Безумный умный мир

Ирина Перовская

Она — симпатичная девушка Мила, продавец книг. Он — обаятельный молодой парень Никита, фотохудожник, похожий на французского актера. Каждый из них жил в своем привычном мире, и оба считали, что так будет всегда. Но совсем неожиданно их миры пересеклись. И общими оказались всего-то два дня, но каких! И именно после них все завертелось и закружилось — похищение, расставание, бегство от всех и от себя и как награда — новая встреча, новая любовь, новая жизнь!

Лето, изменившее привычный мир

Как же хорошо начиналось для Милки нынешнее лето!

Во-первых, погода в их городе Ярославле наладилась, дожди и холода отступили, выглянуло солнце и все вокруг ожило, засверкало, зацвело, зажужжало, защебетало, заулыбалось — именно в таком сочетании молодая женщина (которая всё еще уверенно отзывалась на обращение «девушка»! ) воспринимала то, что ее окружало в это утро, когда она направлялась на работу! На свою, ставшую привычной и уже почти полюбившуюся, работу продавца книжного магазина!

Во-вторых, у Милки досрочно закончился испытательный срок временной работы стажером (вот смех-то в ее тридцать девять иметь статус стажера!), и она стала полноправным, равноправным и постоянным членом их небольшого трудового коллектива. Полноценным винтиком в едином механизме российской книжной торговли! И у нее появилась трудовая книжка, а еще уверенность в сегодняшнем и завтрашнем дне. А это, согласитесь, весьма немаловажное ощущение, особенно в наше нестабильное и неустойчивое тревожное время.

В коллектив магазина она вписалась легко и непринужденно.

И с коллегами Таней и Олей она подружилась и те стали обращаться к ней уже не так официально, по имени-отчеству, а запросто — Милка. И даже в кафе она с девушками несколько раз ходила, где они пили кофе, ели пиццу, и вместе одинаково хохотали над понравившимися шутками. И новинки моды на новый сезон они успели обсудить. И разобрали по косточкам очередного Олиного бойфренда, попутно поделившись друг с другом — какие именно качества им троим нравятся в молодых мужчинах. И вообще, нашли много одинаковых точек соприкосновения, и по-дружески выручали, когда в их магазине появлялся занудный покупатель, и даже замещали друг друга, вне графика на работе, ну — в случае необходимости.

А разница в возрасте вовсе была не главной и не являлась помехой их женской дружбе. Что такое возраст? — лишь некая дата в паспорте, подумаешь! Главное — как ты сам относишься к жизни, к людям, что несешь во вселенную — добро или зло, любовь или ненависть. От этого и возникают точки соприкосновения и притягательности. Мила обладала такой притягательностью, она и сама тянулась к тем людям, которые ей были близки по состоянию души и мировоззрению.

А Федор, третий продавец, так вообще оказался приятным и легким в общении парнем. Он столько знал и так интересно и доходчиво рассказывал о сложном мире техники, что Милка была ему искренне благодарна за полученные знания. Он не умничал и не задирал нос, а и сам не стеснялся задавать вопросы Миле на тему организации своего быта. Совсем недавно парень переехал в съемную квартиру, пытаясь жить отдельно от родителей. Ну и, разумеется, чтобы в их глазах выглядеть взрослым, самостоятельным и независимым — ни о чем тех не спрашивал, боялся, что станут ругать, стыдить или укорять. А с Милкой без стеснений советовался по любому вопросу. Например — Как отстирать джинсы, на которых, после игры в футбол, появились пятна от зеленой травы? Что можно приготовить из обычных макарон, чтобы получилось вкусно, недорого, а главное — много? Что лучше подарить девушке на первом свидании — умную книгу или все-таки бесполезные цветы?

Милке этот дружелюбный и открытый парень очень нравился своей непосредственностью, и она не пыталась изображать из себя снисходительную всезнающую мамочку и не строила из себя опытную и мудрую черепаху, она просто и без нравоучений делилась с парнем всем тем, чему и сама в свое время научилась от других людей. И предлагаемые ею советы были простыми и легко выполнимыми. Она, общаясь сейчас в магазине с молодыми коллегами, словно заново окунулась в свои юные студенческие годы, в ней проснулось собственное любопытство и жажда познаний, и они с Федором в перерывах между покупателями (и, разумеется, в отсутствии Дрели!), частенько обсуждали те или иные вопросы, непонятные Милке или недоступные Федору.

