Жало. Ступень первая

Елена Двинская (2024)

Путь наверх всегда сложен. Но насколько сложен такой путь для воспитанницы жестокого магического культа? Здесь каждый сам за себя, здесь нет друзей — только соперники и враги. Отобранные культом ещё в детстве маги — всего лишь будущее оружие в многовековой войне, которое ведёт государство. Без чувств, без желаний и слабостей. И даже просто выжить женщине в таких условиях запредельно трудно. Но юная Ламаи уверена в том, что ее ждет великая судьба. И она сделает все, чтобы этого добиться.

Глава 1

Я поняла, что повзрослела, когда однажды проснулась не от дружеского тычка под рёбра, а от прикосновения горячей ладони к своему бедру. Ладонь неуверенно, но настойчиво ползла вверх, я слушала прерывистое дыхание и не открывала глаз. Я уже знала что увижу. Тускло светящиеся в темноте глаза, ломаную, гаденькую ухмылку, знакомое и одновременно незнакомое лицо.

Моё неизбежное взросление меняло лица тех, кого я так хорошо знала и кого мне предстояло узнать заново. А им, видимо — меня.

Женщины-дахака — большая редкость в Дахака-Кабар. И не потому, что кто-то запрещает или не хватает начальных способностей — нет. Просто немногие девочки выживают после череды испытаний, уготованных всем будущим дахака. Сложно сейчас сказать отчего так, но из нескольких девчонок отобранных в кабар, выжить удалось только мне.

Достаточно долго я не чувствовала какой-то особенной разницы между собой и мальчишками. Росли, учились, сражались и убивали. А потом вдруг пришло время, и щенки, вместе возившиеся в корзинке и таскающие друг друга за уши, вдруг осознали, что один из них как-то иначе выглядит и пахнет по другому. А кровь уже гуляет — горячая — кипит смутными страстями. Особенно после боя, особенно после того, как кто-то из щенков первый раз сбегал в городской бордель и излился между рыхлых бёдер равнодушной шлюхи. А потом рассказал другим как это сладко.

И потная ладонь моего приятеля Корви, с которым мы не раз спали в обнимку, защищаясь от пронизывающего холода каменных стен Потары, стала одним из первых признаков того, что теперь придётся решать ещё и эту проблему.

Потому что в кабаре никто не решит её за меня. Её, как и все остальные проблемы юных дахака. Нам дают в руки оружие, из нас делают оружие — всё остальное мы делаем и берём сами. Что сумеем и как сумеем. Мне для понимания этой истины хватило только одного раза. Я понятливая. Одна единственная жалоба на старшего ученика, и меня поставили в пару к нему на тренировках. На долгих десять дней. И тогда я горько пожалела о том, что моему противнику запретили меня убивать.

— Ты сама решаешь, как наказать того, кто обидел тебя, — сказал мне по истечению этих дней Клинок Роум. — И наказываешь. Если можешь. Если не можешь — ищешь способы и пытаешься снова. Ну или подыхаешь. Урок усвоен?

— Урок усвоен, — разбитые губы не дали мне ответить внятно, но Роум услышал и кивнул.

И, видимо, в награду за понятливость, разрешил исцелить разорванную ударом шипастой перчатки верхнюю губу. Только это. И только, чтобы не осталось безобразного шрама, ибо красота — тоже оружие.

Урок усвоен, учитель. Я дождалась пока Корви запыхтит интенсивнее, а его рука скользнёт между стиснутых бёдер, и ударила по кончику носа раскрытой ладонью чуть снизу. Тут много не надо. Чуть посильнее, и хрящ разбит, а нос сломан. Боли много, крови много. Не надо ни особой силы, ни магии.

Корви взвыл и отшатнулся назад. Я отвернулась к стене и снова закрыла глаза. Корви тоже понятливый. Продолжения не будет. С ним. Осталось теперь крепко подумать как оградить себя от остальных желающих опробовать свою мужественность на бывшем товарище по детским играм.

