Звёздный. Альтернативная история и приключения

Илья Тамигин

Далёкая Индия. Туда Павлом I и Наполеоном планируется совместная военная экспедиция. В последний момент поход отменён, но командир полковой разведки есаул Звёздный не знает об этом. Он захватывает Кашмир, где находит уникальное сокровище — алмаз «Ледяной Дракон». Необходимо доставить алмаз в Россию. Местный князёк пытается похитить сокровище, а затем и ограбить есаула. Битвы на мечах, схватки с пиратами, слоны, тигры. Ну, и о любви тоже есть.Читайте, и да возрадуются ваши сердца!

Глава пятая

На сорок второй день к Михаилу подъехал главный караванщик Рахимбай. Он вполне прилично говорил по-русски.

— Слышь, Михаил ибн Роман, до Герата всего два дня пути осталось.

— Так, это же хорошо! — улыбнулся есаул широкой улыбкой.

Переход был тяжёлым. Жара днём и холод ночью, змеи, скорпионы. До сих пор всё как-то обходилось без смертей, но пятерых казаков скорпионы умудрились покусать, и укушенные болели целую неделю. А ещё плохая, невкусная вода, и невозможность помыться. Короче, люди устали и нуждались в отдыхе.

— Хорошо-то оно хорошо… но здесь бандиты. Во-он то ущелье видишь? Там они сидят.

— Грабят караваны? — подобрался Михаил ибн Роман.

— Нет. Но требуют плату за проезд, и немалую.

— Сколько их?

— Никто не знает. Но, по слухам, до трёх сотен. А плату требовать выходят трое, редко пятеро.

— Можно ли обойти это место, в смысле, ущелье?

— Нет.

Михаил думал недолго.

— Мы поступим так…

Отряд остановился. Полторы сотни казаков разделись до рубах, разулись, намотали тюрбаны, испачкали лица, ноги и руки глиной и сажей. Шашки и пистолеты спрятали под тюками на спинах. Типа, верблюдов не хватило, вот невольники и несут товары. «Невольников» связали надрезанными верёвками по десять человек. За шеи связали. Михаил облачился в халат и чалму и, с пятью замаскированными подобным же образом казаками, присоединился к каравану Рахимбая вместе со своими девятью десятками верблюдов. Всё вместе выглядело, как большой караван, к тому же с изрядным количеством рабов.

— Ты, Рахимбай, будешь хозяином каравана. Мы и твои люди — охраной.

Михаил перекрестился:

— Ну, с Богом!

— Во имя Аллаха милостивого! — подтвердил Рахимбай.

Засада двинулась к ущелью, до которого было около четырёх вёрст. Рыков с полусотней остался в резерве.

Идти босиком по каменистой почве было неприятно. А ещё мешали верёвки. Казаки семенили, шепотом матерясь, но терпели. Вот и ущелье. Едва караван вступил в него, как из-за скалы выехали пятеро всадников. Их предводитель, высокий бородатый мужчина с орлиным носом, был одет в расшитый золотом халат. Халат был достоин самого эмира бухарского, если бы не был очень грязным. На голове у главаря была чёрная чалма. Четверо его спутников были одеты попроще.

— Салам алейкюм, уважаемый купец! — вежливо поздоровался разбойник с Рахимбаем, ехавшем впереди в сопровождении Михаила, — Я Чёрный Абдулла. Слыхал ли ты обо мне?

— Алейкюм салам! Как же, как же! Столь славное имя мне отлично известно. А моё имя Рахимбай. Я иду в Кандагар, говорят, там нынче хорошие цены на рабов.

— У тебя слишком маленькая охрана, купец. Не хочешь ли заплатить за безопасность?

— Сколько?

Чёрный Абдулла сделал вид, что задумался.

— Ну-у… давай считать. Две сотни верблюдов, столько же рабов с поклажей… Пятьдесят таньга с верблюда и двадцать с раба! Я думаю, так будет справедливо.

— Всего получается… тысяча четыреста таньга? — быстро сосчитал Рахимбай.