Кстати, и с Семеном Семеновичем, их директором у Милки сложились, вполне, корректные, даже доброжелательные отношения. Она уважала его как опытного, спокойного руководителя, а он ценил в ней образованность, воспитанность, вежливость и юмор.

Ну а с Дрелью, его женой Мила просто старалась вовсе не контактировать и как можно реже попадаться ей на глаза. Вот с ней-то у Милы не было не единой точки соприкосновения и притяжения. Таких людей хотелось обойти, чтобы даже не коснуться невзначай, рассматривать их со стороны, ну типа как мы наблюдаем за змеями или тараканами — на расстоянии. Хорошо, что таких людей в Милкином окружении было очень мало, можно сказать, что и вовсе не было. А Дрель — это скорее исключение из правил, как ложка уксуса в салате, куда ж без него!

Ну и, в-третьих, сегодня был день рождения ее дочери, ее Аллусика, которой сегодня стукнуло уже двадцать лет! Целых двадцать! Как быстро летит время, но это нисколько не огорчает, а наоборот, радует! Дочь уже выросла, незаметно стала взрослой, обрела самостоятельность. Учится в Московском университете, в прошлом году вышла там замуж за своего сокурсника и теперь они вместе с мужем Максом увлеченно занимаются своим любимым делом — программированием. Хорошие они ребята — молодые, симпатичные, с чувством юмора! И все свои проблемы стараются решить самостоятельно, не задавая лишних вопросов родителям. Им тоже, как и Федору, хочется в глазах родных выглядеть взрослыми и уверенными. И ведь получается же! Звезд с неба не хватают, но нормально учатся, даже успевают подрабатывать, пишут компьютерные программы, сами оплачивают съемную квартиру и вообще позиционируют себя современными, независимыми, самодостаточными личностями со здоровым тщеславием и высоким уровнем амбиций. Мила уважала такие качества в людях, поэтому тайно одинаково гордилась детьми — и своей дочерью Аллусей, и своим зятем, Максиком.

Дочь настойчиво приглашала родителей к себе в гости, в Москву, но Милка все откладывала поездку, не хотела досаждать и мешать молодой семье своим присутствием, хотя чего там скрывать — поехать, конечно, хотелось бы, ведь Москва это же тот город, в котором Мила родилась, жила и училась, пока не вышла замуж, но теперь ее дом здесь, в Ярославле, а теперь вот она же еще и работать начала, так что сейчас-то точно никак. Но о дочери она помнила всегда и частенько созванивалась с Аллой по скайпу.

Вот и сегодня, на радостях, поднялась ни свет, ни заря, поздравила еще сонную дочурку, пожелала ей взаимной любви и женской привлекательности. И, зарядившись радостью от общения, в порыве вдохновения, испекла целую гору румяных и самых вкусных в мире и тающих во рту булочек — синнабонов и часть из них упаковала в коробку, чтобы унести на работу в книжный магазин и угостить выпечкой своих коллег. Ну, такое у нее вдруг внезапно появилось желание — порадовать других, пусть даже и таким незатейливым способом.

Муж предложил даже подвезти ее к книжному магазину, но она милостиво отклонила его порыв, сославшись на то, что сама доберется, и что у нее еще есть дела по дороге. Она не хотела признаваться мужу, что сегодня намеревалась забежать с утра в салон красоты, чтобы сделать себе стильную прическу. Мила накануне записалась в салон именно на раннее утро, чтобы ее там красиво причесали, и к девяти она могла успеть на работу и выглядеть в этот свой радостный день на все сто! А почему бы и нет? Ведь она — мама, и день рождения дочери, это же почти ее собственный день рождения! И она, к тому же, еще очень «молодая и восхитительная женщина»!

Да именно так о ней сказал один пожилой, но интересный мужчина, который в последний месяц стал, чуть ли не постоянным клиентом их магазина. Милка тайно надеялась, что причиной такого частого его посещения является именно она, а не те книжные новинки с детективами и ужастиками, которые в огромном количестве покупал этот галантный мужчина! Думать так было приятно, и Милка непроизвольно улыбалась своим мыслям. Хорошо быть молодой и привлекательной женщиной, чего уж там!

