Рассказы

Игорь Ягупов, 2017

Сборник рассказов, публиковавшихся в разные годы в различных периодических изданиях. Автор исследует поведение людей в различных жизненных ситуациях.

УСПОКОИТЕЛЬ МАКАРОВА

Толик — замечательный сосед. Он тих, вежлив и культурен. К нему хоть среди ночи можно постучать и попросить взаймы спички, соль или сахар. Никогда не получишь отказа, не услышишь в ответ грубого слова. С месяц назад он по собственному почину приладил пружину к двери подъезда, чтобы та не открывалась, пуская в парадное морозный уличный воздух. А еще он ввел в привычку здороваться со всеми, кого встретит на лестнице. Даже с незнакомыми людьми.

— Ах, Татьяна Валентиновна, — благолепно вздыхают жильцы, провожая взглядом мило улыбающегося Толика, — дай бог ей здоровья! Кабы не она…

Благодарность людей понятна. Ведь еще год назад, до того как в их подъезд въехала новая жиличка, все здесь было совсем иначе…

Толян отслужил срочную в горячей точке. Вернулся он оттуда цел и невредим физически, но с весьма расстроенными войной нервами. Несколько раз его возили в клиники Москвы и Петербурга. Но даже столичные светила психиатрии оказались бессильны против душевного недуга бывшего солдата. Заключался он в немотивированной агрессивности. Напившись, а проделывал это Толян регулярно, он гонялся за соседями по подъезду со штык-ножом, ломился к ним в двери и крушил почтовые ящики.

Обращения в полицию не помогали. В отделении Толян быстро приходил в себя, предъявлял справку со жгуче фиолетовой печатью и уже через несколько часов был дома, где спешил залить полученный стресс алкоголем. А напившись…

Зоркие глаза, быстрые ноги да крепкие двери уберегали до поры до времени жильцов от кровавой развязки. Беспредел в отдельно взятом подъезде продолжался несколько лет. Многие, не выдержав испытаний, продавали квартиры, переезжая в более спокойные места. Вновь въехавшие, слишком поздно узнав о местной достопримечательности, кусали локти, плакали навзрыд и поминали продавцов недобрым словом.

И вот год назад из квартиры номер шесть в неизвестном направлении отбыла семья Галкиных.

— Не могу я больше жить в этом лабиринте минотавра, — мотивировал соседям свое решение продать жилье глава семейства Николай Петрович. — У меня сын растет. Переходный возраст у него. Гормоны играют, прыщи пузырятся, реакция замедляется. Не убежит, не увернется. И что тогда?

— Конечно, вам бы хотелось, чтобы прирезали мою тещу, — съязвил Гарынкин из восьмой.

— А вам бы этого не хотелось? — ядовито заметила жена Галкина и поспешно увела мужа домой, ибо где-то наверху послышался рык Толяна.

Через неделю стриженые ежиком крепкие ребята перетаскали на второй этаж пожитки новых жильцов. В шестую квартиру вселилась молодая женщина с двумя детьми. Звали новую хозяйку Татьяна Валентиновна. Впрочем, тогда для соседей она была просто Танечкой.

Так уж получилось, что Танечка узнала о диагнозе Толяна очень скоро. В один из зимних вечеров ее дверь сотрясли страшные удары. Сосед в своем безумстве рубил штык-ножом деревянный косяк, попутно рассказывая Танечкиным детям все, что он думает об их матери, матери их матери и всей их семье. Язык Толяна был столь выразителен, что за десять минут пятилетний Денис и восьмилетняя Леночка расширили свой словарный запас примерно вдвое. Три месяца потом они спрашивали:

— Мама, а что значит это слово? А это?

Забегая вперед, заметим: детей еще полгода пришлось водить к психотерапевту. Но вернемся к событиям того злосчастного вечера.

— Отдай пенсию! — рычал Толян. — Отдай пенсию, а то всех порешу!

Танечка, обезумев от ужаса, металась по квартире, хватая в руки то топор, то молоток и думая лишь о том, как спасти детей, если дверь не выдержит.

— Мама, отдай ему эту пенсию! — билась в истерике Леночка. — Отдай! Пусть только он уйдет!

Объяснить Толяну через дверь, что никакой его пенсии она не брала и ничего знать о ней не знает, женщине не удалось. Чувство самосохранения заставило Танечку взять себя в руки. И она трясущимися руками набрала телефон полиции. А потом позвонила брату…

Бывшему солдату крупно повезло, что его ангел-хранитель оказался в тот момент на месте. Если бы он на минутку отвлекся и позволил Танечкиному брату приехать первым, жизнь Толяна, возможно, закончилась бы сразу и трагически. Но ангел этого не допустил, и обычно неспешная полиция прибыла раньше. При виде наряда Толян тут же успокоился, вложил штык-нож в ножны и покорно пошел за полицейскими, нащупывая в кармане благословенную справку.

