Секрет кладбищенского дуба

Елена Маркина (2024)

Майя Воробьёва ненавидит свою жизнь — абьюз, наркотики, грязь и бедность. Девушка совершает попытку уйти из жизни, но её спасает… ушедшая из жизни утопленница Кэт. Вместе подругам предстоит разобраться во многом: что произошло с пропавшей матерью Майи? почему девушка начала видеть нежить? как на самом деле погибла Кэт? а что на уме у Влады Морозовой — неформалки, ненавидящей Майю? А ведь никто из девушек не знает, что на каждую из них у Хранителя Дуба свои планы…

Глава 15

В это же время Майя и Кэт стояли на балконе. Кончик сигареты Майи светился красной точкой, а когда она стряхивала пепел, он волшебно мерцал, пока летел вниз.

День, который, в отличие от семьи Морозовых, Майя провела в душном доме, а не на природе, не был ничем примечателен. Девушка пыталась ещё несколько раз дозвониться до матери, но это не принесло никаких результатов. В тот момент Майе так сильно хотелось расплакаться, что она попросила Кэт оставить её одну на какое-то время. Тревога лежала на плечах девушки неподъёмным грузом, как сотня бетонных плит. Почти весь день Воробьёва просидела на голом полу. Несколько раз за день она выходила на улицу, стояла около подъезда и смотрела по сторонам, искренне надеясь увидеть Варвару.

Что ей следовало делать теперь? Майя задавалась этим вопросом и вчера, но ответа не нашла. Денег у Воробьёвой оставалось очень и очень мало, а ещё она осознавала, что в любой момент в эту квартиру могут заявиться новые собственники и прогнать её. Получается, у Майи оставался один вариант, отвратительный и удушающий, но единственный возможный ‒ вернуться к Максиму. Что будет дальше? Останется ли она вообще в живых после этого?

Без Майи Кэт ощущала себя очень одиноко, но она осознавала, что той нужно побыть наедине с собственными мыслями, хотя время от времени призрачную девушку накрывала тревога. Она продолжала опасаться, что Майя попробует наложить на себя руки или решит принять какой-нибудь тяжёлый наркотик, чтоб заглушить мысли о матери. Поэтому иногда Кэт наблюдала за Воробьёвой из какого-нибудь укромного места. Но теперь депрессия Майи выражалась не в опасных действиях, а в опасном бездействии.

Если днём Кэт позволила подруге побыть одной, то ночью она вернулась в пустую квартиру. Ей нужно попытаться разговорить Майю, сделать хоть что-то, чтобы высвободить ту из нескончаемой вереницы навязчивых мыслей.

Теперь они стояли и смотрели в раскрытое окно на соседние дома. Майя докуривала последние сигареты, медленно, растягивая каждую и наслаждаясь дешёвым дымом, осознавая, что завтра, если она захочет позавтракать хотя бы булкой, она уже не сможет купить новую пачку.

‒ Так спокойно, ‒ тихо сказала Кэт, стесняясь начать разговор. ‒ Как будто мы оказались в ином мире. Тут никого не существует. Только нас окружают свидетельства существования погибшей цивилизации. Но сейчас всё кануло в лету. Всё в глубоком прошлом. И оно никогда не вернётся.

Майя молчала, и Кэт уже начала чувствовать себя неудобно, как вдруг та сказала задумчивым голосом:

‒ Это правда ощущается очень странно. У нас в доме никогда не было такой тишины по ночам. Наоборот в это время начинался самый шум.

‒ То же самое. Когда я только умерла, я не могла поверить, что ночь может быть такой. Вот такой! ‒ Кэт протянула руку к небу. ‒ На самом деле, когда я только очнулась, стоял яркий солнечный день. Я очнулась на берегу реки, я не видела своего мёртвого тела и долго не могла понять, в чём дело. Когда я рассказывала другой нечисти об этом, все удивлялись: обычно первое, что видит человек после смерти, ‒ это его собственное тело. Свой труп. Но каким-то образом моя душа находилась как бы без сознания в момент отделения от тела.

Потом мне пришлось довольно долго вспоминать своё имя и какие-нибудь факты о себе. Что-то всплыло быстрее, что-то я вспоминала всё время ‒ полтора года. Но, да, я не помнила главного ‒ момент смерти. И не помню до сих пор. Я сделала выводы по косвенным признакам.

Но я говорила про ночь. Да, долгое время, наверное, недели три я не могла вспомнить, так сказать, свой род деятельности, который сопровождается ночной активностью. Но меня окружали какие-то фантомные ощущения, которые конфликтовали со всем вокруг. Что-то внутри меня говорило: ночь не может быть такой! Ночь ‒ это шум, это беспорядок, это яркие огни! Но там, за городом, ночь ощущается ещё спокойнее, чем сейчас здесь. Так ночь стала моим любимым временем суток.

Кэт остановилась. Только сейчас она осознала, насколько сильно ей хотелось выговориться. Но тут Кэт почувствовала прикус вины. Может, она совершает ошибку? Может, Майю не стоит грузить фактами собственной жизни? Может, нужно обсудить те вопросы, которые сейчас мучают Майю, чтобы той стало легче?

