Баянаул – Чимкент. История откочевщика

Кайрат Есжанов

Семейная история уроженцев Баянаула Павлодарской области, которые в начале 70-х годов прошлого века совершили «откочевку» и переехали на ПМЖ из Западно-Сибирского региона на юг Казахстана, в город Чимкент (Шымкент). Перемена места жительства из родного Севера на неизведанный Юг нашей страны явилась для них чрезвычайным событием, как бегство казахов в 20-е и 30-е годы прошлого века от большевистской коллективизации-конфискации в Китай и Афганистан.В те годы их называли «откочевщиками».

На мысу Атабайтас

Ах, отчего-то арфеет ветер,

Далеет берег, поет залив!..

Ах, отчего-то и жить на свете

Я страшно жажду, глаза раскрыв!..

«Нарва». Игорь Северянин

В начале 70-х годов, когда, будучи старшеклассником, я ездил в предрассветную рань на рыбалку один на велосипеде, с удочкой, подвязанной к раме. Рыбачил на излюбленном мысе Атабайтас. Путь из микрорайона на мыс пролегал по западной окраине рабочего поселка Заготзерно, далее переваливал через небольшую горку, спускался накатом по улице через поселок Водстрой. За Водстроем я съезжал направо с каменистой грейдерной дороги к небольшому редкому березняку. Лесок изогнутых танцующих березок рос возле берега озера на болотистой почве, покрытой гуттаперчевыми кочками, где мы копали дождевых червей для наживки. После березняка я и ехал дальше, шурша колесами по песчаной грунтовой колее, до самого мыса.

Расположившись на камнях в гордом одиночестве, я, как завзятый рыболов-удильщик, встречал рассвет, с замиранием сердца приветствуя проблеск нового дня. Теплые, животворные лучи вечного светила ласкали лицо, отогревали меня, озябшего на утренней прохладе. Пусть не было вожделенного клева, но чувство разочарования от неудавшейся рыбалки испарялось. Передо мной расстилалась жемчужная гладь озера Сабындыколь; слева открывался великолепный вид на поселок Баянаул с его маленькими домиками среди скал, а за поселком, как театральная декорация, нависала горная гряда Баянтау в зеленом одеянии из сосен. Особый шарм этой горной панораме придавала твердыня синего хребта Акбеттау, вознесенная наподобие гигантской крепостной стены с северной стороны за цепью Баянтау. Поразительный красоты пейзаж, достойный кисти Куинджи или Шарденова.

Сидя на материнском ложе из гранитных плит, я завороженно любовался красотой рождающегося нового дня, щурясь от веселых бликов отраженного от водной глади солнечного света, и замирал, оцепенев, убаюканный нежным шорохом плещущихся у моих голых ступней легких волн. Розовоперстая Аврора, богиня утренней зари, щедро раскрашивала мир удивительными пламенными красками. Это был неописуемый божественный момент, когда ты явственно ощущаешь свое единение с матерью-природой и растворяешься в ней. Я был совершенно один на каменной платформе мыса Атабайтас. С трех сторон вокруг меня — водное пространство, сверкающее под лучами восходящего светила. Казалось, что я — первопроходец или странник-бродяга, ошеломленно замерший перед сверкающей гладью вновь открытого неведомого озера. И мне хотелось крикнуть на весь мир, как доктор Фауст у Гёте: «Остановись, мгновение, — ты прекрасно!»

Свежий влажный воздух, в котором смешался запах тины, водорослей и прелого камыша, щекотал мои ноздри и у меня появлялся зверский аппетит. Я проглатывал свой завтрак из ломтиков белого хлеба со сливочным маслом. Но мой растревоженный желудок требовал больше топлива, и я мигом съедал весь черствый хлеб, который служил подкормкой для рыб. И этот простой кусок хлеба был так чертовски вкусен, как не мог быть вкусен самый изысканный марципан из городской кондитерской.

