Чёрный Час и другие истории

Ива Шторм, 2021

Три объёмных рассказа, объединённых общей темой путешествий и одиночества, герои которых вынуждены странствовать, чтобы выжить, однако у каждого свои мотивы, цели, мечты, мотивация и свой уникальный путь. Содержит нецензурную брань.

Чёрный Час

Пролог

Прохладный октябрьский вечер. Уже третий день здесь не прекращаются дожди. Я сижу за столиком роскошного ресторана"Ле Сигаль", наблюдая сквозь окна на бушующую на улице стихию и попиваю своё любимое"Руби"из хрустального бокала. Оно почти такое же, как и тогда, во времена моей молодости. Тогда я и мечтать о подобном не мог.

Ресторан почти пуст: за исключением меня и обслуги, занята еще пара столиков. За одним — пожилая пара, то и дело сетующая на происходящее за окном, а за другим столом — парочка влюблённых из очень обеспеченных семей милуются и отпускают нелепые комплименты друг другу. И всё же есть у всех этих посетителей общая черта — они неприлично богаты. Ибо остальные люди и показаться в этом месте себе позволить не могут.

Где-то наверху играет свою любимую мелодию пианист — я хожу сюда каждый день в течении семи лет и все эти семь лет в его репертуаре только девять мелодий. Эта — его самая любимая. Он всегда играет её с чувством, с надрывом. Сразу видно — искренне.

А там, у стойки, скучает бармен — добродушный толстяк с пухлой физиономией и дурацкими усиками, как у Сальвадора Дали. Он уже наизусть знает, что я закажу — я предсказуем, как вечерняя молитва.

За что я люблю этот ресторан, так это за потрясающее воображение гротескное Ар-Нуво, выполненное в золотых и синих тонах. Оно напоминает мне богатые салоны в моей родной Англии — прекрасные были денёчки…

Несмотря на позднее время и непогоду, я ожидал гостя — некий молодой журналист каким-то невообразимым образом прознал обо мне и моём прошлом и хотел взять у меня интервью. И я, забыв обо всех осторожностях, согласился это сделать. Хотя бы ради того, чтобы своими глазами увидеть человека, который прознал о тех печальных днях, несмотря на все мои предосторожности. Мне хотелось узнать, какие следы я не замёл, чьи рты не заткнул и что ускользнуло от моих всё ещё зорких глаз.

Когда я, было, уже собирался уйти и попросить счёт, в ресторан вдруг вошёл молодой парнишка, с виду лет двадцати пяти, невысокий, одетый необычно для современной молодёжи, предпочитающей красоте комфорт. Этот парень носил пышные рыжие усы и бородку, а одет был, будто денди начала тридцатых — роскошный коричневый жилет в красную клетку, карманные часы на цепочке, тёмно — синий пиджак, с которого градом лились дождевые капли, и штаны того же цвета. На ногах его были блестящие лакированные туфли, отражавшие свет от люстры, висевшей у нас над головой. Он сразу узнал меня и направился к моему столику. Увидев меня, он восхищённо протянул мне руку и поздоровался. У него был явный английский акцент, хотя он весьма хорошо говорил по-французски.

-Рад встрече, мсье…

-Я же просил по телефону, давайте без имён, друг.-тут же прервал его я, пожав его руку.

-Да-да, конечно, мсье! Прошу прощения за такое серьёзное опоздание, сами видите…-при этом он с растерянной улыбкой посмотрел в окно.

-Всё в полном порядке, — отмахнулся я. — Поверьте, у меня предостаточно времени, чтобы подождать. Я никуда не спешу. И всё-таки, давайте перейдём к делу. Баш на баш — я расскажу Вам свою историю, а Вы расскажете, как Вам удалось на меня выйти. Вы не из Бюро? — с подозрением спросил я.

-Из какого Бюро? — недоумённо переспросил журналист. В его голосе не было фальши и лжи. Он действительно понятия не имел, о чём я.

-Не из Бюро — и славно. Впрочем, Вы не ответили на моё предложение. Да или нет?

-Да, да, конечно же! Я готов услышать Вашу историю! Вы…Вы просто гений, мсье! У меня ушло больше пяти лет, чтобы найти хоть какую-то зацепку о Вас и… — он говорил быстро и порывисто, слова сыпались, как горох. Я прервал их одним кивком головы.

-Нет, сначала я расскажу свою историю. А Вы — будете слушать. Она будет долгой, так что готовьтесь к бессонной ночи. И я хочу попросить Вас не перебивать меня и заранее предупреждаю — скорее всего, Вы не поймёте, либо не поверите в сказанное мной, но это чистая правда. А не поверите Вы, я думаю, с первых слов. Впрочем, мне плевать на это, главное, что теперь я могу хоть кому-то высказать всё это дерьмо, что накипело. А что делать с этими знаниями — решать Вам. Ну что, друг, Вы готовы? — спросил я, делая долгий глоток своего любимого вина.

Мой собеседник уверенно кивнул, достав свой новомодный гаджет. Сотовый, или как их там называют… что-то пощёлкал и положил его передо мной. Конечно же, это был диктофон. Чтобы не упустить ни единого слова. Я бы на его месте поступил так же, поэтому и не был против.

Сделав глубокий вдох, я достал из портсигара свою любимую"Эль Рэй дель Мундо", прикурил и сделал крепкий затяг. Запах и вкус дыма помогал сфокусироваться и привести мысли в порядок. Я долго думал, с чего начать и всё-таки решил начать свой рассказ с самого начала — босоногого детства в грязных подворотнях лондонского Бойл — Стрит…

Часть 1

— О моём происхождении я особо распинаться не стану, скажу только, что я был сыном потомков ирландских крестьян, которые смогли перебраться в Англию из Ирландии и прижиться на новом месте, потеряв всё во время"чёрного сорок седьмого". Думаю, даже тебе известно, что это был за год такой, да? — спросил я у своего собеседника. Тот сразу же согласно кивнул мне.

-Да, это великий голод в Ирландии, сравнимый с геноцидом…-начал, было, делиться своими познаниями в истории мой собеседник, но я тут же прервал его.

-Это и был геноцид, мать его. Но знаешь, я… не чувствовал особой ненависти к англичанам. Моя семья хоть и была бедной, но жила и питалась явно лучше лондонских рабочих. Моё детство прошло в Бибери в Глостершире. Потрясающее место, как сейчас помню — средневековые домики, изумруды трав, прекрасные поля и плодородная земля…Я порой очень скучаю по ним.

Мой отец был кузнецом, а мать управлялась с целой оравой детей, в том числе и со мной. Пока на труды отца был спрос, мы жили и ни в чём не нуждались. И пусть я и ловил косые взгляды, полные презрения англичан, мне было плевать. Я и ирландцем-то был только наполовину — спасибо данам — завоевателям, ха-ха-ха! — рассмеялся я, наливая себе очередной бокал"Руби". Ах да, забыл упомянуть одну очень важную вещь — я родился в 1897 году, когда изобрели помповый дробовик. Забавно, да? — улыбнулся я, потягивая любимое вино. Только я пытался продолжить свой рассказ, как мой собеседник озадаченно прервал меня.

-Но постойте, мсье, это же ведь…

-МОЛЧАНИЕ И ПОВИНОВЕНИЕ! — взревел я, ударив кулаком по столу, из-за чего бармен и присутствующие испуганно посмотрели на меня, а наверху на пару мгновений прекратил играть пианист. После чего они тут же отвернулись, боясь моего гнева. — Я же сказал, никогда не прерывайте меня, я что, неясно выразился?! Я также предупредил Вас, что Вы с первых слов не поверите мне. Но Вы ВСЁ РАВНО решили нарушить правило, да?! — я терпеть не мог, когда меня прерывали. Уж таков был мой нрав.

— Я… я… прошу прощения, продолжайте, мсье! — заикаясь, извинился журналист. — Пожалуйста, продолжайте, я буду нем, как рыба, клянусь!

-Хорошо, так уж и быть, — немного успокоившись, сказал я. — В общем, что дальше — а дальше — юность. Отцу предложили прибыльную работу на заводе в Лондоне. Обещали просторное съёмное жильё за грошовую цену и хороший оклад. И поначалу так оно и было. А потом, когда началась эта проклятая война, я и ещё двое моих братьев были призваны на войну. Да, так безусые юнцы и становились мужчинами в те тяжёлые дни. Там я впервые и почувствовал вкус крови. Сначала своей — потом чужой. И мне… понравилось! Да, наконец-то я это сказал, наконец-то! Аж камень с души…-облегчённо вздохнул я, сделав ещё пару глотков"Руби". Я не стану рассказывать все ужасы войны — это ни к чему. Скажу лишь одно — там я ел дерьмо, спал в дерьме и был дерьмом. Ничего хорошего в ней нет. После года окопной войны я схлопотал пулю в живот, чудом выжил и был списан в запас. И с этой грёбаной войны из моей семьи живым вернулся один я. Нам даже останки не выдали. А по возвращении домой я узнал, что и отец отдал Богу, или кто там вместо него, душу. Но моему старику повезло больше, чем моим братьям-его хотя бы смогли похоронить по-человечески. Когда отца не стало, мы все пошли работать на этот дурацкий завод, чтобы помочь заболевшей маме, которая одна уже не могла нас прокормить. А вскоре и её не стало — чахотка забрала её. Вот тогда-то и стало хуже всего.

