Ива, Антония или Вероника

Изабелла Кроткова, 2023

Страшное событие произошло зимней ночью в загородном особняке профессора Веденеева – убит известный художник Андрей Лавровский.Одна из ниточек полицейского расследования ведёт к красавице фотомодели Флоре, дочери профессора: в ту ночь с её сотового телефона, найденного утром на пороге отцовского особняка, совершено несколько странных звонков.Сёстры девушки – Ива, Антония и Вероника – убеждают Флору, что в одиннадцатом часу она звонила каждой из них и, рыдая, признавалась в убийстве. Потрясённая Флора, к своему ужасу, ничего не помнит, поэтому всё категорически отрицает. Обстоятельства против неё, однако есть одно «но» – голоса сестёр очень похожи и выдавать себя за Флору могла любая из них.Пытаясь вырваться из страшной ловушки, девушка сама начинает поиск настоящего убийцы.Пугающие провалы в памяти, преследование красной машины, призрак в серебристой куртке, тайны, интриги, шантаж и, конечно, обжигающая любовь – всё это в новом остросюжетном детективе «Ива, Антония или Вероника».

Глава шестая

Из всех четырёх сестёр самая красивая — я. У Тони правильные аристократические черты, большие светло-карие глаза, волосы редкого янтарного цвета, пропорциональная фигура. Но она высокая, как каланча, и худая, лицо у неё чересчур удлинённое, а волосы слишком жидкие, чтобы назвать их красивыми. Ника, наоборот, маленькая и пухленькая, с короткими толстыми пальчиками и утопленными узенькими ноготочками. Своей неугомонностью, вишнёвыми губками бантиком, каштановыми кудряшками и ямочками на щёчках она напоминает Амура в женском варианте.

Я же не просто красива, а красива завораживающе. При этом у меня нет ни огромных голубых глаз, ни белокурых локонов, ни груди четвёртого размера.

У меня русые волосы чуть ниже плеч — и они густые и ровные, рассыпающиеся как шёлк, отливающие золотистым блеском. Впрочем, я часто меняю их цвет — знакомые помнят меня и огненно-рыжей, и цвета опавших листьев, и даже зеленоволосой, как русалка. Но, каков бы ни был оттенок моих волос, при виде моей персоны мужчины одинаково столбенеют с раскрытыми ртами, и иногда я с усмешкой делаю им ручкой с обручальным кольцом. У меня яркие серые с синевой глаза, точёный носик и природный лёгкий румянец на безупречно чистой коже, прелестная улыбка и белоснежные ровные зубы. Пропорции у меня идеальные — те самые пресловутые 90-60-90 при росте метр семьдесят один. Мне идёт абсолютно любой стиль и образ, я буду отлично смотреться даже в бесформенном мешке. Когда я была ещё малышкой, маму наперебой останавливали на улице сотрудники модных журналов, умоляя разрешить снять меня для рекламы детской одежды, обуви или игрушек. А к сегодняшним двадцати пяти годам моё портфолио уже довольно солидное.

Внешне мы больше всего похожи с Ивой. Но то, что во мне прекрасно, в ней совершенно обычно. В её серых глазах меньше синевы, а ресницы короче и светлее — и это уже не пленительные, а ничем не примечательные глаза. К тому же Ива близорука, и ей приходится постоянно носить очки с довольно толстыми линзами, что тоже не добавляет очарования, а использовать линзы сестре не позволяет аллергия. Фигура у Ивы чуть крупнее и тяжелее моей (здесь она схожа с Никой), кожа не очень свежая, рисунок скул чуть смазаннее, волосы не такие густые, зубы не такие белые и не такие ровные — и все эти «чуть-чуть», объединившись вместе, воссоздают из Ивы мою сильно ухудшенную копию.

Из всего этого следует, что моя красота нередко застревала костью в горле сестёр, но один случай я помню особенно хорошо. Тони тогда было двадцать восемь лет. Ей казалось, что она засиделась в девках, и это мнение вполне разделяли поселковые кумушки-бездельницы, наши соседки.

В какой-то момент старшенькая расцвела. В её печальных глазах стали мелькать искорки, резковатые движения приобрели мягкость, а на лице появилось выражение нежной мечтательности. В чём дело, мы поняли, когда однажды она объявила, что в среду познакомиться с нашей семьёй приедет её будущий жених.

Пока воодушевлённая Тони хлопотала на кухне, мы с Ивой и Никой решили показать гостю сад. Малышка Вероника нашла какую-то гусеницу, они с Ивой остановились, чтобы подробно её рассмотреть, и отстали. А мы с Тониным женихом углубились в заросший сад, бродили по его извилистым тропкам, ловили друг друга, прятались за деревьями, я заливисто хохотала над его плоскими шутками, а его взгляд странно светился, и неожиданно он предложил мне сбежать от всех. Что мы и сделали. Мы украдкой выскользнули через заднюю калитку, вызвали такси и тайком смотались в город. Полночи до одури плясали в каком-то баре, потом переспали в гостинице, а утром я как ни в чём не бывало явилась домой.

Тони не сказала мне ни слова. Лицо у неё было осунувшееся и бледное — ни кровинки; счастливые искорки погасли, и под глазами залегли тонкие глубокие морщинки. После этого мы не разговаривали почти три года. То, что я восприняла как очередное развлечение, оказалось для неё глубокой раной. А потом она уехала во Францию…

Чёрт, зачем я сейчас вспоминаю об этом?.. Я и так хорошо знаю, что у Тони есть причина ненавидеть меня.

И я знаю, что такие причины есть и у других сестёр — у каждой своя.

Но неужели кто-то из них мог…

Вьюга за окном усилилась. Внезапно мне стало холодно и появилось лёгкое головокружение.

Я дотянулась до тумбы, запила водой альбетокс, включила ночник над кроватью и забралась под одеяло с ногами.

Вместе с приглушённым светом в комнату проникло уютное таинственное тепло.

В руки скользнул телефон с глубокой царапиной неясного происхождения.

Ива в сети — оповестил Вотсап.

И волнение встряхнуло мою застывшую душу. Что-то она поведает?..

Мне казалось довольно странным, что в новостях нет никаких упоминаний о моём присутствии в «Сороке» в тот вечер.

Получается, меня никто не видел, в то время как Яну видели двое свидетелей и ещё один разговаривал с ней по телефону. Какая-то клиентка…

Наконец, прервав бесплодные рассуждения, я нажала на вызов, и сосредоточенное лицо Ивы в дорогих круглых очках появилось на экране.