Рейтинг бывших мужей

Ирина Хрусталева, 2009

Нечасто Надежда видела в своем психологическом центре таких симпатичных и импозантных бизнесменов, как Андрей Варнавин. Оказалось, его дочь Василиса страдает клептоманией, и Надя не смогла отказать – пообещала заняться ею сама. Однако скоро ей пришлось решать совсем другие проблемы Василисы! Девушка позвонила среди ночи и рассказала жуткую историю: она угнала машину бывшего парня, чтобы отомстить ему за измену, но обнаружила в багажнике… мертвое тело разлучницы! Василиса как чувствовала, что обращается по адресу, ведь лучшие Надины подруги Галя и Люся – частные сыщицы!

Глава 4

— Ну, как ты? — спросил Андрей у дочери, когда Василиса вышла из кабинета Лариной.

— Да нормально вроде, — она лениво пожала плечами. — Только напрасно все это.

— Что ты хочешь этим сказать? Почему напрасно?

— Потому что эти сеансы — сплошная лажа, вот почему. Ну, поговорили, посмеялись, пошутили, а дальше-то что?

— Как это — что? Дальше начнется лечение.

— Пап, не смеши меня, ради бога. Неужели ты не понимаешь, что эти психологи только деньги вытягивают, а толку от их сеансов никакого?

— Напрасно ты так говоришь, Василиса. Надежда Дмитриевна — очень хороший специалист, она многим помогла, — возразил отец. — Прежде чем привести тебя сюда, я консультировался с теми людьми, которые уже получили определенный результат.

— Специалист она, может быть, и хороший, только не для меня все это. Да, Ларина прикольная, она очень мне понравилась как человек, только…

— Только что?

— Да ничего, — раздраженно бросила девушка. — Не верю я в этот бред! В подсознание, в какого-то волшебника внутри нас и в тому подобную лабуду! Понимаешь, не верю, и все!

— Что тебе сказала Надежда Дмитриевна? Она назначила следующий сеанс?

— Назначила, на среду, только я больше не собираюсь к ней приходить.

— Но почему, Василиса?

— Потому что не хочу, и закончим на этом, пап, — резко ответила она. — Кстати, вот, возьми, верни это Лариной. Она так удобно лежала, что я не удержалась, извини, — и девушка протянула отцу ручку «Паркер» с золотым пером.

— Как же тебе не стыдно, Василиса?! Это уж совсем ни на что не похоже! — Отец схватился за голову. — Ты что, не соображаешь, что делаешь и где находишься?

— Да все я соображаю, сказала же, извини. — Василиса сморщилась. — И не нужно смотреть на меня такими глазами. Ничего страшного не произошло, твоя психологиня прекрасно знала, кого впускает в свой кабинет. Она не будет обижаться, я уверена, что к таким примочкам своих клиентов она уже давно привыкла.

— Я даже не знаю, что сказать, у меня просто нет слов, — возмущенно пропыхтел Варнавин. — Мне пришлось вчера чуть ли не на коленях уговаривать Надежду Дмитриевну, чтобы она приняла тебя именно сегодня, а ты… Ларина — классный специалист, у нее запись на месяц вперед, но она все-таки пошла мне навстречу…

— Расслабься, пап, говорю же, что ничего страшного не случилось. Я не знаю, какой из нее там классный специалист, но как человек она мне понравилась, клевая чувиха, — повторила девушка. — А это значит, что она не будет на меня в обиде.

— Что ты несешь? Ну что ты несешь, Василиса? — всплеснул руками Варнавин. — Какая она тебе чувиха? Ты что, совсем с ума сошла?

— А что здесь такого? Она старше меня всего на десять лет, — фыркнула дочь. — И выглядит ничего себе, вполне современно, хоть и сидит в этом дурацком кабинете.

