Невинная куртизанка

Елена Очнева

Ина блуждает по дебрям популярных способов получения не слишком тяжёлых доходов, доступных ничем не примечательной женщине без особых способностей, рискуя запутаться в веяниях и тенденциях. Она обречённо влачит несколько романтических запутанных, подозрительных, не ярких почти любовных линий. Не смотря на все усилия, она не может достичь ни материального, ни какого другого блага, теряя силы и надежду. И вот, стоя на краю этой пропасти, ей предоставлен выбор сделать шаг вперёд или вверх.

Кеша, Валя и Виталя

Одним из ярких представителей этой популяции, несмотря на перманентную бледность, был тихий алкоголик Иннокентий из близлежащих окрестностей — высокий, очень худой, почти прозрачный. Своей худобой он каждый раз как-бы угрожал внезапно раствориться в плотном воздухе магазина. Когда он находился рядом с ней, он пылал, и тогда возникала вероятность его полного самоуничтожения в результате возгорания. Таким образом, около него всегда витало такое ощущение как-будто что-то постоянно угрожает его дальнейшему существованию. Тем не менее, это ни у кого не вызывало особых эмоций, по той причине, что никому до него не было никакого дела. Что, впрочем, его абсолютно не расстраивало, потому что — «и до всех людей вообще никому нет никакого дела». А это делало ещё более незаметным, а значит и недосягаемым для общественного мнения, звучащего особенно громко в сельской тишине, в которой он мог и дальше чувствовать себя комфортно, наедине со своим алкоголизмом.

Приходил он тихо, как призрак, просто материализовывался в любом свободном пространстве возле Ины, и так же тихо исчезал, вызывая сомнения в том, что когда-то ещё удастся его где-то встретить, и мысли, что он растворился без остатка, полностью и навсегда. Подходил он к ней без выдумывания каких-либо хитрых причин, смотрел прямо, говорил тихо. Он был абсолютно аномально не обидчив. От него можно было отвернуться в любой момент разговора, тем самым, окончив аудиенцию и не заботясь о его подогреваемых ежедневным алкоголем в одиночестве чувствах. И не надо было даже сомневаться, что завтра он обязательно вернётся с ещё большим энтузиазмом, если этот ещё больший энтузиазм вообще был возможен. Он, так же тихо, как приходил, проговаривал ей в спину очередное уверение в своей поддержке не только «если что», но и «в любое время дня и ночи»; брал с витрины обязательную бутылку алкоголя подешевле, потому что, как известно в определённых кругах, — «всё из одной бочки», а он себя обмануть ни в коем случае не даст, потому что не дурак; и исчезал, оправдавшись фразой: «Дела не терпят отлагательств». Ина понимающе кивала, как-бы заражаясь на время его тактичностью. И действительно, от времён его «до алкогольной» жизни в него намертво въелась эта тактичность и именно это в нём ценила Иночка, вообще-то не склонная копить в себе положительные качества, но, однако, замечавшая их в других людях, особенно, если эти качества были направлены на неё.

Ина не могла относиться к нему всерьёз, не понимая, где он брал деньги, но они явно у него были, где-то же он их брал и, нельзя было сказать, что мало брал по её меркам, потому что одет он был всегда прилично и в магазинной тетрадке ни разу замечен не был. А это было основной привлекающей её чертой в людях. За это можно было многое простить или даже не заметить. К тому же он был без требований и претензий — самый удобный человек из всех её обожателей. Он мог бы рассказать ей, как «удивительным образом перекликаются их имена: Иннокентий и Инесса. Но слышит ли она это? Способна ли понять эту незримую и почти неуловимую связь, данную им свыше?» Но он всматривался в её непоколебимый и недвижимый профиль и романтичный настрой отпускал его. Иннокентий был способен только иногда попросить определиться ему с выбором закуски, хотя в этом он был и сам знатоком. Она великодушно прощала ему эту слабость и даже сама лично протягивала ему первую попавшуюся под руку консерву чего-нибудь. От такого всплеска внимания к его недостойной персоне, он неизменно терялся, выдавливал: «богиня, Вы не оставляете мне шансов» и быстро исчезал, чтобы внезапно не умереть у её ног от чрезмерно учащавшегося сердцебиения, отдававшего во все части его измотанного жизнью организма.

