Ива, Антония или Вероника

Изабелла Кроткова, 2023

Страшное событие произошло зимней ночью в загородном особняке профессора Веденеева – убит известный художник Андрей Лавровский.Одна из ниточек полицейского расследования ведёт к красавице фотомодели Флоре, дочери профессора: в ту ночь с её сотового телефона, найденного утром на пороге отцовского особняка, совершено несколько странных звонков.Сёстры девушки – Ива, Антония и Вероника – убеждают Флору, что в одиннадцатом часу она звонила каждой из них и, рыдая, признавалась в убийстве. Потрясённая Флора, к своему ужасу, ничего не помнит, поэтому всё категорически отрицает. Обстоятельства против неё, однако есть одно «но» – голоса сестёр очень похожи и выдавать себя за Флору могла любая из них.Пытаясь вырваться из страшной ловушки, девушка сама начинает поиск настоящего убийцы.Пугающие провалы в памяти, преследование красной машины, призрак в серебристой куртке, тайны, интриги, шантаж и, конечно, обжигающая любовь – всё это в новом остросюжетном детективе «Ива, Антония или Вероника».

Глава девятая

— Здравствуйте! — бодро застрекотал оттуда звонкий девичий голосок. Могу я поговорить с Флорой Веденеевой?

— Я слушаю.

— Флора? — обрадовалась собеседница. — Вас беспокоит Мария Кострикова из журнала «Дамские штучки». Нам предложило вас агентство «Фредерика», и вы нам подходите.

Надо же, какая честь.

— Нужно сделать фотосессию на тему «Зима». Презентовать новую коллекцию Веры Судоргиной — шапочки, шарфики, курточки.

— Я сейчас немного не в форме, — предупредила я. — Возможно, вам стоит обратиться к кому-нибудь другому.

— Ой… — растерялась Мария. — Но наш менеджер по рекламе видит в качестве модели только вас! — Голос взлетел до детского жалобного крика. — Это займёт у вас не больше часа! Мы пришлём машину… Пожалуйста, Флора! Я договорюсь о двойной оплате, но только чтобы это были вы!

Я взглянула на часы. Одиннадцать.

— М-м…

— Коллекция Веры Судоргиной — яркая, супермодная, с учётом молодёжных трендов сезона… — захныкала Мария.

— Не сомневаюсь, — перебила я её. — Ладно, я приеду.

[только не ной]

— Машина не нужна, я на своей. Называйте время и адрес.

— Площадь Резанова, у памятника, в два пятнадцать…

Мария залопотала что-то благодарственное, но я, не дослушав, нажала на кнопку отключения.

Около двух часов я вышла из коттеджа, замечая, что быстрый шаг даётся с трудом, а яркий солнечный свет непривычно ранит глаза. Пошла медленнее, осторожнее, невольно озираясь вокруг.

«Сдаётся дом с частичными удобствами в деревне Ярцево. 45 кв. м., вода, дровяная печь, туалет на улице…» — попалось на глаза объявление на знакомом столбе у забора.

Господи, а ведь существуют люди, которые снимут эту собачью конуру…

Что-то мешало идти по жизни как раньше — смеясь в глаза и никому не открывая своей боли. Что-то мешало быть такой, как раньше. Чувствовать себя независимой и свободной. Болезненная заноза поселилась в сердце, а само сердце словно спряталось глубже под рёбра, ожидая то ли острого лезвия ножа, то ли выстрела…

«Вариантов только два, — размышляла я, пробираясь к «смарту», утопающему в сугробе, — звонила либо я, либо нет. И убила тоже либо я, либо нет… Трудно сказать, что страшнее. Если я способна напиться до чёртиков и в ярости убить незнакомого человека, а потом напрочь забыть об этом, то это тревожно. Мягко сказано.

А если не я…

Значит, одна из сестёр — Ива, Антония или Вероника — подстроила ту ночь.

Ива, Антония или Вероника убила Лавровского, а потом позвонила с моего телефона и от моего имени призналась в убийстве!

Других объяснений странным ночным звонкам не существует».

Тёмная фигура скользнула за угол — плавная, быстрая, бесшумная. Промельк-штрих серебристого пятна. Слишком стремительно для глаз, слишком поверхностно для точного ощущения. Резкий поворот головы — и…

Никого нет. Лишь сонная, стеклянная пустота улицы.

Обжигающим вихрем поднялось волнение. Здесь кто-то был. Стоял, ждал, следил… И исчез за углом, желая остаться незамеченным…

Бродя взглядом между стволами редких деревьев, боясь сама не зная чего, я уселась в «смарт», завела мотор. Вытерла пот со лба и ладоней. Ещё раз выглянула в окно.

И опять никого.

Под правой ногой белело что-то маленькое и прямоугольное. Подняв невесть откуда взявшуюся вещицу с пола, я обнаружила, что это визитка — яркая, какая-то нарядненькая, беленькая с зелёной окаёмкой.

«Ремонт компьютеров и ноутбуков. Мы работаем на Карла Маркса!» Витиеватый шрифт, фото Карла Маркса, поглядывающего строго и по-хозяйски, и адрес — ул. Карла Маркса, 191.

Откуда она здесь? Я никогда не обращалась по поводу ремонта компа или ноута… Может, выпала из кармана Алекса?.. Он ведь иногда брал мой «смарт»… Странно.

В задумчивости изучив визитку, я наконец сунула её в перчаточный ящик.

Аккуратно вырулив на узкую пустынную дорогу, медленно поехала по ней, оглядываясь по сторонам. Тихая улочка, на которой располагался мой двухэтажный коттедж, была абсолютно пуста. Безмолвие и безветрие превратили застывший зимний пейзаж в красивую живую открытку. Серебристая тень бесследно растворилась в морозном воздухе. Или это было видение?.. Тонкая, горячая струйка страха влилась в остывшие вены.