Танин брат на джипе прибыл через десять минут после стражей порядка. Он оказался крепким дядей с бритым затылком и могучими кулаками. Узнав от сестры суть дела, он через две ступеньки вспорхнул на пятый этаж, где жил Толян, резким движением распахнул входную дверь, даже не заметив сгоряча, что она вообще-то была заперта, и пружинистым шагом, нервно сжимая и разжимая кулаки, прошелся по комнатам.

— Пашенька, не надо, а то тебя опять посадят, — семенила за ним следом Танечка, заламывая руки. — Я же сказала, его забрали. Сейчас я пойду в полицию, напишу заявление. Думаю, он долго теперь здесь не появится…

Однако она ошибалась. Уже на следующее утро Толян был дома. Танечка вновь отправилась в полицию. Ее разговор там шел на повышенных тонах, поэтому здесь приведен в литературной обработке.

— Милостивый государь, — обратилась женщина к дежурному, — не далее как вчера я чуть не была зарезана дома своим соседом из восемнадцатой квартиры. Так почему же он опять на свободе?

— Сударыня, — ответил ей офицер, — сей достойный молодой человек проливал за вас кровь на войне…

— Я нисколько не умаляю его боевых заслуг, — подала голос Танечка, — но не могу установить причинно-следственных связей между его подвигами и возможным убиением меня и моих детей.

— Но ведь не зарезал же он вас? — осторожно напомнил полицейский. — И очередной штык-нож мы у него отобрали. Правда, пятый уже. Кует он их, что ли?

— Так что же делать мне теперь, повелитель улицы? — возопила Танечка.

Внятного ответа она так и не получила, а потому вернулась домой в слезах. И тут же позвонила брату.

— Выезжаю с ребятами, — отрезал Паша, — через пятнадцать минут будем.

Ребята приехали на трех машинах. Они сразу поднялись на пятый этаж и позвонили в искомую квартиру.

— Кто это там? — раздался из-за двери рев Толяна. — Я щас выйду и кому-то морду раскровеню! Дай только дверь открою!

— Что вы, что вы, — услужливо ответили ребята, — не стоит так беспокоиться. Мы сейчас сами откроем.

Дверь открывалась наружу, но они открыли ее внутрь. Да так энергично, что Толян в обнимку с дверью пролетел весь коридор и обрушился на полу в кухне.

— Ну все, друг, настал тебе истец! — юридически грамотно выразились гости и твердым шагом вступили в квартиру.

Далее события развивались стремительно. Ребята отлепили Толяна от двери, взяли под мышки, вывели во двор, посадили в машину, вывезли за город, свели в кювет, связали за спиной руки, поставили на колени, приставили к затылку ствол Макарова и спросили:

— Ну что, сударь (здесь и далее словом «сударь» будет заменено более развернутое и экспрессивное обращение, содержащее в себе остро негативное отношение ребят к личности Толяна), знаешь Татьяну Валентиновну из шестой квартиры?

— Угу, — сглотнул слюну Толян.

— Так вот, сударь, — продолжили ребята, — если Татьяна Валентиновна будет сидеть дома и отдыхать и вдруг услышит за дверью какой-то шорох, по причине которого ей придется прервать свой драгоценный отдых, и если, выйдя в коридор и взглянув в дверной глазок, она увидит, что это ты, сударь, там ползешь и шуршиш-ш-ш-ш-шь, мы ж тебя, сударь, сюда вывезем, башку отстрелим, в болото выкинем и скажем, что так и было. Понятно?

— Угу, — сказал Толян.

А что ему еще оставалось сказать?

— Отлично, — обрадовались ребята, спрятали Макарова, развязали Толяну руки, сели в машины и уехали.

И тут произошло чудо! Пока Толян пешком возвращался в город, он полностью излечился. То, чего в течение нескольких лет не могли добиться профессора лучших столичных клиник, Паша с ребятами сделали за две минуты прямого и откровенного разговора. Их беседа оказалась столь убедительной, что исцеление наступило практически мгновенно. На обочину шоссе вылез из кювета Толян-разбойник, а через полчаса в город вернулся уже просто Толик-алкоголик, тихий и безвредный.

Стоит ли говорить, что особым уважением проникся он к Танечке и ее деткам. Бывает, ползет к себе нетрезвый на пятый этаж и видит, как соседка из шестой открывает дверь.

— Здравс-с-с-ствуй-те, Татьяна Валенти-и-и-иновна, — шепчет благолепно, — рад вас-с-с-с видеть.

С тех пор все жильцы стали называть Танечку по имени-отчеству и прославлять ее подвиг перед грядущими поколениями.

— А я всегда знал, что психические болезни лечатся, — многозначительно заметил умный семиклассник Петя из третьей квартиры. — Закончу школу — пойду в медицинский.