охотником. И не только потому, что мне хочется быть рядом с Уиллом.

— Я знаю, — кивнула Тесс. — Но когда Уилл отравился кровью вампира и захлебывался святой водой, именно я сидела с ним — и я помню, чье имя он бормотал в забытьи. Он звал тебя.

— Уилл звал меня? — удивилась Сесили.

— О да. — Тесс едва заметно улыбнулась. — Само собой, он не сказал мне, кто ты, когда я спросила, и это чуть с ума меня не свело… — Осекшись, Тесс отвела глаза.

— Почему?

— Я сгорала от любопытства, — пожав плечами, сказала Тесс, хотя на щеках ее выступил румянец. — Таков уж мой главный порок. Как бы то ни было, он тебя любит. Я знаю, что с Уиллом всегда непросто, но то, что его здесь нет, только еще раз доказывает мне, насколько ты ему дорога. Он привык отталкивать от себя всех, кого он любит, поэтому чем больше он любит тебя, тем более отчаянно старается этого не показать.

— Но ведь проклятия нет…

— Привычка — вторая натура, от нее не так просто избавиться, — грустно сказала Тесс. — Не заблуждайся на его счет, Сесили. Он только делает вид, что ему нет до тебя дела. Если хочешь, выведи его на чистую воду, но не отворачивайся от него, не ставь на нем крест. Не выбрасывай его из сердца. Иначе ты будешь сожалеть об этом всю жизнь.

Кому: Членам Совета

От: Консула Джошуа Вейланда

Джентльмены, прошу простить меня за задержку с ответом. Я не хотел принимать поспешных решений и давать необдуманных рекомендаций. Мои слова должны были стать обоснованным выводом из должных размышлений.

Боюсь, я не могу одобрить вашу рекомендацию Шарлотты Бранвелл на пост моего преемника. Хотя у нее золотое сердце, она слишком взбалмошная, чувствительная, несдержанная и непокорная особа, чтобы стать хорошим консулом. Как мы знаем, слабый пол имеет свои недостатки, не свойственные мужчинам, и, к несчастью, она подвержена им всем. Нет, я не могу рекомендовать ее. Я предлагаю вам рассмотреть другую кандидатуру — моего племянника Джорджа Пенхоллоу, которому в этом ноябре исполнится двадцать пять лет. Он отличный Сумеречный охотник и прекрасный молодой человек. Не сомневаюсь, он обладает всеми необходимыми моральными качествами и силой духа, чтобы возглавить Сумеречных охотников в наступающем десятилетии.

Во имя Разиэля,Консул Джошуа Вейланд

Примечания

3

Перевод Я. Пробштейна.

4

Персонажи «Повести о двух городах» Чарльза Диккенса.