Акварели души

Елена Васильевна Агафонова, 2017

Сборник любовной, философской и пейзажной лирики, вместивший в себя творческий период 2006-2020 годов. В него вошли и тексты авторской песни.

ПАПЕ

Вот твой февраль,

Твой чудный день,

Немая зыбь из красок.

И акварель течет с листа

В мир детских снов и сказок.

В тот мир, где с памятью живет

Деревня, дом, осока.

Туда, где по небу летит

Крикливая сорока.

Там мальчик юн и полон сил,

Цветут сады и маки.

Там много счастья и друзей,

По берегам зимуют раки.

Там радуга и сенокос,

Натруженные руки,

Медали раненых отцов

И патефон от скуки.

Там лик разрушенных церквей,

Там половодье судеб…

Но в этом мире вновь, увы,

Уже никто не будет.

И там, где кисть рождает быль,

Там нет у детства срока.

Февраль… На чистые холсты

Уже летит сорока.

СВИДАНИЕ

Я поставлю сирень на окошко,

Фотографию рядом и чай.

Буду нежно смотреть понемножку,

Натюрморт напишу невзначай.

Я, наверное, многое вспомню,

А, быть может, не вспомню совсем,

Потому что белесое фото

Оттеняет живая сирень.

И пройдет с тихой грустью свиданье,

В белых чашках остынет наш чай.

Уберу фотографию в ящик

И скажу тебе снова: «Прощай!»

ДЕКАБРИСТ

В мастерской, за железной решеткой,

Опустив свои веточки вниз,

Под морозы, метели и вьюги

На окошке зацвел декабрист.

Я смотрю, и в груди замирает,

Как изрезанный, маленький лист

Ярко–алый цветок распускает…

Понимаю тебя, декабрист!

Декабрист цветет в декабре.

Ну, а мне любить по весне:

Там, где дрогнет легкая тень,

Где распустит гроздья сирень!

Вопреки холодам и ненастьям,

В том твоя безмолвная месть,

Ты раскинул свои бутоны,

Защищая имя и честь.

Улыбнусь, и цветком восхищаясь,

С тихим трепетом вспыхнет во мне,

Пламя тайны, которую знаю:

Декабрист цветет в декабре!

Декабрист цветет в декабре,

Ну, а мне любить по весне!

Там, где дрогнет легкая тень,

Где распустит гроздья сирень.

РОМАНС ДЛЯ КОРНЕТА

Вот и апрель,

А мы и не мечтали!

Мы жили радостью пришедших теплых дней.

И вдруг откуда-то с небес, с высот, из синих далей,

На наши плечи рухнула метель!

Так стряхните, корнет, серебро с эполет!

Смотрите-ка, пеплом подернулась даль!

Под снегом пушистым искриться мундир!

А в ваших глазах неземная печаль!

Спешите, корнет, за радугой лет!

Разлитая юность в игристом вине!

Отдайте же дамам пыл сердца и стыд,

Чтоб им не остаться на этой войне!

Мы празднуем годы, текущий их срок.

Звезде пропоем незабвенно: «Гори!»

Пусть доля твоя тихо вторит в ответ:

«Друзья познаются в беде и в любви!»

С днем ангела вас! Ради вас этот снег

Обрушился штурмом на теплый апрель!

Дай бог вам святынь, негасимых надежд!

Храни вас Господь в любую метель!

Так стряхните, корнет, серебро с эполет!

Пусть плавятся свечи и в тихую даль

Уносятся беды, разлуки, мечты

И ваша, увы, неземная печаль!

Спешите, корнет, на старинный паркет!

Танцуйте и пойте, любите вдвойне!

Разлейте в бокалы свет истин и честь,

Чтоб им не остаться на этой войне!

* **

Мне б глаза всегда васильковые,

Мне б с ресниц озорную тень!

Заломила б тогда я махровую,

Первомайскую, злую сирень!

Загуляла бы в призрачных сумерках,

Набрала бы на душу грехов,

Чтоб потом в поцелуях отчаянных

Разбросать их по строчкам стихов.

Ох, дурманила б юные головы,

Разбудила бы в жилах кровь,

А потом одному лишь желанному

Пела песню свою про любовь.

Распахнула бы сердце каждому,

Как сирени цветки для весны.

И с шальною подружкой бедовою

Прожигала б свои деньки!

Пусть и не было б мне прощения,

Но под сенью дрожащей слезы

Мне б глаза всегда васильковые,

Чтоб писать такие стихи!

* * *

Слышу трели соловья, но не вижу пташку.

Потому я расстегну белую рубашку.