После мамы заболели и другие мои братья и сёстры. Почти все умерли. Сначала нас было восемь, а уже через полгода осталось трое. Голодные, нищие, голые и бездомные — дом тут же сдали другой семье, не позволив нам забрать даже скудные пожитки. Радовало лишь то, что я уже был взрослым и мог постоять за себя. В свои двадцать я был высок, силён и, самое главное, бесстрашен.

Терять было нечего — ничего святого во мне тоже не осталось. Там, на войне, ты либо сходишь с ума, либо подыхаешь в вонючей канаве — и хорошо, если от пули, а не от дизентерии — либо становишься жестоким чудовищем, ведомым инстинктами. Как это стало со мной. И именно это и помогло мне выжить на войне, а потом в тёмных подворотнях Лондона и вообще по жизни.

Как и многие парни того тяжёлого времени, не желавшие подыхать на вонючих заводах за гроши, я вступил в одну из их банд. Мы промышляли на Бойл — стрит: грабили пьяных докеров, замешкавшихся прохожих, рискнувших сунуться на нашу территорию в одиночку. А с женщинами было ещё проще — их даже бить не надо было, они сразу же отдавали всё. Но мы были довольно"благородны", если можно так назвать закоренелых бандитов.

Поначалу всё это мне даже нравилось — я за месяц разжился таким количеством денег, что мог позволить себе регулярно хорошо питаться, носить приличную одежду и пить хорошее пойло — чего ещё было желать? Я как мог помогал младшему брату и сестре. Сестра, к счастью, выжила, вышла замуж за какого-то…адвоката, кажется… и уехала. Больше я о ней не слышал, надеюсь, она была счастлива. А вот братец мой пошёл по стопам отца — работал на заводе, здоровье начало подводить, в итоге он спился и замёрз насмерть — его поутру нашли под фонарным столбом в сугробе — одни ноги торчали…

Впрочем, ладно. Эта наша бандитская"идиллия"тоже недолго длилась — частые стычки с другими бандами и полицией не могли пройти даром — я половину зубов тогда в драках потерял, а сколько раз я пальцы ломал — и не счесть. Но это всё были цветочки — однажды наша банда решила похитить одного богатого выскочку ради выкупа — на этом мы и погорели. Его папаша вместо выкупа поднял на уши весь Скотланд-Ярд и все фараоны города начали за нами охоту. А главарь нашей шайки, Джек, ублюдок, всё ещё сильнее усугубил, прикончив пацана. Когда нас схватили, я добровольно сдался — бежать было некуда и схлопотать ещё одну пулю было верхом глупости. А вот Джек и половина наших решили пробиться с боем. Конечно же, их всех прикончили — чтобы нас взять, полицейских вооружили револьверами. И это был исключительный случай, думаю, Вы знаете, почему. — произнёс я, глядя на журналиста. Тот молча утвердительно кивнул, после чего я продолжил. — Вот тогда я загремел в тюрьму. Меня и остальных ребят, которые сдались полиции добровольно, ожидали суд и, скорее всего, повешение или расстрел, потому что мы совершили слишком много преступлений разной степени тяжести. К тому же, они могли повесить на нас и любое другое преступление, совершённое в Бойле. Когда я ожидал своей участи, сидя в сырой камере и днями пялясь в потолок, тогда моя жизнь и переменилась. Очень круто переменилась, надо сказать. А произошло это поздно ночью — я уже тогда почти уснул, хотя из-за холода это было непросто. Как вдруг послышался скрип двери в коридоре. В такое время сюда обычно никто не заходил. Да и к тяжёлым шоркающим шагам констебля, к которым я уже привык, добавился новый, доселе неизвестный мне звук звонких женских каблучков по каменной кладке. Вот тогда и появилась ОНА — моя спасительница. Женщина в белом… — вдохновенно произнёс я и закурил ещё одну сигару, пуская кольца дыма в потолок и улыбаясь, вспоминая её прекрасные черты. Мой собеседник едва сдерживал себя, боясь спросить, что же будет дальше. Я чувствовал его нетерпение, повисшее в воздухе.

-Не торопитесь, друг мой. Вы всё узнаете. Только дайте старику немного передохнуть — я мечтательно потянулся и позволил своим мыслям спокойно блуждать по царству памяти.

Часть 2. Пешка

-Когда её шаги стали приближаться к моей камере, я вскочил с нар и вцепился руками в стальные прутья решётки. Я жаждал узнать, какой женщине вдруг захотелось погулять по тюремному подземелью. И когда наши с ней взгляды встретились, я и понял — я попал. По самое"не хочу". Клянусь, за почти полтора века моей жизни я не видел глаз прекраснее. Пронзительно синие, как июльское небо, широкие, бездонные…ммм. Я до сих пор помню её прекрасное бледное лицо, пухлые кроваво-красные губы и маленькую родинку на левой щеке. А Волосы…её прекрасные светлые кудри…никогда не забуду их запах. Они пахли луговыми травами и благовониями.

Она смотрела на меня всего пару мгновений, после чего в приказном порядке распорядилась освободить меня немедленно.

-Но госпожа Селин, этот человек — один из самых жестоких преступников Бойла, он… — начал было перечить констебль, но женщина в белом тут же осадила его.

-Вы освободите его НЕМЕДЛЕННО, констебль, иначе клянусь, завтра уже ВЫ займёте ЕГО камеру! — хладнокровно произнесла прелестная женщина, кутаясь в тёплый меховой воротник своего белого пальто. Констебль ни секунды не ждал, тут же дрожащими руками открыл дверь и взмахом руки показал на выход. Сидеть в грязной мокрой камере мне было совсем не с руки, а умереть от пули или пенькового галстука — тем более. Конечно же, я вышел, но не сказал ни слова моей спасительнице. Всё, что я мог — просто молча смотреть на неё в изумлении от происходящего и от её божественной красоты. Она же, бросив на меня косой взгляд, брезгливо швырнула констеблю в руки мешочек со звенящим содержимым, от чего его надменное лицо озарила довольная улыбка.

-Всё, пойдём. Нам с тобой тут больше нечего делать. — она явно обращалась ко мне. Я согласно кивнул и пошёл следом за моей спасительницей. Когда мы покинули мрачные лондонские застенки и вышли наверх, в объятия сырой холодной ночи, она остановилась и протянула мне свою изящную руку в белой перчатке.

-Меня зовут Селин. Очень рада знакомству с тобой, кем бы ты ни был. — слегка улыбнулась она, пожирая меня глазами. Но этот взгляд был…хищным, знаете? Будто она искала во мне слабости и хотела разорвать на маленькие кусочки. Я пожал руку и назвал ей своё имя.

— Тебе наверняка интересно, кто я и зачем я тебя вытащила из петли, верно? — лёгкая улыбка озарила её прекрасное лицо. Наверное, так очаровательно прекрасна была сама греческая Афродита, не иначе. Я согласно кивнул.

-Пойдём со мной, и ты всё узнаешь. Тебе ПРИДЁТСЯ узнать. Ты теперь мой. Моя Пешка. Но поверь, лучше быть моей Пешкой, чем рабочим на фабрике и уж тем более лучше, чем болтаться в петле, ха-ха. — усмехнулась она и зашагала вперёд по каменной мостовой в сторону Темзы, где находились дома богатых жителей города. Я следовал за ней след в след."Да кто она такая, раз даже констеблями вертит, как игрушками?" — звучал в моей голове немой вопрос. Казалось, что у этой роковой красотки власти над лондонскими улицами больше, чем у самой королевы. А позже я на собственном примере убедился, что так оно и есть. Набравшись смелости, я вдруг задал ей один очень важный для меня вопрос.

-Госпожа Селин, а почему Ваш выбор пал именно на меня? — спросил я, боясь вызвать её гнев.

-Ха, а ты смелый парень.-усмехнувшись, сказала она, не оборачиваясь. — Мне нравятся смелые. Я вытащила тебя сразу же, как увидела твои глаза. Ты будешь очень полезен моему делу, неофит. ОЧЕНЬ полезен. Я возлагаю на тебя большие надежды. И если ты их оправдаешь — твоя награда будет столь высокой, что даже сильные мира сего не смогут сравниться с тобой. Но меня впечатлить нелегко, уж поверь. Впрочем, совсем скоро ты сам всё узнаешь — не отставай. — сказала она и ускорила шаг, брезгливо обходя немногочисленных прохожих на её пути. Чуть позже я решился задать ещё один вопрос.

-Госпожа Селин, а что с моими глазами? Что Вы такого увидели в них? — спросил я, искренне думая, что на этот раз получу по первое число. Но она просто повернулась ко мне и с улыбкой произнесла:

-У тебя глаза убийцы. А это значит, что твоя рука не дрогнет. Убивший однажды — запросто сделает это ещё — он знает, как это делается. И я знаю, поверь мне, знаю, что чувствуют убийцы и какое наслаждение это порой дарит. Впрочем, не важно — скоро ты всё увидишь сам — нам осталось идти совсем недолго. — закончила она, поворачивая куда-то в грязную подворотню между высокими домами.

Когда она подошла к запасной двери одного из домов, она постучала в дверь таким образом, что удары образовывали какой-то особый ритм. Как только она закончила, перед ней открыла двери фигура в грязной чёрной мантии. Невозможно было даже разглядеть, женщина это или мужчина. Селин что-то прошептала фигуре в мантии и сказала мне следовать за привратницей. Да, это оказалась старая домоуправительница, которая тоже была частью этого странного общества. Привратница не проронила ни слова, пока вела меня по тёмным коридорам первого этажа. Сама же Селин направилась выше.

