Доверься мне

Елена Д., 2021

В один день потеряв и работу, и любимого мужчину, Ленка уезжает «залечивать раны» подальше от Москвы – только вместо деревни, где живёт её тётка, удивительным образом попадает в далёкое прошлое. Переместившись из 2018 в 1218 год и очутившись в древнерусском поселении, она вынуждена выстраивать отношения с местными жителями, большинство из которых считает её ведьмой. Несмотря на сложность ситуации, Ленка не только остаётся верна себе, проявляя характер, применяя знания и умения, приобретённые за годы жизни в современном мире, но и, оказавшись в водовороте этих нереальных событий, умудряется ещё и влюбиться! И вот она уже не понимает, чего хочет больше: остаться в древности рядом с любимым или вернуться в свой прежний мир. Что же в итоге ей приготовила судьба? Какое из желаний сбудется?

Часть третья «Ведьма»

Глава первая

Встать на ноги было делом непростым: рюкзак, висящий на спине, показался пудовой гирей, а сама спина болела так, словно по позвоночнику постучали кувалдой, и он готов был отдельными звеньями высыпаться ей прямо в джинсы. «Не зря я напихала в сумку столько вещей. Видимо, мой «парашют» меня спас, не дал треснуть пополам», — размышляла она, переворачиваясь на бок и подтягивая ноги к животу, чтобы сначала принять стойку на четвереньках. Потом, стащив с себя сумку, она оперлась на чемодан и поднялась. Тело еле слушалось, ноги и руки тряслись, голова кружилась, как после хмельной вечеринки. Пару минут Ленка стояла, удерживаемая своим пластиковым другом и злостью, закипающей в ней. «Так… бензин был, телефон был, теперь эта яма. Три косяка за один день. Значит, на этом дерьмо должно закончиться, и дальше всё непременно будет хорошо, — начала она говорить сама себе, чтобы успокоиться. — Теперь нужно как-то выбраться отсюда».

Пара безрезультатных попыток вылезти из «мышеловки» уничтожили остаток Ленкиных сил. Земля была мокрой, и, сколько ни старалась она уцепиться ватными руками за стены своей ловушки, всё было тщетно — она просто скатывалась вниз, сдирая кожу с перчаток и окрашивая в черный цвет свой красный пуховик. Потом в ход пошёл чемодан, который сыграл роль высокой ступеньки, но теперь уже грязь на кроссовках не дала ей твёрдо встать на него, и на этой третьей попытке Ленка свалилась и больно ударилась головой о лежащие на дне ямы колья. «Мало Тебе, да? Мало?! — из последних сил закричала она, обращая голову к небу. — Что Ты делаешь? Сколько можно? Я что, такая тварь, что Ты вот так поступаешь со мной? Пожалуйстаааа, хвааатииит!» — она разрыдалась и стала завывать подобно волку, загнанному в клетку.

Высоко над Ленкиной головой еле заметными огоньками уже замерцали звёзды, когда, успокоившись, она начала прикидывать, что же делать дальше. Во-первых, ни физических, ни моральных сил продолжать лезть на баррикады у неё не было. Во-вторых, было довольно темно, и если предположить, что она сумеет выбраться, то как дойдёт до места назначения, не свалится ли ещё куда-нибудь? В-третьих, дождь давно закончился, и, судя по появившимся звездам, ночью вряд ли начнётся. Возможно, к утру земля немного подсохнет, тогда будет легче выбраться. Всё сводилось к тому, что безопаснее ей будет провести эту ночь здесь. «Холодно, конечно, но можно достать из чемодана тёплый платок, что тёть Дине в подарок куплен, надеть ещё одни штаны и начать усиленно молиться, чтобы зверь, для которого готовилась эта ловушка, не свалился сюда и не составил мне компанию», — обдумывала она план действий. Несмотря на такую неординарную ситуацию, самой большой печалью для Ленки было отсутствие возможности предупредить родственницу: «С ума сойдёт, пока я доберусь к ней. Начнёт разыскивать, названивать всем, маму на уши поднимет. Блииин! У неё же Димкин номер есть — стопудово позвонит ему. Ыыыыыы», — снова нарушили тишину леса её завывания.