Кэт с опаской посмотрела на Воробьёву и поняла, что та тоже смотрит на неё в ответ. Нет, она не злилась на неё и не выглядела безразличной. Кэт ощутила невообразимое облегчение. Глаза Майи выражали интерес и нежность.

‒ Но почему ты так долго оставалась на мосте? Почему не ушла куда-нибудь? ‒ спросила она, продолжая смотреть на Кэт.

‒ А куда? Мёртвые, проходившие мимо, приглашали меня присоединиться к ним, но я не видела смысла. Место, где я находилась, заменяло мне рай на небесах. Иногда я уходила в поле, в лес. Это живые люди ищут, куда себя подать. Это им нужен путь. Цель. Но я мертва. В чём смысл? Я не сразу поняла, что живые люди меня не видят, и сначала это повергло меня в шок. Потом я успокоилась. Я поняла, насколько теперь всё бессмысленно вокруг. Большинство мёртвых всё время говорят о своей смерти, о том, что не успели сделать во время жизни, о том, что потеряли, что не могут сказать родным, как они их любят, и так далее… Слушать всё это на постоянной основе ‒ очень тяжело.

Но от общения с ними был толк. Они рассказали мне довольно много о мире, куда я теперь попала. Все мои знания собраны по крупицам со слов случайных мёртвых. И теперь я рассказываю всё то же самое тебе…

Знаешь, когда я увидела тебя на мосте, я, наверное, заревновала. Это было моё место. Я тут умерла. А тут какая-то живая решила присвоить его себе.

Они улыбнулись друг дружке, и как же Кэт было приятно видеть Майю улыбающейся.

‒ Но не только это. В какой-то степени меня разозлило и то… что ты совершаешь мою ошибку. Вот так вот просто прощаешься с жизнью. Выбрасываешь её даже не на свалку, а просто в никуда…

Мёртвая девушка помолчала какое-то время, не решаясь задать свой вопрос, но в итоге всё же спросила:

‒ Майя, могу ли я спросить… Что произошло между тобой и той девочкой? Дашей? Я правильно помню имя?

‒ Да, правильно. Даша.

Майя отвела взгляд и затянулась дымом. Её сигарета уже подходила к концу, а как ей не хотелось сейчас с ней расставаться! И опять будет нечем занять свои дрожащие руки.

‒ Много чего произошло. ‒ начала Воробьёва. ‒ Я издевалась над ней всеми возможными способами. Оскорбляла, отбирала деньги, портила вещи, воровала еду, тетрадки и ручки, звонила ей по ночам, присылала порнушные картинки, дёргала за волосы… Била. Да, я её била. Даша не давала отпор, и мне это нравилось. А ещё она тщательно скрывала всё происходившее. И это тоже приносило мне большое удовольствие. Мне нравилось иметь власть над ней. Только потом её сестра узнала обо всём. И… тогда мне пришлось несладко… ‒ Майя горько усмехнулась. ‒ Потом был большой скандал. Нас всех вызывали к директору. Повезло, что не позвонили родителям, иначе я не могу представить, что бы чувствовала моя мамочка… Этой сестре Даши, Владе, запретили заходить на территорию нашей школы. Сама она училась как раз в той школе, где преподавала моя мама. А я после этого перестала трогать Дашу. Именно трогать. Но я продолжала унижать её словами при любой возможности. В итоге я почти перестала с ней общаться, как и ходить в школу. Сейчас мне кажется, я ходила в школу только ради того, чтоб посмеяться над ней.

Кэт задумчиво глядела в окно на ветви берёзы, лицо её было очень серьёзным. Она ответила:

‒ Даша так по-доброму отнеслась к тебе позавчера.

‒ Она и тогда относилась ко мне с добротой. Был случай… ‒ Майя тяжело вздохнула,‒ был случай, когда Максим сильно избил меня. Тогда я сбежала от него. Но я не хотела идти сюда, в эту квартиру, к матери. Я не могла признать своё поражение и просить у неё помощь. Поэтому я пошла к Даше. И Даша спрятала меня на несколько часов. Когда Влада узнала об этом, она меня выгнала. Но к тому времени Макс уже успокоился, и я вернулась к нему. Я дура какая-то, правда?

‒ Мы все принимаем неверные решения, ‒ задумчиво ответила Кэт.

Из-за облака выплыл король ночного неба ‒ Юпитер. Ветер уносил последние хлопья облаков, казавшиеся сейчас абсолютно лишними, и обнажал пояс Ориона. Луна была всё ещё слишком молодой, она зашла за горизонт ещё ранним вечером, и её свет не мешал наблюдать звезды в малейших деталях.

‒ Сюда бы телескоп, ‒ вдруг сказала Майя, и сама удивилась собственной мечтательности.

‒ Да… Хочешь подглядывать за людьми из соседних домов? ‒ хихикнула Кэт.

‒ Фу! Откуда у тебя такие ужасные мысли? ‒ Майя попыталась стукнуть Кэт по плечу, но её рука ожидаемо прошла сквозь туловище подруги. Кэт засмеялась. Она была искренне рада, что Майя начала шутить.