Мила вообще в последний месяц все время радовалась! Всему! И всем улыбалась, и со всеми шутила. В ней появилось столько энергии и жизненных сил, словно ей опять двадцать лет, как их дочери! Чудеса, да и только! Даже влюбиться захотелось, правда в кого — она не задумывалась, просто появилось желание любить и быть любимой. Можно даже попробовать пофлиртовать с Владом, а что? Как говорится, тряхнуть стариной! Кстати, сегодня можно будет и поэкспериментировать, ведь вечером они с мужем, возможно, отправятся в ресторан и уже там выпьют вина и вместе порадуются за свою дочь.

О ресторане они пока не говорили, Влад почему-то утром не заикнулся об этом, он даже цветы ей не подарил по случаю дня рождения их Аллусика. Впервые, за все годы, не поздравил Милу, как маму. Она очень удивилась, конечно, и гнала от себя обиду на такое невнимание к себе, но старалась найти оправдание мужу — видимо проблемы на работе, в делах на фирме, вот и отвлекся, забыл, ушел в себя. И успехи жены ему были безразличны.

Они в последние месяцы даже спали отдельно, изредка пересекаясь в общей спальне, «чтобы не накапливались супружеские долги», как шутил Влад. На что Милке хотелось с сарказмом ответить, что она-то ему ничего не должна. Как-то странно было осознавать ей — молодой восхитительной женщине, что с ней спят только из-за какого-то долга. Какое-то унизительное чувство, честно говоря. Но что поделать, у мужа видимо наступил кризис среднего возраста, приходится считаться, хотя он-то с ней не слишком церемонится. Привычка и обыденность стала частым гостем в их семье.

Муж вообще в последнее время выглядел каким-то взвинченным, рассеянным, часто уединялся в ванной с телефоном, решал какие-то вопросы. Милка понимающе вздыхала тайком, но не задавала ненужных вопросов. Влад — руководитель фирмы, у него ответственная работа, с этим все понятно, жена не должна досаждать мужу, это она четко усвоила за долгие годы их брака. Просто он настолько погружен сейчас в свою работу, что ему не до семейных дат. Но что мешает Милке самой, первой пригласить Владика на свидание, на ужин? Ведь она чувствует себя сейчас вполне уверенной и смелой, а не той робкой и застенчивой, какой она ощущала себя в предыдущие годы, когда пребывала в статусе простой домохозяйки.

О, сейчас она совсем другая! Она современная молодая женщина, у которой есть работа, и есть своя собственная банковская карточка, деньги на которую ей кладет не муж, а ее работодатель. Ей перечисляют заработную плату! Здорово звучит, правда?! — Мила поймала себя на том, что радостно улыбается. — Значит что? Значит, она имеет полное право САМА назначать свидание, заказывать ужин в ресторане и даже его оплачивать! Ух, как круто, чувствовать себя такой независимой и уверенной!

В парикмахерском салоне ее средней длины волосы цвета молочного шоколада (в которых, кстати, до сих пор не появилось ни одного седого волоска!) уложили в стильную прическу — вертикальную ракушку. Милка оглядела себя со всех сторон и приятно удивилась — получился зрительный эффект того, что она обладает пышной и густой шевелюрой, настолько искусно мастер придала прическе объем и одновременно легкость, небрежность, женственность. Открытая шея стала казаться длиннее, а сама Мила выглядела стройной и изящной! Она поднялась из кресла и весело улыбнулась своему отражению.

На нее из зеркала сейчас глядела молоденькая женщина, да чего там скромничать — почти еще девушка!

В белой приталенной хлопковой итальянской блузке, узкой темно-серой юбке до колен, на шее — стильный чокер, на ногах — кожаные туфли на высоком каблуке — офисный вариант серьезного и ответственного работника был дополнен искусной прической и в итоге — вот она — модная, молодая и красивая! И какое там кому дело до того возраста, что кем-то указан в ее паспорте? Ведь всем известно, что женщина выглядит молодо только тогда, когда улыбаются ее глаза. Глаза — это зеркало и отражение души! А Милкины глаза сейчас не просто улыбались, они весело и задорно хохотали от счастья и собственной привлекательности! И еще от уверенности в себе!

Да, именно так подумала она, подходя к своему книжному магазинчику, легко взбежала по его ступенькам и открыла входную дверь. Уф, успела — на часах было 8.59!