И решение нашлось достаточно быстро. Сначала, правда, я подумывала о том, чтобы выбрать себе самого сильного из группы и предоставить уже ему право рвать глотки соперникам за возможность лапать женское тело по ночам. Но такая мысль вскоре показалась мне довольно глупой. Самым сильным из нас был Ханн, а его бешеного нрава побаивались даже наставники. И скорее всего, дело бы кончилось тем, что уже мы с ним перегрызли бы глотки друг другу. Потому что я тоже не отличалась особенным терпением. Да и вообще, мне не хотелось рассчитывать на кого-то, кроме себя самой. Плох тот дахака, который ищет помощи. Мы всегда сами по себе — так нас учат, и так нам жить и впредь.

И вот именно тогда я впервые подумала о том, что можно не просить о помощи, а купить возможность. Предложить сотрудничество, выгодное обеим сторонам.

Маги-тинктары приходили к нам нечасто. Наставники по своему усмотрению отбирали тех учеников, которые должны были удовлетворять потребности тинктаров в изучении наших возможностей. Я лишь однажды побывала в их лаборатории, где хмурый тинктар разложил меня на столе и долго копался в моём разуме. Ничего, кроме раздражения я тогда не ощутила. Но запомнила и отложила на будущее равнодушное предложение мага о том, что он может плотнее поработать со мной и усовершенствовать моё тело. Должно быть, он многим предлагал подобное. Но из всех учеников Потары, только двое решили воспользоваться этим предложением. Один из них спятил вскоре и его по-тихому прикончил Клинок Роум, а второй с гордостью демонстрировал остальным вживлённый в тело огненный хлыст — шеер. Когда конечно перестал орать по ночам от дикой боли, вызванной ростом магического паразита.

Хмурого тинктара звали Мастером Умаром. Говорили, что он был очень способным, несмотря на его молодость и очень принципиальным, несмотря на род занятий. Именно такой и был мне нужен. И я решила дождаться его появления, чтобы обсудить с ним сделку. К которой, разумеется, пришлось подготовиться. Благо, что библиотека в Потаре огромна. Всё свободное время, пока я ждала Умара, я посвятила изучению магии тинктаров и их экспериментов. Конечно, несмотря на богатство библиотеки, сведения о тинктарах показались мне несколько поверхностными, но для того, чтобы заговорить с ними на их языке — достаточными.

Вообще, библиотека была моим излюбленным местом в Потаре. Во многом из-за того, что там можно было найти ответы на многие вопросы, ну а во-вторых там было удобно прятаться ото всех. Парни-дахака чтение не жаловали за редким исключением. Но я уже тогда понимала, что вот те, которые исключение, смогут подняться выше тех, кого книги пугают больше, чем плеть наставника. А уж мне, чтобы подняться выше их всех, нужно попросту поселиться тут. И я бы поселилась, если бы позволили.

Мастер Умар смотрел на меня равнодушно и холодно. Для него я просто ещё один щенок-дахака, пусть и под хвостом у меня и не так, как у остальных.

— Что ты предлагаешь? — спросил он тихо.

Тинктары вообще любят говорить тихо. И скупо, словно у них за лишние слова из жалованья вычитают.

— Себя. Под твои эксперименты.

— Что ты хочешь?

— Сделаешь из меня оружие.

— Ты и так оружие, дахака. Ну или будешь им, если выживешь.

— Я — Клинок, но хочу быть ещё и стилетом. Ядом на кончике иглы. Шёлковым шнурком, наброшенным на шею из темноты.

Умар задумался. Хмурил ещё больше брови, покусывал блёклые губы.

— Красиво, — сказал он. — Не боишься, что помрёшь или сойдёшь с ума от воздействий?

— Не боюсь, Мастер. Я выживу. И рассудок сохраню.

— Откуда знаешь? — впервые во взгляде что-то похожее на любопытство.

— Рун подсказал. Видение было.

