Фантазм. Творец реальностей – 3

Игорь Журавлев, 2020

В романе "Фантазм" читатели встретятся с Егором Соколовым и странной девушкой Ольгой. Они погрузятся в историю их первой любви, разворачивающейся в таких далёких уже 70-х, любви наивной и фантастической – на фоне событий 1945 года. Конец войны, парад Победы и… расстрел Сталина и Берии, избрание генсеком ещё молодого Леонида Брежнева с внедренной матрицей из будущего. А ещё читатели встретятся с совсем юными Фиделем Кастро и Эрнесто (пока ещё не Че) Геварой, с дочерью президента США Маргарет Трумэн (здесь тайна!) и многими другими знакомцами и незнакомцами. Невероятная интрига закручивается в этот раз! Читатели погружаются в бездны познания того, кто мы, зачем мы и что есть реальность, нас окружающая. А начинается всё с выстрела странного снайпера в августе 1941 года, убравшего с мировой сцены Никиту Хрущева. В романе две сюжетные линии и судить о том, какая из линий главная придется каждому читателю самостоятельно. Роман «Фантазм» – заключительная книга трилогии «Творец реальностей».

Глава III

1941 год, СССР.

Тем временем, снайпер ждал уже второй час, удобно вытянувшись на оборудованной по всем правилам лёжке на чердаке (или как там называется это помещение, он никогда прежде не видел мельниц) этой самой старой и полуразрушенной мельницы. Он не нервничал, не торопился, умение ждать — одно из главных в его профессии, если не самое главное. Изредка поглядывая на квадратный циферблат наручных часов «Командирские»¹⁷, он жевал травинку, уставившись в потолок, другой рукой поглаживая приклад верной СВД¹⁸, аккуратно лежащей рядом. Если бы на чердаке той мельницы каким-то образом оказался историк вооружения из будущего, он бы очень удивился тому, что у снайпера в 1941-м году была винтовка, принятая на вооружение лишь спустя двадцать два года. Или, например, часы, выпущенные лишь через тридцать с лишним лет? Но, посудите сами, откуда здесь было взяться ушлому историку из будущего? Поэтому никто не удивлялся, не задавал коварных вопросов, и вообще вокруг стояла удивительная тишина, которая почти совсем не известна жителям городов. Пение птиц и еле слышное журчание воды в запруде у речки лишь подчеркивали эту тишину, удивительным образом делая её почти идеальной. Горожанам знакомо это ощущение, когда, попадая в лес или в деревню, ты в какой-то момент вдруг чувствуешь: что-то не так. И лишь спустя какое-то время, перебрав всё, ты, наконец, понимаешь, что именно не так, о чём кричат все твои органы чувств, — просто вокруг очень тихо, совершенно непривычно тихо, оглушающе тихо. И лишь поняв это, ты расслабляешься по-настоящему, отдаваясь этой тишине всем своим уставшим от шума телом.

***

Игорь Романов считался лучшим снайпером не только на курсе, но и во всем их Рязанском, высшем воздушно-десантном командном Краснознамённом училище имени Ленинского комсомола. Поэтому, когда перед самым выпуском в 1986 году его вызвал к себе начальник спецчасти и предложил после получения звания лейтенанта продолжить службу в одном суперэлитном подразделении, он даже раздумывать не стал. О том, что недавно был создан Центр Специального Назначения (ЦСН) КГБ СССР, куда отбирают лучших из лучших солдат и офицеров из всех частей и подразделений армии и госбезопасности, отдавая предпочтение тем, кто прошел Афганистан, у них только ленивый не говорил. И многие мечтали туда попасть, потому что, по слухам, эти ребята не отдыхали по гарнизонам и не занимались шагистикой с новобранцами, а делали реальные дела по специальности. По той специальности, по которой их и готовили. и что они умели делать лучше всего. А Игорь срочную службу как раз воевал в Афгане, снайпером в составе разведроты 56-й Отдельной десантно-штурмовой бригады. Возвратившись с этой войны, он и поступил в училище, просто потому, что ему понравилось воевать. Случатся, знаете, и такое. Он знал, что многие его ровесники, как и он, побывавшие «за речкой»¹⁹, проклинали и службу и эту бессмысленную войну, но для него лично было всё иначе. Он словно был рожден для войны, как говорил его комроты: «Какие-то люди рождаются в рубашке, какие-то с серебряной ложкой во рту, большинство — просто голые, как и положено. Но ты, Игорян, родился со снайперской винтовкой в руках». Там, на войне, всё было просто и понятно: есть свои, есть враги. И уходя в очередной рейд, они были все равны — командиры и рядовые, все связаны одной цепью. Это, конечно, не отменяло дисциплины, без дисциплины на войне вообще сразу смерть, но между собой в личных разговорах они обращались друг к другу по-простому. Поэтому и комроты сказал ему тогда не «сержант Романов», а просто — Игорян, как его называли пацаны у них во дворе, там, в далеком Ростове. Потому и Игорь в ответ лишь ухмыльнулся и погладил приклад своей винтовки. Они были свои, ближе любой родни, каждый был обязан друг другу жизнью не по одному разу. Комроты и написал ему характеристику в училище и, видит Бог, никто не смог бы написать лучше.

