Солнцевы сыны

Илья Кравченко (2024)

Это история о простом человеке, юноше, с непростой судьбой. Правда, бывают ли судьбы простые, тем более судьбы людей, живущих в условной средневековой Руси? Однако ж, его судьба тем странна, что он ее волею ввязывается в череду событий, относящихся не только миру людей, но и миру колдовства и волшебных тварей. Обоим мирам предстоит столкнуться друг с другом, но в то же время такое столкновение происходит и внутри главного героя. Он еще юн, но его сердце и разум горят поиском знаний, чувств и самого себя.

Глава 4

Почти пять лет прошло с той судьбоносной встречи Деяна и Яснотки в лесу. Он так часто пользовался ее даром, но практически не задумывался о том, кто она, куда пропала и не искал встречи с ней. И вот она произошла. При таких странных обстоятельствах. Но позднее он понимал, что более подходящего казуса для этого, наверное, и не могло случиться.

От прежней девочки остались лишь те зеленые любопытные ласковые глаза, благодаря которым Деян и узнал ее. В остальном же, это была настоящая девушка. Лет шестнадцати, а может и того больше. Стройная, высокая, с пышными белокурыми волосами и прежней сорочке, достающей до бедер.

Они оба были в замешательстве, и не знали, как начать разговор, но, главное, было ли на него сейчас время.

— Ты… Хочешь поговорить? — негромко спросил Деян.

Девушка задумчиво посмотрела на него, затем перевела взгляд на спящего Глеба, и на ее лице отразилась суровость вперемешку с отвращением. Она снова посмотрела на Деяна и кивнула ему головой.

— Только не здесь, — добавил он, — я вижу, что у тебя на уме.

Девушка действительно была озабочена некоторой задачей, и постоянно посматривала на Глеба, но все же кивнула и во второй раз.

Они молчком отошли от костра на почтительное расстояние и скрылись в зарослях.

— Так ты русалка? — сразу в лоб задал вопрос Деян, как только они остановились.

Девушка была несколько мрачна, но вопрос мальчика ее немного позабавил.

— Как ты догадался?

— Твои руки.

Девушка осмотрела ладони. На

них красовались те ужасные когти, которые она выпустила, когда готовила свое нападение. Она тут же втянула их обратно.

— Ты чересчур любопытный, Деян.

— Ну… Ты ведь пыталась убить меня, — пожал он плечами, словно речь шла о чем-то заурядном.

Девушка рассмеялась.

— А ты испугался?

— До того, как разглядел твое лицо.

Русалка подняла бровь, перестала улыбаться и пристально поглядела на него.

— Ты изменился, Деян. Кажется, мой дар пошел тебе на пользу. Я права? — она села под деревом и жестом пригласила мальчика сесть рядом. Деян принял приглашение и произнес, задумчиво глядя себе под ноги:

— Это правда. Ты очень помогла. Спасибо тебе огромное. Не знаю, чтобы я без тебя делал.

— Не сидел бы сейчас в нашем лесу. Не рисковал бы жизнью, — усмехнулась русалка,

— Утром мы уйдем, честное слово. Нам нужен только лось. В наших лесах стало меньше дичи, поэтому мы были вынуждены зайти сюда.

— Деян, — осадила она его, — но ведь это значит, что вы еще вернетесь.

Деян хотел что-то возразить, но у него не нашлось слов, тогда русалка продолжала:

— Деян, я могу поклясться, что не причиню тебе вреда, но я не могу говорить за своих сестер, понимаешь? Таковы порядки и не нам их менять.

— Почему же ты не следуешь порядкам? — резко прервал Деян.

— Я? — потерялась русалка, — А ты как думаешь?

Они посмотрели друг на друга.

— Я думаю, — промолвил Деян, с интересом изучая ее лицо, — что во мне нет ничего особенного.

— Ну… — Яснотка задумалась и посмотрела в темное небо сквозь кроны деревьев, — Значит дело вовсе не в особенностях, — она ласково потрепала его кучерявые волосы.

— Твои сестры обидятся на тебя за то, что ты нас пощадила?

— Думаю, — Яснотка все никак не желала оставить волосы Деяна в покое, — Думаю им лучше не знать.

Она замолкла. Деян тоже не знал, что ему сказать. Мыслей-то было много, а вот давать им волю или не хотелось, или было не к месту, или было еще рано. Он сидел, не зная, куда глаза деть. Вся эта ситуация казалось ему какой-то странной, сказочной. Она была похожа на сон, но столь странные сны, Деяна еще не навещали.

