Дети Зари. Книга первая. Смех единорога

Живиль Богун, 2022

Минуло пятьсот лет с тех пор, как Мастер Дугальд спрятал в Заповедном Лесу последних на планете единорогов. Двойняшки Лия и Эмма даже не подозревают, что одна из них является Носительницей Ключа – той, что должна открыть вход в убежище единорогов. На пути юной героини встретится и колдун, и прекрасный принц, но благодаря необычным способностям, открывшимся в ней, девушка начнёт понимать, что выбор, предлагаемый ей, отнюдь не однозначен…

Глава 7. День до начала

Он позвонил в половине девятого — настолько рано, насколько позволяли правила приличия.

— Доброе утро! — прозвучал в трубке низкий голос, от которого у Эммы замерло сердце.

— Доброе! — выдохнула она, стоя у окна с мобильным в руке.

Утро и впрямь было восхитительное: солнце бодро поднималось над городом, заливая холодным золотом улицы, пестреющие яркой листвой. О дожде, что шёл два дня, свидетельствовали лишь редкие лужицы, да и те уже подсушивал тёплый ветерок. Да уж, здешний климат всецело зависел от настроения ветра. А от чего зависело настроение ветра? Может, от человеческих мыслей?

Мысли Эммы в это утро тоже порхали и вихрились в прозрачной вышине.

— По случаю хорошей погоды у меня соответствующее предложение, — сказал Ирвин. — Я назову вам два варианта прогулки, а вы выбирайте. Идёт?

— Идёт, — легко согласилась девушка.

— Вариант первый — ботанический сад. Он расположен в старом поместье, где можно покататься по парку верхом или в карете…

— Да!

— Подождите, есть ещё вариант второй — полёт над городом на воздушном шаре…

— Да, да, да!

— Да — сад, или да — шар?

— Второе! С детства мечтала полетать на воздушном шаре!

— Ладно, тогда шар. Только давайте пораньше — погода может измениться в любой момент.

— Мне надо заскочить в библиотеку хотя бы на пару часов, — сказала Эмма, — а потом я свободна.

— Тогда я заеду за вами ровно в полдень. Буду ждать на парковке.

— Хорошо! Надеюсь, та огромная лужа уже просохла… Хотя я на неё не в обиде! — рассмеялась девушка.

— А я тем более, — заверил мужчина. — До встречи, Эмма!

— До встречи…

Мечтательно улыбаясь, Эмма направилась к платяному шкафу. Она понятия не имела, как одеваются воздухоплаватели. Возможно, в специальные костюмы, наподобие лыжных. Хотя их с Ирвином сегодня вряд ли запустят в стратосферу — так, покружат часок над городом… Недолго думая, Эмма надела широкие брюки-палаццо, короткий свитер с высоким воротом, а сверху жакет. Подумав немного, намотала на шею вишнёвый палантин, вчера подаренный Ирвином-крёстной феей: день обещал быть тёплым, но в небесах наверняка прохладно.

Завидев её, Гражина и Регина, работницы архива, одобрительно закивали.

— Ну вот, совсем другое дело! — воскликнула пухленькая Регина.

— Что именно? — не поняла Эмма.

— Щёчки розовые, глазки блестят, походка от бедра! — пояснила седовласая Гражина и кокетливо качнула подолом вязаной юбки.

Эмма не стала заказывать новые книги. Тех сведений, что она успела найти, было вполне достаточно для построения гипотезы. Поэтому она только пересмотрела свои записи, уточнила ссылки и вернула в архив всё, что оттуда брала. А без пяти двенадцать засобиралась на выход.

— Как, уже уходите? — удивилась Регина.

— Да, на сегодня закончила. До свидания!

В распахнутом жакете, с развевающимся палантином на плечах и с замирающим сердцем Эмма выскочила на парковку перед служебным входом. Белый «форд» уже был там.

Ирвин вышел из машины ей навстречу.

— Ещё раз здравствуйте, Эмма! — он протянул ей миниатюрный букетик — бутоньерку из мелких белых розочек.

— Какая прелесть, спасибо! — восхитилась Эмма, поднося цветы к лицу и вдыхая аромат. — Ой, тут и булавочка есть! — и она ловко пристегнула букетик к лацкану жакета.

— Я решил, раз уж мы не идём сегодня в ботанический сад, пусть будет хоть немного цветов… — он пристально глянул на неё: — А может, вы уже передумали летать?

— Не дождётесь!

— По правде говоря, — сказал Ирвин, усаживая девушку в машину, — я предполагал, что вы выберете прогулку в карете.

— Вы думали, я испугаюсь? — спросила Эмма, когда он сел за руль. — Скажите честно, я не обижусь: я привыкла, что близкие считают меня трусихой. Трусихой и неженкой.