Кеша приходил в магазин ежедневно, неизменно тащил туда своё, хоть и лёгкое, но малоподвижное тело, и было не очень понятно — за водкой или всё-таки к Ине. Он и сам уже не очень это понимал, но разбираться в этом не видел причин — всё прекрасно совмещалось и было одинаково приятным. Как любой проспиртованный философ или алкоголик, склонный к философии, что чаще всего — одно и то же лицо, он ценил гармонию во всём и ни в коем случае не хотел её нарушать, тем самым добавляя к алкоголизму ещё одну зависимость. Ине не хотелось вникать во все эти тонкости гибели другого человека, ей просто было приятно осознание собственной значимости и необходимости даже для незначительных в её понимании лиц.

Также в наличии у Иночки имелся престарелый ловелас Валентин, курсировавший целыми днями в районе её повседневного обитания. Впрочем, это для других людей его престарелость была очевидной. Для Инессыы вопрос возраста её обожателей был давно закрыт и она уже не только не задумывалась над ним, но даже искренне не замечала его. Валентин любил всех женщин, оказывавшихся в поле его зрения на подконтрольной ему территории и, естественно, к Ине также питал необъяснимое влечение. Он появлялся из-за какого-нибудь неочевидного угла, молча брал её сумки или что там ещё она могла тащить и, не принимая возражений, которых, впрочем, и не возникало, доставлял их к её дому и так же спокойно и без претензий исчезал.

Валентин, согласно носимому им имени, ассоциировал себя с персонажем, который должен был одаривать любовью всех встречаемых им женщин. У него был целый легион дам, каждая из которых была для него исключительной и которым он считал себя обязанным уделить внимание в течение дня. Это занятие его не утомляло и, именно в нём, он находил радость бытия и даже считал это своим особым и главным предназначением.

Валентин нужен был Иночке в такой же степени, как и она ему. Более того, она чувствовала в нём родственную душу, так же как и она, обожающую простое человеческое внимание к себе с сексуальным подтекстом. Зная его свободный подход к общению и беспретензионный стиль, она могла быть спокойна в отношении возможных приставаний и расплаты за добро. Поэтому встречала она его с действительно искренней улыбкой, что случалось с ней не очень часто. Человек, замечая в другом свои гадости, начинает чувствовать себя комфортнее и может позволить себе снять маску и расслабиться, насколько это вообще позволительно в наше нравственно паскудное время.

По пути он не впадал в затасканный романтизм, не запутывался в политических дебрях, ни на чём не настаивал и, вообще, не затрагивал трудных тем. Если она спрашивала:

— О чём будем разговаривать сегодня?

Он просто отвечал:

— Готов внимать любой лапше от тебя.

Она внутренне расслаблялась и искренне улыбалась, радуясь, что не придётся придуриваться и врать.

Чаще всего его интересовала погода, потом он участливо выслушивал её повседневные жалобы на здоровье и финансы, понимающе кивал в нужных местах, чем внушал ещё большую симпатию. Он был тактичен и удобен. Несколькими нужными и вовремя сказанными фразами Валентин дарил ей уверенность, что всё будет хорошо, впрочем, он и на этом не настаивал. В общем, он вполне заменял профессионального психолога, но не претендующего на гонорар, чем и был ей особенно симпатичен.

Уходя, он чувствовал себя повелителем сердец. Она чувствовала себя невероятно привлекательной и лёгкой. Волны позитива изливались из них, окуная в себя всех встречавшихся им после и рискующих стать их очередной добычей пешеходов. Они как-бы подпитывались друг другом и были друг другу взаимонужны.

Ещё один ежедневный посетитель магазина, умело и незаметно превращаемого Инессой в дом свиданий (или просто в персональный бордель), был Виталий. Внешне он крайне выгодно отличался от всего остального контингента её поклонников и даже был красавцем по обоюдному мнению всего женского коллектива магазина, у которого мнения крайне редко в чём-либо совпадали. Ина даже несколько раз искренне засматривалась на него, но всегда одёргивала себя, не позволяя себе опускаться до подобных тёплых и расслабляющих эмоций. Не в её положении можно было допускать подобные слабости.

