Однажды в Москве. Часть I

Ильгар Ахадов, 2019

Вторая книга остросюжетной трилогии “Однажды…” и продолжение первой книги “Однажды в Карабахе”. Москва, 90-е. Столица некогда самой мощной империи XX века захлебывается в противостоянии между державниками, пытавшимися восстановить СССР, и сторонниками слияния России в так называемый Новый мировой порядок. Опасное противоборство спецслужб переплетается с криминальными войнами ОПГ, и порой невозможно определить, где граничит закон с бандитским беспределом. В этом всеобъемлемом хаосе и предстоит выполнить особо важную задачу военного руководства внедренным в стан противника молодым азербайджанским разведчикам Гусейнову и Саламовой… Содержит нецензурную брань.

Глава VI

— Хотя я был принят в семье Манучаровых, армяне, я имею в виду близкое окружение, неохотно со

мной сближались. И дело было не столько в том, что я азербайджанец, а в том, что я воевал.

Бакинские армяне в массе своей не воспринимали этого. Они вообще считали, что бакинцы, как “отдельная нация,” не должны были участвовать в этой мясорубке, независимо от национальности. Хотя из их среды, к сожалению, тоже было немало участников военных действий.

Я не возражал по понятной причине, когда обсуждалась эта тема, и аргументировал свое фронтовое прошлое как нелепую случайность. Мол, с улицы забрали, не смог улизнуть. После пришил некоего изверга офицера за беспредел и сбежал. Потому, хоть с трудом, шаг за шагом, мне удалось преодолеть барьер отчуждения и предвзятости в их среде. Помог и авторитет Самвела Манучарова — он был высок в среде бакинских армян. Многих он обеспечивал работой, да и не только — помогал, чем мог. Активно участвовал в их горе и в радости.

Ну и, конечно, Джулия. Она своим обаянием, теплотой брала даже самые, казалось, непреступные сердца.

Спартак Манучаров меня упорно избегал. Он и по характеру был нелюдим. Но я постепенно сдружился с Артуром — его сыном, а Джулия очень была близка с Гаянкой. Эта была прекрасная пара, во многом друг друга дополняющая — веселая, искренняя. У них рос трехлетний сын, очень смышленый пацан, который так привязался к Джулии, что даже Гаянка ревновала.

Войти в среду бакинских армян мне также посодействовал Мансуров, который появился спустя месяц после нашей свадьбы.

Кстати, о свадьбе. Она была довольна скромная. Мы сами так пожелали с Джулей, да и родители ее не возражали. Арендовали небольшую кафешку на Таганке, владельцем которой был армянин Жора с Монтина. Он даже денег не хотел брать, когда узнал, что выходит замуж дочь Самвела, но мы настояли и заплатили. Я категорически воспротивился, когда дядя Самвел взялся оплатить все расходы. Сошлись на том, что оплатили поровну. Да и какие расходы, Господи! Нам столько денег подарили, что мы смогли бы сыграть еще несколько таких свадеб. Хотя бакинские армяне тогда не были нормально обустроены в Москве, сказывалось, безусловно, беженская участь, но свой бакинский шарм вполне сохранили. Стильно одетые женщины в фамильных драгоценностях, куча детей самых разных возрастов, остальная разновозрастная публика, они от души участвовали на нашей свадьбе, танцевали, пировали, радовались…

С моей стороны участвовала лишь моя маленькая команда — Наиля с братьями-бандитами и еще несколько “братков”, с которыми я более или менее сошелся. С криминальными лицами, с холодными взглядами они сидели обособленно и хлебали водку, плотно закусывая восточными блюдами. Впрочем, и армяне не стремились близко сойтись с ними. Сказывался разнящийся менталитет. Представьте себе свирепых, вороватых волков, трапезничающих с благодушными домашними псами.

Пел на свадьбе и сам же играл на аккордеоне некто Сергей — тоже бакинский армянин. Боки — Бориса Давидяна, к сожалению, на тот момент в Москве не оказалось. Не помню, то ли в Ставрополь пригласили, то ли в Краснодар… Благо, бакинцы везде живут и своему укладу не изменяют. Но Сергей неплохо имитировал Боку и пел в основном его песни, потому все остались довольны.

Да, кстати, на свадьбе участвовали и несколько азербайджанцев. Это из тех, которые работали на предприятиях Манучаровых, да и просто бакинцы, ставшие теперь москвичами по тем или иным причинам. Родителей и родню я, естественно, пригласил, но, как и ожидал, никто не приехал…

Мансуров появился внезапно, хотя я был информирован об его освобождении. Бакинские товарищи вели его вплоть до вылета. Но прошел почти месяц, его не было. Накануне я еще раз посетил Рижский рынок.

