Маленькие Марии

Мария Суворова

Мария Суворова – член Союза российских писателей, автор двух самиздатовских книг стихотворений: «Потерянная книга» (2009) и «Город об одном дне» (2012). Лонг-листер премий для молодых авторов «Дебют» и «ЛитературРентген». Публиковалась в журналах «Дети Ра», «Новая реальность», «Запасник» и др. Живёт в Вологде Премия Русского Гулливера учреждена в 2014 году Центром современной литературы, издательским проектом «Русский Гулливер» и мультимедийным журналом «Гвидеон». С рукописью книги стихотворений «Маленькие Марии» Мария Суворова вошла в шорт-лист основной номинации («поэтическая рукопись») и стала лауреатом в номинации «специальная премия издательского проекта».

«Что значит именовать вещь? Что значит дать вещи соответствующее ей имя и когда это возможно? Наименовать вещь можно только тогда, когда вещь узнана. Узнать вещь значит сравнить ее с прочими вещами… Наименовать вещь значит, прежде всего, отличить ее от всего прочего, провести резкую границу между нею и всем окружающим. Имя вещи есть орудие отличия и — отличения вещи от всего окружающего ее фона. Имя вещи вносит в вещь ее резкую отграниченность, определенность, т. е. наличие предела, связывает ее беспредельную растекаемость, оформляет ее неудержимо рвущееся вперед бытие в устойчивый и изваянный лик. Вещь течет, меняется. Нетекучие же и непеременные вещи — текут и изменяются в другом смысле. Из их бездонной глубины возникает непрестанная жизнь, вечно становящееся бытие, необозримое, неохватное и невместимое. Имя дает этой необозримости картинную обозримость, охватывает неохватные бездны и разумно, явленно вмещает в себя невместимые истоки глубин. Имя — предел, форма, граница. Имя — отличие, своеобразие, самостоятельное качество. Имя — лик. Имя — смысл».

Лосев А.Ф. «Вещь и имя».

Адамов труд

Есть уже, похоже, устаревшее выражение — каменные джунгли. Для нас теперь непроходимы и невообразимы джунгли настоящие, да что там джунгли — реденький смешанный лес средней полосы, лесопарк в двух километрах за МКАДом — джунгли. А город — привычная среда, не всегда гостеприимная и иногда опасная, но своя, родная, исхоженная вдоль и поперек. Марии Суворовой нравится запутывать, кружить вокруг да около, уводить в дебри.

за линией горизонта — многоэтажные дома.

такая же, собственно, дыра, как и все в этом городе дома.

граница территории проходит там, где её никто не нарисовал —

посредине двора с песочницей у выброшенного стола…

Вот в этом пруду ловили тритонов, потому что во времена твоего не такого уж и далекого детства в старом барском особняке была станция юннатов, в этом карьере купались до мелкой дрожи, посиневших губ, а теперь — гляди ж ты! — элитный район новостроек. Куда подевался эдемский сад? Вот вместо твоей приземистой 34-й начальной — снесли за считанные часы — стоит уже новенькая 11-этажка, это сколько же лет прошло? Пятьдесят? Двадцать? Да и пяти нет! Время бежит стремительно, дома растут быстрее травы, улицы меняют названия как в калейдоскопе! Головокружительная топонимика!

на месте разрушенного дома вырос новый,

вспомни, как ты там ходил — из досок выстраивал оборону,

и каждый, кто замечал, разглядывал тебя — смешного,

но теперь твой игрушечный дом сломан…

В городе Марии Суворовой теряешься на каждом шагу. Зато на каждом шагу тебя ждут находки!

А тебе говорят: «Хватит! Я потерял зарядный,

мне не доехать до Попятной,

Пиджак слишком мятый, на рубашке локоть залатан»,

Но запах твой — мятный.

И это говорит об обратном, жизнь — вата, смякай её, скомякай!

Почему-то важно автору назвать не просто по именам все вещи, но рассказать историю каждого и каждой: Ивана, Марии, Алины, Майи, Юли. Не всегда в реальность персонажей веришь, похоже, это такой прием — придумать имя лирическому герою, максимально устраниться, чтобы рассказать историю, тем не менее, очень личную. Так бывает, когда трусишь что-то узнать или спросить прямо, и начинаешь: «А вот один мой знакомый…», и прячешься нелепо за чужое имя, и все понимают о ком ты, но, не нарушая правил игры, поддерживают твои экивоки в третьем лице. И даже там, где уже очевидно — не игра, где за чужим именем явственно проступает и история, и судьба другого, все равно у поэта получается о себе. А как иначе!

Слово дурацкое, кажется, на немецком.

Хриплое, острое, ты его тонко пищишь,

губы шумно выплёвывают: «Париж!»

Как же тебя зовут, и кому ты принадлежишь?

Ведь у тебя на шее — змеиная чешуя,

а у него на плечах — северорусская мурава.

В своем стремлении поименовать все видимые и невидимые глазу вещи поэт подобен Адаму, нарицающему сущее. Се — волк, а се — бык. Библейское и детское стремление одновременно. И, как львы, леопарды, ехидны, скорпионы, змеи приходили к Адаму, чтобы получить от него свои имена, так подчиняются поэтическому слову, со всей покорностью, стихии и сущности, обычному слову неподвластные.

сквозь листья самолётик пролетает

кричишь ему и будто вырастаешь

из маленького мальчика илюши

из вишни северной и неуклюжей

в подсолнечник ван гога

у дома

И подзаголовок книги неслучаен. И заголовок, конечно, тоже: уж не нарциссизмом же авторским вызваны заглавные «Маленькие Марии»? — отнюдь. И здесь — отсыл к другой истории — уже новозаветной.

Лил и лил ливень,

Мария тогда жила на Марии Ульяновой

И не знала, где найти спасение…

Мне хочется поприветствовать эту первую московскую книгу Марии Суворовой. В Вологде очень сложно быть поэтом! Знаете, сколько у нас поэтов? Хороших поэтов, без дураков? Как найти себя, свой голос, свою интонацию, как не испугаться, что все ниши уже заняты до тебя? Мария Суворова — стойкий цветок, цветок-боец, из тех — самых хрупких, но самых сильных, что прорастают через асфальт каменных джунглей, джунглей городских и поселков городского типа. Одуреть сколько у нас в Вологде отличных поэтов! То-то и оно!

Ната Сучкова, Вологда