И пойду гулять в лесок, по тенистой стежке,

Землянику собирать, да ольхи сережки.

Очарованной мне быть, отпущу сердечко.

И, наверное, найду я свое колечко.

Выйду к речке, на лужок, провожать зарницы,

И родного целовать в длинные ресницы.

Будет ночь моя лететь вслед за быстрой речкой,

И гореть моей душе восковою свечкой.

А очнувшись по утру, даже без рубашки

Я скажу: «Спасибо вам — озорные пташки!»

ИВУШКА.

Кудри разбросали стройные берёзы,

Нежась в ласках ветра, забывая грозы.

Одеялом лета все поля покрылись,

Смехом детско-радостным соловьи залились.

А у реки, загрустила ивушка,

Одиноко гнётся, неприкаянна

Что ж противишься ты гордо, беззащитная,

Да кому ж верна ты столь отчаянно?

Ивушка, ивушка, ты моя плакучая!

Знать судьбина наша горько жгучая.

Ивушка, ивушка-бесприданница,

А любовь пройдёт, да боль останется!

Подойду к тебе я, посижу в тенёчке,

Да поглажу милые, длинные листочки.

Мы с тобой пошепчемся, да поплачем горестно,

Так от чего ж с другими, нам так боязно?

Ивушка, ивушка, ты моя плакучая!

Знать судьбина наша горько жгучая.

Ивушка, ивушка-бесприданница,

А любовь пройдёт, да боль останется!

Хвостиком плеснула рыбка прыткая,

Словно счастье девичье, — шибко хитрая!

И река подёрнулась зыбью, чуть испуганна,

Хлёстко ей обиженна, незаслуженно!

А кругом струится жизнь беспечная,

Да печаль у ивушки долговечная.

Ей, камыш, проказник, ветрами простуженный,

Ты скажи, ответь, ну где ж мой суженный?

Ивушка, ивушка, ты моя плакучая!

Знать судьбина наша горько жгучая.

Ивушка, ивушка-бесприданница,

А любовь пройдёт, да боль останется!

МОРСКОЙ БОЙ

Играли двое в морской бой,

Как будто спорили с судьбой.

Им очень нравилась игра,

Где только ты, где только я.

Она ему: «Начнем. А — два».

Он ей: «Ты ранила меня.

Но ты не сможешь победить,

Ведь я умею уходить!»

Она ему: «Тогда стреляй!

Попробуй, милый, угадай.

Где сокровенные мечты,

Где одиноки корабли».

Играли двое в морской бой,

Как будто спорили с судьбой.

Такие разные в ролях,

На неподбитых кораблях.

И он, конечно, попадал,

Туда, куда и не мечтал,

Где все доступны корабли

С листов распахнутой души.

Она сдавалась, и смеясь,

Не думая, да и не злясь.

Но были впредь, всегда точны

Ее ответные ходы.

Играли двое в морской бой,

Как будто спорили с судьбой.

Такие разные в ролях,

На неподбитых кораблях.

Он ей: «Ну, что? Начнем. А — два».

«Ты, промахнулся, как всегда».

Он ей: «Не сможешь победить,

Ведь я умею уходить!»

Она ему: «Я в силах ждать,

Но не смогу тебя прощать.

Мы убиваем корабли,

А что останется любви?»

Играли двое в морской бой,

Как будто спорили с судьбой.

Такие разные в ролях,

На неподбитых кораблях.

Им очень нравилась игра,

Но победила в ней судьба.

Она ушла, сорвав с души,

Листы в квадратах для войны.

На тех, зачеркнутых листах,

Она ему не друг, не враг.

Он тихо смотрит и молчит,

Нет, он не ранен — он давно убит.

* * *

Я ушла любя,

Врать не захотела,

Что совсем душа,

По тебе отпела.

И дрожало все.

Отрекаясь к боли,

И хватило же

Для прощанья воли!

И сейчас болит,

Раной догорая,-

Что могу любить

Даже отпевая.

***

Мы — два воздушных змея,

И тянем за веревочки.

Надежда так мала,

Как сердце у Дюймовочки.

Мы так в себе запутались,

Что выше не взлетается,

А маятник тем временем

Качается, качается.

Уже пора одуматься

И отпустить сомнения.

Он веет так же просто,

Наш ветер вдохновения.

Не надо больше нам

Своею силой меряться,

Нам надо лишь любви

Довериться, довериться.

Мы — два воздушных змея,

И чувствами привязаны.

И Богу и судьбе

За эту связь обязаны.

И так в себе запутались,

Что выше не взлетается.

А маятник тем временем

Качается, качается.

ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ

Переболела я тобой.

