Павлова для Его Величества

Ирина Коняева, 2018

Владислава, успешная бизнес-леди, подготовилась к семейной жизни основательно: прошла кулинарные курсы, научилась готовить любимый торт жениха, устроила незабываемый вечер… Только вот десерт достался другому мужчине – настоящему королю! Но, быть может, "самое сладкое" получит ненавистный инквизитор, от которого в буквальном смысле мороз по коже? Или принц, порочный, высокомерный, но такой притягательный? Влада решительно настроена вернуться домой и выйти замуж. Но мужчины против!

Глава 8. Загадка цветной ткани

— И что же мне не понравится? — спросила Влада.

Она сидела напротив незваного соблазнителя с бокалом фиолетового вина в руке и смотрела не мигая, боясь упустить малейшую реакцию. Инквизитор настоял на её перемещении, и девушка специально не стала надевать халат, который подметила, когда выбирала сорочку на ночь.

«Пусть сидит и пялится» — зло думала она. Его полуголый вид — а одеться Хэвард не удосужился и так и сидел в одних брюках, притом частично расстёгнутых — возбуждал с каждой минутой всё сильнее, заставляя сердце биться в горле, а не в груди. Первый глоток вязкого, терпкого вина немного помог, но ненадолго.

В огромной комнате сейчас было мало света — полыхал огонь в камине, и горели свечи в единственном канделябре, лампы Хэвард погасил, чтобы не привлекать лишнего внимания, как он объяснил девушке. На резонный, казалось бы, вопрос про камин в тёплое время года, он с неверием спросил, а выглядывала ли гостья их мира в окно?

Не выглядывала. Да и зачем, когда она готовила в цветущем саду? Уж глазам–то можно верить!

Оказалось, нельзя. Не в этом мире. Не с Хэвардом.

Вопрос о микроклимате на территории его поместья был отложен в сторону. Стоило разобраться в происходящем между людьми.

— Давай по порядку. Как ты закрыла комнату? — на объяснения попаданки мужчина лишь шумно вдохнул воздух, но всё же объяснил: — Ты согласилась стать моей любовницей…

— Я не соглашалась! — воспротивилась девушка.

— Согласилась. Иное не было оговорено, даже если тебе так кажется. Я уже не считаюсь посторонним.

— Ну уж перед собственной дверью я не отчитывалась о проделанной работе за первые сутки пребывания в вашем мире! — рыкнула Влада, вызвав взрыв хохота у ненавистного и пугающего инквизитора.

Она не могла не признать, что внешне он весьма интересен, но это не делало его привлекательным в её глазах, даже если отбросить мысли о Максиме. Слишком жёсткий взгляд, слишком суровое лицо и аура власти. Он подавлял одним лишь своим присутствием. Расслабиться рядом — нереально. Испугаться — запросто.

Казалось, у него не туз в рукаве — сразу роял–флэш, ну или минимум каре тузов. Инстинкты вопили во всё горло, что от него стоит держаться подальше. И подальше — это точно не через маленький столик с вином и закусками. Метров пятьсот. Тысяча. А лучше — другой мир. Свой, домашний.

Ситуация, когда двое до боли хотят друг друга, но пытаются разговаривать о серьёзных вещах, ещё и наедине, да в романтической обстановке, показалась бы Владе смешной и дурацкой, если бы не касалась её напрямую. Она и припомнить не могла, чтобы физическое желание причиняло настолько ощутимый дискомфорт. Но терпела. Из последних сил. Собрав в кулак всю гордость и призвав здравый смысл.

— Продолжим, — Хэвард сделал глоток вина и отставил бокал. — Итак, в Иегерии, и не только в ней, во всём нашем мире, если женщина не закрывает двери от мужчины, это считается приглашением провести с ней ночь.

— Я этого не знала, — холодно сказала Влада, хотя про себя только и делала, что вспоминала фразу «незнание законов не освобождает от ответственности».

— Это не играет особой роли. Факт зафиксирован. Второе — в женском гардеробе есть вещи, которые принято надевать для мужчины, — он выразительно посмотрел на полупрозрачную чёрную ткань сорочки, и девушка едва не заёрзала от сводящих с ума ощущений. Казалось, ткань ласкает тело, разогревая, настраивая. Скинуть предательницу Влада не посмела, лишь замерла изваянием, надеясь, что сексуальный мужчина напротив не заметил бурной реакции. — У вас по–другому?

— Да, — выдохнула она так, будто соглашалась на всё.

— Я так и подумал, но не сразу. Второй факт зафиксирован. Третье — твоё тело покорилось мне…

— Это торт, — заявила Влада, но уверенности, с которой звучал её голос, на деле совсем не чувствовала.

— Торт забрал Август.

— Ты его попробовал и теперь возбуждаешься, и воздействуешь на меня, — предположила девушка.

— Дело не в торте. Я попробовал тебя, ты куда слаще торта.

Сладкая пытка желанием тянулась слишком долго. Его взгляды, голос, низкий, проникновенный — всё сводило с ума, лишало воли. Даже странное утверждение, что её тело покорилось, не вызывало отторжения, хотя раньше она встала бы в позу, настаивая на своих правах и требуя равноправия.

«Попробовал тебя» — звучало в ушах Влады заклинанием соблазнения, подчинения. Она держалась из последних сил, и силы эти таяли с каждым мгновением.

— Я не покорилась, — всё же она смогла произнести это вслух, хотя уже не верила ни своим ощущениям, ни словам, ни мыслям.