Привратница завела меня в просторную, роскошно меблированную гостиную с шикарными диванами, креслами и камином. Все шторы были плотно занавешены, а комнату озаряла лишь небольшая старомодная свечная люстра. Но мне было достаточно хорошо видно, что в комнате находилось еще пятеро, не считая старухи — уличная бродяжка в рваном платье, она постоянно хныкала; интеллигентный худосочный парень лет двадцати в очках с толстыми линзами, он сидел на кресле, обнимая свой чемодан, будто это спасательный круг; крепкий мужчина в форме полицейского — уж кого-кого, а копа здесь я увидеть точно не ожидал. Он стоял, опершись на стену, и хмуро смотрел вниз, под ноги. Казалось, будто он жалеет, что оказался здесь; интеллигентного вида женщина с пучком седых волос на голове, в одной руке она держала толстый фолиант, а в другой держала пенсне и внимательно вглядывалась в темноту; худой грязный парень в рваной одежде с копной рыжих волос на голове, он постоянно прятал шрамы на руках — судя по всему, промышлял воровством на улицах.

Оставив меня наедине с этой разношёрстной компанией, она едва слышно прошипела о том, что за нами скоро спустится госпожа Селин и всё объяснит. Я молча упал на удобный диванчик и угрюмо смотрел в пламя камина, разминая костяшки пальцев. Знакомиться с кем-то из этих людей я не спешил. Они со мной — тоже. Десять минут ожидания госпожи Селин показались мне вечностью, но вот наконец-то я снова услышал стук её каблучков по лестнице и уже совсем скоро она спустилась к нам.

-Ну что же, неофиты, настало время инициации! — торжественно заявила она. Те из вас, кто пройдёт её успешно — станут Пешками. Да, пусть это и звучит дёшево и грязно, но поверьте, у вас будет участь гораздо более счастливая, чем у рабочих с заводов или даже полицейских. Вы получите доступ к роскоши и богатству, а если будете стараться на благо нашей организации — получите то, о чём мечтает каждый смертный — продлить свою жизнь. Вы можете не верить моим словам, но вы поверите золоту и купюрам, уверяю Вас! — её голос звучал, как песни сирен. Тех самых, что топили моряков в греческих легендах. Но я верил. Верил ей, как никому другому. И надо сказать, она не соврала. Только вот про то, что нам придётся делать на инициации, она почему-то промолчала, а это было самое важное, мать его! — на повышенных тонах заявил я, едва сдержавшись от удара кулаком по столу.

-А…а что было на инициации? — тихо, почти шёпотом спросил мой собеседник.

-На инициации я впервые убил ради этой организации.-сухо ответил я. — Первыми на"обряд"увели старушку и бродяжку. Спустя примерно полчаса бродяжка вернулась одна. Вся в крови. Она находилась в полнейшем шоке и просто медленно сползла по стене и тихо зарыдала. Потом пошла моя очередь. Моя и этого копа. Нас завели в тесную, но хорошо освещённую комнату и закрыли за нами двери. Весь пол и стены в комнате были залиты кровью. В том числе и свежей. Я сразу смекнул, что к чему, когда увидел на полу два острых тесака. Вдруг чей-то мужской незнакомый голос объявил правила.

-Докажите свою силу и решительность в бою, убив соперника! Никаких правил, никаких запретов! Отсюда выйдет только один из вас, а второй послужит нам своей жертвой! Действуйте! — громогласно заявил голос. Я не мешкал ни мгновения. Тут всё было просто — или я, или меня. А отправляться на тот свет я совсем не спешил ни тогда, ни сейчас. Поэтому без раздумий бросился на полицейского. Если честно, я ожидал от этого здоровяка большего — мне казалось, такого верзилу не стоит недооценивать. Но я расправился с ним уже через три минуты. Я будто в раж вошёл, понимаете? Схватил тесак, а дальше всё в кровавом тумане… когда я пришёл в себя, всё окружающее пространство было в крови. Я изрубил его, как… даже не знаю. Но самое страшное было не в том, что я убил совершенно незнакомого человека, а то, что мне это понравилось, понимаете? Селин видела меня насквозь, она… Она ЗНАЛА, что я убийца. И сама была такой же.

Конечно же, я прошёл инициацию. И, как ни странно, тот щуплый малец в очках — тоже. А вот парнишка-вор — нет. В итоге из шестерых остались только трое. Больше всего психологически пострадала Скай — эта самая бродяжка. А физически — Брон, этот интеллигент. У него был откушен кусок левого уха и остался глубокий порез на брюхе. Парня немедленно увели куда-то из комнаты — как оказалось, здесь, в этой штаб — квартире, были даже свои собственные врачи и ещё очень много всего. Нам же вместе со Скай дали пожевать какие-то странные пастилки.

Мне кажется, они были с кокаином, потому что Скай перестала скулить, а потом улыбнулась и уснула, а я… ну, я видел что-то… странное, знаете… белый туман, звенящий воздух, чёрный дом на вершине белого холма и кроваво-красный свет, кровоточащий из окна. Тогда я не понимал, что это значит, а это было видение. Правдивое видение.

Потом я потерял сознание и очнулся уже утром в уютной постели. Меня навестила Селин. Сказала, что я успешно прошёл инициацию и сегодня ночью буду посвящён. Я не сказал ни слова, лишь молча кивнул. Я просто не мог отказать этой потрясающе притягательной женщине. Она улыбнулась и попросила меня встать. Ей было, что мне показать.

Одевшись, в коридоре я встретил Скай. От вчерашнего ужаса на её миленьком личике не осталось ни малейшего следа — девушку будто подменили. Она была в чистой приличной одежде — сатиновый корсет с кружевами, длинная пышная юбка, высокие сапожки, румяна на миленьких щёчках, алые губы и расчёсанные волосы — она была похожа на молодую аристократку. Только слишком сильный загар и ранки на лице выдавали в ней простую голодную девочку, которая получила шанс на сытую жизнь.

Когда мы были готовы, то отправились на своеобразную"экскурсию"по дому. Брона с нами не было, потому что его почему-то решили посвятить ещё тем вечером, а сейчас он уже занимался поисками…чего? Конечно же, нам не сказали. Но экскурсия была увлекательная.

Каждому из нас выделили свою собственную комнату на первом этаже. И комнаты были потрясающие! Обои, мягкие роскошные кровати, тумбочки и даже свои сундуки с персональными замками! Также зеркала и ванная, но нагревать воду нужно было в котле на кухне.

Здесь же, на первом этаже, была кухня, в которой готовили для бедняков и для членов культа. В то время у богачей было модно организовывать"благотворительные"кухни и кормить нищих и голодных грошовой пустой едой. Ну хоть что-то. К тому же, это было отличное прикрытие для организации таких масштабов — никому и в голову не придёт на ровном месте обыскать благотворителей. Для этого нужен веский повод, который госпожа Селин не позволит никому дать.

Тут же, с другой стороны, находился лазарет. Среди членов культа было несколько очень хороших врачей и медсестёр, которые так же, как и кухня, занимались благотворительностью, но в то же время лечили и раны таких, как мы. Также нам показали оружейную и склады, что находились в подвале. Как нам объяснили, здесь были запасы на чёрный день и оружие на случай облавы или столкновения с другим культом. Также нам немного открыли тайну того, что же это за организация такая, что может позволить себе такую роскошь и имеет такую власть. Селин сказала, что сегодня ночью мы станем частью Чёрного Часа — культа, который уже четыреста лет занимается изучением запретных и неведомых знаний, способных дать своим последователям годы, десятки, сотни лет жизни. И, что самое главное — они действительно преуспели в этом! Поэтому очень многие богатые влиятельные люди не жалеют средств на оснащение и финансирование этой организации. Конечно же, я тогда отнёсся к этому скептически. Ну что за бред, казалось бы, да? А теперь сижу здесь перед вами, а мне, мать вашу, сто с лишним лет. Я даже со счёта сбился. А с виду разве скажешь, что мне больше века? — усмехнувшись, ответил я. Мой собеседник замер, раскрыв рот.

-Нет, Вам никак не больше сорока, мсье! — тут же ответил он, — Вот и я о чём. В общем, тогда я сомневался и не верил, пока сам на себе не ощутил этого. Чёрный Час действительно открыл секрет того, как увеличить продолжительность жизни человека…но какой ценой! Впрочем, об этом пока рано. Тогда я этого ещё не знал. Когда наступил вечер, за Скай спустилась Селин и повела её за собой наверх. Спустя десять минут Скай вернулась в свою комнату и глаза её были наполнены счастьем. Вот только на шее красовалась чёрная метка. Странная, будто бы тату. Такую же сделали и мне после того, как я прочёл клятву верности Чёрному Часу. Странно, но они сделали такую метку быстро и безболезненно с помощью какой-то странной тряпицы, вымазанной в отвратительно пахнущей микстуре. Тогда же, там, наверху, в потрясающем воображение кабинете, уставленном множествами книг и артефактов, я увидел Виктора. Это его голос приказал нам сцепиться друг с другом там, внизу. Виктор мне совсем не понравился — надо сказать, я ревновал к нему Селин, пусть она и была его женой. Но мне не нравился сам его вид — эта зализанная направо редкая шевелюра, эта чёрная щётка усов под носом, надменное высокомерие… тип был безжалостный и скользкий, как мыло в горячей воде. Как только мне сделали метку, он тут же переставил белую пешку на шахматной доске, что стояла на его столе.