Остался позади горячки бред…

Нет чувств. Вот только боль ещё

Находит правильный ответ.

Я слишком сильная сейчас,

Но не от силы, а от слабости-

Так поднимаются в боях,

Чтоб не испытывать презренья, жалости.

Смотрю в окно — там нет тебя.

Нет в сердце, мыслях и мечте.

И близость уступила место

Какой-то странной пустоте.

Всё изменилось, будто так,

Когда теряешь что-то безвозвратно.

Да, мир такой же, та же я,

Но мало что душе понятно.

Всё будет позже:

Осмысление оформится в слова,

Безумство чувств уступит место мудрости

И жизнь окажется права…

ЦЫГАНСКОЕ

За цыганами, за цыганской бричкой

Я уйду в вековые поля,

Где по самому краю ютится

Той заветной свободы тропа.

И туда, в эту даль, где Россия,

Где у русского ноет в груди.

За державу обидно, да видно,

Не везет мне, как в картах, в любви.

А табор, табор уходит в небо,

И рвется на части душа,

Доступная Богу да ветру.

А мне неподвластна она!

И буду я в красной рубахе,

Распахнутой только судьбе!

Коня под уздцы, да на плаху,

С ворованной жизнью в цене!

И только очам быть бы жгучими,

В них страсти цыганских кровей!

Под песни гитар семиструнных

Вновь сердце забьется сильней.

А табор, табор уходит в небо,

И рвется на части душа,

Доступная Богу да ветру.

А мне неподвластна она!

«Ай, дай, я тебе погадаю!

Ты ручку рублем золоти!»

«Не надо, цыганка, я знаю,

Что гордой останусь в любви!»

И мне непокорность знакома!

Не писан закон на Руси.

И волюшке вольной в приданье

Стоят по дорогам кресты!

А табор, табор уходит в небо,

И рвется на части душа,

Доступная Богу да ветру.

А мне неподвластна она!

И буду я с шумной толпою

Плясать у шального костра…

Цыгане, гуляют цыгане,

А с ними гуляю и я!

Мне пьяных туманов обитель

Под ноги босые падет,

И с зорькою алой спаситель —

Мой табор уйдет в небосвод!

***

Неистова моя печаль!

Ты безнадежен, чистый лист,

Как алкоголик или враль,

Честолюбивый эгоист.

Мне бурь эмоций не сдержать,

Попав в железные тиски.

Я на тебя, как на алтарь,

Кладу горячие виски.

В чем дело? Где же мой размах

Удачных рифм и новых слов?

И тихо бесит пустота

Прохладно беленьких листов.

Спешу обрушиться с высот,

Я злюсь, и ясен мой порыв.

Чернильной грязною рекой

Сердечный вскроется нарыв.

Сполна получишь поделом,

Тебе отмщенье, эгоист!

Делись хранимой чистотой,

Тогда ты будешь альтруист!

ОДИНОЧЕСТВО

Одиночество, ваше высочество,

Мы на «вы», но предельно близки.

Я устала от вашей гордости

И от вашей щемящей тоски.

Вам неведомо дикое множество

Сумасбродства идей и гостей.

Оттого с каждым днем и минутою

Вы становитесь, право, сильней.

Одиночество, ваше высочество,

Отпустите меня погулять.

Я вам предана, но так хочется

Вашу честь хоть на миг потерять.

Мне не надо холодной роскоши

И, увы, неприступных дворцов.

Я хочу затеряться в шумности

Безрассудных и наглых юнцов.

Одиночество, ваше высочество,

Отпустите меня погулять.

Я вам предана, но так хочется

Вашу честь хоть на миг потерять.

Странность просьбы моей непростительна,

Но бунтую, увы, неспроста.

Мне с годами стала мучительна

Дорогая для сердца мечта:

Кто-то смелый и мной не узнанный

Вдруг поверит в мой радостный взгляд.

И покинув вас с искренней легкостью,

Подвенечный надену наряд.

Одиночество, ваше высочество,

Отпустите меня погулять.

Я вам предана, но так хочется

Вашу честь хоть на миг потерять.

Одиночество, ваше высочество,

Я люблю вас, вы верите мне?

Для свободы, не ради пророчества,

Я оставлю Вам место в душе.

Для меня вам всегда быть высочеством.

И высокой ценою платя,

Вы же знаете тайну по отчеству:

Там, где вы, появляюсь и я.

КРЕЩЕНИЕ

На Крещение святой водицы

Дай мне, Господи, напиться

И продолжить трудный путь:

Не забыться, не уснуть.

А на улице мороз,

Кто бы весточку принес

С тех невиданных небес,

Где есть место для чудес.

