Сделка с дьяволом

Екатерина Орлова (2024)

— У него одно желание! Такое же, как у Плюханова! Просто они хотят… Это не альтруизм, папа! И Громов не оставит меня в покое, как только я стану его женой! Замужество за любым из них захлопнет передо мной дверь в нормальную жизнь! И тогда вместо маминой возвышенной музыки я буду слушать какую-нибудь «Мурку», а вместо Достоевского читать пошленькие бульварные романы! Ты такой жизни для меня хочешь? — Я просто хочу, чтобы ты осталась жива! — А я предпочитаю умереть, чем выйти замуж за одного из этих! Мне пришлось заключить сделку с самим дьяволом — мужчиной без принципов и тормозов. Все ради собственного спасения и спасения моей семьи. Я боюсь его и ненавижу всем сердцем. Но наш брак — это гарантия сохранности наших жизней. Только смогу ли я сохранить свое сердце и душу, оказавшись в руках этого монстра?

Глава 2 — Семейные проблемы

Алексей

Марат приезжает как раз когда я пью кофе, сидя в столовой.

— Мариночка Петровна, а можно и мне такой же чудесный кофе, который пьет наш барин? — спрашивает он, устраиваясь на стуле справа от меня.

— Барин хлещет эксклюзив, — хмыкаю я, пожимая протянутую руку.

— Что ж, пришло, видимо, и мое время приобщиться к прекрасному, — ухмыляется мой советник.

— Идем в кабинет, — встаю, захватив с собой чашку кофе. — Марина, принесите ко мне.

— Сделаю, Алексей Валерьевич, — доносится со стороны кухни.

Сунув в зубы политое шоколадом печенье, киваю Марату следовать за мной. Он тоже прихватывает пару и топает в мой кабинет.

— Макс коротко обрисовал картинку, — говорит он, как только за нами закрывается дверь.

— И что думаешь? — спрашиваю, устраиваясь в своем кресле.

— Говно идея, — коротко отзывается Марат, садясь напротив. А уже через минуту с елейной улыбкой благодарит мою экономку, которая ставит перед ним чашку с кофе. — Дурная затея — пить кофе вечером. Буду полночи как зайчик Энерджайзер.

— Так не пей.

— Ну да. Где еще я насербаюсь этой элитной бормотухи? — смеется он.

— Да ладно тебе. Я же привез тебе три пачки.

— Одно дело расходовать свои запасы, и совсем другое — на дурняк, — хмыкает он и делает глоток кофе. Выдыхает удовлетворенное “ах” и наконец смотрит на меня серьезно. — Леха, не надо нам раньше времени сцепляться с Плюхой. Ты не успеешь даже вступить в игру с ТЦ, как он уже развернет пушки в нашу сторону. Вот нахера тебе это надо?

— Да мне не надо. Мужик этот так искренне переживает о дочери. Цепануло что-то. Почему-то представил на ее месте свою собственную.

— Но у тебя нет дочери. И может никогда не быть, если ты не переживешь эту войну. Будь благоразумен, друг мой, — выдает он с апломбом и снова отпивает кофе. — Ох, и вкусный, зараза. Ты же знаешь, что никакая баба не стоит того, чтобы оказаться в могиле.

— Все войны начинались из-за женщин, — напоминаю другу.

— И? Ты считаешь многочисленные жертвы стоят того, чтобы окунуть свой ствол в одну конкретную?

— А вдруг там золотая…

— Алексей Валерьевич, ваша мать звонит, — войдя в кабинет, перебивает меня Марина и протягивает телефон, который я забыл в столовой.

— Спасибо, — киваю и отвечаю на звонок. — Привет, мам.

— Лешенька, — всхлипывает она.

— Опять? — цежу сквозь зубы.

— Да. Он так долго держался, и вот снова. Встретил Ваську Романовского и… в общем… помоги, пожалуйста. Я не успела выбежать.

— Не понял? Ты в квартире, что ли? — вскакиваю на ноги и хмурюсь.