Покупатели еще не появились, и Мила открыла коробку с булочками, сноровисто вручила еще теплые синнабоны Тане, Оле и Федору. Затем забежала в кабинет к Семену Семеновичу, улыбаясь, спросила у него разрешения, чтобы наделить и его вкусной выпечкой. Семен благосклонно кивнул, и Мила постелила на директорский стол красивую льняную салфетку и выложила на нее оставшиеся, пахнущие корицей, ароматные булочки. Директор, этот взрослый мужчина, обрадовался, как ребенок, чуть ли ни в ладоши захлопал! Антонины, его жены — Дрели, к счастью, на работе не оказалось, и никто не помешал их директору радостно воскликнуть:

— Ну, Мила Николаевна, Вы восхитительная женщина! Мало того, что красивая и приятная, так вдобавок, еще и такая замечательная хозяйка!

К его восторженным словам тут же присоединился и весь их коллектив, дружно жующий булочки и салютуя Миле бумажными стаканчиками с кофе.

В результате, получив заслуженную порцию комплиментов по поводу своего внешнего вида, вкусного угощения и выслушав поздравления с днем рождения дочери, воодушевленная Милка отправилась к своим стеллажам — расставлять и просматривать те новинки детективов и триллеров, что привезли на их склад накануне вечером. И все остальные коллеги, подкрепившись синнабонами, тоже дружно приступили к работе.

В магазине установилась вполне ощутимая приятная атмосфера. От такой атмосферы хотелось улыбаться без причин, радоваться всем людям на свете и даже кружиться в танце, но… (какие там танцы?!), впереди рабочий день, который, впрочем, тоже становился уже приятным. Иными словами, начавшийся день обещал быть хорошим!

Молодая женщина, «почти девушка!», была беззаботна и счастлива. Она увлеклась просмотром книжных новинок, как вдруг услышала, что ее позвала Дрель-Антонина. Ничего тревожного не возникло в голове у Милы, ни о чем плохом она не подумала и даже продолжала улыбаться, когда подходила к кабинету директора, откуда доносился пронзительный голос Дрели.

Она смело вошла в этот маленький кабинет и машинально поздоровалась:

— Доброе утро, Антонина Ивановна.

Милка не насторожилась даже когда взглянула на недовольное лицо жены директора, причем Дрель в этом кабинете почему-то находилась в одиночестве. «А куда, интересно, запропастился Семен Семенович? — мимоходом подумала Мила, оглядывая помещение. Но вот когда услышала от Антонины странные визгливые слова, то перестала улыбаться и буквально потеряла дар речи.

— Закройте дверь, ми-ии-лочка (слово «милочка» у Дрели прозвучало словно оскорбление). Незачем всему коллективу знать причину Вашего увольнения.

Вся беззаботность, радость, уверенность тут же улетучились, злые тучи сгустились, а легкость и атмосферность исчезли. Осталась лишь растерянность. Вот чего-чего, а такого Милка уж точно не ожидала — ее и вдруг увольняют.… Почему, за что, по какой причине? О чем это там визжит их Дрель? Мила машинально закрыла дверь кабинета и уточнила:

— Что, все-таки, произошло, Антонина Ивановна?

— Ну, ты и нахалка! Ты еще и притворяешься? — брызгая слюной, словно змея ядом, прошипела Дрель.

Мила усилием воли взяла себя в руки, хотя руки вдруг противно задрожали, а по спине пополз холод, когда она взглянула в глаза Дрели. До чего же не любила Мила скандальных и злых людей, ей всегда хотелось бежать подальше от таких особей. Но сейчас она была не готова уйти и оттого растерялась, а главное — у Милы не нашлось сил усмирить поток вот такого внезапного чужого гнева. А Дрель уже завелась, и ее было не унять и не остановить — тайфун проснулся!

— Это как называть? — визжала она и своим пальцем с кроваво красным лаком на ногте указывала на стол, на те булочки, которые Милка оставила для Семена Семеновича.

— Синнабоны, — испуганно прошептала Милка.

— Привораживаешь? Подкармливаешь? На мое место метишь? — Дрель шагнула к ней, громко и зло расхохоталась и этим же своим пальцем помахала у Милки перед лицом: — Не получится, не старайся. Ты уволена! — она сделала еще шаг вперед и Мила невольно отступила, попятилась. — И немедленно покинь наш магазин. Слышишь? Не-мед-ленно! Твои личные вещи я сама соберу, и Федор их тебе потом привезет, домой. Всё! Свободна! — выпалила она, словно выстрелила и вытолкала Милу из кабинета.