Отдохнув ещё немного, она встала и начала готовиться к ночлегу. Ленка достала из рюкзака влажные салфетки и освежила свое зарёванное лицо, подумав: «Хорошо, что глаза не накрасила, в полевых условиях демакияж — сомнительное удовольствие». Пришлось этими же салфетками пройтись по джинсам и куртке, уж очень они пострадали в результате падений; перчатки были совсем в плачевном состоянии и тоже потребовали серьёзной чистки. Приведя себя и одежду в более-менее потребный вид, она наполовину расстегнула молнию на чемодане и вытащила из него лежащую сверху подарочную шаль, а также брюки от спортивного костюма. Удалось вызволить и бутылку «Мартини», которая после всех чемоданных несчастий осталась-таки целёхонькой. Ленка достала из сумки еду. Расправившись с одним бутербродом, откупорила бутылку и сделала несколько больших глотков. Раньше так пить ей не доводилось — без «Швепса», безо льда. Но бар под вывеской «Звериная яма» не располагал изысками, пришлось довольствовалась тем, что предлагало собственное меню. Съев ещё полбутерброда, Ленка снова влила в себя изрядную порцию горячительного и под конец шлифанула всю эту трапезу выкуриванием сигаретки. Спиртное согрело и дало немного расслабиться. Убрав алкоголь на прежнее место, она порадовалась, что застегнуть молнию чемодана получилось проще, чем дома. Видимо, после тряски и падения вещи сомкнули ряды покрепче.

Пора было устроить место для сна. На чемодан вполне можно было опереться спиной, и Ленка поставила своего «попутчика» в один из углов ямы. Выбрала из имевшихся кольев те, что были посуше, и разложила их перпендикулярно к импровизированному изголовью кровати. Потом надела поверх джинсов велюровые штаны, поверх шапки натянула на голову капюшон куртки и, закутавшись в большую тёплую шаль, села на колья, прислонившись спиной к другу по несчастьям. Она очень долго не могла уснуть: мысли, что пчёлы в улье, роились в голове, то разлетаясь, то снова собираясь, жужжа и жаля её разум, и без того воспалённый происходящим. Но время, проведённое в стенах медобщежития, научило Ленку засыпать и в любом положении, и при включённом свете, и при музыке на всю катушку, и даже при танцующих под тяжёлый рок соседях по комнате. Это её умение не раз помогало «отключаться» в шумных душных электричках и гремящем метро по дороге на стройку, чтобы хоть немного добрать недостающие минуты отдыха. Вот и сейчас, несмотря на все неудобства, воспоминания о неприятностях последних нескольких дней песней Морфея в конце концов убаюкали Ленку, и она провалилась в сон.

Один раз среди ночи она проснулась — очень захотелось «по-маленькому». Отойдя в дальний угол от места ночлега, который был всего-то в двух шагах, быстро облегчилась и вернулась в «кровать», недоумевая: «Как же узники проводили в ямах по несколько месяцев или лет? Это же уму непостижимо: гадить там, где приходится находиться всё время!» Она снова укуталась шалью и вскорости задремала, хоть её зад уже принял форму стиральной доски и жутко ныл от «мягкости» перины. «Принцесса на кольях, ё-моё!» — была последняя мысль перед тем, как сон избавил тело от болезненных ощущений.

Её разбудили пение птиц и мелкая дрожь — тонкий пуховик всё же не был рассчитан на ночёвки под открытым небом. Солнечные лучи весёлыми брызгами пробивались сквозь кроны деревьев и ветви, накрывавшие яму, а воздух, пропитанный сыростью и свежестью весеннего утра, доводил до мурашек. «Слава Богу — светло! И что я жива — тоже», — порадовалась она и тут же проверила, не появилась ли за ночь связь. Чуда не произошло.

