Роман без «Алкоголя»

Игорь Матрёнин (2024)

Что здесь, в новом волшебном сундучке? Как что?! Да безбрежный, переливающийся океан экзотических путешествий и необитаемые островки занимательного отшельничества от праздного поэта Игорёши!!! Его бессовестное счастье любви, нетрезвое, но гениальное киношное «композиторство», безуспешные попытки потерять «феноменальный» свой «Алкоголь», «лёгкая эротика» магических снов и ненаписанных сценариев, озорная правда о гордо проплывших мимо селебрити и просто забавных «подружках и знакомцах»… Короче, ароматный коктейль простодушно раскрытых тайн, беспечного словоблудия, плутовских глупостей и жгучего, пьяного «рокенрола» от вашего несгибаемого певца «лучшей группы планеты» под дразнящей вывеской «Алкоголь»!!!

Акт непоВИНОвения, или Очередная Мотина глупость в 06 поутру

Ты зовёшь меня Мотя. Мотька. Мотю́ха. Мо́тенька. Обормо́тенька. То ли от фамилии. То ли тотемная фигня. Мне подходит. Меня ласкает. Я делаю «мяу». Я влюблён. Столько прошло лет и бед… А я люблю тебя до сих пор…

Мы все прячемся за Господа Бога. Кто лучше, кто стрёмнее. Как я, например. Моя любовь глупа. Но и честна́. «Мотя любит Кисю» — старательно выводит странный один «мальчик» на чудом оставшейся девственной трансформаторной будке.

Ты ревнуешь меня до сих пор, красивая Кися? Ты сама выбрала это сладкое имя… Я ревную. Но я так старательно загнал этот мой жуткий порок в такие «запряткие-запрятки», что он там полёживает смирно. А ты? А у тебя?

Нас всех баюкает что-то. Отвлекает. И от проклятой ревности тоже. «Убаюкай нас… Экстаз» — это главное. Обволакивающий, небесный, дрожащий и самодостаточный. Он спасает. Он ласкает. Он обманывает.

«Сладкие лапы Гестапо» — нацарапал я как-то в своей дурной полудрёме. Ты можешь милостиво «дать мёд». А можешь, и нет. Ты капризна. Я сержусь. Но ты так затейливо устроена. Плюс-минус, так построена Вселенная. Не нам разменивать её по маленьким твоим пфеннигам.

Необыкновенное словечко «неповиновение». В нём, скандальном, заложено «абсолютно совершенно» (привет обкуренному «контральто» Курмангалиеву) — «вино», «вина», «не по вене» и миллиард других милых игрушек. «06» поутру, «вино» надёжно греет, жарит бесконечный дождь. Я есть. Кися где-то рядышком, в хулиганке-Москве. Чего ещё желать?

А вспоминаются всё какие-то глупые глупости. Ты нелепо цапнула этот дикий брикетик творога и… траванулась… «Травожо́к», понимаешь… И какие нерадивые скоты это подло стряпают? И пахнет, сука, творогом… Ворогом, бли́нушки…

«В ушах шумит вьюга, и мы любим друг друга…» — первостатейная пошлость, но как она дьявольски хороша… Кися любит Мотю? Ты негритянка. Твоё ненасытное чувственное главенствует. Это нужно покорно признать, или… Ничто. «Или» нет. Ты не признаёшь жалких вариантов.

«Кровавые слёзы Вселенной». Это я до сих (уже 6-20) «стародне́вных» пор пытаюсь сочинить «тот самый хит», что прославит и озолотит нас, сладкая. И я не побегу бойким бобиком на работу постыдным курьером. Как ты не понимаешь, мне нельзя курьером. Я, какой-никакой, а забавный Гений, мать-перемать.

За нас всё решает Судьба, это без сомнения… Помнишь развязную песенку «я пью, мне всё мало, уж пьяною стала»? «И пью важно, и подохнуть страшно, и пью страшно, и подохнуть важно…» — ну кто придумает «жутче́е», чем твой непоседа Мотюха, нет? Да!

«Грандиозный запой, за гра́нию граней…». Существует ли такое стеклянное словечко «гра́нию»? Теперь уже существует. А «гру́нею»? И это словцо тоже отныне живое. Я, кажется, нетрезво брежу… Грушею, ёшки-Матрёшки… Грушенькой, Карамазовыми вожделенной, Фёдор Михалыч, всегда выплываешь под утро. А вот тут я замазан невольно. «Достоевская», что потеряла Бога. Матрёша. Гоша-Матрёша… И всё закончится. Последний грех, что я не совершил. Такого Ада нет, чтоб мне гореть.

Это мой Вечный Акт НепоВИНОвения!!!! Никто не сломает Мотьку!!!! Только сладкая девочка Кися… в 06–00 поутру….