Так и не придя в себя от неожиданности и потрясения, Милка с сухими глазами и горящими от унижения щеками, закусив губу, на автопилоте шагнула за стеллаж, схватила свою сумочку, и не глядя по сторонам, и не замечая удивленных и застывших в молчании коллег, вылетела из магазина. Всё! Ее трудовая деятельность закончилась, ее выгнали ни за что, да еще с позором. Обалдеть.

«Хорошее, бодрое начало рабочего дня. Вернее, его окончание. Ну, ничего, сейчас я успокоюсь, всё обдумаю, позвоню Владу, и всё встанет на свои места, с головы на ноги!» — думала Милка, пытаясь быть оптимистом и, никого не замечая, шагала по тротуару, громко цокая каблучками. Она еще не до конца погрузилась в ту проблему, которую ей неожиданно «подарила» Дрель. Мозг отказывался страдать и переживать, все-таки она, Людмила Николаевна — взрослая и выдержанная молодая женщина и всякие там старые Дрели ей были не страшны.

Неожиданно на пути у Милки встретился магазин, в котором продавали алкоголь, и она решительно завернула в него. «Вот чем мы с Владом будем снимать стресс! — улыбнулась Мила, скользя глазами по стеллажам, и уверенно остановила свой выбор на шампанском брют. — И не собираюсь я расстраиваться из-за какой-то Дрели. У меня есть муж, у меня теперь есть трудовая книжка, которую мне вскоре привезет Федор (надеюсь, что и он, и девчонки не перестанут со мной дружить!) и у меня теперь есть шанс найти другую, более интересную работу. Вот так!»

Молодая женщина (почти девушка!) расплатилась за вино, повесила сумочку на длинном ремешке на плечо и не вызывая такси, пешком отправилась в сторону того места в городе, где находился офис, в котором работал ее муж. А чего спешить? У нее ведь теперь уйма свободного времени!

Милка шла по городу, по широкому тротуару тенистой центральной улицы, прижимала к груди бутылку купленного только что шампанского и рассуждала сама с собой. Она шла и прокручивала в голове — что и как скажет сейчас своему мужу о своем неожиданном увольнении. Интересно как он отреагирует? Рассердится или, наоборот, успокоит, поддержит, убедит в том, что все ее проблемы — это ерунда на постном масле и не стоит расстраиваться из-за такого незначительного события? Тем более что Мила ни в чем не виновата, Влад обязательно это поймет. Он умный, он непременно найдет правильные и нужные слова для нее. Да!

Она решительно тряхнула головой, затем осторожно провела рукой по своей красивой прическе — не растрепалась ли от такой тряски и заглянула в витрину магазина, разглядывая себя в ней, как в зеркале, и вдруг.…

Вдруг ее взгляд выхватил знакомый силуэт, отразившийся в огромном стекле витрины. «Ну, надо же! Влад! В центре города, в разгар рабочего дня! Как же это здорово с его стороны оказаться именно здесь, в это время и в этом месте! Он меня любит! Он почувствовал, он вышел мне навстречу! Как же он мне необходим именно в эту минуту! Значит, не зря я купила шампанское, это знак, интуиция меня не подвела! Сейчас мы с ним и разопьем вино за мою новую жизнь, и Владик провозгласит подходящий случаю тост, и найдет нужные слова, чтобы меня успокоить и отвлечь от неприятных и грустных мыслей!»

Она повернула голову и посмотрела на противоположную сторону улицы, где у огромной круглой тумбы с наклеенными на ней рекламными плакатами стоял ее муж. И уже начала улыбаться, и хотела руку поднять, чтобы помахать ему в знак приветствия, привлекая к себе внимание, но почему-то не стала махать, а просто замерла. Она рассматривала Влада сквозь проезжающие по дороге машины. Сквозь снующих в обе стороны прохожих и любовалась этим красивым мужчиной. И сама себе завидовала:

«Как ему идут костюмы, особенно вот этот, серого цвета, который муж купил себе неделю назад, в конце весны (костюм изумительно скрывал его наметившийся животик и сейчас Влад казался Милке особенным — почти стройным, с хорошей осанкой и крепкой фигурой). — И стрижка у него красивая, и лицо умное. Как же мне повезло быть замужем за таким мужчиной!»