— А че на свадьбу не позвал? — недовольно заворчала Марина при моем появлении. Она праздно курила перед палаткой. — Зазорно было?

Я немного растерялся. О цыганах я как-то не подумал.

— Знаешь, все как-то быстро получилось… И людей мало позвали.

— Кого позвал, тоже знаем. Та подружка твоя пиз…аглазая… А как же без нее? — вдруг залилась она веселым смехом.

“Черт!..”

— Откуда все знаешь, чертовка? — я “удивленно” спросил.

— Ты не знаешь цыган, — ответила она, выпуская изо рта ароматный дым, — мы все знаем. Хочешь сказать, у тебя с этой красоткой ничего нет? Я видел, как вы ворковали. Был бы мужиком…

— Маринка!

— Да не бойся, хачам не скажу, — она опять залилась смехом. — И вообще, у тебя что-то цыганское есть. И зовут по-нашему — Рома. Ты точно айзер?..

“Все, приехали.”

–…А че приперся? Травку хочешь?

Я кивнул. До этого пару раз брали.

— Митяй просит. Она у тебя, говорит, из райских садов.

— А как же. Это твои земляки людям птичий помет за место плана подсовывают.

— А вы прям такие честные.

Она улыбнулась:

— Ты сам-то куришь?

— Редко. По настроению.

— Правильно, мозги прокуришь… Завтра приходи. Николас хороший товар привез…

— Братан, а сколько стоит у вас косяк? — у Ветерана в тельняшке глаза возбужденно заблестели.

Длинный рассеянно посмотрел на него, но не ответил. Оппонент развил мысль:

— Давно нормально не шабился. К нам теперь одно говно заносят.

–Почему заносят? У нас свое есть… — авторитетно заявил Бакинец, косясь на Прилизанного.

— Да вы что, охренели? — взорвался тот. — Мне нельзя такое слушать. Немедленно прекратите!

— А сам что, никогда не пробовал? — процедил сквозь зубы Тельняшка. — Не всегда ж был таким дерьмом…

— Я! — невероятно возмущенным голосом воскликнул Прилизанный и тут же подозрительно покраснел.

Зопаев быстро налил ему минеральную.

— Все, прекратите! — я вмешался, поскольку Прилизанный хоть и пыхтел, как старый паровоз, но, видимо, не собирался отвечать.

— Братан, — обратился я к Длинному, — зачем такие подробности?

— Уж какие есть. Не мог же я сходу поинтересоваться, где Алик Мансуров?

— Ну да… Ясно. А спросил?

— Нет. Смысла не было. Она уже ответила, когда проговорилась о свадьбе…

Через несколько дней я зашел в одну из пекарен Самвела Манучарова. Кстати, я постепенно начал контролировать предприятия своего тестя. Одно из его условий перед свадьбой был мой уход из Бригады.

— Мне не нужны внуки-сиротки, — категорически заявил тесть. Джуля с Розой заговорчески закивали. Пришлось уступить. Хотя, главное решение по этому вопросу приняла бакинская контора. Она устами Саламовой это предложение сформировала так:

“Центр считает ваше дальнейшее присутствие в бандитской бригаде рискованным и, в общем, нецелесообразным. В связи с успешным завершением первой фазы операции — внедрение в среду бакинских армян — ваше нахождение в составе Бригады теряет смысл.”

— Короче, надо побольше времени проводить с новой родней, — иронично подытожила Саламова. — Я понимаю, тебе гораздо приятнее среди бандюг, все-таки привычная среда…

— Да, я уже привыкаю к вашей милой семейке, — в тон ей ответил я. — Ну, хорошо, я попробую последовать наставлениям Центра.

— Указаниям, друг мой, указаниям, — она досадливо поправила. — Наставляют ребенка, а ты уже большой мальчик и состоишь в серьезной организации.

— Все сказала? Еще какие… указания? А то у меня мало времени. Планирую вечером со своей армянской родней посетить Большой театр. В рамках поставленной задачи, конечно…

Надевая зеркальные очки, я увидел в их отражении приближающихся неразлучных братьев.

— Вот и тебе пора… на службу, коллега.