Ну вот, Пешка сделала свой первый шаг. Теперь ты официально один из нас. — со зловещей улыбкой произнёс он. — Мы здесь — одна семья. Ты заботишься о нас и помогаешь нам — мы позаботимся о тебе. Если у тебя будут какие-то проблемы с законом или тебе кто-то сядет на хвост — сразу же сообщай. Мы можем решить всё. Если ты будешь усерден в своём служении, то получишь повышение. Если хочешь, ты можешь жить в своём старом жилище или жить здесь постоянно — мы примем любое твоё решение. Здесь все доверяют друг другу. И мы доверяем тебе, ведь ты заплатил кровью за вступление в Чёрный Час. И запомни — с каждым повышением ты будешь получать награду, недоступную никому — годы, даже десятилетия жизни. Все сильные мира сего жаждут обладать подобной силой и не могут купить её ни за какие деньги, а ты — будешь получать её, работая на нас. И никогда ни в чём не будешь нуждаться. Добро пожаловать в семью. А теперь отправляйся и отдохни. Завтра у тебя будет трудный ответственный день и первая задача. Ступай с миром, да хранит Часовой твои сны! — произнёс Виктор, жестом показывая мне удалиться. Уходя я видел, как он целовал Селин…О, боги, как же сильно я ревновал её тогда! Но делать ничего не решался и послушал его совета. Впервые я засыпал в такой прекрасной комнате, на такой перине! Да, ради такой жизни действительно стоило убить, думал я тогда…Ох, что-то я проголодался. Бармен! Мясной стейк и багет, пожалуйста! — крикнул я скучающему бармену. Тот незамедлительно направился в столовую и уже через пару минут заказ стоял у меня на столе. — Сейчас, друг мой, я немного поужинаю и продолжу свою историю… — сказал я, уплетая сочную жареную говядину вприкуску с хрустящим багетом.

Часть 3. Слон

Когда с моим нехитрым ужином было покончено, я продолжил свой рассказ.

— После инициации моя жизнь круто изменилась, но занятия оставались теми же, что были в банде — я рыскал по грязным улицам Лондона в поисках жертв. Чаще всего орудовал в порту и на Бойл-стрит. Селин всегда требовала, чтобы я доставлял ей жертв живыми, и чем моложе они были, тем больше была моя награда. Я понятия не имел, что они с ними делали — да и какое мне дело, если я был сыт, одет и жил в роскоши и богатстве? Я делал то, что умел лучше всего — другого от меня не требовалось. А награда… Награда была более чем удовлетворительна — мне платили драгоценностями и фунтами, при этом я не платил ни за жилье, ни за еду и вскоре уже мог позволить себе некоторые… Кхм…вольности. Я стал следить за собой и своим внешним видом — в моём рационе были мясо, рыба и овощи, а не жалкие объедки со стола, как у подавляющего большинства окружающих меня людей. Знаете, это такой странный контраст — роскошная одежда, меблированные комнаты и сытная еда в стенах"Бархатного дома" — так Селин называла базу культа; и промозглые грязные задворки Лондона, где всё чаще стали пропадать люди. И, конечно же, это не могло не привлечь внимание полиции и властей.

Да, конечно, в Лондоне постоянно пропадали десятки людей, а то и сотни людей, и никто не уделял этому особого внимания — только недавно закончилась Первая Мировая, поэтому было не до учёта этих несчастных. Но мы всегда орудовали в неблагополучных районах города, куда редко совались"фараоны"и всё-таки где-то прокололись — множество жалоб на пропажи людей заставили полицию среагировать. Конечно же, Селин дала на лапу начальнику Скотланд-Ярда, чтобы он закрыл глаза на это и расследование зашло в тупик, но видите ли… Не все полицейские были продажными скотами, готовыми забыть что угодно за увесистую пачку купюр — были и настоящие достойные люди с золотыми сердцами. Я, конечно же, стал больше осторожничать и начал орудовать в других частях города — Уайтчепеле, как в свое время Потрошитель, но в отличие от Джека, я похищал шлюх и подростков, а не убивал их. Часто мы работали вместе со Скай. Она одевалась в проститутку и заманивала"клиентов"в тесную коморку, где она жила до вступления в культ. Но вместо развлечений доморощенных клиентов ждал я. Действия были отработаны до автоматизма — укол морфия в шею или удар по голове, если клиент оказывался крепышом, после чего под покровом ночи, завернутый в грязное тряпье, он отправлялся на повозке в Бархатный Дом и оттуда уже не выходил.

Мы славно сработались со Скай. Она мне очень нравилась. Как и я ей. Поэтому в перерывах между работой мы с ней проводили время друг с другом. Я до сих пор помню, как целовал её в нежную шею, как вдыхал запах её волос, гладил сочные медовые губы… — вспоминая это, я мечтательно закрыл глаза и откинулся на спинку стула. — Но когда я владел ею, я представлял на месте этой девчонки Селин. О ней были мои думы и мечты. Сложно сказать, что я чувствовал к Скай. Может, влюблённость, а может, и действительно это была любовь. Мне было хорошо и уютно с ней. Но душа жаждала Госпожи в Белом. Величайший из соблазнов, она была так близко, но так далеко…

Спустя несколько месяцев моей службы, к нам на инициацию привели ещё новеньких, и, когда инициация была произведена, нас троих — меня, Скай и Брона — вызвали на ковёр, на верхний этаж дома. Селин была в восторге от наших успехов и заявила нам о нашем повышении. Пройдя странный обряд, описывать который я не хочу, ибо приятного в нем было мало, мы стали Офицерами или Слонами, кому как удобнее. Я сначала не понимал, чем это звание заслужил Брон — ведь я никогда не видел результатов его работы… Но теперь, с новым назначением, я быстро понял, насколько она важна на самом деле. По случаю повышения, Селин сделала мне и Брону весьма необычный подарок — пропуск в клуб для особых персон — The Arts Club. Думаю, Вы слышали о подобном. — спросил я у своего собеседника. Тот уверенно кивнул, а его лицо тронула лёгкая улыбка. Было видно, что он понял, о чём шла речь.

— Это был закрытый джентельменский клуб для богатых и влиятельных людей. Роскошное заведение, в которое было дано попасть далеко не каждому. Помимо"особых"развлечений и утоления самых необычных интересов, в этом месте можно было также завести очень полезные знакомства и узнать интересные подробности о вещах, которые могли соприкасаться с интересами культа и, что самое главное — моими ЛИЧНЫМИ интересами. По большей части, заведение оправдывало своё название — там чаще всего собирались люди искусства — художники, писатели, музыканты, артисты и прочие. Но была и другая сторона, скрытая для всех — в том числе и торговый аукцион, на котором за бешеные деньги продавали…кхм… артефакты, книги, тексты и даже людей.

А вот Скай достались ключи от…новенького борделя, замаскированного под отель. Помимо получения непосредственной прибыли, задачей девушек, работающих там, было собирание всякого рода информации от клиентов. В том числе баек, слухов и"городского шума". Надо сказать, у Скай это отлично получилось — всего пара месяцев — и её девушки были абсолютно везде, в каждой долбанной дыре этого проклятого города, в каждом салоне, каждом отеле, на каждой улице. А с помощью взяток, манипуляций и шантажа Селин принудила полицию к защите девушек от всякого рода опасностей, включая и других культистов и уличных банд. — когда я произнёс слово"культистов", у журналиста глаза на лоб полезли и он, не выдержав, спросил:

-То есть, были и другие культы?

-А как же, Вы думали, что только"Чёрный Час"безраздельно правил Лондоном? Не смешите, было ещё как минимум четыре влиятельных культа, названия которых я не стану Вам называть из соображений этики и моей безопасности. Но скажу одно — с некоторыми из членов других культов мы охотно взаимодействовали, обмениваясь информацией и артефактами. Иногда некоторые культисты были перебежчиками, но их судьба часто была незавидна — предателей нигде не любят. Но я отвлёкся… В общем и целом, это были славные дни для нас и для культа в целом. Чёрный Час быстро разрастался и обзаводился связями не только в Британии, но и в Старом и Новом Свете. Вот тут-то я и узнал, в чём польза Брона — он как раз занимался… международными и социальными связями культа, а так же постоянно давал нам различные наводки и раскрывал определённые места, где мы могли раздобыть нужную информацию или артефакты. Для чего они нужны, я узнал немного позже, когда мне дали первое особо ответственное задание — изучить обломки"Созерцателя" — с виду обычной грузовой баржи, севшей на мель неподалёку от Лондона.

По сведениям Брона, там находились очень важные вещи, включая"Песню Часового" — древний трактат, найденный при раскопках где-то в Месопотамии, кажется… В общем, для обычного обывателя эта вещица была совершенно бесполезна. Как и для других культистов. А вот для нас это был ключ ко всему. Вообще ко всему. И перед этой вылазкой я наконец-то начал понимать, что и ради чего я делаю.

Однажды, когда Виктор был на каком-то званом ужине и укреплял, так сказать, социальные связи в городе, Селин вдруг вызвала меня к себе и повела на третий этаж Бархатного Дома. Там, за бокалом моего любимого"Руби", она и открыла мне некоторые тайны и показала место, куда отправлялись все те, кого я похищал и приводил к ней.

Я сначала глазам своим не поверил. Это была такая…круглая комната, освещённая бледным светом, источника которого нигде не было — воздух будто сам по себе излучал этот свет! А в центре комнаты лежал каменный алтарь, весь в крови. На нём и заканчивали свой земной путь все наши жертвы. А рядом с ним стоял хрустальный сосуд, наполненный пурпурной субстанцией. Оказалось, что эта субстанция — это непрожитые годы, отнятые у тех несчастных, чьи жизни они оборвали. И я был виновником и участником этого действа. И получил свою награду — Селин позволила мне сделать один глоток из этого сосуда. На вкус было…странно. Будто бы протухшая вода. — заключил я, сделав глоток"Руби", будто пытаясь запить вспомнившийся вкус.

