Притчи и басни

Илья Бровтман

В притчах и баснях всегда кроется потаённый смысл, но он, как правило, не прячется очень глубоко и понятен при первом прочтении. Разница между этими произведениями только в том, что в баснях мораль является их составной частью. В акробаснях – мораль зашифрована в акропослании.

© Илья Бровтман, 2020

ISBN 978-5-0051-2597-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Притчи

Сердце матери

Где-то средь скал, на окраине света,

Бьется волна о причал.

Эту историю мне по секрету,

Северный бриз нашептал.

Сказ о любви, о страданьях и горе,

Людям хочу рассказать.

Юный рыбак жил в лачуге у моря,

С ним его старая мать.

К морю ходила она каждый вечер,

Сына с уловом встречать.

К ней он спешил, никогда не перечил,

Так он любил свою мать.

В утлом судёнышке море взирая,

Невод бросал в глубину.

Раз ненароком Русалка младая,

В сети попала к нему.

Очи бездонные молча взирали,

Волосы сбились в комок,

Было в них столько тоски и печали,

Не полюбить он не смог.

С этой поры, каждой ночью безлунной,

Молча, он брёл на причал,

Жаждал дыханье красавицы юной,

Песню её ожидал.

Песню, услышав, в пучину бросался,

К ней он спешил со всех ног.

Нежного тела невольно касался

И оторваться не мог.

Мать вместе с сыном невольно страдала,

Плакала каждую ночь.

Сердце сжималось её, но не знала,

Чем бы сыночку помочь.

Как же ему на Русалке жениться,

Парень мечтал вновь и вновь,

Сделать Ундину обычной девицей

Может большая любовь.

А за скалой, среди жёлтого плёса

Старая ведьма жила.

К ней, со своим нерешенным вопросом

Доля его привела.

— Нет без Русалки ни жизни, ни счастья,

Как мне себя превозмочь.

И, преклоняясь пред силою страсти,

Взялась колдунья помочь.

— Знаю я зелье — старуха сказала,

Взяв свой волшебный горшок,

— Листьев и трав мне для этого мало,

Нужен любви порошок.

Сделать из сердца его только можно,

Нет, того сердца теплей,

Только достать мне его невозможно,

Матери сердце твоей.

Сердце ты должен мне теплым доставить,

Что б получить порошок,

В вареве нужно скорее расплавить.

Только бы ты это смог.

Знаю, не каждому это под силу,

Слаб и смешон человек.

Сердце доставишь — с Русалкой любимой,

Сможешь остаться навек.

Долго страдал, наш рыбак, колебался,

Выбор всегда тяготит.

Огненный шар в голове разорвался,

Сердце от муки горит.

Всё, позабыв, перестав быть собою,

К матери робко идет,

Сердце хватает дрожащей рукою

И из груди достает.

Вот он бежит по лесам и болотам,

С сердцем горячим в руках,

Слёзы мешаются с кровью и потом,

С пульса биеньем в висках.

Совесть, как будто его не пускает,

Резко поплыл небосвод,

Сила какая-то ноги хватает,

Тело несётся вперед.

Падает он среди леса немого,

Ноги цепляет пенек.

Слышится шёпот из сердца родного:

— Ты не ушибся, сынок?

Встав, он несётся дорогой лесною.

Вот уже зелье кипит.

Действуют чары, Русалка весною,

К парню в объятья бежит.

Свадебный стол, мёд, вино из бокалов,

Пенистой льется рекой.

Голову милой фата накрывала,

Только нарушен покой.

Сбылись мечты, но у горя во власти,

Грустен рыбак поутру,

Радость не может быть полным и счастье,

Матери нет на пиру.

Слёзы с росою осенней сверкали,

Каплей на жёлтом листе.

Грудью припал он в тоске и печали

К серой могильной плите.

Счастье искал он, а что получилось?

Только страдания мрак.

Сердце холодное сильно забилось,

Молит прощенье рыбак.

Матери нам все обиды простили,

Кто на детей их таит,

Пусть и жестоко мы с ней поступили,

Мама поймёт и простит.

Ласковым словом детишек согреет.

Что этой ласки теплей?

Ведь на земле ничего посильнее,

Нет, чем любовь матерей.

Сын уже вырос, опеки не надо,

Только заботясь, любя,

Мать защищать будет милое чадо

Даже в могилу сойдя.

Мать отделить невозможно от сына,

Помнить мы это должны,

Режут при родах всегда пуповину,

Только с одной стороны.

Кузнец и Людоед

— Знал Людоед бессмертия секрет,

На зависть властелинам иностранным,

И правил восемьсот пятнадцать лет

На горе обездоленным крестьянам.

Их пот ложился в землю много лет,

Давая неплохие урожаи,

Но труд их ненасытный Людоед

Присваивал казну обогащая.

Алмазами набиты чертога,

Он каждый день их проверяет лично.

Уже в обузу стали жемчуга,

Но алчность Людоеда безгранична.

И радости его предела нет,

Когда берёт рубины и сапфиры,

А музыкальный звон златых монет

Приятнее ушам, чем звуки лиры.

Скрывался среди злата Людоед

Пока страной министр первый правил.

И только раз в пятнадцать — двадцать лет

Он делал исключение из правил.

Он людям волю оглашал свою,

Что сильному и смелому герою

Готовому сразиться с ним в бою,

Он тайну сокровенную откроет.

Почтенье ожидает храбреца,

Конец ознакомительного фрагмента.