Мост Серафина. Хроники отвергнутых территорий

Игорь Гречишников

Когда закончились прежние календари, зацвели ножи, воткнутые в землю, и от смертельных болезней нашли смертельные лекарства, произошла история Охры. Ей довелось жить на новых землях и новых временах, её историю написали чёрными чернилами на чёрном шелке, и темна она для глаз, но для сердца — ясней ясного. Книга содержит нецензурную брань.

Очаг Освоения Ниневия

(73 ЧАСА ДО НАЧАЛА МЯТЕЖА.)

Пока я спал, исходя потом в рабочем комбинезоне, маленькую кабину бункеровщика осветили разноцветные огни. «Северная корона приветствует вас на Территории Восточной Ниневии»

— Тягач «Штефан Прайд»: Северная корона — форт Джексон — выходим на конус посадки. Примите доброе утро, примите запрос трассы конуса Хайзенхоф-Ниневия.

— Хайзенхоф — форт Джексон — Ниневия, доброе утро принимаю, запрос трассы откладываю — пятнадцать минут.

— Тягач «Штефан Прайд», Северная корона, доброе утро отзываю!

— Мне нравится, когда всегда проводы, старт, а потом думаю — н..я я сюда прусь?

— Ага, а потом наступают тяжелые будни.

— А я все… Крайний раз.

— Хахаха… Давай, короче, когда взметнешься еще, с тебя бутылка.

— Не, все. Last flight.

— Я от тебя слышу это уже в десятый раз..

Я поднял мутный взгляд, страдая от липкой жажды. Прямо подо мной, за переплетом рамы начинался колодец из гигантских конструкций, уходивший на сотни километров вниз до самой поверхности. Ниневия — желто-голубая линза выгибалась под нами и буквы «Северная Корона» наваливались на кабину, поглощая ее голубым нежным светом. Мы находились на входных конструкциях Ниневийского Орбитального Лифта.

«Radio Bemba, signore presidente! De-de-de-de Cahi in Trampa, shasinjа jenema ma-ma-ma mala vida!» заорало что-то в кабине, и я вздрогнул.

— Чего ты? Это местное радио!

Я уже час сидел, прячась под грязным стеклянным козырьком от свинцового солнца. За моим плечом поднималась прямо из пустыни череда стеклянных игл, отвесных волн и утесов. Ветер тяжело гремел билбордом «Внимание! Вы пресекаете территорию восточной Ниневии!». На остановке, не было ни души, и вообще вокруг было просторно, ветрено и безлюдно. По дорожному виадуку вдали, поблескивая, двигался какой — то транспорт. Я смотрел на небо и не видел ни единого намека на активность. Небо было густым, синим, уползало за горизонт выцветающими краями и только кое-где между небскребами я видел аккуратную, почти незаметную линию. Ее словно кто-то провел специально, называлась в наших исследованиях линией интерференции, по ней мы калибровали зеркала, ожидая появления главного маркера перед вспышко — «португальского кораблика». В этих местах линия была ясная, четкая и необычайно устойчивая, я задумался, привычно прикидывая показатели для зеркал…

«Ребел Софт. Обращение к Ниневии!

..МЫ ОТВЕРГАЕМ ОБВИНЕНИЕ В ФАШИЗМЕ, ЭКСТРЕМИЗМЕ И НАЦИОНАЛИЗМЕ, ПОТОМУ ЧТО ПРИ ОСВОЕНИИ НОВОГО МИРА ЛУЧШИЕ ПОКАЖУТ СЕБЯ САМИ. ТЕ ЦЕННОСТИ, КОТОРЫЕ МЫ ДОЛГОЕ ВРЕМЯ СЧИТАЛИ ИСТИННЫМИ, И КОТОРЫХ МЫ ЖАЖДАЛИ…»

Я вскочил, перепуганно оглядываясь. На стекле в такт своим истерическим воплям, дрожала и горела проекционная листовка. Я, морщась, принялся ее рассматривать и даже попытался ногтями сковырнуть, но она лопнула, погасла и заткнулась.

Я обернулся и выглянул на дорогу. Черный, элегантный старомодный, похожий на кожаный диван лимузин не спеша подкатывался ко мне, с хрустом перебирая колесами по крупной пыли.

— Вот надо! — сказал водитель, выпрыгивая на дорогу. Ты где был, haver? Я тебя в гостевой сду-сду, вокруг катаюсь-катаюсь! Садись давай!

В гигантском салоне с резким запахом дешевого дезодоранта он поднял палец:

— Погоди! Ты?

И показал мне мою фотографию

— Ты, вот надо! Тогда поехали! Не, не — сой!

Он бесцеремонно полез через мои колени в бардачок, вытащил гигантские уродливые солнцезащитные очки и показал мне.

— Носи, симать нельзя. Не, сой, сам надену правильно. Монк и то сутки слепой был, забыл оски, обзег зенки. Смисной был, еле ползал, ссмесной, сука!

— Не вижу ничего. — сказал я, задирая голову и лапая воздух

— А так? — щелкнул фильтр и я увидел все в приглушенных багровых тонах

— Зашибись, kom para-para? Тогда поехали.