От долгого сидения в одном положении тело не хотело разгибаться. Ленка заставила себя встать и сделать несколько упражнений, чтобы вернуть подвижность торсу и конечностям и чтобы согреться. Заплетя волосы в косу и спрятав её под шапку, она хорошенечко размяла шею, а за ней основательно помассировала поясницу. Затем приоткрыла чемодан и, аккуратно сложив вещи, спасшие её от холода ночи, запихнула их внутрь. Подняв до упора телескопическую ручку, Ленка затянула на ней снятый с джинсов ремень, надеясь, что, когда выберется сама, сможет вытянуть свой багаж. Конец ремня (насколько он мог быть поднят вверх) закрепила на корне дерева, торчащем из угла ямы.

Ленку мучила жажда. Достав из рюкзака бутылочку, она выпила только половину от имевшейся воды, решив оставить хоть немного жидкости про запас. Сняв кроссовки, очистила засохшую на них грязь об остриё кольев и тем самым значительно облегчила обувь. «Ну, что, надо пробовать!» — сказала она, надевая на плечи рюкзак, а на руки печального вида перчатки. Чемодан продолжал стоять в углу во весь свой рост. «За угол будет легче зацепиться и вылезти», — пришла в её голову светлая мысль. Загнав пальцы в землю и удерживаясь таким образом, она смогла взобраться на свою чудо-лестницу. Осторожно разгибая колени, приподнялась, переставляя руки выше и выше к заветному краю. И когда спасение было близко — Ленка уже на локтях висела над местом своего заточения, перед её лицом возникла пара чьих-то ног, обутых в лапти. Она подняла глаза и встретилась взглядом со светловолосым бородатым мужчиной с лицом, покрытым канавами морщин и походившим на жуткого лешего. Не сгибая колен, он стал медленно наклоняться к ней. От неожиданности Ленка вскрикнула и в страхе, желая прикрыть лицо руками, оторвала их от земли, не удержавшись, полетела вниз, сначала на чемодан, потом на разложенные на земле колья и, ощутив жуткую боль, потеряла сознание.

Очнувшись, Ленка обнаружила, что лежит в чём-то очень раскачивающемся. От этого качания её начало мутить: голова кружилась, в глазах всё расплывалось, вчерашний ужин просился наружу. «У меня, наверно, сотрясение. Шутка ли — столько падений за одни сутки. Как я вообще ещё дышу?» — мысленно рассуждала она, пытаясь сфокусировать взгляд, и поняла, что «качели» эти были телегой с бортами, сплетёнными из толстых прутьев, и с дном, застланным сеном. Близко к её лицу лежала деревянная лестница, а на ней рюкзак. В ногах в такт средству передвижения раскачивался верный друг чемодан, на ручке которого продолжал болтаться ремень. «Значит, вытащил и меня, и барахлишко моё», — подумала она и решила дать знать своему спасителю, что очнулась. Но попытка приподняться не увенчалась успехом: руки и ноги оказались связанными. Не понимая, что происходит, и не видя того, кто это сделал, Ленка попыталась голосом заявить о себе, только в горле пересохло и достичь желаемой громкости ей не удалось.

— Слышь, мужик, на хрен ты меня связал? — прохрипела она. — Я не буйная. Давай, освобождай, руки затекли.

На удивление, её тихий призыв был услышан, и повозка резко остановилась. Вскоре к «корзинным» бортам телеги приблизился тот «леший», что напугал её, а за ним лохматый юнец с длинной косой чёлкой, прикрывавшей ему пол-лица. На Ленку уставилось три серо-голубых глаза, в которых читались и интерес, и испуг.

— Ну, что вылупились? — ей удалось прибавить голосу звука.

Она понимала, что лучше не нагнетать обстановку, но злость на связавших, хотя и вытащивших её из ямы людей, взяла верх над благоразумием.

— Прикалываетесь, что ли? — Ленка дёрнулась всем телом, и от этого движения в глазах у неё потемнело. — Развязывайте, пошутили и хватит! — уже тише сказала она.

Её спасители-пленители переглянулись и в недоумении снова направили свой взор на женщину.

— Говорит не по-нашему, — произнёс старший. — Откуда только взялась такая?