-По ощущениям я будто бы…скинул несколько лет. А по факту — мой возраст, что был на тот момент, просто остановился на годы. То есть я по сути перестал стареть на некоторое время. На сколько точно — никто не знал. А потом это стало не важно, я перестал считать годы. Впрочем, до этого ещё далеко. После того, как я сделал глоток, мне всё стало действительно понятно. И я начал понимать, что и для чего я делаю. И почему некоторым людям не жаль никаких богатств для дел культа — возраст ведь не купишь ни у кого…кроме Чёрного Часа и его Часового. Но цена была чертовски велика — и я сейчас говорю совсем не о всех этих несчастных, которые легли под нож. Я говорю о цене, которую мы все в итоге заплатили. Но я захожу вперёд. Прежде было ещё кое-что… — задумчиво сказал я, выдержав короткую паузу.

-Помните, я недавно сказал про то, что не все копы соглашались закрывать глаза на наши действия? — спросил я журналиста. Тот уверенно кивнул в ответ. — Так вот, один из них, старый детектив по имени Корсон, начал доставлять нам очень много хлопот. Мне кажется, у него в деле разборки с культом были какие-то личные мотивы — возможно. одной из наших жертв оказался кто-то из его семьи или близкого окружения. В общем, он очень глубоко копал. И вышел чуть ли не на всех наших ребят, включая меня, Скай, Брона, всех новичков, Селин и даже Виктора. И более того — он где-то достал свидетелей похищений, совершаемых нами, также узнал, что уличные девки работают и подчиняются Скай, а Селин уличил в шантаже и подкупе многих должностных лиц. Я сам лично столкнулся с ним… ни за что не догадаетесь, где! — заявил я.

— И…где же? — растерянно спросил мой собеседник, который решил заказать себе кофе и круассан.

— Он с ватагой других"фараонов"каким-то образом узнал, что мы под покровом ночи отправимся на исследование"Созерцателя"! Когда я и ещё трое новичков, чьи имена я уже не в силах вспомнить, вооружённые лишь холодным оружием, попытались проникнуть на корабль, по нам открыли огонь! И место, как назло, было безлюдное — корабль сел на мель в дебрях, достаточно далеко от дорог и города — выстрелы были не слышны. И вот тогда был мой первый провал — двоих наших ребят подстрелили, а меня ранили в левую руку — благо, пуля прошла по касательной и я обошёлся просто царапиной и успел спрятаться. Конечно же, нам пришлось отступить — играть в героя я не собирался. Их там было, кажется, шестеро. И они отправились преследовать нас. Одного нашего парня, тяжело раненого, они добили выстрелом в спину — он сильно отстал.

Второй раненый, уцелевшая девчонка и я успели прыгнуть в машину и удрать — благо, полицейские не успели срисовать номера. Раненый умер позже — в лазарете. Мы прибыли слишком поздно. Селин была в ярости, узнав о нашем провале, но не стала нас винить — этого и следовало ожидать. Из-за этого инцидента Селин всерьёз озаботилась проблемой вооружения — ножи, цепи и дубинки были малоэффективны против револьверов и пистолетов. И уже через неделю Бархатный дом освобождал подвал под оружейную и стрельбище. Его предусмотрительно расположили под землёй, дабы не были слышны звуки выстрелов. А Корсону после столь наглой и подлой засады был вынесен приговор — смерть. Слишком уж много проблем от одного копа. И убрать его было поручено, конечно же, мне.

Наш источник в Скотланд-Ярде охотно поделился адресом этого благородного ублюдка. Оказывается, он был занозой в заднице у доброй половины копов в городе. Пресекал любую коррупцию, запрещал взятки и брался даже за самые гиблые дела. В общем, великий человек. Великий и от того такой опасный для нашего дела. Мне было почти жаль его убивать. Он явно не ожидал, вернувшись с работы, застать меня в своей маленькой квартирке в Уайтчепеле. Я хорошо запомнил его лицо — лицо человека, который привык чувствовать себя хищником и вдруг стал добычей. Он не успел ни вытащить револьвер, ни даже вскрикнуть-мясницкий топор, который я метнул в него, задел плечо и вошёл глубоко в горло. Он лежал, заливаясь собственной кровью, и пытался что-то крикнуть или сказать, но не мог — жизнь покидала его с каждой секундой, а голосовые связки и артерии были перерезаны. Напоследок я заглянул в его глаза. На моё удивление в них не было ненависти. Только… сожаление, наверное. И даже жалость ко мне. Тогда я был молодым и дерзким и лишь усмехнулся ему в лицо напоследок. А сейчас мне немного стыдно за это. Он был хорошим человеком и прожил жизнь достойно в отличие от меня. Уже на следующий день мальчишки-газетчики на каждом углу распинались о жестоком убийстве полицейского. Разумеется, начальник полиции выступил перед прессой и завёл старую песню о том, что виновные обязательно будут схвачены и наказаны, а полиция всегда начеку и способна защитить своих граждан. В общем, ложь, приправленная ещё большей ложью.

Кстати, груз с"Созерцателя"мы всё равно получили благодаря совместным усилиям Скай и Брона — девушки Скай от полицейских узнали о конвое, который будет перевозить груз с корабля в музей, а Брон узнал план маршрута. Под руководством Селин продажные копы по пути"потеряли"аккурат ту часть груза, которая была нужна Чёрному Часу. Остальной же был отправлен в музей, как и нужно. Накладная корабельного груза исчезла при крушении, как и вся команда корабля, а значит, никто не мог доказать ни пропажи, ни присутствия другого груза, кроме доставленного.

После этого громкого дела мы на несколько месяцев притихли — нужно было, чтобы накал страстей поутих. Поэтому я занимался рядовыми делами — тренировался, проводил время с моей милой Скай, всё так же представляя в мечтах Селин рядом со мной… а по вечерам я всё чаще наведывался в"Артс Клаб". Азартные игры, выдающиеся люди и потрясающие выступления звёзд бурлеска меня хорошо расслабляли и отвлекали от тяжёлых мыслей. За это время я успел обзавестись множеством полезных знакомств с весьма благородными и обеспеченными людьми. Со многими из них у меня завязалась дружеская переписка, когда они возвращались в родные пенаты. Также я сдружился с Броном — у него всегда были интересные наводки и он часто делился со мной тайнами. Почему — мне до сих пор не ясно. Но он много рассказывал мне о ритуалах и о туманных планах Селин и Виктора. Вот тогда во мне и поселились семена первых подозрений. А ещё тогда я впервые стал испытывать страх и странное беспокойство, что будоражат меня и по сей день. — с этими словами я закурил ещё одну сигару и, пуская кольца сизого дыма в потолок, ненадолго замолчал, чтобы перевести дух. Воспользовавшись моей паузой, мой собеседник решил перекусить. Я не стал его торопить.

Часть 4. Ладья

Докурив сигару, я подождал, пока мой собеседник закончит с перекусом, и с новыми силами продолжил свой рассказ. Буря за окном постепенно утихала — добрый знак.

-Воспользовавшись временным затишьем, я решил посвятить избыток свободного времени изучению новых языков и дисциплин. Это ещё сильнее закрепило нашу дружбу с Броном. Он оказался очень полезным компаньоном — знал латынь, санскрит, греческий, в том числе и древний, немецкий, благодаря отцу — баварцу, бегло знал французский и испанский. Также я сам всё сильнее углублялся в изучение трактатов и ритуалов. Мне хотелось знать больше о культе, в котором я состою. Просить о помощи и информации у Селин я не рискнул — это лишь посеяло бы подозрения и недовольство в её чёрной душе. И мои подозрения отчасти подтверждал Брон — когда он задавал ей вопросы о культе, она остановилась агрессивной и резко переводила тему разговора. Одно это уже значило, что она нам многое недоговаривает. А мне почему-то показалось, что помимо очевидной жажды вечной жизни, Селин и Виктор преследовали какую-то более масштабную и серьёзную цель. В итоге так и вышло — благодаря Брону и его информации я узнал, что с помощью жестоких и кровавых ритуалов, они заключили сделку с Часовым — за небольшую, если это можно так назвать, плату они забирали жизни других людей не просто ради своей вечной жизни, а ради того, чтобы САМИМ стать новыми Часовыми! Их успех вылился бы в ужасную катастрофу — часов в сутках стало бы больше, и все, что мы знали о времени, было бы искажено — сбилась бы смена времен года, период вращения земной оси, время дня и ночи. И это лишь самое малое, что могло произойти, потому что став Часовыми, Виктор и Селин смогли бы подчинить время своей воле и играть с ним, будто хищник с добычей — а это было бы концом для всего — эпохи и времена перемешались бы, на земле и в глубинах океанов снова появились бы древние чудовища, чьи скелеты время от времени находят, а из далёкого будущего сюда пришли бы новые венцы природы, для которых люди были бы лишь добычей. То есть, допустить этого было ну никак нельзя. Хотя бы потому, что я люблю этот мир и эту жизнь, пусть она и была тяжёлой и опасной.