Я иконам помолюсь,

Трижды в воду окунусь

И на замерший свой вздох

Я поверю тебе, Бог.

Свято пристальный снежок.

Я приму на посошок,

Поцелую крестик свой.

Боженька, твой лик со мной.

И закружится метель,

А мне бы в теплую постель,

Где родимое плечо

Так по-детски горячо.

Я иконам помолюсь,

Трижды в воду окунусь.

И на замерший свой вздох

Я поверю тебе, Бог.

На Крещение свят дух,

Божий пастырь и пастух.

Отзвонит колоколам:

«Мне отмщенье, аз воздам».

Будет светлою душа.

Боже, как же хороша

Эта жизнь и белый свет,

Мной написанный куплет!

Я иконам помолюсь,

Трижды в воду окунусь.

И на замерший свой вздох

Я поверю тебе, Бог.

ПРИМЕТА

Влетает бабочка в окно,

Мне кто-то говорил давно,

Что это верная примета — к счастью,

Я верю, но к моему несчастью,

В чём счастье она не говорит,

А лишь летает и кружит.

Вот вся ирония, и вот ответ

Примета есть,

А счастья — нет.

* * *

Я рвусь к тебе сквозь баррикады слов,

Я — революция в своем порыве!

Поются песни и стихи

В душевном, раненом надрыве.

Я в вечной призрачной борьбе,

Покой уже мне только снится.

Ты — мой журавль, а я к тебе,

Весной пригретая синица.

Я напролом в твою судьбу,

В одном лице и Хам, и Каин.

Я — Александр, покоривший мир,

И победитель у развалин.

Я в двери сердца чувством бьюсь,

Но ты, мой Бог, не открываешь.

И я, конечно разобьюсь,

А ты об этом не узнаешь…

ДУЭЛЬ

Два взгляда встретились

При выборе оружий.

И выбор сделан за спиной,

Как за холодной зимней стужей.

Он очень прост:

Все безразличье!

Неважно, в чем оно теперь

Найдет коварное обличье.

И кто точнее попадет,

И кто сильнее сердце ранит.

Вновь оскорбленный разум

Рвет крыло…

Любовь? Она уже не встанет.

И разошлись по сторонам,

Отмщенья просят все обиды.

В дуэли сходятся сердца

Под покровительством Фемиды.

Шаг первый — ты не узнаешь,

Второй — не помнишь и не веришь,

Шаг третий — ничего не ждешь,

Четвертый — душу не доверишь.

Шаг пятый — презираешь боль,

Шестой — не чувствуешь, не видишь,

Седьмой — не любишь и молчишь,

Восьмой — ты просто ненавидишь.

Девятый — равнодушный смех,

Десятый — ты живешь, как знаешь.

И вот барьер, в глазах — тупик…

Стреляй!.. И почему-то не стреляешь.

Дуэль окончена, мой друг.

Все выстрелы висят в пространстве

С мечтой о счастье и любви,

О верности и постоянстве.

А у судьбы спешат часы,

Ведь точность лишь хранят куранты.

За что с тобой стрелялись мы?

Нас спросят боги-секунданты.

ВЕСНА

Играла скрипка, таяла зима,

И уходила в бесконечность

Морщинки тонкая стрела.

Я ВИДЕЛА ТВОИ ГЛАЗА…

Мой Бог,

Когда сдаемся мы на милость?

Казалось бы под тяжестью потерь!

Нет!!! Правда в том, что

Вдруг нечаянная шалость

Ломает крепости стальную дверь.

Я ВИДЕЛА ТВОИ ГЛАЗА…

Мне все казалось, больше не коснется

Моей души забытая весна…

И вот она уже смеется

Ребенком малым у окна!

Я ВИДЕЛА ТВОИ ГЛАЗА…

Любовь имеет право быть святой.

Душа имеет право быть распятой.

Мечта имеет право быть мечтой,

А жизнь остаться непонятной.

Я ВИДЕЛА ТВОИ ГЛАЗА…

Играла скрипка, таяла зима.

БЫЛЫЕ ВРЕМЕНА

Былые времена, где я не жила,

А может быть жила, не помню, нет!

Но кажется мне всё ж, что в жилах наших кровь

Несёт оттуда нам не зримый след…

Где шпаги и перо, где красное вино,

Где на перчатках будет чья-то кровь!

Достоинство и честь, отвага с нею месть

Бросались в пламя с именем любовь!

Былые времена, как жаль, что рождена,

Я не в века великих войн и драм!

Конечно, нам не знать, не ходит время вспять,

Но может быть, мы побывали там!

Где короли глупцы, где гении шуты!