— О нет, я не считаю вас ни трусихой, ни неженкой, — сказал Ирвин, глядя ей прямо в глаза, от чего у девушки перехватило дыхание. — Я считаю вас романтичной, но в меру.

— Что значит «в меру»?

— В меру — это когда человек, чем бы ни был увлечён, всё ж не теряет головы, то есть способен контролировать себя. Мне кажется, вы как раз из таких.

— Не знаю… — смущенно пожала плечами девушка. — На самом деле, я действительно немного боюсь высоты — и вместе с тем мне очень хочется полетать!

— Мне тоже, — сказал Ирвин, и мощный автомобиль плавно тронулся с места.

Ни он, ни она не обратили внимания на молодого человека в очках, который доставал коробки бумаги для принтера из багажника чуть дальше стоявшей машины. Как не заметили и того, каким взглядом он проводил отъезжающий кроссовер.

Зато взгляд этот не остался без внимания грузного седовласого старика в чёрном костюме и белом пальто. Сдвинув на затылок шляпу, он наблюдал за парковкой в бинокль, так как сам находился на втором этаже офисного здания напротив.

— Кто этот, в очках? — спросил Магистр стоящего рядом человека в неприметной куртке, с неприметным лицом и тоже с биноклем в руках.

— Сотрудник одного из местных музеев, — бесцветным голосом доложил человек. — С девушкой познакомился в первый же день её появления в библиотеке.

— Понятно… — протянул старик. — Поехали за «фордом»!

Когда он вновь увидел припаркованный белый кроссовер, теперь уже из окна чёрного «лексуса», автомобиль был пуст: парочка в этот момент поднималась над набережной в корзине красно-белого воздушного шара.

— Ну, это надолго! — махнул рукой Магистр. — Мало им острых ощущений, что ли? А может, объект надумал умыкнуть девицу таким романтичным способом? Сообщайте мне об их дальнейших передвижениях, — сказал он помощнику. — А я пока наведаюсь к неудачливому сопернику!

Магистр прожил долгую жизнь и с первого взгляда догадался, что означало мучительное выражение в глазах молодого человека: ревность и любовь — крайне опасное сочетание… Зато легко поддаётся управлению. Извне, конечно же, не изнутри. Если бы влюблённые перестали ревновать или хотя бы постарались не давать воли чувству собственности, сколько драм осталось бы не написано!

***

Они уже сидели за столиком кафе, а Эмме всё казалось, будто они продолжают лететь. Вид старого города на месте слияния двух рек был великолепен, но девушку околдовала не столько красота пейзажа, сколько прелесть полёта. Это просто чудо: твоё тело поднимается в высь, доселе доступную только взгляду и воображению, поднимается, преодолевая извечное земное притяжение — и летит, повинуясь лишь ветру! А ветра много, безумно много — потоки, порывы! — от него слезятся глаза, перехватывает дыхание, немеют губы… Но боже мой, как это хорошо!

Эмма даже отказалась заходить внутрь кафе: хотелось подольше сохранить ощущение бескрайнего пространства вокруг себя. Они сели за один из столиков, стоящих прямо на тротуаре, на углу улочки, где невысокие дома уютно лепились друг к другу. В подвесных горшках и ящиках под окнами до сих пор цвели цветы, словно ещё и не начиналась осень. Уже вечерело, становилось прохладнее, но все уличные столики были заняты: жители и гости города наслаждались отголосками ушедшего лета.

Есть Эмме не хотелось, Ирвину, видимо, тоже, поэтому они заказали только кофе по-венски и неспешно его смаковали, продолжая начатый разговор.

— Когда мы сегодня пролетали над башней и теми улицами, где мы с вами гуляли вчера, я вспомнил ваши слова, что всё это когда-то было погребальной долиной, — сказал Ирвин. — Сверху как-то проще всё это представить: священная дубрава, алтари, вокруг которых ходят жрецы и жрицы, поддерживая огонь. Признаюсь, когда вы, Эмма, рассказывали об этом, в какой-то миг словно воочию узрел страшную картину: как всадники в латах врываются в рощу, гасят священный огонь и разгоняют жрецов.

— Хорошо ещё, если их действительно просто разогнали, — грустно отозвалась девушка, глядя куда-то вдаль.

— Чего только не вытворяли люди, прикрываясь верой и любовью к Богу! — заметил Ирвин, не сводя с неё глаз. — Любовь — вообще штука странная. Если будете в Кракове, советую посетить Вавельский замок. Там до сих пор хранится деревянный скипетр и деревянная держава — символы королевской власти, с которыми была похоронена Ядвига, та самая юная королева, благодаря которой князь, о котором вы упоминали, стал королём.

— Почему деревянные? — удивилась Эмма.