— Совершенно верно, уважаемый! — ухмыльнулся бандит.

— У меня нет таньга. Динарами возьмёшь?

Чёрный Абдулла толкнул локтем нукера слева от себя:

— Сколько это будет динарами, Салим?

Тот важно погладил бороду:

— По нынешнему курсу… восемьсот пятнадцать!

Разговор шёл по-узбекски, и Михаил не понимал ни слова, но ему и ни к чему было значение слов. Рахимбай подал ему условленный знак, и шестеро «стражников» вдруг кинулись на пятёрку негодяев. Те не успели опомниться, как оказались на земле, сбитые сучковатыми дубинами с коней. Казаки сорвали с них одежду и связали. Потом принялись усердно, но без излишней жестокости, пороть нагайками. Спины и ягодицы пленников вскоре окрасились кровью. Над ущельем стоял вой боли, визг и вопли. Чёрный Абдулла вопил громче всех.

— Достаточно, пожалуй, — подал Михаил знак Рахимбаю.

Порка прекратилась.

— Теперь ты не чёрный, а краснозадый Абдулла! — обидно рассмеялся Рахимбай, — Обезьяна-павиан!

И ущелье наполнилось хохотом стражей и рабов. Даже камни посыпались. Эхо раненой птицей металось от стены к стене.

Бандитов развязали.

— Ты можешь идти на все четыре ветра, краснозадая обезьяна. И помни, что с Рахимбаем Хивинским шутки плохи!

Пять голых окровавленных фигур медленно побрели прочь, и вскоре скрылись за поворотом.

— Теперь они нагрянут всей ордой! — удовлетворённо осклабился Михаил, вытирая нагайку пучком травы, — Вперёд, Рахимбай Хивинский!

— Время обеденное, — возразил караванщик, — Да и зачем людей зря мучить босиком по камням? Поедим, отдохнём, а Абдулла тем временем соберёт своих. Я послал разведку: соглядатаев нет. Пусть хорунжий подтянется.

Посредством гелиографа Рыкову был послан сигнал, и он быстро появился со своей полусотней.

— Так, Евгений Викторович, вы останетесь здесь, это место просматривается только с той скалы, а мы пообедаем, отдохнём и, немного погодя, двинемся вперёд.

— Есть! — козырнул Рыков, весь вибрируя в предвкушении боя.

Солнце клонилось к закату, когда засадный караван, наконец, выступил. Со времени порки разбойников прошло уже шесть часов. Верста, другая, третья…

«Неужели Чёрный Абдулла планирует ночную атаку?» — встревожился Михаил, — «Крайне нежелательно! В темноте потери будут большие… хотелось бы их избежать!»

Ущелье уже начало наливаться синими сумерками, когда из-за очередного поворота высыпала орда. Их было много: четыреста, если не больше. У большинства настоящего оружия не имелось: топоры, копья, вилы. Лишь у некоторых были сабли. Огнестрельного оружия не было ни у кого. У Михаила мелькнула мысль:

«Совсем озверел Чёрный Абдулла! Безоружных мужиков в бой гонит!»

А конников было всего десятка три. С воем и улюлюканьем толпа побежала на казаков. Те быстро сбросили тюки и верёвки и, подпустив врагов поближе, дали залп из пистолетов, после чего в воздухе замелькали-заблестели клинки шашек. Не ожидавшие такого отпора бандиты растерялись. Но не все! Чёрный Абдулла, скача впереди своих всадников, клином врезался в пехотинцев. Вращая саблей и надсадно визжа, он рвался к Рахимбаю, вооруженному тяжёлым копьём. Казаки слаженно расступились и бросились на землю, подсекая ноги коней. Конные бандиты не могли их достать, и валились наземь один за другим.

— Рахимбай! — вопил Чёрный Абдулла, — Бейся со мной, сын тысячи отцов! Докажи, что ты мужчина!

— Я за него, — крикнул Михаил по-русски и встал у него на пути.