‒ Я… кажется, просто что-то вспомнила. Да, кажется, да.

Кэт перестала улыбаться и несколько минут молчала, собираясь с мыслями и отделяя одни воспоминания от других, словно склеившиеся фотографии. Да, у неё в голове что-то прояснилось, и, благодаря этому она даже почувствовала необычное облегчение на душе.

‒ Один мой так называемый клиент показывал мне порно с похожим сюжетом. Там мужик подглядывал за парочкой, занимавшейся любовью, и наяривал на них. И этот боров восхищался операторской работой в этом, прости господи, фильме, ‒ Кэт опустила глаза, словно мысль, которую она выражала, не позволяла ей смотреть на небо. ‒ Но это было из тех, что нельзя было повторить со мной. Он просто просил моей оценки ролика и думал, что я возбужусь от него. А потом не требовал никаких выкрутасов. Можно было лежать, представлять себя где-нибудь на пляже и просто ждать, когда он наконец уберёт свою сальную тушу с меня. Иногда я думаю, что моя душа уже в такие моменты отделялась от тела.

Но с каждым годом, всё чаще и чаще, клиенты начинали просить меня повторить с ними вещи, которые они увидели в порно. Мне начинало казаться, что они там сговорились между собой. Порой они просили что-то относительно нормальное. Но иногда я просто пугалась от одних лишь словесных описаний, не говоря о порно-роликах, где всё это уже было проделано с кем-то. И… мне стыдно признаваться, но мой босс уберегал меня от подобного. Мне надо было поддерживать имидж дорогой проститутки. Я имела право отказаться от того, что мне казалось полным дерьмом. У многих других в моём борделе такого выбора не было. Кажется, они ненавидели меня за это… Или не все, но кто-то точно. Я не помню.

Кэт повернулась лицом к Майе. Та смотрела на неё с непонятной смесью удивления, испуга и восхищения во взгляде, и мёртвая не смогла разгадать его значение.

‒ Что?

‒ Ты правда прошла через столько дерьма?

‒ Да, ‒ легко ответила Кэт.

‒ Почему ты не ушла?

‒ Мои документы были у босса. Всеми деньгами распоряжался он, а у меня не было ни копейки. Босс держал нас в ежовых рукавицах. А ещё, знаешь, в какой-то момент ты просто перестаёшь думать о побеге. Смиряешься. Потому что не знаешь, что будет дальше, за пределами борделя, не знаешь, получится ли у тебя что-нибудь. А там всё было привычно, всё было знакомо.

‒ Сколько лет ты там была? Ты помнишь?

‒ Математика! ‒ Кэт задумалась на несколько секунд. ‒ Пять лет.

‒ Боже мой, Кэт! ‒ Майя выронила окурок, и тот полетел вниз с пятого этажа. ‒ Какого хрена?! Ты сейчас так легко рассказываешь об этом, хотя тебя, чёрт возьми, держали взаперти в борделе! Я бы не то что выпилилась, я бы просто рехнулась!

‒ Я говорю спокойно, потому что это всё в прошлом. Я теперь просто дух. Который, к тому же, половину не помнит. Я не помню ни имя своего босса, ни его внешности. Если бы его лицо было расклеено по всему городу, я бы его не узнала.

‒ Мне жаль, что ты прожила свою жизнь так, ‒ сказала Майя, чтобы хоть как-то выразить неумелое сочувствие.

‒ Спасибо.

Какое-то время они молчали, пока Майя не спросила:

‒ Кэт? Все умершие люди становятся такими? Ходят рядом с нами, пока не превратятся в теней? ‒ произнеся последнее слово, она бессознательно обернулась.

‒ Нет. ‒ Кэт задумалась. ‒ Вообще на земле остаются все, кто умер насильственной смертью: убийство, суицид. Кто-то остаётся временно, пока его тело не будет похоронено должным образом или сожжено, а прах развеян. Вот и вся наука.

Призрачная девушка повернулась спиной к окну и закрыла глаза.

‒ Но ходит ещё красивая легенда, которую в основном мёртвые старики рассказывают: остался ты, потому что не выполнил жизненную цель или не исполнил мечту, а если исполнишь её, сразу в другой мир отправишься. Красивая сказка для утешения страдающих.

‒ Но звучит ведь правда красиво.

‒ Красиво для какой-нибудь готической поэмы, но не для реальной жизни. А какие цели были у меня? Просто спастись из этого борделя? И всё? О чём я мечтала? Я не помню. И вспомню ли когда-нибудь?

‒ Я вот, кажется, никогда ни о чем не мечтала. Не задумывалась об этом. Ни о чём не задумывалась. Как будто всё происходило бесконтрольно. Плыла по течению и собирала по пути весь мусор. И я считала себя свободной. Да. Я считала себя свободной.

А что же было теперь? Ведь сейчас Майя была по-настоящему свободной ‒ ни родителей, ни работы, ни учёбы, ни абьюзивных отношений. Она может уйти, куда хочет. Но может ли? В глубине души Майя надеялась, что её спасут. Или, по крайней мере, укажут, куда уйти. Стоит ли ей ждать этого героя?