И тогда, год назад, в том кабинете начальника спецчасти он без раздумий дал свое согласие, подписав бумагу о неразглашении их разговора и сделанного ему предложения. И уже через месяц, сверкая парадными золотыми погонами с двумя маленькими лейтенантскими звездочками, он стоял перед КПП Центра специального назначения КГБ СССР под Москвой. И с тех пор ни разу не пожалел о принятом предложении.

Тогда он, помнится, еще удивился, что прямо с КПП его сопроводили не в штаб для представления, как это было положено, а в другой корпус, где он переступил порог кабинета штатного психолога Центра, тогда еще старшего лейтенанта (а сейчас уже капитана) Соколова. Так было написано на табличке, прикрученной к двери.

Старлей выглядел слишком молодо, точно младше его, но у Игоря тогда не было времени думать о постороннем. Он просто мельком отметил это, подумав, что некоторые люди, бывает, выглядят гораздо моложе своих лет, а некоторые, наоборот, старше. Ничего странного, просто индивидуальные особенности организма. А затем Романов сделал то, что уже привык делать на автомате. Он вытянулся по стойке смирно и отрапортовал, приложив ладонь к фуражке:

— Товарищ старший лейтенант, лейтенант Романов прибыл для дальнейшего прохождения службы.

Слова «лейтенант Романов» в очередной раз прозвучали музыкой в его ушах. Все ещё не мог привыкнуть к тому, что он теперь настоящий офицер. Нет-нет, да и косил глазом на погоны.

Хозяин кабинета кивнул и дружелюбно ответил, начав с представления:

— Старший лейтенант Соколов. Как вы, наверное, уже поняли, лейтенант, я здесь исполняю обязанности психолога. Вероятно, по прибытии в часть, вы ожидали увидеть не меня, но так уж у нас принято. У нас здесь свои правила, в этом вам ещё предстоит убедиться. Поэтому вновь прибывшие для прохождения службы всегда сначала проходят собеседование у психолога, то есть — у меня.

Он секунду помолчал и добавил:

— Впрочем, как и те, кто вернулся с боевого задания.

Увидев загоревшиеся при последних словах глаза Романова, Соколов усмехнулся и предложил ему пройти в дальний угол кабинета, где стояли два удобных кресла напротив друг друга.

— Прошу вас, Игорь, присаживайтесь. Вы не возражаете, что я вас по имени называю? Мы с вами почти ровесники, к тому же оба прошли Афган, поэтому у нас много общего. Да и в званиях тоже не сильно друг от друга отличаемся. Поэтому, предлагаю называть меня просто Егором. Ну, или, если уж совсем неудобно, Егором Николаевичем. Но лучше все же Егором.

— Так точно, то есть, эээ, хорошо, Егор, — немного запнувшись, произнес Игорь, усаживаясь в мягкое кресло.

— Вот и отлично, — потер ладони хозяин кабинета, — тогда, может, чаю? У меня есть отличный чай!

— Неужели со слоном?

— Лучше, Игорь, гораздо лучше. Открою вам секрет: так называемый «Индийский» чай со слоном на пачке — это смесь индийского чая с краснодарским и/или грузинским²⁰. А у меня есть стопроцентный цейлонский. Цейлон — это такой остров у берегов Индии, на котором выращивают лучший в мире чай. Сейчас сам убедишься.

И чай оказался действительно очень вкусным, и Игорь немного расслабился. Возможно поэтому первый вопрос старшего лейтенанта застал его врасплох:

— Скажи, Игорь, как ты относишься к чудесам?

— Извините, не понял, к чему? — в растерянности ответил он тогда и увидел, как губы Соколова раскрылись в довольной улыбке. Это уже потом он привык к неожиданным и — слишком часто — странным вопросам психолога. А тогда просто не знал, что и ответить.