Абдулла занёс саблю, намереваясь провести удар «атакующий сокол». Им можно разрубить человека от плеча до седла! Михаил дёрнул поводья, Мурза встал на дыбы и слегка повернулся влево. Сабля со свистом опустилась, не причинив вреда, и Михаил, державший пистолет наготове, спустил курок. Осечка! Вот незадача! Пистолет был заряжен ещё в Астрахани. Порох за время путешествия мог и отсыреть, а мог и просто разложиться.

«Придётся шашкой работать!»

Клинки скрестились, высекая искры. Раз, другой! Достать врага никак не удавалось, Абдулла был отменным фехтовальщиком.

«Эх, слабо мы его выпороли!» — подосадовал Михаил, — «А если вот так?»

Он сдавил бока коня коленями, тот двинулся вперёд. В следующее мгновение Михаил, бросив стремена, развернулся в седле спиной к гриве и нанёс удар противнику в спину. Неудачно! Только халат распорол.

Новая схватка! Абдулла выписал саблей замысловатую фигуру, обманув защиту. Клинок неотвратимо приближался к шее нашего есаула, и не было уже времени парировать. И тут с крупа Мурзы прыгнул Шуршик! Прыгнул, чтобы собственным телом заслонить своего человека, хозяина, друга. Рука Чёрного Абдуллы дрогнула от неожиданности, и Михаил сумел уклониться, откинувшись на спину коня. Лезвие сабли чиркнуло по коту, и кончик левого уха… Увы! Заорав от боли, Шуршик, едва коснувшись лапами земли, ракетой взмыл в воздух и вцепился в правую руку обидчика. Он не смог прокусить толстый халат, но полноценно махать саблей было уже нельзя. Михаил воспользовался этим шансом и сделал выпад прямо в рожу главаря разбойников, пронзив шею. Клинок прошёл сквозь бороду, как рыбацкий челнок сквозь прибрежные камыши. Кровь хлынула потоком, забулькала. Горящие ненавистью и азартом боя глаза Абдуллы мгновенно потускнели, и он медленно сполз с коня.

Из-за поворота раздались свирепые крики: «Гойда! Гойда!». Это примчался на выручку Рыков. Разбойники дрогнули и побежали. Но скрыться им не удалось! За какие-нибудь полчаса казаки порубили всех.

— Господин есаул! Враг разбит, победа за нами! — энтузиастически отрапортовал Рыков, весь красный и потный от стресса.

Михаил, прижимавший к груди раненого Шуршика, только кивнул.

Потери составили восемнадцать человек убитыми. Двадцать два казака было ранено, из них четверо тяжело. Отец Василий исповедал и причастил их. Уже в темноте, при свете факелов, отпел убитых.

— Утром похороним, — решил Михаил и скомандовал, — Отбой!

Но к его костру подошёл Джон.

— Господин есаул! Я имею сказать!

— Говори, мистер Баррел.

— Разбойники быть здесь давно. Значит, накопили много treasure!

Слово было созвучно французскому «tresor», и Михаил понял:

— Сокровища?!

— О, да! Я думать, надо допрос пленный мужик сделать.

Из конного отряда Абдуллы в плен захватили только двоих. Были ещё пленные крестьяне-пехотинцы (полдюжины), но они явно не могли быть посвящены в тайну.

«Вот, с всадников и начнём!»

— Эй, Степан! Пусть пленных приведут! — позвал он денщика.

— Всех, Ваше Благородие?

— Нет, сначала двоих конников.

Урядник Егоров привёл требуемое и Первого. Один пленник был повыше и одет так себе. Другой был постарше, одет в богатый халат и дорогие красные сапоги.

— Ты! — ткнул пальцем в того, что повыше, грозный победитель Чёрного Абдуллы, — Отвечай: где хранится ваша добыча?

Тот упал на колени и принялся выкрикивать что-то и биться головой о землю.

— Он не знает, Михаил ибн Роман, и клянётся в этом бородой пророка Мухаммеда и всеми тайными именами Аллаха, — перевёл Первый.