Он посмотрел на девушку рядом с собой. Ему вдруг представилось, что это его сестра, которой у него никогда не было. Но он был уверен, что сложись в его жизни все по-другому, то у него наверняка была бы именно такая сестра. Деяну показалось, что этот момент, когда они сидят вместе и непринужденно беседуют, может никогда не повториться, а даже если повторится… Как там говорят? “В одну реку дважды войти нельзя”. Так и здесь, поэтому он постарался хорошенько запомнить ее лицо, тот облик, что она ныне представляла. До чего же она была красива. Может она и не была идеалом, но мальчику казалось, что идеал или не достижим, или вовсе не так красив, на самом деле. Ведь вся прелесть в мелочах, которые нас отличают друг от друга. У Яснотки, например, был высокий строгий лоб, тонкие брови, большие изумрудные глаза, совсем чуть-чуть расставленные шире, чем нужно, что делало их визуально еще больше. Аккуратный прямой носик, с округлым кончиком и такой же изящный рот, окаймленный тонкой губкой сверху и пухлой снизу. Подбородок ее был словно выточен из камня каким-нибудь искусным мастером, то же относилось и к скулам, выступающим над румяными щеками. Яснотка будто не замечала, что мальчик ее пристально изучает, и продолжала ерошить его волосы.

— А, что, — он прокашлялся, — не холодно тебе в одной сорочке?

— Жарко. Все сестры уже нагие ходят. Мне по меньшинству еще так положено, — она посмотрела на Деяна со смехом, — Ну чего ты рот открыл? У вас, мужиков, одно на уме.

— Нет, я… Странно просто.

— Что странно?

— Все, — Деян взял веточку и пошурудил ею в листве, — Мне думалось мир вот он, — он изобразил руками соответствующий жест, — а оказалось вон оно как.

Русалка звонко рассмеялась.

— Милый Деянчик, ты не знаешь и сотой, да что там — тысячной доли того, что творится кругом. Не считая того, что вовсе не подвластно твоим глазам или твоему людскому уму. Даже я не знаю всего.

— Так научи меня!

— Что за глупость? — русалка смешалась, — Я не могу… Мы не занимаемся таким. То есть… Я не знаю. Это все так сложно. С чего ты вообще взял такое? — обеспокоенно пробормотала она и посмотрела на мальчика, — Ты еще так юн.

— Слыхал уже, — угрюмо буркнул Деян, — что с того, что юн. Разве ж я дурак? И потом, учи тому, что я пойму. Найдется же такое? — он испытующе заглянул ей в глаза.

Яснотка напряженно о чем-то размышляла некоторое время, затем произнесла:

— Ты уверен, что тебе это нужно? Просто это так странно для простого человека. Живи себе спокойно в своем мире и не лезь за его пределы. Так, мне кажется, ты должен рассуждать.

— Знаю, — грустно отвечал Деян через время, — просто не пойму я людей, которые живут так. Мы ведь словно цыплята под ушатом. Завтра случись что, а мы даже ответить не сможем — так слабы. И мне от этого неспокойно как-то. В мире столько всего неизведанного, и вот эта бездна неизведанная пугает меня, — он поглядел Яснотке в глаза, — А я не хочу бояться, — он замер, — Ты… Понимаешь меня?

Русалка посмотрела на него задумчиво и несколько встревоженно, но в ее глазах уже читался ответ.

— Деян, нельзя научить бесстрашию. Но, пожалуй, научиться не тонуть в той бездне, о которой ты говоришь — можно, — она снова задумалась и добавила, — Нужно поговорить с сестрами. Если они одобрят, то быть по сему. Правда, мнится мне, что ничего из этого не выйдет. Они людей не жалуют, они… — русалка вдруг резко оборвалась, вскочила и оскалилась. Ее ногти вновь стали расти до неприличных размеров.

Через несколько мгновений Деян понял, что послужило тому виной. В зарослях, ведущих к лагерю мелькнула тень. Человек с луком показался в нескольких саженях от того дерева, под которым сидел Деян со своей подругой. Мальчик тут же кинулся к Яснотке, вцепился руками в ее сорочку и умоляюще прошептал:

— Уходи пожалуйста, не нужно драться.

Русалка перевела взгляд на Деяна и ее лицо смягчилось. Она кивнула ему головой и зашла за дерево. Глеб, тем временем, подошел совсем близко. Если бы не тьма, то неизвестно, как бы все это развернулось. Он резко дернул лук вправо и выругался:

— Чтоб тебя, Деян! Я едва не выстрелил! Какого хрена ты здесь забыл?