Подъехав к повороту на Переяславское шоссе, я свернула на обочину и погуглила левой рукой «художник Андрей Лавровский, Старицк». Вездесущий интернет мгновенно выдал скупую справку. «Андрей Георгиевич Лавровский, пятьдесят четыре года, член Союза художников России». И фото — добродушное лицо, мягкие, но мужественные черты, густые волосы с лёгкой проседью, тёплые карие глаза. Выражение лица как у всезнающего мудреца. Наверно, он хороший художник… Я редко ошибаюсь в таких вещах. Внезапно что-то знакомое почудилось в его спокойном взгляде. Незнакомый человек… Моя недавняя уверенность поколебалась. Это лицо я определённо уже видела… Но где и когда?..

Проклятая память! Что же за фокусы она устраивает?!

Бросив телефон на соседнее сиденье, я повернула на шоссе. Надо быть осторожнее.

Глаза Лавровского источали мягкий свет и душевную открытость. Хм, не удивлюсь, если Яна и впрямь была в него влюблена. Похоже, он полная противоположность моему отцу — угрюмому, как ноябрьское небо, и тяжёлому, как камень на шее.

…Нет, я никак не могла убить этого художника. Никогда! Даже ради картины как его… Бенедетти. И правда, на кой чёрт она мне сдалась?!

Поищи её у себя… — Воспоминание о надменном взгляде Тони царапнуло по нервам.

Надо и впрямь поискать, а то вместо меня её поищет полиция…

Я прибавила скорости, и вскоре показалась площадь Резанова. Возле памятника Резанову и Кончите, съёжившись от холода, топталась щуплая девушка в зелёном болоньевом пальто. Рядом примостился бородатый мужик с фотокамерой. Похоже, горячий парень — в минус пятнадцать без головного убора, модная фирменная куртка расстёгнута на груди.

Парочка по мою душу.

Я успела не раз пожалеть об этой уступке. На огромной площади Резанова, как в чистом поле, неожиданно подул пронизывающий ветер. Меня всё ещё слегка знобило, а фотограф оказался въедливым и дотошным.

— Встаньте поровнее, Флора. Повернитесь левым профилем. А теперь правым… Пожалуй, лучше левым! Коснитесь ладонью козырька… Чуть выше… Чуть ниже… И застыньте в этой позе, я возьму простор. А теперь мне нужна улыбка! Нет, не такая лёгкая. Чуть шире, пожалуйста! Нет, это уже чересчур! Улыбка должна быть наивной, детской, источать беззаботность и радость!

Скрепя сердце, я наконец источила нужную степень беззаботности, и фотограф, запахнув куртку, удовлетворённо кивнул.

— Отлично! То что надо! Благодарю вас, Флора!

Израсходовав не менее двухсот кадров для получения четырёх конечных фотографий для следующего номера «Дамских штучек», дяденька значительно понизил мою самооценку. Впрочем, результатом он остался доволен, отпустил меня с миром, и я, коченея от холода, прыгнула в «смарт».

И опять мне показалось, что чья-то неслышная серебристо-серая тень мелькнула за памятником графу Резанову и его возлюбленной. Через секунду оттуда выехала тёмно-красная «ауди» и стрелой промчалась мимо. Разглядеть того, кто сидел за рулём, я не успела.

Уже смеркалось, когда я подъехала к своему коттеджу на улице Трёх Деревянных Королей. По краям узкой подъездной дороги зажглись фигурные фонари. Их бледное сияние оттеняло сгущающуюся синеву неба, и голубоватые тени ложились на снег, придавая улочке таинственность и сказочность.

На пороге коттеджа маячила небольшая кругленькая фигурка. Не составляло особого труда опознать в ней младшую сестру. В своём мягком каракулевом полушубке Ника выглядела смешным колобком. В ожидании меня она с озабоченным видом бродила туда-сюда.

— Алекс и сёстры мне кое-что рассказали, — без приветствия крикнула она, завидев меня на тропинке. — Я всё знаю.

— Похоже, все всё знают, кроме меня самой, — сухо произнесла я, подходя к ней. — Добрый вечер, милая.

— Привет, Фло.

Я окинула Нику напряжённым взглядом. Румяные щёчки, покрасневшая от мороза кнопка носика, пухлый бантик губ. И непривычно серьёзные глаза.

— У тебя что-то важное? Может быть, зайдёшь? — не слишком вежливо поинтересовалась я и начала отпирать замок.

Ива, Антония или Вероника.

Ника не двинулась с места.

— Я приехала, потому что хотела сказать тебе это в лицо, а не по телефону. Да и вообще, ты знаешь, как я отношусь к телефону и соцсетям… Всё это дьявольщина!

Да, знаю — звонить Ника терпеть не может, а в единственной соцсети из всех существующих она записана как Королева Бурь. На аватарке высится бушующий фонтан, и отвечает хозяйка этой экзотической страницы только на вопросы желающих узнать свою судьбу — коротко и по делу.

— Что «это»? — Против воли холодок пробежал по моему позвоночнику.

— Ты не могла его убить, Фло!

— Разумеется, не могла! — процедила я, толкая дверь. — Зачем мне убивать его?

В это мгновение лицо Лавровского встало передо мной — мудрое и печальное.

— Я даже не знаю его! — резко взвилась я, отмахиваясь от странной мысли, что это не так.

— Ты не поняла, Фло, — Ника приблизилась ко мне вплотную и проговорила почти шёпотом:

— Ты не ездила в Щепнёво в тот вечер.