— Деда, давай поскорее отвезём её к тиуну. Пусть он думает, как с ней быть. Боюсь я её. Ишь какие волосы красные из-под шапки торчат, а глаза как у змеюки сверкают, и одета как муж. Поспешаем, деда.

— В смысле, не по-вашему? — из последних сил возмутилась Ленка. — Что городите? С каких пор в России русский язык за нерусский принимают? Развязывайте, не придуривайтесь.

— Деда, умоляю, поторопимся, — взвизгнул парень и отскочил от телеги. — Ещё наговор какой на нас сделает. Кто её знает, что она бормочет. Едем, недалеко уже! — добавил он, и телега дёрнулась с места.

«Что за бред? Как это они меня не понимают? Я же понимаю, что они говорят, — пробормотала Ленка. — Хотя, слова их, правда — как-то странно звучат: скуфия, влодь, изведь². А откуда я знаю, что они означают? — задала она вопрос воздуху». Но ответа не услышала. Снова перед глазами всё поплыло, и Ленка отключилась.

Она пришла в себя в тот момент, когда какой-то мужик, находившийся в телеге рядом с «лешим», постукивая по пластику её чемодана, говорил ему:

— Мудрёный ларь. Где такие делают и из чего? Не знаешь?

— Откуда мне знать, — ответил тот.

— И жезл непонятный, и верёвка на нём дивная, — добавил «новенький», разглядывая телескопическую ручку чемодана и затянутый на ней ремень, сплетённый из сине-голубых нитей.

— Смотри, очнулась, — прошептал «леший», и второй незнакомец попятился в другой угол телеги.

— Пока я без сознания, вы обокрасть меня решили? — спросила Ленка.

— Слышишь, Василько, как она говорит? Не по-нашему. А иные слова на наши похожи, — произнося это, «леший» не отрываясь смотрел на женщину.

— Развяжите меня, пожалуйста, и отпустите. Не берите грех на душу, — тихо сказала она.

— Во-во, слыхал — про грех говорит? — не унимался «леший». — Пойду-ка я посмотрю, может, тиун уже вернулся. Пусть он её послушает и решит, что с ней делать.

Дед лихо выбрался из телеги, оставив Ленку на попечение Василько, интерес которого к необычному багажу был сильнее, чем к пленнице — он продолжал его пристально рассматривать. Ленка же, перевернувшись на спину, стала разглядывать своего сторожа. Одежда на мужике была странная: старая шапка клиновидной формы, по краю которой был пришит слипшийся мех, видимо, «мексиканского тушкана», расходящееся на животе вытерто-выцветшее пальто длиной почти до колена, надетое на серую рубаху, и всё это подпоясывалось узким кушаком. Ступни были обмотаны грязноватого цвета тканью: заходя на широкие штаны, она удерживалась с помощью верёвки, оплетающей ногу почти до икры. И апогеем выступали лапти с кусками грязи, прилипшими к ним.

Ей почему-то вспомнился фильм «Охота на пиранью», где главный герой, живущий в двадцать первом веке, попал в глухую деревню, в которой люди играли роль крепостных одного чокнутого бандита. Они и одеты были как встарь, и разговаривали со странным акцентом, хоть проблем с пониманием не было. На ум пришло, что она сейчас в похожей деревне такая же пленница, как Машков и его напарница. Но чего Ленка понять не могла, так это как может её тётка жить в таком диком месте?!

— Дяденька, хочешь, я тебе этот чемодан подарю? Вот только довезу до тётки вещи, и отдам его тебе. Будешь самым крутым мужиком в деревне. Развяжи меня, скажи, где тут у вас улица Центральная, я быстренько метнусь, выгружу своё барахло, и ларчик сразу твой.

Говоря это, Ленка думала, что мужик перестанет притворяться, будто её не понимает, и в конце концов злоключения этой поездки закончатся.

— Помалкивай, не хочу тебя слышать. Непонятны слова твои. Опасно с тобой говорить. От греха подальше слезу-ка я.

Василько тоже очень быстро покинул телегу, и Ленка осталась одна.