— Я… По нужде ходил, — пролепетал мальчик.

— Да? Неужто? — Глеб осматривал местность и явно что-то искал, — А зачем ты так далеко зашел? Я разве не сказал тебе караулить лагерь? — он осмотрел и то дерево, за которым скрылась русалка, но, естественно, ничего не обнаружил. Насупившись сильнее прежнего, мужчина снова подошел к Деяну и заглянул тому в глаза.

— С кем ты разговаривал?

— Я?

— Нет, я! Не строй из себя дурака, Деян. Я точно слышал голос.

— Да, это был мой голос, — спохватился Деян.

— Ну, так, — напряженно процедил Глеб, — С кем же ты говорил?

— Я ни с кем не говорил, я молился.

— Неужто? Вот так, ни с того ни с сего решил помолиться? — насмешливо переспросил Глеб.

— Да.

— То есть, когда мы все молимся перед охотой, ты где-нибудь шляешься. А сейчас сходил по нужде, и бубнишь так, что в лагере слышно. Интересно.

— Перед охотой мне не страшно, а сейчас я был напуган, вот и заговорил вслух.

— И что за молитва? — все настаивал Глеб.

— Перуну.

— Это ясно, что не Моране. Меня интересует содержание.

Деян замялся. Он в жизни не произнес ни одной молитвы ни единому местному божеству. И что же ему было выдумывать сейчас ее? Но тут он вспомнил про Маринин ночной бубнеж, и торопливо принялся собирать из него в голове что-нибудь удобоваримое.

— Я жду, Деян, — сурово проговорил Глеб.

Деян понемногу, невнятно и коверкая слова воспроизвел Маринино моление. Он чувствовал себя полным идиотом, которого, к тому же, одели в скомороший наряд и заставили выступать перед публикой. Но он добровольно шел на это.

Выслушав импровизацию мальчика до конца, Глеб тяжело вздохнул, и его лицо приняло еще более кислое выражение.

— Идем в лагерь, — произнес он без энтузиазма, — Скоро будем собираться.

— Так ведь ночь еще, — догоняя его, пробормотал Деян.

— Отлично, значит к утру успеем, а к следующему дню возьмем больше людей и повернемся. Жирное место мы нашли.

— Как повернемся? — взволнованно переспросил Деян, обгоняя охотника, — Мы снова придем охотится сюда?

— Да, а что тебя смущает? — не сбавляя темп, отвечал Глеб.

— Но ведь это заповедные леса, здесь нельзя охотится.

— Да что ты? — они подошли к лагерю, и Глеб принялся затягивать узелки на сумках, — А мы вот поохотились, и ничего не произошло.

— Да, но ведь… — Деян совсем потерялся, — Заповедные леса…

— Что ты заладил “заповедные леса”? И суток не прошло, как ты это слово выучил, а уже бросаешься им налево и направо. Нет никого в этих леса, все эти сказки про русалок и леших чушь собачья. С другой стороны, — он пристально поглядел на мальчика, — если тебе есть что сказать, то говори.

Деян растерянно посмотрел на товарища, увел глаза в сторону и умолк.

— Так я и думал. Вот твои сумки, в дорогу, парень.

Кожаные мешки, доверху набитые мясом, были очень тяжелы. Деян взвалил двое таких на плечи, и потопал за компаньоном, едва перебирал ногами. Глеб взял таких три, плюс одна сумка поменьше крепилась к его поясу. Было не до разговоров. Приходилось пересекать нехоженый лес, продираться сквозь кусты и овраги. Через два часа такой ходьбы, Глеб решил сделать привал. Деян тут же свалился навзничь под дерево и поторопился скинуть с себя поклажу. Он страшно взмок и утомился, и все, что ему сейчас хотелось — это выпить воды. Благо, в сумке еще оставалась полупустая фляжка.

— Осторожнее с мясом, — придирчиво пробормотал Глеб, и тоже приложился к своей фляге.

Часть неба над кронами деревьев медленно приобретала голубой оттенок. Предрассветные сумерки рассеивались. Но здесь в чаще все еще царил мрак. Светляки остались позади — это были родные леса. Охотники сидели у куста калины и переводили дыхание.

— Как-то тихо, — вдруг негромко отметил Глеб, — тебе не кажется?

Деян пожал плечами.

— Птиц не слышно, я в том смысле, — он снял со спины лук.