Я научилась врать так, что и сама верила в то, что говорю. Всегда. Только тогда ложь можно использовать эффективно. Когда ты сам маг, и окружают тебя маги, ложь считывается очень просто. Но не такая.

— Зачем тебе это?

А вот это уже похоже на деловой разговор.

— Я — женщина, Мастер. Мне нужна дополнительная защита.

Было полное ощущение, что тинктар увидел меня только сейчас. Он оглядел мою фигуру, задержал взгляд на груди и хмуро кивнул.

— Да. Женщина. Может быть интересно. Я не работал с твоим полом ещё.

— Поработай.

— Я подумаю, — Умар отвернулся, чтобы уйти, но я коснулась рукава его тёмно-синей мантии.

— Я читала, что женщины намного выносливее, Мастер. Давай проверим.

Тень улыбки скользнула по губам тинктара.

— Я подумаю, — повторил он.

Да куда ты денешься. Для любого мага-тинктара эксперимент ценен, а доселе не проводимый — ценен вдвойне. Я знала, что Умар уже проглотил наживку и думать будет не о том брать или не брать предложенное, а о том, как взять побольше.

Ну а мне тоже следовало подумать. Точнее — обдумать что я могу получить для себя, ну а что отдать для опытов тинктара и с чем расстаться, возможно навсегда. Сдохнуть я действительно не боялась. Знала — чтобы выживать дальше, подниматься выше, нельзя мелочиться. Только самые высокие ставки. А что у меня было ценного? Только моя жизнь. Моё тренированное и выносливое тело и моё желание стать сильнее. Намного сильнее и опаснее.

И в следующее появление тинктаров в Потаре, наш наставник объявил, что меня забирают в лаборатории.

— Жить будешь здесь, — равнодушно сказал раб, который привёл меня в маленькую комнатушку, в которой, видимо, держали таких, как я — тех дахака, кого брали для своих экспериментов тинктары.

На узкой койке лежал комковатый матрас и одеяло из грубой шерсти. А кроме койки в комнате был только чуть помятый таз. И всё. Не то чтобы я привыкла к роскоши, но комнаты в Потаре, при всей их запущенности, были всё таки поуютнее. Ну да, хорошо хоть не в клетку закрыли. Не так уж надолго я тут, можно и потерпеть. К тому же, учитывая всё, что я успела узнать, скоро мне станет совсем не до того, чтобы оценивать обстановку.

— Тебя позовут, — бросил напоследок раб и ушёл, шаркая ногами, как древний старик, хотя по виду он был ещё молод.

Я села на койку и вытащила из своего мешка пару книг, прихваченных в библиотеке. “Исследования природы магии тинкта” и, конечно, “Размышления о Дахака Кабар”. “Размышления” были той книгой, которая забавляла меня и неизменно поднимала настроение. Написанная в пору, когда Дахака Кабар был ещё малым орденом, созданным для личной охраны Высокого Магистра, она полнилась нелепыми домыслами, откровенной чепухой и сплетнями, которые автор вероятно собирал в тавернах и постоялых дворах. И только глава с легендой о Жале Кабара стояла наособицу в этом потоке забавной ерунды. В ней говорилось о женщине, которая якобы смогла добиться такой власти, что возглавила орден. Правда, ненадолго. Но ведь смогла же…

Отчего я все домыслы автора называла чушью, а эту легенду считала достоверной, я и сама себе не могла бы объяснить. Но, однако, считала.

Умар явился ближе к ночи. Сел рядом, повертел в руках книги и отложил их в сторону. Потом достал из кармана своей мантии маленький флакон из тёмного стекла.

— Выпей, — велел он. — Это зелье поможет тебе открыться мне завтра. На рассвете я приду за тобой и мы начнём.

Одним глотком я опрокинула в себя маслянистую, остро пахнущую травами жидкость и выжидательно посмотрела на тинктара.

— Ты подумала о том, чего хочешь от меня? — спросил он. — Конкретно?

— Я говорила тебе, Мастер. Хочу то, что позволит мне убивать тайно.

