Любовные игры по Интернету

Елена Логунова, 2006

Капитан милиции Сергей Лазарчук шутки ради дал объявление на сайте знакомств, да только ошибся и указал, что ему не 32 года, а 82! Ух, как оживились любвеобильные старушки! А одна из них, преставившаяся Татьяной Лариной, сходу назначила рассеянному жениху свидание. Серега был решительно не готов встречаться с романтически настроенной бабушкой и отправил вместо себя хорошую знакомую – тележурналистку Елену. Пришлось ей развлекать престарелую невесту и прятать от нее капитана. Пока бабулю не похитили неизвестные на черном джипе! Вот не повезло Сереге! Хоть и не нужна ему Татьяна, а придется искать. Вот только кому она понадобилась?..

Глава 1

С тех пор как у нас появился ребенок, я перестала делать утреннюю зарядку, но не потому, что на это не хватает времени. Просто силовые упражнения по команде «На ручки!» прекрасно заменяют отжимания и подтягивания, а регулярный сбор разбросанных по полу игрушек и кубиков — приседания и наклоны.

Напрягая икроножные мышцы, я в утомительном полуприседе двигалась по комнате, собирала в охапку мелкое плюшевое зверье и приговаривала:

— Одну куколку беру, на другую — смотрю, третью — примечаю, а четвертая мерещится! — когда громко и настойчиво зазвонил телефон.

Прижимая к груди игрушки, я встала, переместилась в прихожую и сняла трубку.

— Ты дома? — даже не поздоровавшись, хмуро спросил Лазарчук.

— До одиннадцати, а потом…

— Никуда не уходи! — Приятель положил трубку.

Я, помедлив, сделала то же самое и озадаченно спросила мишек и кошек с пуговичными глазами:

— И как вам это нравится?

Зверюшки не выразили никаких эмоций, а вот я забеспокоилась. Лазарчук — капитан милиции, опытный опер, обычно он профессионально внимателен к деталям. Если, звоня мне на домашний телефон, Серега спрашивает, дома ли я, впору предположить, что с ним что-то не так. Поэтому, когда капитан минут через пять возник у меня на пороге, я прямо спросила его:

— Что случилось?

— Случилось ужасное! — мрачно ответил Лазарчук.

Я внимательно оглядела его. Приятель выглядел нормально — для забегавшегося опера, конечно. Слегка не брит, чуток лохмат, несколько красноглаз, помят, но цел и невредим.

— Опять овсянка в кастрюле пригорела? — строго спросила я. — Или ты снова прожег утюгом парадный пиджак?

Такого рода мелкие бытовые катастрофы у Сереги случаются частенько, ибо он холостяк, которого я и моя подруга Ирка никак не пристроим в добрые руки. Руки-то находятся, но Лазарчук из них вываливается, как мяч из баскетбольной корзины.

— Гораздо хуже! — Серега сначала помотал головой, а потом прицелился и стукнулся лбом о стенку.

Я поняла, что диапазон вероятных ужасов надо расширить. Пожалуй, от поломки стиральной машины до начала третьей мировой войны, о которой Лазарчук мог узнать по секретным милицейским каналам.

— Она будет уже сегодня, в одиннадцать ноль-ноль! — в отчаянии вскричал капитан.

«Скорее третья мировая война, чем стиральная машина!» — встревоженно подумала я.

И осторожно спросила:

— А остановить ее никак нельзя?

— Как ее остановить? Гранату в нее метнуть? — язвительно спросил приятель.

«Нет, скорее стиральная машина, чем третья мировая!» — с некоторым облегчением подумала я.

Мне тут же привиделось, как Лазарчук распахивает дверь ванной комнаты, бросает «лимонку» в стеклянное око идущей вразнос стиралки и валится за угол на пол, в падении прикрывая голову руками. Я непроизвольно тоже схватилась за голову и пробормотала:

— Страшное дело!

— Страшное, — с готовностью согласился Лазарчук.

Он отвернулся от меня, привалился спиной к стене и проникновенно пожаловался вешалке с одеждой:

— Я погибну!

«Все-таки война!» — огорчилась я.

Серега перевел взгляд, искрящийся скупой мужской слезой, с жизнерадостной морды Микки-Мауса, вышитого на спине Масянькиной курточки, на мою вытянувшуюся физиономию и убежденно сказал:

— Но ты мне поможешь!

«Стиралка!» — обрадовалась я и облегченно вздохнула: если вся проблема в том, что капитану к одиннадцати часам нужно выстирать какое-то бельишко, то моя прекрасная автоматическая стиральная машина с отжимом и сушкой в его полном распоряжении. Я даже покажу, какие кнопочки нажать.