Деян теперь тоже заметил, что лес слишком тихий, хотя ему в нынешний период не пристало быть таковым. Поэтому он последовал примеру Глеба, и приготовил свое оружие.

— Сумки не забудь, Деян, — скомандовал полушепотом охотник, — идем медленно, с носка на пятку.

Оба привели луки в боевое состояние и стали продираться сквозь лес. Через несколько минут Глеб что-то заметил. Он остановился.

— Видишь, Деян? Чуть правее.

— Вижу.

— Внимательно.

Охотники осторожно приблизились к объекту, лежащему на земле. Им оказался труп волка, убитого стрелой в грудь.

Глеб вытянул ее, осмотрел и тут же нахмурился. Его голос дрогнул, он быстро спросил:

— Деян, видишь, что-нибудь на земле?

Деян присмотрелся. Почва носила на себе отпечатки многих лап и крови.

— Куда ведут? — тут же задал другой вопрос Глеб, видя, что его догадка подтвердилась. Деян указал направление, — Бегом туда! — скомандовал он. И напрягая последние силы, охотники бросились в нужную сторону.

Бежали они меньше минуты, и вскоре вырвались из зарослей на просторную лесную поляну. Увиденное на ней заставило пришельцев потерять дар речи. Деян едва не выронил лук, от волнения. Его руки задрожали. Даже Глеб побледнел. Прямо перед ними лежал еще волк со стрелой в черепе. Но внимание охотников было приковано не к нему, а сцене, развернувшейся дальше. В нескольких десятках саженей от этого волка лежал человеческий труп, который уже не был похож на человека — так сильно он был растерзан. Рядом с ним лежал третья туша волка, и еще четверо живых набивали им свои брюха.

Деян со страхом посмотрел на Глеба, но лицо того исказилось зверской гримасой, под стать, увиденной картине.

— Суки! — заорал он, что было силы, достал стрелу из колчана и до скрипа натянул тетиву. Одного волка тут же пригвоздило к земле. Трое других вместо того, чтобы броситься наутек, побежали на охотников.

— Стреляй, Деян! Убей мразей! — орал Глеб на весь лес, отправляя стрелу в следующего зверя.

Деян замешкался, выронил свою стрелу из рук как раз в тот момент, когда очередной волк подбегал к нему.

Животное сделало короткий прыжок, целясь мальчику в горло, но Глеб мощным ударом плеча отбросил тварь в траву. Тем временем последний волк вцепился зубами в спину Глеба, но от укуса его спасли габаритные сумки. Глеб рухнул вместе с волком на землю и выхватил нож, которым тут же начал, бешено крича, наносить животному удары. Тот зверь, который был оглушен, пришел в себя, проигнорировал Деяна и бросился на Глеба. Сумки валялись где попало и больше не защищали его спину. И он сам был так поглощен убийством, что не видел ничего вокруг себя.

Деян быстро прочитал ситуацию, поднял выпавшую стрелу и прицелился. Сегодня Глебу повезло дважды. Зверь не успел добежать до него. Стрела Деяна угодила волку в брюхо, заставив того упасть навзничь и забиться в конвульсиях.

Битва была окончена. По поляне были разбросаны трупы животных, некоторые из которых еще подавали признаки жизни. Деян был совершенно обескуражен, ему нужно было время, чтобы переварить случившееся. Глеб, который за это время успел превратить грудину волка в кровавую кашу, наконец утомился и выронил нож. Его лицо и одежда были сильно окровавлены, что дополняло уже сложившуюся картину. Он встал и неторопливо пошел к трупу человека. Деян последовал за ним. Мальчик едва сдержал приступ тошноты, но у него не оставалось сил даже для отвращения. Глядя на кровавую баню, что устроили лесные звери, у них с Глебом не возникло типичного для такой ситуации противоречивого восприятия, когда голова идет кругом, а желудок выворачивает наизнанку. Перед ними был не растерзанный человек, а просто место убийства. Порой так случается, охотники берут у природы пищу, но и она может запросить ей причитающееся. Глеб это знал, Деяну лишь предстояло узнать и это был его первый урок.

— Кто это? — спросил он.

— Боря, — ответил Глеб сразу, будто ждал вопроса, — его стрелы.

— Его нужно похоронить?

— Нечего хоронить парень, нет его, — Глеб поднял с земли грязный нож, которым Борислав защищался в последние минуты своей жизни, осмотрел его и усмехнулся.

— Погиб сражаясь. Всем бы нам такую смерть. Держи, — добавил он, протягивая оружие Деяну, — у тебя, кажется, не было.