— Какая разница, на десять или на двадцать? Ты пришла к ней на прием, она согласилась заняться твоей проблемой, а в результате ты воруешь у нее дорогую вещь! Как мне в глаза ей смотреть, когда я верну ей эту ручку? Что мне говорить? Простите, но моя дочь не удержалась и…

— Пап, ты случайно не влюбился в нее? — усмехнулась Василиса. — Зачем так сокрушаться? «Ах, ах, какой пассаж, как я теперь посмотрю ей в глаза?» — передразнила она отца, заламывая руки. — Фу-ты ну-ты, крезануты!

— Господи, ну что ты городишь, Вася? Как ты можешь таким тоном разговаривать с отцом? — нахмурился Андрей. — Боже, и за что мне такое наказание?

— Значит, есть за что, — проворчала девушка, направляясь к выходу. — Если уж заводишь ребенка, то будь любезен его воспитывать, а не бросать на всяких чужих теток, нянь и гувернанток. Теперь нечего пенять — что выросло, то выросло.

— Васса, немедленно вернись! — прикрикнул на дочь Андрей. — Будь любезна отвечать за свои поступки. Иди сама в кабинет к Надежде Дмитриевне и отдай ей эту вещь.

— Тебе надо, ты и отдавай, а мне здесь больше делать нечего, — огрызнулась дочь и, выскочив на улицу, побежала к своей машине.

Андрей растерянно повертел в руках «Паркер» и, тяжело вздохнув, пошел к дверям кабинета психолога. Надежда уже собиралась выходить и столкнулась с ним буквально нос к носу.

— О, вы что-то хотели, Андрей Игоревич? — удивленно спросила она. — Я уже ухожу домой.

— Я пришел, чтобы поговорить с вами о дочери, и еще… Господи, как неудобно, — смущенно забормотал он. — Мне очень стыдно за свою дочь, но я пришел, чтобы отдать вам вот это, — еще больше смутился Андрей, протягивая Надежде ручку. — Василиса… — запнулся он. — Она не может удержаться, когда видит, что какую-то вещь можно спокойно взять и никто ничего не заметит.

— Надо же, я и правда ничего не заметила, — суховато улыбнулась Надежда, взяв у него «Паркер». — У вашей дочери просто талант.

— Не знаю, что мне делать с этим «талантом», но моему терпению, похоже, приходит конец, — сердито ответил Андрей. — Чувствую, что мне придется пойти на крайние меры и положить ее в клинику закрытого типа.

— Погодите, не нужно горячиться, Андрей Игоревич. Ведь мы еще фактически и не начинали с Василисой работать, я лишь произвела, так сказать, пробную разведку, и мне кажется, что…

— Она сказала, что больше сюда не придет, — хмуро объявил Андрей.

— Почему?

— Я не знаю, она просто заявила, что все эти психологические штучки — полный бред, в который она не верит, отдала мне вашу авторучку, а сама развернулась и ушла.

— Зачем же тогда она мою визитку взяла? Обещала позвонить, если вдруг до среды не сможет справиться с тягой к воровству самостоятельно.

— Жест вежливости, не более того, — вздохнул расстроенный отец. — Я знаю свою дочь, как никто другой, она гипертрофированно упряма, и, если сказала, что больше не придет, значит, так и будет. А уж звонить вам тем более не станет. Что мне делать, Надежда Дмитриевна? Она уже взрослая девушка, не связывать же ее по рукам и ногам, чтобы привезти к вам?

— Этого делать не стоит, да и бесполезно. И я в этом случае ничем не могу вам помочь, Андрей Игоревич, — пожала Надежда плечами. — Мы, психологи, можем работать с пациентами только с их согласия, и это очень важно. Если Василиса не хочет ходить на сеансы, то заставить ее не может никто, даже вы.

— Я — ее отец, в конце концов, если будет нужно, заставлю!

— Я бы вам не советовала этого делать, только что сказала — это совершенно бессмысленно, — повторила Надежда.

— Почему?