Где денег дождь смывает с трона кровь!

Коварство дам и спесь, их власть и с нею лесть

Бросались в пламя с именем любовь!

Былые времена, да я вас влюблена,

В романы фаворитов и цариц!

И каждый бы из нас, дай Бог бы и не раз,

Вписал бы в ту историю страниц!

Где роскошь и разврат, где флаг чужих солдат!

Где за величье истин льётся кровь!

Где блеск дорогих колец, стук преданных сердец

Бросались в пламя с именем любовь!

Графиня Монсоро, Диана и Марго…

И всё же ты Дюма-отец, был прав:

Есть сказка без конца, в любые времена

И имя сказке той-любовь!

***

Есть в августе такие дни,

Когда от осени листы

Уже летят,

Роняя грусть.

Еще жара, но не сдержусь сказать,

Что ветер с холодом,

И даже, кажется, с дымком от тех костров,

Что в осень жгут.

Сентябрь плут.

Он яблок вкус

Уж приберег для теплых дней,

Спешит Илья залить ручей.

И быстро зной спадает в ночь.

Уже не в силах он помочь

Загару смуглому моих надежд,

И плечи вновь в тепло одежд.

Как жаль, природы вечен круг!

Я напишу об этом, друг.

Уже грустят мои стихи,

А значит, осень впереди.

***

Где же в этой жизни смысл

И большие цели?

Даже щеки к тридцати —

И те не уцелели.

Посшибало на бегу,

Скулы обострились.

Разве мы себе такими

В снах далеких снились?

Суетою все живем,

От нужды к надежде.

А хотелось бы вздохнуть

И запеть, как прежде.

Как тогда, когда еще

При глубоком вздохе

Округлились от веселья

И здоровья щеки.

А сейчас один вопрос:

Что ли я старею?

Не себя ли я в стихах

Горестно жалею?

Это ж надо, дожила —

И дошла до ручки:

Бабушка устала ждать

Внука или внучки.

И теперь как мне понять,

Для какой же цели,

Даже щеки к тридцати —

И те не уцелели.

***

«Боящийся несовершенен в любви…»

1 Послание Иоанна стр.1221 (3,24–4,21)

Я больше не боюсь:

Открыта для любви.

Я поняла, что нет

Преграды для мечты.

Не страшно потерять:

Нет жизни без потерь.

Не надо закрывать

Надежде хрупкой дверь.

Путь труден или нет,

В заботах и делах, —

Любовь не может жить там,

Где власть имеет страх.

Смиренна пред судьбой

Свободная душа…

Я больше не боюсь,

Я отдаю себя.

Ведь я любима тем,

Кто видит правду строк.

Несовершенна я,

Но совершенен Бог.

ПЕТУШОК

Проснется утром петушок,

Взмахнет короткими крылами

И на заборчик прыг да скок,

Чтоб поорать под небесами.

КУ–КА–РЕ–КУ

Он точно знает, он петух!

Его стезя будить округу.

Бог наградил его в почет

Быть первым времени слугой и другом!

Как просто все!

И сколько стати

В его походке от бедра!

Вот, право, был бы человеком —

Ходил бы в знати долгие года.

Он долг свой знает: проснуться рано,

Людей и мир оповестить,

Что день пришел и надо жить!

Опять же польза — кур потопчет,

А значит, будет и доход,

Вот у людей-то, как не странно,

Пожалуй, все наоборот.

КУ–КА–РЕ–КУ

Проснись, Всевышний!

Иль часть его во мне самой!

Сурками спим, едим излишне,

Совсем не дружим с головой.

О, где ты, гордая походка!

Где осознание себя!

Какая, право бы, случилась вдруг находка,

Когда б мы вмиг нашли себя!

КУ–КА–РЕ–КУ

Ох, петушок, будильник мира,

Еще задача у тебя:

Ты клюнешь в попу очень сильно —

Все сразу станет на места!

ВЕСНА

Сирень закипела махровыми гроздьями цвета.

Осталось чуть-чуть, на дыханье,

До жара идущего лета.

Уже прогремела с приметой

Гроза, да в начале мая.

И школьники сносят штиблеты,

Каникул своих ожидая.

А мне бы в деревню на лето,

Сажать да полоть картошку.

В поля, да в луга… загляденье!

И слушать гульбу под гармошку.

А мне бы проснуться с рассветом

Под крик петухов горделивых.

И мчаться на речку купаться

С ватагой дворняжек игривых!

А там, вот глядишь, заприметит

Бычок, одиноко стоящий.

И замычит протяжно:

«Постой со мной, проходящий!»

Конец ознакомительного фрагмента.