Однако никакого узелка с бельем при Сереге не было.

Я плохо переношу нервные потрясения натощак, а пугающие загадки Лазарчука меня здорово обеспокоили.

— Ты завтракал? — смахнув пот со лба хвостом игрушечной белки, спросила я удрученного приятеля. — Пойдем пить чай с сырниками, заодно и поговорим.

Мы перешли в кухню, Лазарчук понуро уселся на табурет, а я быстро организовала завтрак на четыре персоны — с учетом того, что Серега обычно ест за троих. Однако на этот раз у капитана не было аппетита. Без энтузиазма прожевав один-единственный сырник, он потянулся за чаем, и мне показалось, что в чашку упала слеза — наверное, та самая, скупая, мужская.

— Расскажи мне все с самого начала, — мягким голосом психотерапевта со стажем попросила я.

— Угу, — угрюмо согласился Серега.

И рассказал.

Как выяснилось, во всем был виноват Интернет. Подбиваемый приятелями, которые взахлеб рассказывали ему о своих опытах виртуального межполового общения, Лазарчук сделал себе страничку на сайте знакомств. Чин-чином заполнил анкету, указал как параметры грезящейся ему идеальной подруги, так и собственные характеристики, но не заметил, что сделал одну маленькую, но чреватую серьезными последствиями ошибку. Серега допустил опечатку в графе «Ваш возраст»: вместо 32 написал 82!

— Однако! — сказала я. — Наверное, ты получил не слишком много писем от заинтересованных дам!

— Ошибаешься! — со странной гордостью возразил Лазарчук. — Девицы меня просто завалили сообщениями! Главным образом, правда, спрашивали, реально ли в таком преклонном возрасте сохранить деятельный интерес к противоположному полу. Мне это показалось забавным, и я немного поиграл в старичка-бодрячка — просто так, шутки ради. А она приняла все это баловство за чистую монету!

— Она?

— Татьяна Ларина! — проговорил Серега с таким ужасом, с каким мог бы сказать: «Горгона Медуза!».

— Пушкинская? — не удержалась я.

— Ага! Подружка дней моих суровых! — Лазарчук усмехнулся. Усмешка была кривая, как ноги старого кавалериста. — Бабушка Таня решила, что мы с ней созданы друг для друга, и сегодня приезжает знакомиться со мной вживую!

— Ага, — наконец-то я начала что-то понимать. — Так это она прибывает сегодня в одиннадцать ноль-ноль?

— На железнодорожный вокзал, — кивнул Лазарчук.

— А фальшивый дедушка Сережа не хочет знакомиться с бабушкой Таней?

Капитан замотал головой.

— Друг мой, почему же ты не отговорил эту не по возрасту влюбчивую даму отправляться в романтическое путешествие? — не без укора спросила я.

Поведение приятеля казалось мне как минимум безответственным. Влюбил в себя доверчивую старушку, даже не подумав о последствиях! Возможные последствия виделись мне в виде скупых строчек некролога под обрамленной черным крепом художественной фотографией растрепанной седовласой простушки с трагически заломленными руками.

— Так я же не знал! — Лазарчук поднял на меня глаза, до краев наполненные душевной мукой.

Я пожалела его и сразу же простила обиду, нанесенную в морщинистом лице бабы Тани всем романтическим дурочкам современности.

— Представь, она решила сделать мне сюрприз! — простонал капитан. — Отправила по Сети сообщение: «Встречай на вокзале завтра, в одиннадцать ноль-ноль. Скоро увидимся, целую!» — и после этого ни ответа ни привета! Видать, в спешке метнулась на первый же попутный паровоз!

— Прелестная история! — сказала я, с трудом удерживаясь, чтобы не засмеяться. — И чего же ты хочешь от меня?

— Ты должна встретить Татьяну Ларину на вокзале, развернуть ее и отправить туда, откуда она приехала! — заявил капитан.

— Почему я? Сам и отправь! — предложила я. — Тебе же необязательно признаваться, что Сергей Лазарчук — это ты. Назовись собственным внуком, скажи, что дедушка Сережа тяжело заболел и врачи строго-настрого запретили его беспокоить, так что посещения страждущего отменяются и знакомство придется отложить до лучшего времени.

— Я бы предпочел отложить его до лучшего мира! — пробурчал Лазарчук. Он яростно взлохматил свою вихрастую макушку. — Штука в том, что я никак не могу сегодня в одиннадцать часов быть на вокзале! Мне через полчаса Петьку сменять, мы с ним по очереди сидим в засаде, ждем лифтового маньяка.