Муж стоял на краю тротуара, у самой стены здания, а в руках у него был маленький, трогательный букет голубеньких цветов в оригинальной упаковке из свернутых в трубочку зеленых кленовых листьев. «Ух, ты! Как романтично! Как же он меня чувствует! Все мое настроение угадывает, как в молодости, заранее уже готов меня приободрить! — обрадовалась Милка, и почему-то, не раздумывая, достала из сумочки свой телефон и, улыбаясь, набрала номер Влада. — Устрою ему сюрприз», — решила она, вслушиваясь в короткие гудки вызова.

Она увидела, что муж удивленно взглянул на свой телефон и нехотя поднес трубку к уху, отвечая на ее звонок:

— Мила?

Но девушка не придала значения такому его поведению, а тут же радостно произнесла:

— Владик, привет, ты где? — игриво защебетала она, наблюдая за своим мужем, и… чуть не упала от слов, которые услышала от него в ответ:

— Странный вопрос с утра, дорогая. Где я могу быть? Я на работе, в своем кабинете, в офисе, разумеется.

— На работе? А почему… — она не находила слов и, пристально всматриваясь в его недовольное лицо, глупо спрашивала о какой-то ерунде: — Почему тогда так шумно и машины сигналят?

— У меня окно в кабинете открыто вот и шум. А ты чего, собственно, хотела? — раздраженно спросил Влад.

— Да, так, поговорить…, — промямлила Милка, не веря своим ушам и глазам.

— Дорогая, давай дома поговорим. А то у меня встреча с клиентом сейчас, важная. Всё, пока, прости, мать, не могу больше говорить. До вечера.

И отключился. И отвернулся, пристально высматривая кого-то среди прохожих, идущих ему навстречу.

А Милка, зажав телефон в руке, замерла не в силах сделать шаг и стояла посреди тротуара, как столб. Как тупой железобетонный бесчувственный столб, который огибали недовольные прохожие. Она отказывалась верить — и тому, что только что услышала и тому, что в ту же самую секунду увидела: к ее мужу, такому правильному и строгому в вопросах нравственности семьянину, стремительно подлетела молоденькая высокая светловолосая девушка — модная, порывистая, яркая, словно птичка и клюнула своими сочно накрашенными губами Владика в щеку. Тут же весело рассмеялась и собственническим движением, тоненьким пальчиком игриво стерла помаду с его щеки. Влад оживился и, смеясь, перехватив ее руку, поцеловал девушку в ладошку, протянул ей букетик цветов (который наивная Милка уже считала своим), и они, обнявшись, и никого не замечая, зашагали по улице. Она тупо проследила глазами, как эти двое подошли к автомобилю (их семейному автомобилю!), как Владик помог девушке присесть на переднее сидение (там же всегда обычно сидела Милка!), сам тут же резво обежал машину, сел за руль и всё…, всё — они уехали. Как, куда, зачем?

Мила удивленно посмотрела на свой телефон, тряхнула головой, помотала ею в разные стороны, совершенно не заботясь о том, растреплются ли ее волосы, так тщательно уложенные парикмахером в красивую прическу. Это стало неважным. Она, всё еще отказываясь верить тому, что увидела только что своими собственными глазами, тихо прошептала, сама себе:

«Нет, нет, так не бывает! Да ну нет же! Владик не мог. У него важная встреча, он же сам сказал. Он же в офисе в кабинете. Он так сказал. И вдруг вот это? Он же никогда мне не врет. Не врал…. Это что, он так все свои встречи с клиентами обставляет? С цветами и поцелуями?»

Время замерло, мир пошатнулся.

Словно во сне (как пишут во всех женских романах о таких неуверенных и выбитых из колеи жизни впечатлительных барышнях) Милка сдвинула себя с места и медленно потащила свое тело куда-то вперед.

Мила Николаевна — взрослая, почти сорокалетняя женщина, мама двадцатилетней замужней дочери, заботливая и верная жена, которая до вот этой самой минуты считала себя выдержанной, воспитанной, стрессоустойчивой и закаленной ко всем нападкам и ударам судьбы — растерялась. Второй раз за утро. Она оказалась совершенно не готова к таким сюрпризам и переменам в своей жизни. Она категорически отказывалась верить в то, что произошло с ней в этот начавшийся погожий летний день. Сначала ее незаслуженно обвинили в несуществующем флирте с начальником, а вот только что она наблюдала, как этот самый флирт у ее мужа-начальника выглядит со стороны. И надо сказать — то, что Милка увидела, радости ей не доставило, ни капельки. Ну, вот абсолютно она была не рада такому повороту.