Умар покачал головой.

— Ты просишь слишком много и слишком мало одновременно. Убивать тайно умеет любой дахака, тебе нужно иное. Я вижу, ты знакомишься с трудами о магии тинкта. Есть там что-то похожее на то, что ты хотела бы приобрести?

— Нет, Мастер. Я хочу, чтобы ты сам решил, что мне подойдёт.

И снова я увидела смутное одобрение в его глазах. Ответ был верным, ответ ему понравился. Ещё бы.

— Смотри на меня, — бесцветным голосом произнёс Умар, и это было приказом.

Я подчинилась и тут же почувствовала, как его взгляд начинает затягивать меня. Постарался открыться, позволяя магу читать меня. Вторжение тинктара было как и в первый раз — холодным, умелым и равнодушным. Его Сила соединялась с моей и требовала покорности и откровенности в чувствах. Сегодня тинктар не просто читал — он искал.

— Подавление воли, способность к ментальной атаке… Редкие ныне способности, — Умар говорил тихо и размеренно. — Но пока развиты мало. Надо усилить. Я бы поработал с подавлением воли, атаку ты разовьёшь со временем сама. Если выживешь. Склонность к осторожности и обдуманности в решениях. Высокое стремление к власти, чрезмерная жестокость, жадность к удовольствиям. Мне сложно… Ты не сформирована, ты ещё не женщина, но и не ребёнок. Твой разум — это разум исследователя, он мудр уже, а дух незрел и тёмен. Очень тёмен даже для дахака. Я слеп в этой тьме. Скажи слово. Первое, что пришло.

— Жало, — выдохнула я.

Тинктар разорвал связь слишком резко, отчего голова у меня закружилась, а к горлу подступил горький ком. Я сглотнула его, не позволяя приступу тошноты избавиться от влитого в меня зелья.

— Жало, — Умар задумчиво кивнул. — Хорошо. Это может сработать.

Он встал и ушёл так быстро, что я даже не успела ничего сказать. А надо ли было что-то говорить? Уж тинктар точно не ждал от меня слов. Кроме тех, что спрашивал сам.

А наутро меня привели в лабораторию. Велели раздеться, лечь на стол, закрепили голову, руки и ноги кожаными ремнями. Я косила глаза, чтобы разглядеть все те интересные вещицы, которые так хотелось изучить. Ещё с первого посещения лаборатория заворожила меня, заставила задуматься о возможностях, которые открываются тем, кто понимает суть и назначение всех этих инструментов, колб, ёмкостей и перегонных кубов. Настоящая власть — власть тайного знания — жила в этих хорошо освещённых и неожиданно чистых залах. Но, как и в первый раз, тинктарам не было дела до моего любопытства.

— Я подумал, — Умар склонился надо мной и положил холодную руку мне на лоб. — Я соединю тебя с сущностью, которую мы назовём Жалом. Твоя способность — подавление воли — усилится, а железа, которую вы разделите с паразитом будет вырабатывать яд, необходимый, чтобы при желании ты могла парализовать цель на какое-то время. Запас яда будет ограничен, ты сможешь использовать его не так часто, как тебе, возможно, хочется, но для достижения важных целей будет достаточно. Это то, что я дам тебе.

Пожалуй, эта речь была самой длинной, что я слышала от тинктара. Я согласно прикрыла глаза, не смея даже словом прервать её.

— Дальше, — продолжил Умар. — Этот эксперимент я ещё не проводил. Никто не проводил. Я не могу сказать, не убьёт ли тебя саму этот яд, не могу гарантировать, что паразит не будет пытаться переделать твоё тело для своего удобства. Как и все создания магии тинкта, он питается Силой носителя, но насколько жаден этот — я не знаю. И сам опыт — это, то что ты дашь мне. Справедлив ли обмен? Или ты не готова оплатить собой риск?

— Справедлив, Мастер, — сказала я. — Я готова на риски.