Игорь, улыбнулся всплывшей перед глазами картине и почти тут же, без перехода, прервав поток воспоминаний, перевернулся на живот и, приложив бинокль к глазам, внимательно осмотрел всё вокруг серьезными глазами, в которых самый предвзятый исследователь не нашел бы и тени сентиментальности. Ничто не должно помешать выполнению задания, никакая лирика воспоминаний. Потом посмотрел на часы и снова улегся на спину. Время ещё есть, а звук автомобильного двигателя он услышит издалека.

Да, ЦСН оказался действительно необычной воинской частью. Если, пройдя срочную в Афгане, а потом закончив военное училище, Игорь считал, что он уже всё знает о военном деле, то здесь ему быстро доказали, что это не совсем так. Нет, к примеру, что такое «тропа разведчика» он знал по училищу и неплохо её проходил. Но вот, например, с «полосой риска», когда ты преодолеваешь определенный участок местности под самым настоящим, боевым, а не холостым автоматным и пулемётным огнем, он столкнулся впервые. И ведь там был реальный риск, что тебя пристрелят, если только ты сделаешь хоть малейшую ошибку!

А ещё были упражнения из курса горной подготовки и переправы вплавь через реку c быстрым течением на подручных средствах. Их учили преодолевать проволочное заграждение под высоким напряжением и нырять на глубину, чтобы там, на глубине, успеть освободиться от оружия и снаряжения. А плавание в полной экипировке и с оружием? А наблюдение за вскрытием трупов в морге? А обучение способам обнаружения слежки и ухода от нее? И это далеко не всё, кое-что даже вспоминать небезопасно, такие подписки давал, что — мама, не горюй!

Он вновь улыбнулся. Да уж, готовили их крепко, а у него ещё были специальные занятия по снайперской подготовке. Которые, к сожалению, не освобождали от всего остального. К сожалению — это тогда так думалось. Сейчас он понимал, что к счастью.

Наверное, нет в мире такого оружия, из которого ему не пришлось пострелять за время подготовки в ЦСН — из самых разных положений при самых необычных обстоятельствах. Когда, например, два бойца стоят позади и стреляют по тебе из автоматов. Ну, не прямо в тебя, конечно, но совсем рядом. А ты должен, не обращая на это внимания, спокойно выцеливать мишень, которая, кстати, на месте тоже не стоит.

Но самым сложным был экзамен на получение бирюзового билета. Игорь уже думал, что завалит его, а когда прошёл, то сначала даже не поверил что все испытания²¹ закончились и не почувствовал ничего, кроме смертельной усталости. Зато сколько было гордости на торжественном вручении этого берета, ибо он уже сам по себе говорил понимающим, что перед тобой не просто лейтеха — десантник, а настоящий волкодав, элита спецподразделений.

А дальше пошли командировки, одна удивительнее другой. И после каждой — обязательная беседа со старшим лейтенантом, а потом и капитаном Егором Соколовым. И, положа руку на сердце, Игорь признавал, что без этих бесед было бы гораздо сложнее перенести иногда очень даже неслабый стресс после очередного успешного выполнения задания командования. Именно — успешного, потому что других у них не было. Этот молодой и весёлый парень с глазами, которые умели мгновенно превращаться в глаза умудренного жизнью старца, воистину творил чудеса. И порой не в переносном, а в самом прямом смысле слова. Стоит лишь упомянуть вот такие задания, как сегодняшнее, которые без Соколова и его странных, и порой пугающих, умений были бы просто невозможны.

Примечания

17

В 1965 году Министерство обороны СССР заказало Чистопольскому часовому заводу (ЧЧЗ) производство наградных часов с название «Командирские». В 70-е годы, также по заказу МО СССР, стали выпускаться «Командирские» в новых квадратных корпусах, которые входили в комплект парадного обмундирования офицерского состава.

18

СВД — 7,62-мм снайперская винтовка Драгунова, самозарядная снайперская винтовка, разработанная в 1957—1963 годах группой конструкторов под руководством Евгения Драгунова и принятая на вооружение Советской Армии 3 июля 1963.

19

Выражение «за речкой» было придумано военнослужащими во времена Афганской войны. Речка эта — Амударья. За речкой, значит за границей — в Афганистане.

20

Исторический факт.

21

Аналогом послужил экзамен на получение крапового билета в современной России, чего бойцы знать, конечно, не могли.