— Вот пусть Петька и встретит бабушку! Наверняка управиться с ней будет не труднее, чем с маньяком!

— Ты что? — Лазарчук строго посмотрел на меня и даже постучал по столу пальцем. — Это же очень деликатный вопрос! Во-первых, надо уважать чувства старушки. Думаю, ты сможешь проявить гораздо больше такта, чем лейтенант Белов. А во-вторых, я не хочу, чтобы наши парни узнали об этой истории. Петька — жуткое трепло, он все разболтает, и меня потом все УВД век дразнить будет!

— Мне к двенадцати часам нужно на работу, — уже сдаваясь, напомнила я.

— Так от вокзала до вашей телекомпании пять минут пешим ходом! — поднажал Лазарчук, почуяв слабину. — Быстренько дашь старушке от ворот поворот — и бегом в студию!

— А если она будет упираться? А если подходящего ей поезда в это время не будет?

— Тогда ты что-нибудь придумаешь! — уверенно сказал капитан, вскочил с табурета и сдернул со стула меня. — Елена, я в тебя верю! Ты у нас большая мастерица морочить людям головы и лезть к ним в душу, не зря тебя доверчивые телезрители любят, как родную.

— Спасибо, конечно. — Я вяло поблагодарила Серегу за сомнительный комплимент и оказанное доверие. — Но…

— Никаких «но»! — железным тоном сказал капитан Лазарчук. — Ты мне друг?

— Друг, — вынужденно согласилась я. — Но истина дороже!

— Истина — в вине! — Капитан ответил на афоризм афоризмом. — С меня бутылка самого лучшего французского шампанского! Спасешь меня от любвеобильной бабушки, уладишь эту историю — и можешь считать, что я твой должник!

Поторапливаемая капитаном, нетерпеливо переминающимся в прихожей, я быстро оделась к выходу, собрала сумку и уже через полчаса ступила на раскаленный перрон железнодорожного вокзала. Лазарчук, послав мне воздушный поцелуй, умчался прочь. Чувствовалось, что с лифтовым маньяком ему будет встретиться гораздо приятнее, чем с любвеобильной бабулей Лариной.

— Мужчины! — не без презрения сказала я, разворачиваясь к железнодорожным путям.

Каким рейсом прибывает в наш солнечный южный город Татьяна, милая Татьяна, я не знала. А выбор у меня был большой! Курортный сезон уже начался, к морю и от него поезда бежали частой цепью, как трудолюбивые муравьи. На каком перроне и на какой платформе мне искать самозваную подружку суровых дней капитана Лазарчука? И как она выглядит? «Бабушка Ларина», — сказал о своей виртуальной знакомой Серега. Бабушка — понятие растяжимое! При большом желании ею можно стать и в тридцать пять!

Чтобы охватить взглядом все перроны, я поднялась на мост, протянувшийся высоко над путями. Сверху просторная площадь, разлинованная, как нотный стан, была как на ладони, но рассмотреть в густой толпе встречающих-провожающих и прибывающих-отъезжающих отдельно взятого человека представлялось задачей весьма и весьма непростой.

— Ну и ладно! — сказала я в утешение самой себе. — Не встречу я ее — и ничего страшного не случится! Позагорает немножко на платформе и сама отправится восвояси.

Однако июньское солнце, приближающееся к зениту, пекло нещадно. Я подумала, что бабушка Ларина серьезно рискует получить тепловой удар. Это было не в моих интересах. Обморочную старушку не удастся сбыть с рук, запихнув в вагон!

Я сосредоточилась на неподвижных фигурах, рассудив, что бабуля Ларина вряд ли будет судорожно метаться по перрону, хватая за грудки всех встречных старичков в надежде случайно поймать дедушку Сережу Лазарчука. Хотя… Кто ее знает! Похоже, старушка на зависть темпераментна и порывиста!

Подумала я так — и тут же увидела на платформе номер три, у киоска с пирожками, высокую прямую фигуру в темном платье до пят. Над головой дама держала раскрытый зонт сочного розового цвета, у ног ее кротко, как раскормленный мопс, лежал старомодный пухлый саквояж. По левую руку дамы суетились граждане, встречающие поезд дальнего следования, по правую — толпился народ, жаждущий погрузиться в пригородную электричку, а особа в темном оставалась неподвижной, как фигура на шахматной доске в отсутствие игроков.

— Е-два — Е-четыре! — сказала я, разыгрывая классический шахматный дебют. — Белые начинают и выигрывают!

Белыми, в противовес черной фигуре старушки, я назвала нас с Лазарчуком.

Не будучи провидицей, я еще не знала, что в этой необычной игре фигур будет больше, чем в шахматной партии.