Ноги не хотели идти, но сами по себе медленно шли куда-то вдоль по тротуару. Ноги жили отдельно от ее головы. Одна рука непроизвольно стискивала и прижимала к груди ставшую ненужной и нелепой бутылку шампанского, а вторая зажимала в кулаке молчащий телефон. По ногам била сумочка, которая сползла с ее плеча и болталась где-то в районе колена, но Милка этого не замечала. Не хотела замечать. Она вообще не представляла — что ей делать сейчас и куда идти. Как вообще жить. Думать об этом совершенно не хотелось. Она просто шла, шла, бездумно, бесцельно — идти, двигаться, хоть куда-нибудь, лишь бы не стоять на месте.

Молодая женщина не заметила, как свернула на другую улицу, и как толпа прохожих оттеснила ее к троллейбусной остановке. Она, оказывается, для чего-то села в троллейбус и даже проехала в нем несколько остановок. Обнаружила этот факт она лишь тогда, когда кто-то потряс ее за плечо и спросил:

— Ваш билет на проезд, дамочка. Предъявите!

Милка очнулась, изумленно оглянулась по сторонам, поняла, что сидит в троллейбусе, пожала плечами и машинально полезла в сумку, чтобы достать и показать свой проездной, но… увы, кошелька в сумочке почему-то не оказалось. Как же так? Куда он запропастился? Милка ведь помнила, что он был, был в ее сумочке! Она ведь совсем недавно шампанское в магазине покупала и отчетливо помнила, как из кошелька доставала банковскую карту, чтобы расплатиться, и что кошелек она тогда положила обратно в сумку. Но его нет…. Странно. Из размышлений ее вывел тот же требовательный голос:

— Ну что, нашли? Или нет билета? — контролер радостно заулыбался и весело произнес: — Тогда платим штраф!

— У меня нет денег…, — растерянно ответила Милка и покраснела от стыда. Ей показалось, что в этот момент на нее с презрением смотрят все пассажиры и осуждают ее за то, что у нее нечем оплатить проезд.

— Тогда немедленно покиньте троллейбус и скажите спасибо, что я не отвел Вас в милицию! — гневно пророкотал контролер, стирая улыбку со своего лица, и дал команду водителю остановить троллейбус.

Окружавшие Милку пассажиры одобрительно загудели такому его решению. Сквозь гул голосов, она услыхала, как какая-то бабка язвительно выговаривает:

— Ишь, фифа! На бутылку у ей денег хватило, а на билет нету.

— Дык, они все такие, чисто актрисы, хитрые! — кивая, вторил ей небритый мужичок в драных спортивных штанах и сомнительного вида помятом пиджаке.

Ни разу еще Мила Николаевна не чувствовала такого стыда, когда она, словно воришка, а вернее как посрамленный «безбилетный заяц», выскочила из остановившегося транспорта.

«Стыд и позор. А вдруг среди пассажиров были знакомые? Боже мой, что они обо мне подумают?» — с ужасом думала Милка и стремительно удалялась прочь от остановки.

Хотя какая теперь разница — кто и что о ней подумает. Для Милы наступил конец света. Полный тупик.

«Мир сошел с ума, или это я слетела с катушек? — пульсировало в ее голове. Она шла по тротуару с полузакрытыми глазами, боясь глядеть по сторонам, и шептала себе под нос. — А может я внезапно попала в иное измерение, в параллельный мир? Провалилась в черную дыру, и теперь я как Алиса в Зазеркалье? Я прежняя Мила или уже нет? Сегодня — точно третье июня две тысячи двадцать второго года?»

Кто-то из прохожих ее толкнул, на кого-то налетела она сама, кто-то гневно прошипел: «Смотри куда прешь!», кто-то вслед обозвал тупой алкоголичкой.

«Боже, скажи, что я сплю-юююю…», — слезы катились по щекам, мысли путались, хотелось одного — просто исчезнуть, раствориться, взорваться на атомы, не быть, да что угодно, лишь бы не чувствовать этот страх и эту боль души.

Она почти бежала, не разбирая дороги, уводя себя подальше от людей, а в голове трепыхалось: «Что со мной происходит? Почему так не везет? Я не хочу, я не хочу так жить, я не хочу жить…»