И я чертовски не хотел, чтобы его не стало. Для Возвышения — так назывался этот обряд становления нового Часового — им нужно было накопить десять тысяч лет. На каждого. То есть, двадцать тысяч на двоих. Тогда же, по моим подсчётам, у них было около двух тысяч лет, но они делились небольшим количеством их с нами и с двумя Ладьями — мужчиной и женщиной, что были на ранг выше нас, но они появлялись в Бархатном Доме чрезвычайно редко — работали в других странах и континентах. Я ничего о них не знал, кроме того, что они были братом и сестрой.

Я и видел-то их лишь однажды — рыжеволосый высокий бородач и русоволосая красавица. Они появлялись буквально на пару дней, чтобы затем снова исчезнуть на несколько месяцев. Зачем я о них говорю, спросите вы? А затем, что совсем скоро они сыграют свою роль в этой неоднозначной истории и станут причиной моего следующего повышения. — подытожил я, сделав ещё один глоток"Руби". Было странно, что меня не брал градус — ведь я выпил почти всю бутылку.

-Вы говорили о своём повышении… — тихо спросил журналист. Я видел, как горит пламя нетерпения в его глазах.

-Да, верно. Меня повысили до Ладьи. Меня и Брона, но не Скай. Это произошло холодной зимней ночью, прямо на Рождество. Я прекрасно помню тот славный печальный день — тогда была тёплая зимняя ночь и белый снег медленно ложился на промерзшую землю. Ночью, незадолго до полуночи, Селин вызвала нас с Броном к себе на верхний этаж Бархатного Дома. В просторной роскошной комнате было непривычно светло от света электрических ламп и свечей. Она пригласила нас присесть за стол, накрытый явствами и налила нам красного вина, после чего заявила нам о нашем повышении в связи с тем, что двух предыдущих Ладей больше не существует, а мы с Броном лучше всего подходим на эту роль.

После чего она заявила нам, что наша инициация на новую роль состоится сразу после одного важного события. И стоило ей только сказать эти слова, как в комнату вошли двое незнакомцев внушительного вида, которые несли один чёрный мешок. По указу Селин эти двое положили мешок на пол, а она, улыбаясь, рассказала нам, что предыдущие Ладьи пытались самовольно покинуть культ, не объяснив объективной причины. Как итог — парня загнали глубоко в болота Луизианы, где его растерзали аллигаторы. А вот его сестре повезло меньше — её все-таки нагнали Ищущие во главе с Виктором. И всё, что от неё осталось — лежало в этом мешке. Одним рывком Селин высыпала содержимое мешка на пол. Я едва подавил рвотный рефлекс, а вот у Брона был не такой крепкий желудок. О том, что перед нами тело девушки, я догадался лишь по волосам.

Это был даже не труп — из девчонки сделали грёбаный сувенир! Я даже описать не могу, на что это было похоже. На теле почти не было плоти — обнажённые кости, куски одежды, струпья… А лица так вообще не было — голый череп. Я представить себе не мог, что ТАКОЕ может сделать человек. И, судя по довольным ухмылкам этих двоих, что принесли его сюда — они и были Ищущими, которые это сделали. Завершилось всё это словами Селин о том, что те, кто пришёл в культ однажды — остаются в нем навсегда, пока смерть не придёт за ними. Но после этого она, как ни в чем не бывало, похвалила нас за добросовестный труд и добавила в наши вина немного того странного экстракта лет. И за каждое выполненное дело нам теперь полагалась подобная награда.

Конечно же, мы залпом осушили бокалы, стараясь не показывать своим видом, что уже давно начали"копать"под Селин и Виктора и кое-как продолжили ужин. Тело несчастной тут же убрали и, как я видел, ночью выбросили в Темзу — в те чёрные дни в реке постоянно находили новых покойников — это было в порядке вещей. После празднования мы приступили к своим новым обязанностям, Однако произошедшее лишь сильнее убедило нас в необходимости разузнать всё и даже больше о культе, в котором мы находимся и чем это в итоге должно закончиться.

И, надо сказать, наше новое назначение нам отлично в этом помогло — я мог спокойно покинуть город при необходимости, заниматься вербовкой новых членов культа и, что самое главное — у меня был доступ к личной библиотеке Селин и право присутствовать при обряде Чёрного Часа — таинстве или сделке-называйте, как хотите — при котором отобранные у жертвы годы за небольшую плату отправлялись прямиком в Серебряную Чашу — сосуд, из которого мне позволено было испить тогда, кажется, целую жизнь назад… — задумчиво сказал я, куда-то сквозь время и пространство, сделав небольшую паузу, а потом вдруг выдал: — Кажется, буря закончилась. Давайте прогуляемся? — спросил я своего собеседника, который согласно кивнул, набрасывая на себя верхнюю одежду, что уже успела высохнуть. Бросив бармену свёрток купюр, я с ухмылкой сказал:"Сдачи не надо"и покинул ресторан, вдохнув холодный ночной воздух Нанта.

Часть 5. Ход конём

Ночная прохлада отрезвляла и бодрила. Мы не спеша шагали по ночному городу, залитому дождём. Было так тихо, что мы слышали эхо от каблуков наших ботинок. Закурив ещё одну сигару, я сделал громкий вздох и продолжил свой рассказ. Журналист при этом держал свой телефон с включённым диктофоном.

— Дальше, с 20 по 26 год я только и делал, что пытался понять тайные замыслы моих кураторов и находился в постоянных разъездах — был в Алжире, Новом Орлеане, Бразилии, Боливии, США, Германии, Польше, России, Турции, Индии и даже в Японии. И всё это по делам культа, конечно же. Разумеется, я также не раз проводил обряд Часового. Я делал это настолько часто, что вскоре выучил его наизусть — влияние культа за эти шесть лет распространилось куда дальше, чем за пределы Лондона — Черный Час орудовал в очень многих странах, имел сотни, если не тысячи приверженцев. В каждой локальной конторе были свои"Селин и Виктор". И все они преследовали одну и ту же цель — возвышение любой ценой.

В какой-то момент я даже поверил, что могу быть не только их послушной игрушкой, но и стать наравне с ними. Наивный дурак. Если бы я знал с самого начала, для чего эти двое позволили нам занять такие высокие должности в культе… Но я узнал поздно. Не слишком поздно, чтобы нельзя было спастись, но… — я замолчал, сделав затяжку сигары. Перед глазами стояло то проклятое осеннее утро седьмого октября тысяча девятьсот двадцать шестого года. Помедлив, я продолжил.

— Проснувшись холодным октябрьским утром, я не увидел рядом Скай, с которой мы вместе уснули. Я искал её везде — нигде её не было. Её вещи были на месте, стало быть, уезжать она не собиралась. Да и она сказала бы, если бы нужно было куда-то отправиться. А тут просто раз — и нет! Я искал её везде — в Доме Бархата, в борделе, на улице-её и след простыл. И никто не знал или делал вид, что не знал, куда она делась… И тут мне помог мой добрый друг Брон. Он подозвал меня к себе, когда я был на кухне, и шёпотом сказал, что ночью Скай в одной ночной рубашке забрала наверх Селин. Брон сам увидел это случайно — его мучила бессонница и он часто работал по ночам.

На мой вопрос о том, куда исчезла Скай, Селин лишь рассмеялась, сказав, что она выполнила свою функцию и Чёрный Час больше в ней не нуждается. И говорила она это с таким жаром, таким огнём в глазах, что я сразу понял: моей красавицы, моей любимой Скай больше нет на свете.

Я не сказал ни слова, лишь молча пошёл спать. Но сон уже не шёл. Вот тогда, в тот роковой день, я и решился на побег. И ничто, ничто не могло меня переубедить — ни вид изуродованного тела той девчонки — Ладьи, ни уж тем более то, что могло ждать меня дальше. Всё, что я хотел — как можно скорее покинуть это место, которое в одно мгновение стало мне ненавистно — и Селин, эта подлая сука! Я едва сдерживался, чтобы не прикончить её на месте. И, думаю, она подозревала о моих желаниях. Я всеми силами старался не выдавать свою ненависть к ней, но у меня плохо получалось. Следующие три месяца я терпеливо ждал, пока подвернётся возможность сбежать и обставить этих ублюдков! — со злости сказал я, крепко сжимая кулаки. Мой собеседник поежился: то ли от страха, то ли от холода. Вскоре я продолжил.

— И вот такая возможность представилась мне в середине февраля — Селин и Виктор решили отправиться на одно из собраний в старом театре, где часто собирались лидеры культов, чтобы обменяться новостями и артефактами. Когда они покидали Бархатный дом вдвоём, то всегда запирали сосуд с годами в кабинете Виктора. По возвращении они обещали, что наша жизнь изменится. И я, черт возьми, прекрасно представлял, в какую сторону! Поэтому, едва их роскошный автомобиль покинул двор, я тут же направился наверх, в кабинет Виктора. Конечно же, он был заперт на три замка. Взламывать дверь было бы слишком шумно, да и к тому же старуха — привратница часто шныряла между этажами. Надо было что-то делать. И вновь мне помог Брон. Клянусь, он будто мысли мои прочёл! Увидев меня, без толку слонявшегося у дверей, он тихо подошёл ко мне, посмотрел в глаза и сказал:

-Если я открою эту дверь, обещай сбежать и никогда не возвращаться. Забирай все, что можешь, делай все, что хочешь, но пожалуйста, беги и не оглядывайся! Из всех нас только у тебя хватит духу нарушить все это дерьмо! Я знаю, они убьют меня за то, что я тебе помог, ну и хрен с этим! Если это стоит того, чтобы им помешать — я приму смерть! Решайся — да или нет?" — спросил он меня тогда. В его глазах пылал ужас и какая-то…мрачная решимость. Он будто бы…всё знал, понимаете? Знал, какие шаги я приму. Знал, о чем я думаю. И помогал мне. Просто так помогал. И сейчас был готов отдать жизнь ради того, чтобы я смог сбежать и устроить хаос в делах культа. Конечно же, я сказал"да". Услышав моё согласие, Брон достал из кармана пиджака какую-то банку с серым содержимым и плеснул ею на замок. Замок с мерзким серным запахом стал плавиться на глазах, разъедая и саму дверь. Когда замок расплавился, дверь открылась сама. Тогда Брон с силой втолкнул меня внутрь и сказал поторапливаться, а сам побежал вниз, заговаривать привратницу.