— Хорошо. Некоторое время мы будем наблюдать тебя, пока я не сочту метаморфоз завершённым для того, чтобы считать эксперимент успешным. Отдалённые последствия эксперимента будут принадлежать тебе, и ответственности орден тинктаров за них нести не будет. Это понятно?

— Понятно, Мастер. Куда будет вживлён паразит? Жало?

Умар улыбнулся краешками губ. И снова я задала правильный вопрос.

— А куда бы ты предпочла?

— Никуда, Мастер. Я хочу, чтобы Жало не зависело от того свяжут мне руки или вырвут язык. Я сама должна стать Жалом. Везде, где это необходимо в тот или иной момент. Это же возможно?

— Разумеется…, Ламаи. Тебя ведь так зовут?

Ну надо же, я удостоилась чести зваться по имени.

— Так, Мастер.

— Тогда приступим. И помолись своему Руну, чтобы паразит не сожрал твой разум.

— Рун не принимает молитв, Мастер, — я позволила себе усмехнуться. — Рун принимает только жертвы. Над дахака нет милости Богов.

— Что ж, — тинктар серьёзно кивнул, и на миг его лицо как будто ожило. — Тогда надейся только на себя, Ламаи.

Я бы рассмеялась, если бы не боялась нарушить тишину этого храма знаний, оскорбить его чуждой здесь эмоцией. На себя. Я — дахака, и такие как я, надеются всегда и только на себя.

Открыться. Нужно открыться полностью, чтобы искусные в своём деле маги-тинктары могли без труда направлять потоки Силы в нужном им направлении. И ничто — ни одна эмоция, ни один барьер не должен встать на их пути. И открыться полностью — это не только страшно и противно природе мага, это ещё и невероятно больно. Это как зубья пилы, грызущие кость, ведь не все барьеры можно снять легко и только по собственной воле. Некоторые стоят прочно. Глубинные страхи, убеждения, установки, выработанные годами. Раньше тинктары брали для своих экспериментов маленьких детей, полагая, что у них барьеров меньше. Оно так, но их страхи, вставшие стеной, убивали их самих. Потом тинктары стали работать с дахака. А дахака умеют терпеть боль.

Хотя бы и ту, что выворачивает нутро наизнанку. Суставы трещат в ремнях в тщетной попытке вывернуться, освободиться, тело отказывается подчиняться разуму, телу слишком больно. В зубах зажат и уже кажется измочален в хлам кожаный, кручёный жгут. Не он бы, так скрошились бы зубы друг о друга.

А потом боль уходит и остаётся холодная пустота. Та, что требует, чтобы её заполнили. Хоть чем-нибудь.

Перед глазами багровое свечение Силы закручивается в спирали. Это красиво и пугающе, потому что я знаю, что будет, если эта спираль затянет в себя. Перемелет и выплюнет кусок бесформенного мяса. Магия тинкта одна из самых опасных в мире. Немногие осмеливаются изучать её. Но она же и позволяет вдыхать жизнь в неживое и создавать новую жизнь. Уродливую, противную природе, но всё-таки жизнь. От чудовищ-некродов до магических паразитов, питающихся Силой и дарующих магу невероятные способности. И мой паразит — Жало — уже был готов войти в меня, стать частью меня.

— Прими…, — голос Умара доносился будто издалека. — Волей Итхелу и Аронара, владык Предела, неживому быть живым…

Я открылась ещё больше, хотя казалось больше уже невозможно. Пустота стала невыносимой. Сейчас у меня внутри не было ничего — ни одного чувства, ни одного желания, только жаждущая наполнения пустота.

Чужую Силу в себе я ощутила почти сразу. Считала нехитрые эмоции Жала — голод, жадность и смутное удовлетворение.

— Первые дни паразит будет приспосабливаться к тебе, а ты к нему, — говорил Умар, распуская ремни. — Это самый нестабильный период. Что тебя ждёт, я сказать не могу. Это не шеер, который даже обычные жрецы научились выращивать.