Она не ответила и как-то странно посмотрела. Кивнув братьям, я сел в машину…

Да, недавно я поменял свою развалюху-“копейку” на новенький джип-“Мерседес”, подаренный мне Самвелом Манучаровым в качестве свадебного подарка. Кстати, отличная машина, рекомендую…

— Ты еще рекомендуй нам “Феррари”, — огрызнулся Бакинец. — А заодно подыщи среди родни богатую невесту. Я тоже не откажусь от мерседеса.

— Да кому ты нужен! — моментально выпалила Гюлечка. — По твоей физиономии в самый раз эта “копейка”.

— Согласен и на копейку, — пробубнил адресат, — я не гордый. Подайте к выходу.

Гюля зафыркала и отвернулась.

— Тихо, тихо… — привычно вмешался Прилизанный, стуча авторучкой. — Откуда у вас столько энергии? — наехал он на Бакинца. — Вам рот затыкаешь, излагаете с противоположного проема…

После обратился к рассказчику:

— Вот что я хотел спросить, голубчик. Вы часто упоминаете криминальную терминологию, типа, бандиты, бригада, прочее. Я очень некомпетентный человек в этих вопросах, но даже мне известно, что эти ОПГ имеют определенные названия. Я помню одну, связанную с солнцем. Кажется, Солнечная…

— Солнцевская, — подсказал Бакинец. — Их было много: Тамбовские, Щелковские, Ореховские, Измайловские…

Прилизанный нетерпеливо махнул рукой и перебил криминальный пыл Бакинца:

— И все-таки, в какой бандитской группировке вы, так сказать, промышляли?

— А зачем вам это? — спросил неохотно Длинный.

— Вы знаете, голубчик… — снял очки и начал тереть стекла Прилизанный, — когда в какой-то истории озвучиваются определенные названия — имена, адреса конкретных населенных пунктов, прочее — она более тянет на документальность, нежели их отсутствие.

— Другими словами, вы полагаете, что мне нечего делать, и я тут рассказываю байки, — немного раздраженно ответил Длинный.

— Однако, я не услышал ответ, — в свою очередь уклонился чиновник.

— И не услышите. Объясню, и впредь, я надеюсь, к этому не возвратимся.

Существует несколько причин, по которым мне нежелательно излагать вышеизложенные события с сугубо документальной точностью и последовательностью. Во-первых, людям, участвовавшим в них и оставшимся в живых, может не понравиться, что кто-то, спустя много лет, решил копошиться в их грязном белье. Может, они не хотят его стирать и предпочитают выбросить — в данном случае имеется в виду вычеркнуть из памяти. И тут появляется некто и демонстрирует публике старые рваные трусы, галстуки с пятнами крови, испачканные кальсоны и пеньюары ныне, может быть, весьма респектабельных граждан. Вам ясно?

Прослушав тишину, Длинный продолжил:

— Во-вторых, вращаясь в криминальных, бандитских кругах 90-х, невозможно было заниматься, допустим, благотворительностью с целью защиты домашних животных или выращивать тюльпаны в городских скверах. Многие мои тогдашние поступки и ныне классифицируются в процессуально-правовом пространстве РФ, как уголовно преследуемые. Следовательно, если я, слава Богу, живой и на свободе, они, может, до сих пор числятся висяком и портят кровь правоохранительным чинам, и мне абсолютно не хочется улучшать им здоровье.

Я по мере изложений событий буду… выборочно называть определенные населенные пункты или другие документальные подробности, а сведущий человек может сопоставить, какая бандитская бригада промышляла в какой местности или какого депутата грохнули в каком году вблизи какого метро. Но не будет прямых указаний, следовательно, и мне после нечего предъявлять. Так как я вижу, ваши люди все скрупулезно записывают и снимают…

И если я решил полностью изменить идентификационные данные конкретного события, то есть, допустим, вместо Ивана озвучил Степан, то следует понимать, что для этого у меня есть очень веские основания. Еще вопросы?

— Но вы все равно рискуете, — высказалась Гюля. — Какой-нибудь дотошный опер при большом желании может выстроить логическую цепочку. Не проще вообще молчать? Зачем вам открываться?

Длинный вздохнул:

— Это история моей жизни. Когда-нибудь она, эта жизнь, все равно оборвется, и я не хочу, чтобы все прожитое ушло со мной в могилу.

— Чувак, ты нас конкретно зацепил… — подметил Бакинец. — Теперь мы на игле твоего рассказа. Давай быстрее, а то лопнем.

Все одобрительно закивали. Поскольку и Прилизанный неопределенно замычал, рассказчик продолжил…