Я медленно вошёл в кабинет Виктора. Здесь многое изменилось с момента моего последнего визита, но особое внимание привлёк толстый красный фолиант в кожаном переплёте. Это была книга"Трактат Часового", в которой, как я понял, были описаны обряды Вознесения. Она была раскрыта на одной из страниц. Подойдя к столу, я вдруг обнаружил странную коробочку — это был маленький портсигар. Да вот только ни Виктор, ни Селин никогда не курили и не нюхали табак. Открыв коробку, я увидел… Четыре женских пальца, засыпанных солью! И принадлежали они — угадайте, кому? Моей Скай! Я сразу узнал их по шрамам на указательных пальцах! Ублюдки отрезали ей пальцы и наверняка издевались над ней перед убийством! Вне себя от ярости, я перевёл взгляд на открытую страницу. Когда я прочёл, что было необходимо для обряда, меня будто током ударило: в списке ингредиентов для Пищи Вознесения были волосы девственницы, пальцы воровки и ГЛАЗА УБИЙЦЫ. Вот тогда я и понял всё. Всю грёбанную суть! Селин явно не свои глаза собиралась отдать для ритуала! Я сразу вспомнил её первые слова той ночью, когда она вытащила меня из тюремной камеры. Первым делом, я схватил книгу и бросил её в пылающий камин. Языки пламени жадно пожирали ветхие страницы. После чего я взял сосуд с годами, что стоял на небольшой тумбочке рядом с рабочим столом, и залпом выпил добрую половину его содержимого. Это был неприятный вкус, но ради такого стоило и потерпеть. Осушив половину сосуда, я заткнул его и засунул во внутренний карман пальто — они не получат ни одного года больше! После чего я стал искать Стилет Часового — нож, убийство которым и производило сделку между убийцей и Часовым. Любой человек, убитый этим стилетом, тут же пополнял своими годами жизнь убийцы и немного отдавал самому Часовому. Найти его было нетрудно — он лежал на камине — на нём ещё даже не высохла кровь последней жертвы. Он тут же отправился во внутренний карман следом за сосудом.

Перед тем, как уйти, я напоследок бросил взгляд на кабинет — и заметил шахматную доску. Ту самую, на которой Виктор сдвинул белую пешку при нашей первой встрече. Сейчас на шахматной доске не хватало слона и шести пешек — Скай и шести новобранцев, погибших за это время, а фигуры ферзя и короля были очень близко к чёрным фигурам. Взяв чёрного коня, я сделал шах белой партии и покинул кабинет. Все мои вещи были предусмотрительно собраны мной уже давно — оставалось только собрать одежду и некоторое другое имущество. Когда я уходил, волоча с собой два тяжёлых чемодана, на"посту"никого не было — стало быть, Брон смог заболтать старуху.

В пять часов утра я уже отчалил от берегов Британии. Я не знал, вернулись ли Виктор и Селин назад на тот момент. Да и мне было уже не важно. Я плыл навстречу новой жизни. И наверное тогда впервые я почувствовал себя капитаном судьбы. Со мной было столько денег, что хватило бы на пятьсот, а то и больше лет жизни в роскоши. А главное — эти годы тоже были здесь, во мне. И сейчас они тоже со мной — облегчённо вздохнув, сказал я, вдыхая запахи холодной парижской ночи. Мы решили присесть на лавке в одном из парков — идти все равно до утра было некуда.

Часть 6. Беглец. Луизиана

Немного передохнув, я посмотрел на усеянное звёздами небо. Оно было чистым, будто и не было никакой бури. Луна, окольцованная звёздами, равнодушно бросала свой холодный серебряный свет на мокрые улицы. Мой собеседник глубоко дышал, будто после долгой погони. Было видно, что он устал. Но история была ещё не окончена. И я знал-он не уйдёт, пока не услышит всё. Я сжалился над ним и продолжил.

— Спустя примерно месяц тяжёлого плавания мы прибыли в Новый Орлеан. Думаю вам бы там понравилось — роскошная, сытая жизнь, экзотические сады, балы и архитектура в стиле Ар-Нуво с одной стороны и мерзкие болота, вечная сырость, змеи, аллигаторы и невыносимая влажность и духота с другой. Как Вы думаете, где решил остановиться именно я? — спросил я своего собеседника.

— Ммм… Явно не в роскошном отеле на берегу океана, я думаю… — почёсывая бороду, предположил журналист.

-Бинго! — ответил я. — Конечно же, оставаться в таком огромном городе, наполненном дипломатами, шпионами, богачами и приключенцами всех мастей было верхом глупости — у Чёрного Часа наверняка были глаза и уши везде и всюду. А за месяц моего морского путешествия Виктор и Селин наверняка назначили огромную награду за мою голову и меня ищут по всему свету. Собственно, так оно и было, чего уж говорить. Высадившись в Новом Орлеане, я на пару дней все-таки остановился в одном из отелей и тут же сменил причёску и сбрил бороду на лице, оставив вздернутые усы и коротко подстригшись. Я наивно полагал, что смена внешности поможет мне скрыться от преследователей. И будь я обычным человеком — это действительно помогло бы. Но они все равно вышли не меня позже. Но до этого пока рано — самое интересное ещё впереди.

Днём я отсыпался в отеле, а ночью с большим интересом изучал этот необычный город — по сравнению с грязным холодным Лондоном это место действительно напоминало рай — яркие вывески, солнечная погода, улыбающиеся лица людей на улицах — всё здесь резко контрастировало холодным и не приветливым Лондоном. И всё же, нужно было быть всегда начеку — в неблагополучных районах для бедноты ходить было весьма опасно — могли в лучшем случае ограбить, в худшем — убить. А по ночам местные вудуисты часто занимались своими тёмными делами на окраинах города. В общем, местечко было, как минимум, необычным. Я же, вооружившись револьвером, который остался у меня ещё из культа, смело ходил по улицам ночью. Если на улицах и шлялись какие-то оборванцы, что задумывали что-то недоброе — при виде моей внушительной фигуры они тут же бросались врассыпную.

Так как находиться долго в городе мне было весьма опасно, я начал поиски проводника на болота — часто без проводника люди бесследно исчезали в этих топях. К счастью, мне не пришлось долго искать — проводя время в одном из дешёвых баров, я наткнулся на местного каджуна — он говорил на смеси английского и французского, но понять его речь все-таки было можно, если он говорил медленно. За бутылкой виски он с удовольствием согласился помочь мне и даже обещал показать мне пустующую хижину на болотах, если я помогу ему избавиться от банды вудуистов, что часто охотились на каджунов и заплутавших путников в ночи. Он говорил, что банда немногочисленна, но хорошо вооружена. И, разумеется, на фоне расовых противоречий охотятся они на белых, чаще всего-англичан и французов, таким образом будто бы неся возмездие за то, что те держали их в рабстве. Но их проблема была в том, что и белых каджунов, этот несчастный болотный народец, они тоже выгоняли из болотной земли. А идти каджунам было некуда — в городе у них была плохая репутация, да и жить они предпочитали в одиночку или небольшими общинами. Конечно же, я согласился помочь, и той же ночью мы отправились в путь, в луизианскую глушь. Часть пути мы ехали на повозке, а другую часть-плыли на лодке. Тогда же я и узнал, что каджун, с которым мне пришлось отправиться в путь, всю жизнь ловит рыбу и охотится на крокодилов, а потом продаёт излишки продукции в город, но очень чурается большого скопления людей. Ему очень нравились эти болота. Спокойное, тихое место, куда никто в здравом уме не сунется.

Мы прибыли на место глубокой ночью. крохотная деревянная хижина на сваях, стоявшая прямо посреди огромного болота. Повсюду жужжали насекомые, квакали лягушки и хлюпала грязь. А в темноте, в воде, горели красные глаза аллигаторов. Именно в одном из этих болот таким же аллигатором был растерзан предыдущий Ладья. Каджун с радостью провел меня внутрь, дал запас лучины и свёрток со свечами — электричества тут отродясь не было. Да, хижина была убогой, грязной и заброшенной. Но жить здесь было можно. И здесь было относительно безопасно, по крайней мере, от других людей. Аллигаторов я не боялся и заходить глубоко в болота не собирался. Оставив в хижине свою нехитрую поклажу, я спросил у старого каджуна, где мне искать этих вудуистов, которые мешают ему жить, на что тот ответил:

"Не беспокойся, они сами тебя найдут. Может, даже завтра. И придут, чтобы убить тебя или прогнать с этой земли. Но я видел, у тебя есть пистолет. Думаю, ты с ними разберёшься. А ещё, для надёжности, я тебе свою старую винтовку подарю — от отца осталась. Мне она все равно ни к чему, у меня есть поновее — а тебе тут пригодится — отпугивать аллигаторов и всяких вторженцев. Кстати, я тут живу неподалёку, завтра утром занесу, заодно и деревню нашу покажу. Если нужна еда или припасы — там всё найдётся, с голоду не умрёшь!" — ответил он.

