Фонтан бабочек

Ирина Сабенникова, 2023

Книга Ирины Сабенниковой «Фонтан бабочек» включает в себя рассказы автора, герои которых – дети: совсем маленькие, едва начавшие говорить; школьники, оказавшиеся перед первым в своей жизни моральным выбором; подростки, мучительно преодолевающие грань взросления. Меняется их мироощущение, осознание себя, становятся другими взаимоотношения с ровесниками, но остаётся главное – способность удивляться миру, в котором они живут, желание сделать его лучше, любовь.

Апельсин

— Ребята, знакомьтесь, это Тамара, она будет учиться в вашем классе.

Девушка стояла рядом с учительницей и без тени смущения, а скорее даже с любопытством разглядывала класс, не испытывая при этом ни малейшей неловкости от того, что её то же рассматривают, причём рассматривают весьма придирчиво, особенно девочки.

— Смотри-ка, стриженая, — толкнула Генку в бок его соседка Лёлька Гусева. Он с интересом посмотрел на новенькую, в его классе все девчонки носили косы, но этой стрижка шла — каштановые, с небольшой рыжин-кой волосы облегали голову плотной пушистой шапочкой.

— Что, всем, что ли, хвосты носить?! — он дёрнул соседку за косу, за что тут же получил по голове учебником.

Учительница глянула на них укоризненно, новенькая снисходительно улыбнулась, точно это была смешная театральная сценка и разыгрывалась она исключительно, чтобы её повеселить.

— Тамара, садись пока сюда, за первую парту, — сказала учительница и постучала ручкой по столу, призывая класс к порядку.

— Ну как тебе новенькая? — Сашка нагнал Генку уже во дворе школы — высокий, широкоплечий, с пробивающимся над верхней губой пушком, он казался старше своего одноклассника. Генка был щуплым, но вёртким и задиристым. Они были приятелями.

— А тебе? — ответил тот вопросом на вопрос.

— Классная девчонка, мне нравится.

Говоря это, Сашка приосанился — всем своим видом показывая, что и он сам имеет все основания понравиться новенькой. Последние два года он занимался академической греблей. Генка ревниво глянул на перекатывающиеся под рубашкой мышцы приятеля, таких ему никогда не накачать. Нет, Генка в обиде не был, в свои неполные пятнадцать он — кандидат в мастера по настольному теннису, но в глазах девчонок, конечно же, проигрывал рядом с таким вот атлетом. Правда, у Генки были другие преимущества, и, как он уже понял, немаленькие — он писал стихи, писал вдохновенно, как и должен писать поэт, девочки это ценили.

Новенькая Генке сразу понравилась, а тут ещё Сашка масла в огонь подлил, поэтому уже на следующее утро он подсунул под её учебник сложенный в четыре раза тетрадный листок с только что написанными стихами. Наградой ему была улыбка.

Сашка, заметив, что приятель его опережает, тут же предложил Тамаре книгу, которую просил у него Генка.

Соревнование между ними набирало обороты.

После уроков Генка первым подскочил к Тамаре:

— Я тебя провожу, мне в ту же сторону, — торопливо проговорил он, видя, что Сашка направляется к ним.

— Я уже провожаю Тамару, — на Сашкиной физиономии большими буквами было написано «На, получи!», и Генке захотелось врезать по этой физиономии.

— Мальчики, не ссорьтесь, вы оба можете меня проводить, — произнесла Тамара и, демонстративно оставив на парте портфель, двинулась из класса.

— Напросился — вот и тащи, — зло бросил Сашка, торопясь за девушкой.

Генка подхватил портфель: «Тяжёлый, зараза, что только девчонки в них носят?!» Свой тощий он нёс под мышкой, но всё равно было неудобно, и он с досадой поглядывал на приятеля, налегке вышагивающего рядом с Тамарой. Догнав их, Генка прислушался: говорили, как ни странно, о Достоевском.

«Надо же, — разозлился он, — ладно бы о гребле, но Достоевского-то этот верзила не читал, а туда же, философствует».

— И кто же из братьев Карамазовых нравится тебе больше? — ехидно спросил он приятеля, намереваясь перехватить инициативу. Тот метнул в него уничижительный взгляд, мол, «не лезь, не по тебе черешня». Генка принял вызов, не моргнув глазом.

— А мне понравилась постановка «Идиота» во МХАТе, — как бы между прочим заметил он, зная, что против этого Сашка бессилен, последний раз тот был в театре в начальной школе.

Тамара тут же переключила внимание на него — вероятно, наглядное искусство ей нравилось больше.

— Ты правда ходил? Билетов же не достать!

Генка, игнорируя это замечание, принялся рассказывать о спектакле, бравируя для убедительности именами известных актёров, в результате чего Сашка был отодвинут на второй план и шёл теперь насупившись.

— Ты что лезешь, не видишь, что ли, что Тамара мне по-настоящему нравится?! — бросил он приятелю, как только дверь подъезда закрылась за девушкой.

— Мне она тоже по-настоящему! — тут же парировал Генка.

— Ты что, не понимаешь, что ли, что она не для тебя!

Замечание задело Генку, он аж подскочил, точно петушок, увидевший противника.

— Думаешь, девчонок только бицепсы привлекают? — съязвил он, намекая на то, что в интеллектуальном плане приятель до него недотягивал.

— А ты думаешь, им твои стихи нужны, тоже мне Пушкин! — не остался в долгу Сашка.