— Будет только хуже, верьте мне. Василиса должна сама понять, что ей нужна профессиональная помощь. Только в этом случае от сеансов получается необходимый результат. Если она будет приходить ко мне только из-за того, что это ей приказали вы, толку никакого не будет. Посидит, послушает, лениво ответит на мои вопросы и уйдет с теми же результатами, с которыми пришла. У меня уже были такие пациенты, и я заранее знаю, чем все закончится. Потом являются недовольные родственники и начинают обвинять психолога во всех смертных грехах, вместе взятых. И бездари мы, и шарлатаны, и нам только денег бы побольше платили, остальное нас не волнует, и все в том же духе. Мне очень обидно это слушать, поэтому я приняла решение: никогда не брать пациентов без их на то желания. Заметьте, я жду не согласия больных на требование родственников посещать сеансы, а именно их собственного желания, — отметила Надежда. — С Василисой не нужно скандалить и приводить ее силой, она достаточно умная девочка, думаю, со временем она сама поймет, что ей нужна помощь.

— Пока она это поймет, я с ума сойду, — вздохнул Андрей. — Можно пригласить вас на ужин? — неожиданно спросил он. — Только очень вас прошу, не отказывайтесь, я хочу хоть чем-то вас отблагодарить.

— Меня не за что благодарить, я ничего не сделала, да и ваша дочь от моих сеансов отказалась. Но я ужасно голодная, поэтому от ужина не откажусь и с удовольствием принимаю ваше предложение, — улыбнулась Надежда.

— Вот и отлично, — обрадовался Андрей. — Я отвезу вас в самый хороший ресторан в городе, там мой приятель работает шеф-поваром.

— Для самого хорошего ресторана я не совсем подходяще одета, — развела руками Надежда, показывая на свой строгий костюм.

— Не говорите глупости, вы прекрасно выглядите, — возразил Варнавин.

— И тем не менее в хороший ресторан так не ходят.

— Мы будем сидеть в отдельной кабинке, и никто не увидит, как вы одеты.

— Не нужно меня уговаривать, я все равно буду чувствовать себя неловко, а для женщины такое ощущение хуже смерти, поверьте мне, — засмеялась Надежда.

— И что же нам делать? Может быть, я отвезу вас домой, вы переоденетесь, а потом…

— Нет-нет, это лишнее, да и времени займет много, у меня есть другое предложение.

— Я весь внимание, все, что пожелаете, — приосанился Андрей.

— Я очень люблю японскую кухню, и, если вы не возражаете, давайте пойдем именно в японский ресторанчик? Там нет дрес-кода, можно приходить в чем угодно. Туда, кстати, даже ехать не придется, он расположен в соседнем с нашим центром доме.

— Как скажете, японский, значит, японский, — галантно поклонился Варнавин, подставляя девушке локоть, чтобы она могла взять его под руку. — Слово женщины для меня закон, а требование такой женщины, как вы, Надежда Дмитриевна, это еще и приятная обязанность.

— Вы заставляете меня краснеть, Андрей Игоревич, — смутилась Надя. — Конечно, очень приятно слышать в свой адрес комплименты, и я попросила бы вас… говорить их как можно больше, — весело засмеялась Надежда, лукаво глядя на мужчину. «Господи, что это со мной происходит? — подумала она. — Ведь я с ним явно заигрываю, какой кошмар!»

— Готов осыпать вас комплиментами с утра до вечера, — ответил Варнавин.

— С утра до вечера — это слишком, а вот на сегодняшний вечер даю вам карт-бланш, дерзайте, а я посмотрю, как вы умеете ухаживать за женщиной.

— Вы сомневаетесь, что я умею это делать? — удивленно округлил глаза Андрей.

— Нет, я в этом нисколько не сомневаюсь, просто хочу посмотреть, как это делают такие мужчины, как вы.

— Какие — такие?

— Олигархи.

— Откуда вы взяли, что я олигарх?

— Вы же не захотели мне говорить, откуда узнали, что я не замужем? Почему же тогда я должна отвечать на ваш вопрос? — парировала Надежда.

— Вы что, собирали обо мне сведения? — не сдался Варнавин.

— Я лично — нет, для этого у меня есть системный администратор, он же начальник службы безопасности по совместительству.

— Вы всех своих посетителей так проверяете?