В небольшом, по сути, водоеме, каким был наш Сабындыколь, водились всего лишь несколько видов рыбы. Обычно мы ловили распространенного здесь чебака-плотву, плоского телом с блестящей серебристой чешуей; небольших окуней с темно-зелеными спинками, с темными поперечными полосками и красными кончиками плавников и хвоста и очень редко — толстого, как сарделька, линя. Иногда на крючок попадался забавный ёрш, весь покрытый слизью и страшно колючий. Для ловли щук у нас не было спиннинга, как не было и лодки, чтобы удить эту красивую хищницу на поводок с живцом. О неизменной любви баянаульцев к рыбной ловле красноречиво говорили вывешенные на веревках или на растянутой проволоке в тени навеса под крышами домов гирлянды вяленых чебачков.

Помню несколько забавных эпизодов на рыбную тему.

Однажды покойный нағашы Болат, страстный рыбак, принес скромный улов из нескольких чебачков и решил полакомиться в одиночку мизерной добычей, которую и делить было нечего. Он разогрел масло на сковородке на плите в крайней комнате в конце дома и стал кухарить, накинув крючок на дверь. Но запах жареной рыбки привлек его старшего брата Бекена. Он стал стучать и ломиться в дверь, требуя отворить, угрожая расправой. Напуганный Болат впустил братца, алчущего вкусного угощения на халяву.

На летних школьных каникулах я приезжал в родной аул из далекого Чимкента. Конечно же ходил на рыбалку на любимое озеро Сабындыколь. Как-то встретились в ауле с дядькой Бекеном, который приехал из города Иссыка в трудовой отпуск. Мы все страшно тосковали по чудной природе дальней северной родины, которая осталась на расстоянии полутора тысяч километров от нас. Сказочной красоты озера Баянаула приходили ко мне во снах в жарком Чимкенте.

Мы пошли рыбачить на Атабайтас с любимым дядькой-весельчаком с утра пораньше. Проторчав на мысу все утро до обеда и, не поймав ничего путного, мы просто отдохнули, искупались и позагорали на горячих камнях родного мыса. На обратном пути, возвращались пешком под солнцепеком с удочками в руках, которые договорились нести по очереди. Бекен решил посмеяться надо мной и стал уворачиваться от очередной транспортировки тяжелых удилищ. От обиды в ярости я швырнул удочки на землю. И что вы думаете? Болтавшийся рыболовный крючок, который мы обычно цепляли за резинку поплавка или втыкали в деревянное удилище, вонзился в большой палец моей правой руки. Я завопил от боли и страха. Бекену пришлось вести меня в поликлинику, где хирург, посмеявшись над незадачливым рыбаком, вырезал злополучный крючок. Вот такой был случай, когда рыболов поймался на свой же крючок.

Помню, как в конце 60-х годов плотва (чебаки) массово заболела паразитами-глистами. Большая часть выуженной из озера рыбы была с огромными животами, набитыми едва ли не метровой длины белыми червями, которые напоминали лапшу. Мы называли пораженную паразитами рыбу «глистопёрами». Это было довольно печальное и пугающее явление.

Сабындыколь в какие-то годы стал сокращаться, и вода резко отступила на несколько метров от берегов, обнажив дно и каменные плиты, ранее едва видные из-под толщи воды. Это было ужасное апокалиптическое зрелище. К счастью, явление оказалось временным природным эксцессом, и вскоре вода вновь поднялась и почти подступила к своим прежним берегам. Видимо, это был природный инцидент наподобие высыхания Аральского моря. Ведь в какой-то год конца прошлого века люди обнаружили на обнаженном участке дна Арала древнее городище. Как в одной древней притче, когда путник, проезжая мимо поселения, спрашивает у местного жителя о море, которое некогда плескалось здесь. На что человек ответствует пришельцу: «Не знаю ничего про море, знаю, что триста лет здесь была равнина». Либо есть пример более грандиозного исчезновения целого доисторического моря, которое было миллион лет назад на территории Мангышлакского полуострова. Теперь на этом месте остались на плато Устюрт чинки-шыны, которые, по сути, не что иное, как выступавшие над поверхностью моря острова.