Я почти не слушала его. Сползла со стола и стояла на четвереньках, давясь горькой желчью. И кто бы мог предположить, что простое желание отбиться от похотливых молодых дахака вдруг приведёт меня почти сразу к невероятной и притягательной мысли. О том, что я хочу иметь оружие, способное дать мне неоспоримое преимущество на дальнейшем пути. Способное помочь не только выжить, но и подняться на немыслимые высоты в Дахака Кабар.

Я всегда была слишком жадной и никогда не умела довольствоваться малым. Наверное именно поэтому Рун когда-то остановил свой безумный взгляд на мне, и я была выбрана для службы ему и кабару.

Я ждала боли — её не было. Я ждала метаморфоз разума — разум был по-прежнему чист и ясен. Не получилось? Первую ночь я не спала, прислушиваясь к Жалу. Касалась Силой осторожно, едва заметно и убеждалась, что паразит жив. Слабенький импульс чужого присутствия.

Я поделилась своими сомнениями с пришедшим наутро Умаром. Тинктар равнодушно осмотрел меня и велел ждать. Просто ждать. Не дёргаться понапрасну и не пытаться самой стимулировать паразита.

— Он должен освоиться. Не беспокой его, — сказал Умар, и мне стало смешно.

Он будто о питомце говорил. Но, возможно, для тинктаров их создания и есть любимые питомцы, а мы — те, кто использует порождения тинкта — всего лишь кормушки и сосуды для них.

— Почему ты не создаёшь некродов, Мастер? — решилась спросить я, когда заметила, что Умар уходить не спешит. — Твой талант велик, ты мог бы создавать очень эффективные орудия.

Умар пожал плечами и ответил бесстрастно:

— Паразиты интереснее, — помолчал и добавил, — Я изучаю связку носителя и паразита и уверен, что когда-нибудь некроды Тангате будут не нужны. Маги-метаморфы могут стать непобедимыми существами. И выиграть наконец эту нелепую войну раз и навсегда. Сейчас даже дахака неохотно идут на эксперименты из-за больших рисков, но это вопрос времени.

Вот значит как. У тинктара имелась вполне себе высокая цель. Благородная, можно сказать. Создать неоспоримое преимущество магам Тангаты для победы в войне, которая длится много столетий. И пусть Умаром двигал прежде всего интерес учёного, но цель всё равно была хороша. Я уважала высокие цели. Только они и имеют значение и только ради них и стоит жить.

— Когда я добьюсь влияния в кабаре, я помогу тебе, Мастер, — сказала я.

— Вот как? — Умар внимательно посмотрел на меня, и в его взгляде не было насмешки, которую я, признаться, ожидала.

Как же — щенок дахака собрался помогать искусному магу-тинктару. Но Мастер мыслил иначе и видел иначе. Как и я.

— Я запомню твои слова, Ламаи, — он слегка улыбнулся.

— Запомни, Мастер.

А той же ночью Жало пробудилось. И тогда я поняла почему на самом деле даже привычные к боли дахака отказываются от услуг тинктаров. Я ощущала как протягиваются под кожей пылающие нити, оплетают изнутри все потроха, кости, мышцы, и мне хотелось содрать с себя эту кожу и хоть как-то погасить пламя, беснующееся у меня внутри. Я выла, срывая голос, кусала руки до крови и тщетно взывала к своей Силе, чтобы унять чудовищную боль. Бесполезно. Паразит пожирал Силу и её не хватало больше ни на что, только лишь чтобы утолять аппетит растущей во мне сущности.

И таких ночей было девять. Каждая из них врезалась мне в память по отдельности и одновременно скрутилась в единый клубок боли и кошмара. И мне казалось, что воспоминания об этих ночах теперь останется со мной навсегда.

Но я выжила. Не сошла с ума, не разбила голову о стены, не отгрызла себе пальцы. Жало проросло во мне, а я соединилась с Жалом. Мы стали единым целым — новым, ещё более опасным и сильным существом.

И мне не терпелось это проверить.