— Да. Все так быстро произошло, я просто не успела…

— Заперлась?

— Да. В ванной. Но он долбится в дверь. Почти уже вынес ее. Сынок…

— Сейчас буду. — Сбросив звонок, выскакиваю на балкон. — Макс! Машину! Быстро! И пару человек со мной!

— Опять отец бушует? — спрашивает Марат, торопясь следом, когда я быстро покидаю дом.

— Ага. Иногда я очень жалею, что его только контузило. Лучше бы убило к херам.

— Помощь нужна?

— Нет, справлюсь.

— Гром, ну ты подумай над моими словами. Не нужна нам эта война.

— Подумаю, — бросаю коротко и запрыгиваю в машину.

К дому родителей я приезжаю почти через сорок минут. Выскакиваю из машины практически на ходу, когда вижу, что из окон квартиры родителей валит дым, и вырываются языки пламени. Возле дома стоит орава зевак, а пожарные уже тянут лестницу к окну.

— Блядь! — выкрикиваю и ломлюсь через толпу к дому.

— Туда нельзя! — тормозит меня у подъезда пожарный.

— Там моя мать!

— Ждите! Нельзя, я сказал!

Как только он отворачивается, я заскакиваю в подъезд и быстро поднимаюсь по ступенькам на третий этаж. Слышу, как перекрикиваются пожарные. Какой-то грохот и возня. Сбросив пиджак, сворачиваю его и утыкаюсь в него носом, пытаясь дышать. Глаза режет от черного дыма, но я все равно ломлюсь, практически на ощупь.

В какой-то момент кто-то хватает меня за воротник рубашки и отбрасывает назад. Я снова бросаюсь вперед, но этот мужик перехватывает меня за талию и тащит прочь. Я сопротивляюсь, и во мне столько дури, что хрен бы он сдвинул меня с места, если бы я использовал обе руки и полную силу. Но ему удается вытолкать меня на лестницу.

— Сдурел?! — ревет пожарный сквозь маску. — На улицу!

— Там моя мать! — отняв на секунду пиджак от лица, выкрикиваю и снова прижимаю ткань.

— Она уже на улице! В скорой ищи!

Сбегаю по ступенькам и мечусь в поисках скорой.

— Алексей Валерьевич, вашу мать увезли на носилках к той машине! — выкрикивает один из бойцов, приехавших со мной. — Макс уже разговаривает с врачами. Он пытался вам дозвониться, — докладывает он, когда мы торопимся к машине с включенными мигалками.

Убрав ткань от лица, достаю из внутреннего кармана свой телефон и, бросив пиджак на дорогу, сжимаю аппарат в ладони.

— Вот ее сын, — говорит Макс, когда я подбегаю к машине.

Врач поворачивается лицом ко мне.

— Я сын, — озвучиваю очевидное. — Что с ней?

— Ничего страшного. Надышалась дыма, в остальном все в порядке. Напугана очень, но с ней сейчас разговаривает психолог.

— Могу я… — киваю на машину.

— Дайте ей пять минут. Сейчас она подышит кислородом, фельдшер убедится, что она в порядке, и сможете забрать ее домой.

— Ей не требуется госпитализация?

— Думаю, нет. Но покажет проверка. Подождите немного.

— С ней в квартире был муж, — говорит Макс, задавая вопрос, ответ на который я хочу знать, но сам спрашивать не хочу. — Что с ним?

— Боюсь, его не спасли, — отвечает врач. — Это ваш отец? — обращается он ко мне, а я перевожу взгляд на накрытые темной пленкой носилки возле второй кареты скорой помощи.

— Да, — отвечаю коротко. — Матери уже сказали?

— Психолог скажет.

И сразу после этих слов я слышу нечеловеческий вой из машины. Дергаюсь, но врач меня тормозит.

— Вот и сказали.

Подняв голову, делаю глубокий вдох.

— Макс, есть сигарета?