«Что происходит? — спрашивала она себя. — Что за странный язык у этих людей? И кто они вообще такие, если русский не понимают? Этот мужик произносил сейчас слова, которые я впервые слышу, но почему я точно знаю, что «посвене», например, означает «подальше»? Что за синхронный переводчик срабатывает в моей голове каждый раз, когда звучит их речь? Я что, настолько сильно ударилась, что теперь разные языки могу понимать? Или того круче, у меня галлюцинации начались, и я уже наяву леших вижу? Господи! Ты зачем меня так испытываешь? Я домой хочу. Очнуться хочу от этого безобразия. Какие, на хрен, «мудрёные лари»? Какие тиуны с лаптями? Выпустите меня отсюда! — что есть силы заорала Ленка, заподозрив, что начинает потихоньку сходить с ума. — Развяжите, говорю я вам! Что за дебилизм тут творится? Отпустите! Мне к тётке нужно!».

— Кто тут у вас голосит? — прозвучал чей-то хриплый голос, и бородатый мужчина, восседавший на коне, приблизился к телеге.

— Здрасьте вам, — сказала Ленка, посмотрев на очередного незнакомца. — Вы тут, что ли, кино снимаете? Один краше другого разодет. Ой, постойте! Я, кажется, догадалась! Это кто-то из моих знакомых решил меня разыграть? Развлечь меня, чтобы я не думала, что развод — это худшее, что со мной произойти может? Так я и сама знаю, что практически в шоколаде осталась. Где тут ваши камеры спрятаны? Всё, ребята, завязывайте шутить, вернее, развязывайте меня. Не хочу развлекаться боле.

За всё время Ленкиных домыслов вслух всадник не проронил ни слова, а только смотрел на неё, как на полоумную. Незнакомцу было где-то лет пятьдесят, может, чуть больше. Поверх плотной, на вид шерстяной рубахи когда-то белого цвета на нём была надета кольчуга, сделанная из колец плоского сечения, с рукавами длиной как у футболки размера XXXL. Она, собственно, и напоминала железную футболку, прикрывающую тело почти до колен. На его руках от кисти до локтя были зафиксированы металлические пластинки полуцилиндрической формы. Голову венчал куполовидный шлем с прикреплённой к нему по кругу кольчужной сеткой, из-под которой проглядывали длинные седые волосы. Выглядел мужик серьёзным и сильным, он горделиво держал спину, сидя на большом коне тёмно-коричневого окраса с косматой грязно-бежевой гривой. Таких Ленка видела только в мультфильмах.

— Господин воевода, ты, никак, вернулся? А мы вот тут…Это Девятко с внуком нашёл эту девку в лесу, в яме, что готовили на зверя. Хотел её тиуну показать, да нет его, уехал куда-то. Не знает, что и делать с ней. Говорит непонятно, одежды не наши, сума странная, ларь огромный при ней. Как мыслишь, откуда такая может быть? — затараторил Василько.

— Архистратиг, мать твою! — Ленка повторила услышанное слово, которое скрытый в её голове переводчик обозначил как «воевода». — Я не знаю, что тут происходит, но мне начинает этот ваш дешёвый сериал надоедать. Долго я связанная валяться буду? Или мои конечности всё же кто-нибудь освободит?

Она приподняла ноги и подергала ими, показывая новому действующему лицу степень своего притеснения. В течение полуминуты мужчина ещё раз внимательно осмотрел её с ног до головы и, проигнорировав Ленкины стенания, обратился к Василько:

— Бежать пыталась? Зачем связали?

— Уж и не знаю, воевода, забоялись они её. Ишь волосы цвета какого. Думают, что ведьма она.

— Так уж сразу и ведьма? Ворожила, что ли?

— Та не. Очнулась вот только. Без чувств была, пока везли. Но, думаю, может, — сказал Василько и трижды сплюнул через левое плечо.

— Зови Девятко и везите её ко мне. Тиуна долго не будет. Он во Владимир уехал. Так что теперь мне разбираться, что за гостья к нам пожаловала.