И действительно, на следующий день старик притащил винтовку и патроны. Винтовка была старая, но было видно, что о ней заботятся-все детали были смазаны и начищены. Вручив мне винтовку, старик повёл меня знакомиться с его соплеменниками. Всё утро я провёл в обществе каджунов, рассматривал их быт, привыкал к их странному языку и готовился к грядущей схватке с вудуистами. И они, как водится, не заставили себя долго ждать. Я наткнулся на них туманным вечером по возвращении в хижину — они наверняка следили за мной и напали, когда я был один. Надо сказать, им нельзя было отказать в изобретательности — они выстрелили в меня из лука-стрела попала в бок. После чего из-за деревьев начали выходить нападающие. Грязные, одетые в лохмотья, очень злые и вооружённые мачете. Вытащив стрелу, я вдруг заметил, будто немного постарел, но рана затянулась на глазах! Это было… Странное чувство. И, как я узнал позже, в случае ранения Часовой сам забирает некоторое количество дней или лет в обмен на немедленное исцеление. Но тогда я этого не знал, да и не до того было. Понимая, что приблизившись ко мне, эти подонки меня на ломтики порежут, я выхватил револьвер и сделал шесть выстрелов. Четверых убил, двоих ранил, уцелевшие решили спастись бегством, но до того, как они скрылись в тумане за деревьями, я успел перезарядить револьвер и подстрелить раненых, которые не успели сбежать. Когда я нагнал их, один всё ещё дышал, лёжа в грязной болотной жиже и истекая кровью. Он что-то злобно бормотал на каком-то странном языке. На мои вопросы о том, сколько их и где они — он лишь со злостью плюнул в меня кровью. Ну я тоже терпеть не стал — взял и наступил ему на голову, вдавив её поглубже в жижу. До сих пор помню эту агонию и бульканье. Наверняка перед смертью он тысячу раз пожалел, что кинулся на меня. Когда он перестал трепыхаться, я взял у одного из них мачете и направился по их следам, которые ещё не поглотило болото. По следам Я добрался до полузатопленной деревушки, где мерцали огни факелов. конечно же, это были они. Судя по испуганным голосам, уцелевшие добрались до своих и рассказывали им о встрече со мной. Чёрт, это стоило увидеть! Как же они бросились в рассыпную, увидев мой силуэт с револьвером в одной руке и мачете в другой! Двое из них начали стрелять в меня из лука, остальные шестеро бросились прятаться в хижины. Повсюду были разбросаны кости, на кольях висели черепа людей и животных. Об один из черепов я даже споткнулся. Двоих лучников я подстрелил из винтовки, получив ещё одно ранение в руку. Надо сказать, я почти не почувствовал боли, но стрела вошла глубоко. Когда с лучниками было покончено, я начал вести беспорядочный огонь по хижинам из револьвера, чтобы посеять панику среди выживших и вынудить их выйти. План был, откровенно говоря, дерьмовый, но, как ни странно, сработал — некоторые действительно начали выбегать наружу и получили свою дозу свинца. Остальных я прикончил в ближнем бою, зарубив их мачете. А их лидер, здоровенный метис индейца и африканца, выскочил из большой хижины с двуствольным дробовиком и выстрелил в меня. От боли и неожиданности я уронил револьвер, но тут же бросился на землю, чтобы его подобрать, после чего тут же сделал несколько выстрелов навскидку. Три из шести пуль попали ему в корпус, повалив на землю. Перезаряжаться было некогда, поэтому я схватил мачете и направился к нему. Зря. У него ведь был ещё один патрон. От выстрела меня отбросило и опрокинуло на землю. Приходя в себя, я слышал довольный смех этого подонка, который сменился визгом ужаса, когда я встал, отряхивая с себя дробь. Он лежал в луже собственной крови и все время повторял:"Почему ты не дохнешь? Почему ты не дохнешь? Почему?!..". Последним, что он увидел в жизни, была моя ухмылка. Я снёс ему голову мачете и потом подарил её каджунам. Не скажу, что они были особо рады подарку, но они были счастливы, что эти твари их больше не потревожат. Следующие восемь лет я спокойно жил на болотах, занимаясь ловлей рыбы и раков. Каджуны научили меня скорняцкому ремеслу правильного снятия шкур с животных и мне даже нравилось это дело. Раз в неделю я отвозил кожу, мясо и шкуры на продажу и совсем скоро сам был похож на каджуна. Только вот я ни на минуту не забывал о том, что меня ищут. И то, что меня найдут, всего лишь вопрос времени. Так и вышло. Ищущие нашли меня в городе, во время возвращения с рынка. Но напали они лишь когда я уже был на болотах. Их было всего двое, как и тех, что нашли ту несчастную девушку — Ладью. Не хочу рассказывать подробности той схватки, но скажу одно — я тогда лет двести потерял. Они ведь тоже пили из сосуда. И их раны тоже заживали мгновенно. К счастью для меня, одного из них сожрал аллигатор во время нашей схватки. А второй умер у меня на руках, когда я всадил Стилет ему в грудь и забрал остатки его лет. Он уходил с улыбкой на губах. Говорил, что сделал всё, как надо и что меня всегда будут находить, куда бы я ни шёл. На мой вопрос, почему так, он лишь рассмеялся, погас и остыл. Но я всё равно получил ответ чуть позже. От человека, от которого я точно этого не ожидал-от индейского шамана! Когда я рассказал каджунам о том, что мне нужно будет уезжать, потому что Ищущие всегда и везде найдут меня, один из них сказал, что может отвести меня к человеку, который может мне помочь. И отвёл меня к последнему представителю вымершего племени, седовласого старика, живущего на окраине болот. Мы не понимали языки друг друга, поэтому каджун был нам переводчиком. В ответ на мой вопрос о том, как же Ищущие находят меня, шаман выдохнул на меня сизый дым из своей чанунпы (ритуальная курительная трубка) и сразу же сказал, что дело в метке. На моё тело нанесена метка, которая позволяет им отследить меня, где бы я ни был. Также он сказал, что они очень злы и за мной охотится очень много людей. Что у меня есть что-то, что они так жаждут получить и ни перед чем не остановятся, чтобы вырвать это из моих мёртвых рук. Тогда я все понял. Метка, что была сделана давным — давно. На шее. Её нужно было выжечь или срезать. И тут шаман встал, осмотрел мою шею, и сказал, что сможет удалить её и запутать преследователей, но придётся принести жертву каким-то духам. Жертвой им служило сырое мясо, которое следовало оставить в условленном месте в болотной дельте. Конечно же, я раздобыл мясо (пришлось освежевать дикого кабана) и под присмотром шамана оставил мясо, где нужно. После чего последовал весьма болезненный обряд удаления метки — шаман запустил мне под кожу какой-то жгучий сок, постоянно напевая что-то на своём языке. Когда с этим было покончено, на моей коже не осталось и следа метки, кроме небольших припухлостей. Теперь они не смогут отыскать меня так просто. Но и задерживаться тут мне больше нельзя — они наверняка пришлют сюда ещё Ищущих, если эти не вернутся. Я не знал, сколько времени у меня оставалось, поэтому поспешил собирать свои пожитки, наспех попрощавшись с каджунами, которые были опечалены моим уходом, но очень благодарны за оказанную услугу. — когда я закончил свой рассказ, мой собеседник почти дремал. Я предложил ему встретиться вечером на этом же месте, чтобы продолжить рассказ. Он охотно согласился, но тихонько спросил:"Вы же придёте сюда снова, правда?". Конечно, я ответил согласием. Мне нужно было высказаться. Будто это была моя личная исповедь. Попрощавшись, мы пошли каждый своей дорогой. Нужно было отдохнуть и привести себя в порядок.

Часть 7. Беглец. Краков

В назначенный час я явился на то же место. Там меня уже поджидал журналист. На этот раз он прихватил с собой еды и оделся получше на случай непогоды. Едва увидев меня, он с улыбкой вышел ко мне навстречу.

-Мсье, я боялся, что Вы не явитесь! Рад снова вас видеть!

-Я же сказал, что приду. — угрюмо произнёс я.-впрочем, не суть важно. Пойдёмте пройдёмся к Триумфальной арке?

-Да, конечно! Как скажете! — улыбаясь, произнёс мой собеседник.

-Славно. Ну что же, Вы готовы услышать продолжение моей"одиссеи"? — на мой вопрос журналист уверенно кивнул и включил диктофон в своём телефоне, после чего я продолжил.

— Собрав вещи, я отправился сначала в Нью-Йорк, а оттуда сел на пароход до Старого Света. Я редко брал билеты на корабль, дабы не засветиться и не оставить каких-нибудь следов, по которым мои преследователи могли бы меня найти. Обычно я давал взятку напрямую капитану судна, а тот не задавал никаких вопросов. Спустя где-то месяц я прибыл в Старый Свет. Было сложно считать дни, находясь в море. Да и я был немного занят чтением некоторых книг и трактатов — искал способы узнать, как сбросить хвост, но пока не находил ничего толкового. Надо сказать, в плаваниях я чувствовал себя безопаснее всего — пока я находился в море, никто не смог бы ни нагнать, ни достать меня. А шторма и непогода меня не пугали — я ведь наполовину ирландец, а другая моя половина — датчанин. Мне ли моря бояться, ха-ха! — рассмеялся я.

Конец ознакомительного фрагмента.