— Увести подальше и отсечь башку! — приказал Михаил Егорову, но при этом подмигнул, дескать, понарошку.

Первый понял замысел и громко перевёл этот приказ. Трясущегося от ужаса мужика увели.

— Тогда отвечай ты! — грязный палец есаула упёрся во второго, уже заранее трепещущего, пленника, — Где добыча спрятана? Не скажешь — на кол посажу!

— О, сиятельный князь! О, сокрушитель богатырей! Я был ближним нукером Чёрного Абдуллы! Я знаю, где его схрон! — завопил тот, — Я всё скажу и провожу тебя туда! Только не приказывай сажать меня на кол!

— Ты будешь жить, если не обманешь, — величественно пообещал сиятельный князь, — Связать и приставить часового! И, вообще, всем спать!

Утром, после завтрака, были похороны. Четверо тяжелораненых казаков умерли ночью. Увы! На войне, как на войне! Земля была трудная, каменистая, поэтому братская могила получилась неглубокой, едва в аршин с четвертью. Батюшка пропел «Вечную Память», товарищи убитых троекратно выстрелили из ружей. Навалили курган из камней, установили крест, сколоченный из древков трофейных копий. Потом устроили поминки, а как же. Чтобы зря добро не пропадало, казаки разделали убитых коней, выбрав тех, что помоложе. Предрассудков, в смысле питания кониной, не было ни у кого.

Шуршик, всю ночь намывавший лапкой раненое ухо, всё утро скучал и страдал от жажды и голода. Ведь, пришлось потратить уйму слюны! А вчерашний бой распугал всю дичь! Ни мышки, ни, даже, ящерицы во всём ущелье. А тут такая благодать! Подойдя к туше, над которой трудился Степан, вырезая лучшие куски для себя и есаула, кот хриплым мявом потребовал свою долю и получил здоровенный кусок печёнки, весящий едва ли не столько же, сколько он сам. Шуршик напряг все силы (и волю) и поедал деликатес до самого заката. Это было очень утомительно! Пришлось прерываться на сон несколько раз. Воды тоже выпил много — Степан щедро налил целую миску. Вопрос: что ещё надо коту? Ответ: любви и ласки! Кот ввинтился в подмышку засыпавшего хозяина, удовлетворённо рыгнул и принялся мурлыкать, когда почувствовал, как человеческие пальцы нежно почесали лоб и под подбородком.

Да! А как же сокровища!?

Пока Шуршик расправлялся с печёнкой, Михаил, взяв с собой Рахимбая и Жомова с полуэскадроном, а также Первого с пленным бандитом, отправился на поиски сокровищ.

— Здесь недалеко, сиятельный Звёздный князь! — заверил пленный, кстати, тот самый Салим, описанный выше, — Во-он за той горой!

Ехать пришлось около полутора часов. Наконец, Салим показал пальцем:

— Вот она, пещера!

Но входа видно не было! Только когда все спешились и Салим подвёл их вплотную к скале, обнаружилась щель, как будто кончавшаяся тупиком. На самом деле это был хитрый извилистый проход. Узкий, зараза! Обдирая бока, все протиснулись в небольшую, пять на десять аршин, пещеру. При свете факелов разглядели кожаные мешки, фунтов по двадцать каждый, уложенные рядком у дальней стены. Мешков было одиннадцать. Во всех, кроме одного, были монеты. Всех стран и народов! И персидские туманы, и арабские дирхемы, и турецкие лиры, и бухарские таньга, и русские рубли. Были также английские гинеи, шиллинги и пенсы, испанские дублоны и китайские монеты с дырками. Золота было мало, в основном серебро и медь. Но десять мешков! В одиннадцатом были драгоценности: золотые и серебряные браслеты, цепи, кольца. Серебро преобладало. Несколько жемчужных ожерелий, не очень дорогих. Всех удивили серебряные часы-луковица, судя по надписи на крышке, сделанные в Амстердаме. Михаил завёл их — и они затикали!

Конец ознакомительного фрагмента.