Виталя, как ей нравилось его про себя называть, долго не решался к ней подойти, всё ходил и ходил вокруг, наблюдая за ней издалека и, как ему казалось, незаметно, но так долго, что даже ей уже успела надоесть его такая аномальная ненавязчивость и совершенно не распространённая и абсолютно не популярная в селе тактичность. Иночка никак не могла понять, что с ним не так. То, что с ней, определённо, «всё — так» она не сомневалась. Причина была явно в нём. Она перебрала все возможные пришедшие на ум варианты от многодетного семьянина до проблем с головой и остановилась всё-таки на последнем варианте, умозаключив, что многодетность ни в коем случае не является признаком нерешительности, а как раз — наоборот, хотя и шизики тоже тактом не особо отличаются. В общем, была вокруг него какая-то загадка, которая и сдерживала его.

Но Инесса промахнулась во всех своих предполагаемых версиях. Как пришлось ей самой, в конце концов, выяснить из проверенных источников — он просто был человеком верующим, уже дошедшим до стадии понимания важности ответственного отношения к взаимодействию полов, но пока не дошедшего до уверенности — нужна ли ему вообще такая обуза в жизни в виде Иночки или лучше оставить всё так, как есть. Его обозначившаяся религиозность не пользовалась популярностью в обществе, не добавляла ему симпатичности и резко снизила градус её им увлечения, поставив его в ряд со всеми остальными посетителями магазина. Но в целом эта информация нисколько не помешала ей впоследствии принять его в круг любителей её, как не могла помешать ей в этом практически любая о них информация.

Познакомиться с ней Виталя решился только под видом проповеди, но сильно не напирал, вполне осознавая не особую её заинтересованность в этом вопросе и имея в виду истинные мотивы знакомства с ней. Просто такой повод для знакомства помог ему чувствовать себя поуверенней.

Крайне постепенно и плавно к проповедям Виталя начал примешивать пуританский флирт. Но он всегда опасливо держал себя в рамках и не позволял себе опуститься до пошлостей времён бурной молодости, в которые скатиться было весьма легко и которые и вспоминать-то теперь было стыдно (но, увы, — приятно). Эти эффективные пошлости раньше однозначно приводили его в пьяную постель с дамой любого уровня сложности. Но, как небольшой сопутствующий отрицательный момент, через короткое время, — и к рыданиям брошенных барышень, который раньше он воспринимал просто, как побочный эффект любых отношений. Но это было раньше и возврата к этому всему очаровательному безобразию он больше не планировал. Виталя резко зажмурил глаза, разжмурил, чтобы засасывающее видение рассеялось, как ад, шагнув в который вернуться было нереально. Это время прошло и не должно было возвращаться ни при каких обстоятельствах и ни под каким, даже самым благовидным, предлогом. Поэтому Виталя при встречах успокаивал Иночку своими заверениями, что, как истинно верующий человек, до свадьбы в плане секса он — ни-ни. Но и свадьбу не предлагал. Да и свиданий, впрочем, тоже не предлагал. Объяснял он это всё, как бы извиняясь, а ей нравилось в нём больше всего именно это «ни-ни», как и во всех мужчинах, которых можно было использовать, не переживая о взаиморасчётах.

Первая реакция на это, так называемое, отречение от неё у Ины была относительно спокойной. Тем не менее, спустя некоторое время, любопытство взяло верх и потребовало подробностей.

— Но хотя-бы просто для здоровья секс же необходим? — допытывалась она у впавшего в видимость скромности Виталия.

И он, сдвинув брови, чтобы внезапно не заржать, отвечал вполне серьёзным тоном, но не настолько, чтобы быть уличённым самому, хотя явно был экспертом по таким делам:

— Насколько я знаю, кто занимается сексом «для здоровья», — потом долго лечится. Мне рассказывали. По-знакомству, — на всякий случай уточнил он. Короче, скромник он был ещё тот, хотя и с принципами.

Шутка была засчитана и Виталя был «зачислен» в круг её употребляемых-когда-нужно мужчин.

Если Вам нравится книга, Вы можете поддержать автора: ВТБ 2200245928185656, VISA 4177490196307534, Тбанк 2200701372337748.