Деян принял нож и заметил у Глеба на руке зияющую рану от зубов.

— У тебя кровь, — промолвил он.

Глеб осмотрел свою руку, распахнул куртку и оторвал кусок рукава рубахи.

— Помоги, — вместе с Деяном они провели необходимые действия, и когда дело дошло до перевязи, Глеб сказал:

— Дальше я сам, ты пока собери стрелы.

Деян пошел исполнять наказание и добрался до волка, который продолжал изможденно скулить.

— Здесь еще живой, — крикнул мальчик Глебу.

— Мне то что? Нож у тебя есть. Действуй, — но, когда Деян склонился над тушей, Глеб снова окликнул его, — Постой!

Он закончил перевязь и подошел к умирающему животному. Посмотрев на него несколько секунд, Глеб шумно гаркнул и плюнул на зверя.

— Мучайся, мразь, — проговорил он злобно, следом взвалил на себя сумки, подобрал свой нож и скомандовал: — Идем.

Деян последний раз посмотрел на волка, сунул нож Борислава в перевязь лаптей, поднял сумки с мясом и последовал за Глебом.

Состояние охотников и так было никудышнее, теперь же ему даже сложно дать характеристику. У них была единственная задача — донести мясо до голодных ртов. Они ее выполняли. Не было жалоб, не было разговоров. Охотники брели в нужном направлении и сейчас весь смысл их существования заключался в этом. Деян иной раз поглядывал на лицо Глеба. Оно было мрачным, бледным и задумчивым. Мальчик понимал, какие мысли сейчас могут посещать его напарника. Смерти охотников случались, но на то они и ходили группами. “Одинокие волки” рискуют пасть от себе подобных. Но Борислав не был таким. Это был беспрецедентный случай и вина за него, выходит, лежала на одном человеке, потому что со второго было уже не спросить.

Еще час пути и до слуха охотников донеслись голоса. Лагерь был совсем рядом. Но что-то было не так, почувствовал Деян.

— Костра нет, — произнес Глеб, словно прочитав его мысли, — Что они задубеть хотят?

Подошли еще ближе. Вот уже стало видно лагерь. Костер в самом деле был не запален, и охотники сидели не вокруг него, как это бывало, а стояли, столпившись у дома. Один из толпы заметил подходящих к ним Деяна и Глеба и подбежал к последнему.

— Беда, Глеб! — начал он без предисловий, — русалки наших поцапали, в заповедных лесах! Совсем из ума выжила нечисть проклятая!

— Что ты несешь, — отпихнул его Глеб, — какие еще русалки? Мы были в заповедном лесу — нету там никого, — он слегка покосился на растерявшегося Деяна и прошел вперед.

— Так ты ж тоже в крови весь, — бросил ему вслед охотник.

— Это волки, — Глеб резко остановился и обернулся, — что значит “тоже”? —

он не дождался ответа, и посмотрел на столпившийся люд. Снаряжение многих было испорчено, на некоторых были мокрые окровавленные повязки, — Да что же это… — пробормотал он, — Где отец?

— В доме Глеб. Русалки… — промямлил все тот же охотник, но Глеб его уже не слушал.

— В сторону! — закричал он толпе, стоящей при входе, хотя все и без того расступились перед ним с кислыми рожами.

В тереме было душно и дурно пахло. Из мебели здесь был один единственный табурет и стол, на котором располагался небольшой набор инструментов. Окон не было, кроме одного ветрового окошка под потолком. Эта постройка служила охотникам в редких случаях, если их настигло ненастье, и, по сути, ничего, кроме крыши над головой не давало.

Внутри никого не было, кроме двух человек. Один лежал на хвойной подстилке при свече в углу, второй сидел рядом на коленях с ведром в руках и периодически мокрой тряпкой протирал первому лоб.

— Отец! Что… Что произошло? — падая на колени, перед Игорем, пробормотал Глеб, — Да убери ты свою тряпку, чтоб тебя!

Бажен испуганно дернулся, схватил ведро и второпях удалился. В дверях он чуть не столкнулся с Деяном, выругался и неуклюже проскочил мимо.

— Я боялся, что ты не успеешь, сын, — Игорю было сложно говорить, он тяжело дышал. На его животе зияла широкая рана, кое-как перемотанная тряпками.

— Т-так, ты ранен отец, нужен лекарь, — заикаясь и дрожа бормотал Глеб, — Так, — он обернулся, — Д-деян, скажи там, чтоб Тамару позвали!