— Кхе, — Хэвард прочистил горло, — ты называла меня по имени.

— Это была случайность! Да и вообще, что здесь такого? У нас так принято. Мы уже целовались, чуть было не занялись сексом на кухне — это, как по мне, определённая степень близости. Даже чёртовы двери это признали! Кто им, кстати, сказал? Или у вас и тыкать запрещено? — Влада протяжно выдохнула и уточнила: — Мне пока сложно перестроиться на новый лад. По сути, я ещё ни с кем не общалась, кроме… вас.

— Тебя. Наедине обращайся ко мне на «ты», в официальной обстановке — ваша светлость или лорд–защитник, так принято.

Влада потёрла виски, затем лоб. Контроль над собой давался всё сложнее. Ещё и вино.

— Что в вине? В прошлый раз вы сказали…

— Ты сказал, — недовольно перебили её.

— Вы сказали, — выделила девушка обращение, — что вино без добавок, в этот раз не уточнили. В него что–то подмешано?

— Нет, — Хэвард ещё и головой помотал, мол, нет, точно нет, но смотрел с омерзительнейшим превосходством.

— Мне кажется, вы не договариваете.

Влада поняла, что не так с вином. Конечно, инквизитор никогда бы не опустился до подмешивания афродизиаков, ему и так достаточно посмотреть на женщину не привычным тяжёлым взглядом, а с вожделением или даже просто с интересом, чтобы колени ослабели, а взгляд помутился. Не его формат. Но чувство юмора у мужчины имелось, и что–то ей подсказывало, что батарея бутылок на столе появилась неспроста. Он дал ей выбор. Она выбрала неправильно.

— Это вино истинных чувств, — с улыбкой ответил Хэвард, — не думал, что ты остановишь свой выбор на нём, нам рано проверять чувства, но вышло интересно.

— Оно не типично на меня подействовало? — Влада была не чужда экспериментам, хотя никогда не стремилась стать их объектом.

— Давай проверим.

Тёмные глаза сверкнули в полумраке и девушке почудилось, будто они зажглись огнём изнутри. Он был привлекателен, этот суровый и надменный мужчина, слишком привлекателен. Загадочный. Противоречивый.

То он страшил её, то соблазнял. То злил, то вызывал восхищение. Порой Владе казалось, что она попала не просто в новый, чуждый ей, мир, а в его мир. Где её чувства и эмоции ничего не значат, не имеют права на существование. Но нет. Его настроение менялось — и всё окрашивалось в яркие тона, мир становился волшебным и прекрасным, его хотелось исследовать, а не бежать прочь, не разбирая дороги.

И он не дал ей передохнуть, собраться с мыслями, с силами, выработать план действий. Поймал в ловушку, окутал паутиной изо лжи, эмоций, чувственных ощущений, и держит в плену. В плену, из которого всё меньше хочется искать выход.

«Да что со мной такое?!» — изумилась девушка.

— Нет. Никаких экспериментов, — Влада поднялась, поставила бокал на столик и пошла в сторону шкафа. За халатом. — Думаю, я приблизительно поняла, как оно действует.

Хэвард смотрел на чертовку, надевающую золотистый халат до самого пола, и размышлял. Девица попалась с характером и мозгами, что, несомненно, было плюсом. Он никогда не связывал себя отношениями с женщинами, которых не мог уважать. Но как же она его бесила!

И смешила. Никогда прежде он не поверил бы, что незнание законов и традиций может принимать столь изощрённую и забавную форму. Но Владислава, словно нарочно, раз за разом умудрялась сделать не так… всё.

Вот и сейчас. Он просто не знал, смеяться ему или плакать.

— Иди лучше спрячься под одеялом, — посоветовал мужчина, не выдержав пытки.

— Не поняла. Только не говорите, что и с этим халатом что–то не так! Я выбрала самый приличный! — она разозлилась, а бросив взгляд вниз, ещё и вспыхнула.

И он знал — разозлилась больше на себя. Даже этот «самый приличный» халат не скрывал её возбуждения — ткань была слишком тонкой, чтобы сгладить рельеф груди.

— Прекрасный халат и очень подходит нашей ситуации, — поспешил успокоить девушку. Владислава облегчённо выдохнула и опустила плечи — расслабилась, и он продолжил: — Золотой цвет — это приглашение к страстному сексу. Кстати, ткань потому и такая тонкая — чтобы удобнее было рвать, если паре доставляет это удовольствие. А если женщина надевает чёрную сорочку под золото — это разрешение делать с ней всё, что угодно. Чёрный считается свадебным и символизирует передачу власти над собой. Но в сочетании с золотом, моё любимое сочетание, кстати, — это любые позы, любой уровень применения силы, в постели, на столе, в ванной…

Хэвард давно не получал такого удовольствия. Владислава так остро реагировала на каждое слово, что ему потребовалось немало усилий, чтобы остановиться. Она бесилась и тому, что слышала, и тому, что испытывала, но хотела его безумно.

И да, она была права, он ел торт. И да, на неё это тоже оказывало воздействие. И его восхищало её владение собой, любая другая давно бросилась бы к нему, требуя любви и ласки. Но не Владислава. Красивая. Умная. Страстная. Сильная женщина.

«Прекрасная замена Амелике, прекрасная, — с улыбкой думал он. — Главное — чтобы не ерепенилась до дня зимнего солнцестояния, иначе…»