— Потому что королева продала все свои драгоценности, чтобы хватило средств для расширения Краковского Университета! Ядвига вообще была страстной натурой. Она так любила своего первого жениха Вильгельма Габсбурга, с которым её обручили шести лет отроду, что пыталась сбежать к нему, разрубив топором ворота замка. Но краковский епископ убедил двенадцатилетнюю королеву в величии её миссии — обратить в христианство целый языческий народ. О силе её веры ходили легенды! Между прочим, Ядвига официально признана святой.

— Ах, Ирвин, вам бы книги писать — вы так живо рассказываете! — сказала Эмма.

— Я подумаю над вашим пред…

Его прервал звон и визг, раздавшийся прямо над головами людей, сидящих за столиками. Глянув вверх, они успели заметить лишь распахнутое окно на третьем этаже и нечто, летящее вниз. Едва не задев столик Эммы и Ирвина, на тротуар грохнулся цветочный горшок. Все дружно ахнули. А потом ахнули второй раз, даже громче: элегантный мужчина в замшевом пиджаке держал в вытянутой руке крошечного белого шпица.

Когда из подъезда выскочила перепуганная девочка, забрала у него одуревшую от полёта собачку и стала благодарить, заливаясь слезами, Ирвину аплодировали стоя — как посетители кафе, так и прохожие, ставшие свидетелями чудесного спасения.

— Пора уходить! — шепнул слегка смущённый герой Эмме, и они ушли, помахав всем на прощанье.

Доставив Эмму на съёмную квартиру, Ирвин спросил:

— Может, завтра всё-таки сходим в ботанический сад?

— Если только ближе к вечеру. В два я читаю лекцию в школе искусств.

— Тогда я встречу вас после лекции, и мы продолжим наши экскурсы в историю.

— Лучше в ботанику. История порой утомляет.

«Ещё как!» — мысленно заметил Ирвин, но вслух сказал:

— Пусть будет ботаника. До встречи, Эмма!

— До встречи!

Ни один из них не сомневался, что встреча будет скорой.

***

В это же время Магистр сидел за столом в кабинете, немного похожем на его собственный, только лет на триста новее. Особняк принадлежал какому-то фабриканту и был арендован секретарём Магистра, так как соответствовал основным требованиям: был достаточно комфортабелен и неприступен. А безвкусную претензию на аристократизм можно было и потерпеть.

Раньше, когда Магистр был моложе, подделки под старину сильно его раздражали. И дураку понятно, что прославленные краснодеревщики, такие как Шератон или Чиппендэйл, физически не могли изготовить столько мебели, чтобы до сих пор, спустя почти три столетия, хватило на всех любителей антиквариата.

Любая вещь, неважно, старинная или современная, хороша, когда она сделана умело. Старик усмехнулся, вспомнив письменный стол в своём настоящем кабинете: стол-бюро из орехового дерева раньше принадлежал отцу Магистра, а до этого — деду и прадеду. Он всю жизнь был уверен, что в столе два тайника — те, которые показал ему отец. И лишь сравнительно недавно, неохотно решившись на реставрацию — дверца левой тумбы дала трещину, что грозило выпадением витража — он узнал о третьем тайнике. Реставратор обнаружил в тумбе стенку, которая сдвигалась нажатием миниатюрного рычажка, спрятанного в резной лилии. Механизм был в полной исправности, хотя им не пользовались как минимум полторы сотни лет. А за фиктивной перегородкой лежал тонкий конверт. Реставратор, в силу своей профессии имеющий должное уважение к старине, к конверту даже не притронулся. Вызванный им хозяин сам достал письмо из тайника.

На плотном листе бумаги были всего две строчки, выведенные явно женской рукой. Дата свидетельствовала, что получателем мог быть только прадед князя, однако инициалы были точно не прабабушкины.

Тайное любовное послание! Кто-то воскликнул бы: «Боже, как романтично!». Магистр же, прочтя его, просто положил обратно. А когда сын приехал на каникулах, показал ему тайник и письмо.

— «Я уезжаю навсегда ради благополучия твоих детей. Не ищи меня. С любовью, О.С.», — вслух прочёл отпрыск.

— Вот такая бывает любовь! — глубокомысленно изрёк тогда Магистр, пряча письмо обратно в потайной отсек.

— Разве это любовь? Это жертва, самоотречение, тоска — в общем, мука!

— А про муки любви тебе слышать не приходилось? — спросил Магистр и сам же себя одёрнул: мальчишке всего восемнадцать, он красив как Аполлон — откуда ему знать, что такое муки любви? Поэтому он лишь покачал головой и сказал: — Пусть эти муки и впредь останутся неведомы тебе… Хотя говорят, безответная любовь делает человека сильнее!

Конец ознакомительного фрагмента.