Не успел Деян с места сдвинулся, как Игорь прохрипел:

— Позвали уже, — он легонько улыбнулся, глядя на сына, — Позвали уже. А только не поспеет она, — он двинул рукой и поймал ладонь Глеба.

— Отец не говори так. Мы поставим тебя на ноги. Ты только потерпи, — дрожащим голосом произнес Глеб, — Ты потерпи только, — он понурил голову и через некоторое время произнес: — Эти твари заплатят за то, что сделали с тобой.

— Сынок, — едва слышно прошептал Игорь, — не переводи свою жизнь на ненависть. Мы нарушили завет отцов, значит и нам отвечать за последствия. Солнцевы дочки… Они… Что с них взять…

Глеб замотал головой.

— Отец ты не понимаешь…

— Сынок… Мне не с руки сейчас спорить с тобой… Поступай так, как велит сердце, только прошу… Не объявляй войну колдовскому миру. Ничего доброго из этого не выйдет… А я пока… Отдохну немного… — Игорь закрыл глаза.

Глеб сидел над ним несколько минут в глубокой задумчивости. Деян все так же стоял позади на небольшом отдалении. Ему казалось это вполне уместным, словно таким образом он оказывает бессовестную поддержку Глебу, которому она наверняка нужна. Вдруг дверь распахнулась и на ее пороге показалась Тамара в сопровождении нескольких охотников. Ее тут же пропустили вперед, остальные стали позади, загородив Деяна.

— Так, Глеб, место дай мне, — скомандовала она, параллельно доставая из сумки свои принадлежности, — А, что же это? — она ощупала шею Игоря.

— Отец сказал, что спать хочет, — засуетился Глеб, — может ты как-нибудь его подлечишь, чтобы не будить?

— Глеб, он не спит.

Повисло молчание. Тамара грустно покачала головой и принялась складывать свои инструменты обратно в сумку. Мужики стали один за другим снимать с себя шапки. Один Глеб пребывал в каком-то оцепенении, словно не расслышал слова лекарки, и растерянно уставился на тело отца. Все терпеливо ждали, что же тот сделает. Глеб, наконец, молча встал и направился к выходу. Остальные последовали за ним.

Охотник встал посреди лагеря руки в боки, несколько раз пнул что-то под ногами и замер так.

— Что делать-то будем Глеб Игоревич? — через некоторое время спросил его подошедший Бажен.

— Делать… — то ли горько, то ли раздраженно пробормотал Глеб, — Расскажи мне, сперва, что произошло. От и до. Когда это произошло, где и почему. Кто был в отряде с моим отцом?

— Так, это… Всемысл (охотник, который первым сообщил Глебу о нападении), Любим и я. Зашли мы, значит, в рощу-то со светляками. За оленями значит. Двоих побили, как ночь наступила. Мы стали лагерем, дежурили по двое. Как вдруг налетела нечисть из кустов. Все вскочили. Баб было три или четыре, некоторых мы ранили. Они и утекли в леса, а тут глянь Игорь, значит, лежит. Ну мы носилки соорудили и притащили его сюда. Тем все и кончилось. Правильно я говорю, мужики? — Всемысл и Любим закивали головами.

Глеб слушал с каменным лицом, щипая себя за бороду.

— Третий отряд, что у вас? — спросил он, уже без особого интереса, словно знал ответ.

— То же, Глеб Игоревич. Понесла нас добыча на светляков, только лагеря у нас не было, на ногах лесных баб встретили.

— И как потери?

— Царапины. Снаряжение подрали, чтоб им пусто было.

— А у русалок?

— Нам почем знать? Тьма же. Дохлых вроде не было, но кровили знатно. Им же как только стрелой попади, они пропадают, — охотник пожал плечами и больше ничего не добавил.

— Пропадают значит? Интересно… То есть над нами висит угроза голода из-за тварей, что бегут, стоит им кровь пустить, — Глеб говорил сначала негромко, но с каждым словом был настойчивее, — Знаете ли вы, что заповедные леса расширяются? — эту новость охотники приняли осторожным ропотом, — Да. Нас вытесняют из собственных угодий. И что мы будем делать? Забьемся в угол как крысы и будем ждать голодной смерти? А что делать нашим детям? Женам? Вы, здоровое мужичье, будете смотреть как они чахнут? А что нам делать с молодняком? Из-за пары русалок отойдем от традиций отцов и будем хлеб сеять, как южане? (Стоит здесь добавить, что северяне тоже выращивали хлеб, но из-за меньшего плодородия почв, по сравнению с югом, и большого обилия лесов, этот труд считался пустым и неблагородным), — он сделал паузу и внимательно оглядел присутствующих, — Такой судьбы вы себе хотите? Я говорю за себя, и я буду драться. За вас и за своего отца. За каждую пядь нашей земли. Я прогоню всю нечисть на север в горы, и заберу причитающееся нам. Ну, кто со мной?