— Нет, только избранных, — заметила Надежда. — Ну, а если серьезно, то ваша фамилия показалась мне знакомой, поэтому я попросила Сергея, своего системного администратора, пробить вас по компьютеру. Он это сделал и нашел в Интернете сведения о вас, вот, собственно, и все. Есть еще какие-нибудь вопросы?

— Нет, все предельно ясно и откровенно.

— Вы обиделись на меня?

— За что?

— За то, что я решила проверить, кто вы такой.

— Нет, ну что вы, какие могут быть обиды? Это ваше право.

— Так мы идем наконец ужинать, или вы уже передумали вести меня в ресторан? — засмеялась Надежда.

— Я — олух царя небесного, до сих пор держу вас в дверях, — спохватился Андрей. — Прошу следовать за мной, очаровательнейшая из женщин! Обещаю, что этот вечер окажется для вас приятным во всех отношениях. Во всяком случае, я очень постараюсь, чтобы вам не было скучно с таким стариком, как я.

— Вы — старик? Сколько же вам лет, аксакал?

— Господи, и не спрашивайте, столько в наше время не живут, — шутливо закатил глаза Варнавин. — В этом году исполняется сорок.

— Я смотрю, вы очень рано женились, раз вашей дочери уже девятнадцать.

— Да, рано, в двадцать лет. Мы с моей женой студентами тогда были, мозгов еще не накопили, опыта тоже, вот Катя и забеременела.

— И вы, как настоящий джентльмен…

— Совершенно верно, я, конечно, женился, родилась наша Васька, и, в общем-то, все у нас было хорошо, до тех пор, пока Катя не заболела… а потом ее не стало, — грустно произнес мужчина. — У нее обнаружили рак груди, и, к сожалению, слишком поздно, последняя стадия, уже не операбельная. Екатерина за полгода сгорела, как свеча, и я ей ничем не смог помочь. Никогда себе этого не прощу!

— Разве это ваша вина? Болезнь не разбирает, кто перед ней.

— Я должен был обращать больше внимания на состояние здоровья своей жены, но для меня, к сожалению, ничего не было тогда важнее моей работы. Правильно говорят, что в нашей жизни все взаимосвязано, любой поступок, любое событие. Если бы Катя была жива, с Василисой никогда бы не случилось… это, и мне не пришлось бы беспокоить вас, уговаривать, чтобы вы спасли мою дочь. За все приходится платить, и не всегда деньгами, а гораздо более значимыми ценностями.

— Простите, Андрей Игоревич, — виновато проговорила Надежда. — Вам, наверное, неприятно об этом вспоминать, а я так нагло и бесцеремонно влезла со своими вопросами.

— Нет, совсем напротив, — возразил он. — Человеку иногда необходимо с кем-то поговорить именно на такие темы, чтобы все выплеснуть, очистить душу, да просто поделиться. Но больше действительно не стоит, потому что мне не хотелось бы портить вам сегодняшний вечер скучными разговорами обо мне и о моей семье. Сегодня все будет наоборот: вы будете рассказывать мне о себе.

— Не думаю, что это будет вам интересно, — возразила Надежда. — В моей жизни все достаточно однообразно, обыденно и скучно. Мне кажется, есть много других интересных тем для беседы. Но если мы и дальше будем продолжать в том же духе, то, похоже, нашим с вами планам грозит крах. Да и японских деликатесов мне сегодня попробовать не удастся, придется оставаться голодной, и это меня очень огорчит, — от души засмеялась она, показывая на дверь своего кабинета, рядом с которым они так и продолжали стоять.

— Со мной сегодня явно что-то не так, — смущенно улыбнулся Андрей. — А-а, я, кажется, понял, в чем дело. Признавайтесь, ведь вы не только психолог, но еще и гипнотизер?

— С чего вы взяли?

— Как с чего? Как только вы начинаете говорить, у меня моментально все вылетает из головы.

— Не нужно меня смущать, Андрей Игоревич, а то, чего доброго, я сейчас покраснею, — засмеялась Надежда.

— Это у меня должны гореть уши от стыда из-за того, что я выгляжу таким неуклюжим кавалером, идемте скорее ужинать.