Глава вторая

Минут через двадцать освобождённая от оков пленница стояла возле массивной постройки с высоким крыльцом, на ступеньке которого сидел всё тот же «архистратиг», правда, уже без рыцарских доспехов. Лишь ножны, прицепленные к поясу, поблёскивали на солнце. Его серо-седые волосы были собраны в хвост. На голове ни шлема, ни шапки. Длинная тёплая рубаха почти наполовину прикрывала ноги, на которых вместо сапог красовался местный фетиш — лапти. Но никакой обмотки на его ступнях не было. «Да ты мужик модный, с голыми щиколотками ходишь», — подумала Ленка и невольно улыбнулась своей мысли. Вид у воеводы был уставший и угрюмый. Без металлического антуража он казался ниже и старше, чем показалось Ленке при их первой встрече.

Большие распахнутые ворота открывали вид на неширокую деревянную дорогу, начинавшуюся от забора, и на ещё один частокол неподалёку — наверное, ограждение другого жилища. «Надо же, — удивилась Ленка, — не боятся, что сбегу, ворот не закрывают. Хотя, конечно, чемоданчик-то мой под зоркой охраной».

Запряжённый в телегу низкорослый бык, окраской своей походивший на вола, вместе с «лешим», его отпрыском и корешем Василько находился здесь же во дворе. Для Ленки было сюрпризом увидеть, вылезая из телеги, что не буйный конь довез её сюда, а рогатое животное. Причём, когда Ленка выбиралась из «воронка», отметила, что бык смотрит на неё ещё с большим подозрением, чем дед с внуком. Или даже с презрением. «И ты, Брут?» — тихо сказала Ленка и зачем-то показала быку язык. Она рассовала по карманам куртки снятые перчатки, вытащила из телеги свой рюкзак, закинула его за плечи и, прежде чем подойти ближе к крыльцу, хорошенько растёрла отёкшие запястья и щиколотки. Пока воевода молчал и изучающе глядел на Ленку, она осмотрелась.

Её взору предстал огромный двор с деревянным прямоугольным настилом, от которого в разные стороны отходили дорожки, ведущие к нескольким разномастным бревенчатым постройкам, расставленным по трём сторонам периметра, окружённого массивным частоколом. Одна избушка стояла не по общему шаблону — посередине и как-то косо, значительно перекрывая обзор.

Первый этаж большого терема был наполовину заглублён в грунт, и лестница вела сразу ко второму уровню строения — к пристроенной по двум сторонам галерее с ажурным ограждением и крышей, край которой тоже украшала причудливая резьба. Основание галереи снизу поддерживалось толстыми балясинами, а её крыша опиралась на крепкие бревенчатые столбы. С правого бока к терему почти вплотную примыкало строение поменьше и пониже, а слева находилась клетушка, походившая на летнюю кухню. От терема её отделяла небольшая возвышенность с двускатной крышей, слегка присыпанная землёй, — скорее всего, это был погреб.

Нормальных окон нигде не наблюдалось. Ленка увидела лишь три отверстия со вставкой из какого-то полупрозрачного материала на третьем ярусе большего терема, а у самого верха первого и второго этажей узкие горизонтальные дыры, размещённые посередине двух смежных брёвен. Из дыр на втором этаже сейчас легкими струйками сочился сизый дымок. В меньшем тереме, по примеру большего, тоже красовались серо-жёлтые вставки, а остальные срубы (и то не все) могли похвастаться только маленькими прямоугольными вырезами в своих бревенчатых стенах.

Достаточно высокую постройку с соломенной крышей Ленка определила как конюшню или загон для животных, поскольку с той стороны доносился соответствующий шум: мычание, кудахтанье и прочие звуки, свидетельствующие о присутствии домашнего скота. Справа от меньшего терема находился сруб, похожий на сарай, а в самом отдалённом углу у забора размещалось низкое строение с навесом для дров — наверное, баня. Взгляд упал и на собачью будку, вход в которую сейчас закрывала доска. Слышалось, что животное суетилось, скулило и время от времени тявкало, пытаясь выбраться из этой тюрьмы. Оглядев всё, что могла видеть, и понимая, что пауза изрядно затянулась, она решила взять инициативу в свои руки.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

2

Шапка, волосы, наговор соответственно.