Среди охотников начались перешептывания.

— Глеб, так ведь колдовство все это, как же мы одними луками с ними воевать будем?

— У каждой твари есть слабое место, а у такой жалкой, как русалка и подавно. Я займусь поисками, а всем остальным даю неделю, чтобы зализать раны и все обдумать.

Вскоре похоронили Игоря. Здесь же неподалеку от хижины. За делом, охотники спросили Глеба о судьбе Борислава, про которого все как-то забыли. Глеб рассказал все как есть, и покаялся в содеянном. Никто его и не осуждал. В конце концов Глеб потерял сегодня не только друга, но и отца, да и его репутация до этого момента носила безупречный характер.

После Глеб какое-то время говорил о чем-то с Тамарой. Свидетелем этого стал

Деян, но он не посчитал нужным подслушивать. Уже был почти вечер, как все стали расходиться. У хижины остался лишь Глеб да Деян, который по каким-то причинам не оставлял товарища, хоть и знал дорогу домой, и мог в любой момент уйти с другими охотниками.

— Почему ты еще здесь, парень? — задал ему вопрос охотник, который сидел на пороге хижины и периодически делал из скляночки с мутной жидкостью короткие глотки, — Мясо пропадет скоро, забирай свою долю и проваливай. Нечего тебе здесь делать.

То, что мясо следовало бы уже отнести Марине, было веским аргументом, но Деян все же мешкался.

— У меня есть вопрос, — произнес он нетвердо.

— Ну, что ж коли есть, задавай, — отвечал Глеб, поглощенный изучением дна своей склянки.

— Почему вы не послушали своего отца? Он же просил не начинать войну с русалками.

Глеб усмехнулся.

— А ты хорошо уши согрел. Да, парень? — он встал и потянулся, — Тебе то какое дело? Тебя все равно никто туда не тащит.

— И все же, — упорно стоял Деян.

— “И все же”, — передразнил Глеб, — Если ты хорошо слушал, а я уверен. что так и было, то отец сказал действовать, как сердце твердит. Так я и поступаю. Я искореню всех русалок, да и вообще любую колдовскую тварь, которая попадется, — он икнул и слегка зашатался.

— Тогда и я хочу с вами, — твердо произнес Деян.

— Исключено, — Глеб прикончил склянку, перевернул ее, потряс и бросил в траву, затем, видимо, передумал и спрятал в карман, — Мелочь не берем. Я и так сглупил, что потащил тебя вчера с собой. Не хватало, чтобы на моей совести еще ребенок был.

— Но, а вдруг вам понадобится найти следы, я могу. И стреляю я хорошо…

— Ооо, стреляешь? И что, ты в самом деле выстрелишь в русалку? — Глеб посмотрел на Деяна до злобы хитро.

— Почему же…

— Что? Почему же «нет»? — не дал ему договорить Глеб, — Знаешь, Деян, не верю я, что ты молился тогда в лесу, ох, не верю. Не похоже это на тебя. А вот если б ты, скажем, завел дружбу с какой-нибудь славной русалочкой, вот это уже скорее всего, — он дурно рассмеялся. Не ясно, верил ли он сам в то, что говорил, но вскоре он успокоился и продолжил: — Ладно, братец, поживем — увидим. Беги домой, пока не стемнело, а я покамест поразмыслю.

Деян нахмурился, но все же последовал совету. К его приходу Марина уже была в курсе всех новостей. Они немного поговорили о том, что произошло в лесу, об опасениях и тревогах Деяна, который, впрочем, был не слишком откровенен. Женщина на это не делала замечаний и наставлений, а лишь тяжело вздыхала и готовила племяннику порции побольше. Согласно ее представлениям о воспитании мужчины, заниматься им должен был только другой мужчина, и он у Деяна был. Поэтому, чтобы она ни сказала относительно вещей за пределами дома, это бы не имело никакого весу в лучшем случае, а может и вовсе пошло бы во вред.