— А где Монк?

— Только два саса прилетел, сказал сам встреть, то се, катайтесь. Встресю на дороге, сказал. Этот встретит!

— Что?

— Да нет, встретит конечно, се ты!

Мы мчались, обгоняя связки воздушных трамваев. Появились пальмы, замелькала цветная трескотня рекламных щитов, мы поднимались в город, я успел прочитать «Termenon» на указателе трассы

— Это «бьюик». Коча сто надо, чачам писят с нее? Нравяться!

— Кто писят?

— Девкам! Нравится. Я на гастиле плохо буду говорить, на чако хоросо, ты на чако?

— Не.. Чако это вам, — отаетил я, подстраиваясь на его манеру выражаться. — Мне с гастилем хоросо.

— А я на гастиле не пису даже. Так, слусать — могу.

— Что за листовка там?

— А, крисяла? Видел узе! Это Софты наси — ростоманы! Придурки и Монк говорит так, это — инсургенты!! Взорвать Лифт хотят, говорят мы через него бедные. Пзяли тут на складе два ящика газовых гранат! Газовыми разве зрывают? Ааа? Вооот. Нет ус! А мы разве бедные? Если б не Лифт, я б тебя на велосипеде возил, а не коче! О, вот он!

Монкада быстро открыл заднюю дверь и полез в салон, не говоря ни слова. Потом схватил меня за плечо.

— Профессор, привет, давай назад лезь, давай — давай. А ты через виадук сразу езжай! К Маниоку!

Я перебрался на задние диваны.

— Salud? — и Монк поднял руку. — Как жизнь?

— Salud. Живу, Карлос.

— У тебя что, личная ракета, что ли? На гражданском тебя ждали три часа, а ты уже тут. Еле вырвался к тебе, сплошные совещания! Слышал, что я натворил?

— Неет.

— Я а вашего председателя Коалиции на хер послал. И всю свою делегацию вывел. Честно говоря, домой спешил сильно! Ты куда едешь! Эй, я же тебе сказал, гад — через Виадук.

— Да там пробка! У меня кипит на пробках!

— Таксист ты! Пальцем сделанный! El kapitano пробок! — сказал Монкада и выдал мне большую чеканную флягу. — С прибытием, друг.

Я приложился и протянул ему.

— Не, подарок. Смотри, что написано «Ниневия — пятьсот лет освоения». Только давай умеренно, знаю я тебя! — Монкадо добродушно рассмеялся. — Ну ладно, я тоже. Так вот! — сказал он, вытирая рот. — Погоди, ты профессор уже?

— Нет, доктор.

— Да ну, какой ты доктор! Ты профессор. Что мы больные, что ли. Нам тут доктора не нужны. Дать тебе профессора?

— Не надо, потом. Мы куда?

— В гостиницу, куда еще.

— Может, сразу встречу устроим?

— Может и сразу, — загадочно усмехнулся Монк.

— Усы не идут тебе.

— Сам знаю. Без них у нас за старшего не считают, хоть сдохни. А они в суп лезут!

Мы засмеялись, но глаза его мелькнули странным синим льдом.

— Ты надолго?

— Сто часов у меня есть.

— Что, на Равнинной не утерпел?

— Откуда известно?

— Да ладно, уши от ослика спрятал, тоже мне. Нет, ты скажи, сам зажег?

— Контуры долбануло! Я не виноват!

Монкада откинулся и восхищенно вытаращил глаза.

— Запалил! Фак зе систем? Искренне круто, haver. Ты мой герой!

— Контур пробило, сказано тебе, хватит ржать! Все кабеля в шахтах разом взялись, ты бы видел! Я еле выскочил! Потом отчет покажу и схемы пожара, так одному не запалить!

Монкада слушал меня, но глаза его опять лучились синим неприятным льдом. Лимузин остановился. Я не заметил, как мы въехали в ущелье из небоскребов. Солнце стояло где-то высоко, я задрал голову.

— А который час? — спросил я.

— Тебе-то какая разница? Sekundo arrevedo, второй полдень.

— Это «Маниок»?

— Само собой.

— Не стоило, дорого наверно..

— А оно и не стоило! Эй, багаж в пятьсот третий сразу. Тони, стой. Зайди сюда.

Он затащил меня за колонну из полированного гранита и подал пакет документов. Я быстро их проглядел.

— Я так понимаю, тут больше не любят Институт? — спросил я. — Прятать меня будешь?

— Не, — сказал он, в три затяжки высасывая сигарету. — Не потому

И серьезно добавил:

— Тут разлюбили Коалицию, так скажем. Это твои документы на пребывание, имя можешь не запоминать, все равно не понадобится. Просто сервисная служба 13 горнорудной компании. Понял?

— Нет. Но тебе видней.

— Это точно. Пошли.

Когда мы проходили стеклянные лопасти парадного турникета гостиницы, Монк сообщил:

— Очки на улице не снимать! Я тут сам на сутки ослеп, еле восстановился. В этот год у нас солнце бешеное.