— Ладно, — махнул он рукой, не желая продолжения ссоры и зная Генкин задиристый характер, — давай лучше её спросим.

— Вот так сразу и спросим?! — засомневался приятель. — Она же нас пошлёт…

— Ну тогда давай вдвоём ходить, а потом спросим, — нехотя согласился Сашка, понимая, что Генка просто так не отстанет. Они уговорились о двух неделях нейтралитета, в течение которых каждый мог склонить Тамару на свою сторону. Вот тут-то всё и началось.

Две недели огонь вдохновения полыхал в Генкиной груди, точно доменная печь, и каждый день он клал на алтарь своей мальчишеской любви новое стихотворение, которое Тамара прочитывала, всякий раз восклицая: «Это ты писал?!» или «Неужели это ты придумал?!»

Сашка не отставал, он добывал всё новые и новые модные книжки и даже пригласил один раз Тамару в театр. Правда, пьеса оказалась неудачной, но поход в театр дал ему фору.

После уроков, точно конвоиры, они сопровождали Тамару до дома, по очереди неся её портфель и соревнуясь в острословии, но девушка воспринимала их внимание как должное, никому не отдавая предпочтения, и смотрела на них точно королева на вассалов.

— Ну что? — ровно через две недели, день в день, подойдя на перемене к приятелю, спросил Сашка. — Не передумал?

— Нет, — задиристо ответил тот, — как решили, так и сделаем, всё по-честному.

В тот день, идя рядом с Тамарой, они оба молчали.

— Скучные вы какие-то, поссорились, что ли? — спросила она, привыкнув к их постоянному соперничеству.

— Нет, — взял на себя инициативу Сашка, по-прежнему уверенный, что на его стороне преимущество. Он остановился, так что остальным тоже пришлось остановиться, и, немного помедлив, спросил, выразительно глядя в глаза девушке: — Скажи, кто из нас тебе нравится?

Девушка, глянув на его серьёзную физиономию, прыснула со смеху:

— Ты чего? Оба вы мне нравитесь: с тобой о спорте можно поговорить, а с Генкой — о литературе, а что?

— Видишь ли, Тамара, — тут же встрял Генка, — так не пойдёт. Ты прямо скажи: я или Сашка?

— А если не скажу, то что, на дуэль друг друга вызовете? — спросила она, насмешливо глядя на приятелей.

— Может быть, и на дуэль, — ответил Сашка мрачно.

— Ну и на чём драться будете? — поинтересовалась девушка. — На шпагах или так, на кулаках?

Ребята растерялись, они не были готовы к такому повороту.

— А знаете что, — Тамара сунула руку в портфель и достала апельсин, — вот! Кто мне его принесёт, тот и победил.

Размахнувшись, она бросила апельсин, и тот, точно кегельный шар, покатился по белой снежной наледи. Мальчишки не сговариваясь бросились за ним, толкая и тесня друг друга, точь-в-точь две легавые, бегущие за мячиком. Сашке, более массивному, чем приятель, удалось оттеснить Генку и первому схватить апельсин. Однако тот, извернувшись, выбил ногой апельсин из его рук и, подхватив на лету оранжевый шар, бросился назад. Сашка, забыв о всяком благородстве, подставил ножку. Не ожидавший такого подвоха, Генка рухнул, выпустив из рук апельсин, который сам собой подкатился к Тамаре.

— Ничья! — рассмеялась она и принялась деловито чистить апельсин, в морозном воздухе его аромат ощущался особенно остро.

— Знаете, — девушка не торопясь отправляя в рот сначала одну, потом вторую сочные апельсиновые дольки, — вы, конечно, забавные, но по правде сказать…

Она помедлила, насмешливо глядя на запыхавшихся одноклассников, пожала плечиками (мол, сами виноваты, напросились) и безжалостно закончила:

— Маленькие вы ещё, понимаете, ма-лень-ки-е.

Доев апельсин, она повернулась и пошла к дому, оставив приятелей в полном недоумении. На утоптанном снегу, выделяясь своей скандальной яркостью, валялись оранжевые остро пахнущие апельсиновые корки.

— Это всё ты, — пошёл на приятеля раздосадованный Сашка, — ты у меня апельсин выбил.

— А ты меня зачем оттолкнул, а потом ещё и ногу подставил? — налетел на него Генка. — Разве это честно, подножки ставить?! — петушился он.

Сашка вытянул руку, чтобы не дать подойти тому ближе, драться ему не очень хотелось. Покружив так пару-тройку минут, Сашка вдруг остановился:

— Слушай, а ведь она над нами издевалась!

Разгоряченный Генка не сразу понял.

— Ну, конечно же, издевалась, точно над собачонками, а мы-то дураки…

Сашка хлопнул приятеля по плечу, давая понять, что их ссора прекращена.

— Да нет, не может быть, — пробормотал Генка, однако слова приятеля заставили его засомневаться.

— Д-а-а, купились мы, — протянул он ещё через минуту, поняв, что Сашка, скорее всего, был прав. Признавать поражение было не в его характере, он просто кипел от обиды, не зная, на что её излить, и, заметив брошенные Тамарой апельсиновые корки, со злостью пнул их носком ботинка и вдруг принялся со злостью топтать их.

— Маленькие мы! Маленькие!

И зло глянув на Тамарин подъезд, как-то совсем по-детски выпалил:

— Хоть бы долькой угостила, жадина!