Помимо помощи Марине, у Деяна были и собственные дела, связанные с его ремеслом. К примеру, он учился у охотников делать стрелы. У него самого это пока получалось не очень хорошо, но ради лучшего результата, Деян мог часами просиживать в том глухом сарае тетки, вытачивая наконечники из камня или костей. Охотники обычно пользовались стрелами из меди, а то и железа, но для этого нужно было ездить в кузницу в другом поселении, чего Деян позволить себе не мог. К тому же охотился он в основном на птиц и другую мелкую дичь и стрелял не из длинного лука, а из короткого дареного. Пока охотники приходили в себя, подлатывали снаряжение, Деян как раз и бегал за этой дичью в ближние леса, потому что они привыкли с Мариной хорошо питаться и отвыкать не собирались.

Каждый раз, бродя по лесу, Деян все думал о Яснотке. В последнее время он думал о ней часто, сам не понимая, с чем связаны такие изменения. Ему было необходимо ее увидеть, рассказать о грядущих переменах, рассказать, что возможно им придется быть по разные стороны конфликта, и надеяться, что у нее есть решение. Но русалка не появлялась, а в одиночку идти в заповедный лес Деяну было откровенно страшно. Русалок он совершенно не боялся, а вот случившееся с Бориславом оставило свой отпечаток. В таких раздумьях он однажды, потерял бдительность и угодил ногой в корни старого дерева, спрятанные под слоем опавших листьев. Едва высвободившись, Деян понял, что ступать ему теперь на эту ногу больно; ходить еще ладно, а вот о беге не может быть и речи. Лишенный такой важной способности в условиях леса, Деян рисковал нажить себе неприятности, или, по крайней мере, проходить день впустую. Дух авантюризма, безусловно присутствовал в его личности, но все же голову он держал холодной, а потому развернул домой.

Перейдя реку, мальчик первым делом направился в сторону дома Тамары. Лекарка должна иметь средство на такой случай. Но, когда Деян уже подошел к двери избы травницы, он остановился; изнутри доносились голоса. Тамара не любила, когда посетители толпятся в ее сенях, если это не что-то срочное; А нога Деяна не сильно беспокоила, поэтому он стал у входа и принялся ждать. Прошло немало времени, а гость Тамары все не уходил. Деян не любил так делать, но все же решил разузнать, о чем так долго можно разговаривать. Он подошел к окну и прислушался. Каково же было его удивление, когда в голосе собеседника лекарки он узнал Глеба. Кого угодно тут можно было ожидать, но не его. Разве только руку пришел подлатать, но речь в их беседе шла вовсе не о ранении. Они говорили о русалках. Вернее, Тамара будто зачитывала ему какую-то работу о них, а Глеб слушал, и иногда задавал вопросы.

Деян сразу сложил два и два и постучал в дверь. Тамара тут же прекратила читать.

Глеб перекинулся с ней еще парой слов, попрощался и вышел.

— А, Деян, ты тут каким ветром? — совершенно добродушно спросил он.

— Ногу вывихнул, — ненароком грубее, чем хотел произнес Деян.

— Ходить можешь? — точно не заметив тона мальчика, продолжал Глеб.

— Могу.

— Тогда зайди ко мне, как закончишь. Давай, — он хлопнул Деяна по плечу и отправился своей дорогой.

Деян проводил его взглядом в некотором замешательстве, почесал голову и поднялся на порог. В доме Тамары он был уже не раз. Никаких существенных изменений в нем не произошло. За дверью начинались небольшие чистые и светлые сени, в которых разные травы или висели под потолком пучками, или аккуратно были разложены на полу. За ними следовала горница.

Отдельно в ней, как и в любом доме, стояла печь, и все, что с ней связано — этот угол носил хозяйственное значение. А в другом углу располагалась рабочая зона. Там стояла специальная широкая лавка, больше похожая на невысокий стол, ящики с некоторыми медицинскими принадлежностями, умывальник. Эта часть горницы использовалась в редких случаях, когда требовалось оперативное вмешательство Тамары, а она до некоторой степени владела и такими навыками.

Когда Деян вошел, хозяйка дома стояла у кухонного стола и изучала страницы некоторого подобия книги, вернее, это были отдельные пожелтевшие листы, без обложки, сшитые друг с другом.

— Что случилось, Деян? — спросила Тамара, поднимая глаза.

— Ногу вывихнул, — несколько праздно ответил мальчик и пожал плечами. Откровенно говоря, ему уже было все равно на эту ногу, и сейчас все его внимание было приковано к рукописи, лежащей на столе.

— Показывай, где, — лицо Тамары приняло рабочее выражение, и она сразу же полезла к печи, на которой, подобно траве в сенях, были подвешены лоскуты ткани.

Конец ознакомительного фрагмента.