В полутемном, гигантском холле мерцали часы, расползалась торжественная золотая вязь по стенам, под картиной «Высадка Тилочете Моргана на мысе Соленой Надежды» мы задержались.

— Это Франц, — сказал Манкада. — Это новенький, Франц, принимай. Он очень умный!

Ослепительная мулатка подняла шоколадное личико в зеркальных очках.

— Добрый день, рада приветствовать в Ниневии. Наш отель…

— Франчик, отвали… — радостно прервал ее Монкада. — Сами все знаем. Мы в пятьсот третий. И напомни на Эччаве Панду чтоб обед был вовремя. Они открылись, кстати, наконец?

— Да, вчера, — подняла точеный носик Франц. — Вас же звали!

— Я был в Женеве, дура проклятая. А ты что сказала?

— Ой, простите. — перепуганно закрыла Франциска рот. — Я сказала, что.. Ничего не сказала, короче!

Монкада подхватил было меня за локоть, но Франц его остановила.

— Дайте я хоть kredito ему сделаю! Ваши же потом проверять будут!

Монкада озадаченно почесал нос.

— Ладно, проводишь сама. Тони, оформляйся. Сегодня попробуешь «Транзиты». Незатейливо, но мелкая их делает так, что даже карточные шулеры там обедают… — хихикнул и вполголоса добавил-Как тебе Францик? Губы, сиськи и сверху очки. Вот это вывеска, я понимаю, да?

— А слышу все, — беззлобно пробурчала Франц.

— Да чего ты! Это экскурсия! Я ведь Великий небесный гид!

Монкада убежал наверх, по — детски прыгая на ступеньках. Пальцы Франца заметались по планшету.

— Коча, Россо? — глухо спросила она, не отрываясь от работы.

— Что, простите?

— Коча — это машинка, авто..по нашему. Тур — тур, знаете?

— А Россо?

— Это настойка местная. У меня есть партия с лицензией, разрешением на вывоз. Будете брать? Прошу вас! — и щелкнула картой, не дожидаясь ответа. — Ваш ключик.

Она бойко зацокала к лифту, но потом срезала путь и мы пошли по лестнице.

— Покажу кое — что! Всем показываю!

— А почему так темно у вас?

— А, это солнце, солнце… Стекла затемняют… Здесь очень ярко жить для глаз, для кожи. Не снимай «рефлекто», а то глаза… Монк так на сутки ослеп, представляешь? Ему пришлось, целый день сидеть в темноте, чтобы восстановить зрение!

— Не пугай меня. А загар у тебя классный и это… вот! Акцент сексуальный! Сто часов это сколько по-вашему?

— Один день по Календарю Республики.

— Точно! Выдашь мне карту Ниневии?

— Не выдам. Монк запрещает почему-то, доступ ко всем картам закрыли. Возьми это — обычный маршрут для ознакомления.

— Мне за город нужно, в Парма-Романо.

Франц покачала головой и погрозила пальчиком.

— Никуда ты так не попадешь, дороги перекрыты, ремонт на Лифте!

— Черт знает что! И как быть, если надо? Я могу машину купить, или нанять.. нет, лучше купить.

— Есть?

— Эту возьмешь?

Выскочила проекция на гостевой стойке — «додж резерфорд».

— Во старье.. На ходу?

— Смотри, на тротуаре стоит.

— Давай хозяина. Или в автохаус сьездить?

— Хозяин живет в Пармо. Отвезет по тайной дороге. Я ему передам — жди, появится.

— А когда?

— Ой, совсем скоро.

Мы вышли на второй этаж, Франц незаметно включила подсветку в гигантской витрине.

Передо мной вспыхнула видеорама. На пустой равнине возвышался исполинский корпус космического корабля. Было видно, как множество маленьких человечков его разбирают и растаскивают. Потоки пыльного воздуха в ледяном небе создавали безнадежно — апокалиптический настрой, и нависала над морским берегом надпись «Маниока». От боков корабля во все стороны ползли бесконечные транспортные колонны. И еще я заметил машинально, что Сеть в тот день была отчетливо в высоких делениях активности. Если не врала ретушь… Сеть Томпсона — Квикампуа обнимала все небо от горизонта до горизонта, и отлично был виден «португальский кораблик» — центральный маркер активности. Мы обычно по его спектру настраиваем зеркала…

— Наша гостиница названа в честь первого корабля Освоения, от которого и начался Очаг Ниневия. — жарким шепотом сказала Франц. — Это было так давно. В оформлении фасада использованы подлинные фрагменты обшивки…

— А это кто? — спросил я, показывая на отдельную фотографию. — Что за бандит?

— Ну что вы, это Тилочете Морган, знаменитый первый губернатор Ниневии. Он командовал Освоением и преподнес Ниневию королю Испании, подобно Христофору Колумбу! Здесь есть видеоряд, но это долго, вечером, если хотите…

— Ну где вы там! — заорал Монкада.

— Все, идите! — испуганно замахала руками Франц, выключила витрину и убежала. Я поднялся в номер.

Монкада маячил у окна, таксист сидел на диване и ковырял в носу. Монкада протянул в его направлении руку.

— Ну, и пора представить тебе. Луис Никанор Санзанц.