Без тормозов

Екатерина Орлова, 2021

Чужая. Неприступная. Наконец моя. Один опрометчивый поступок, и она ушла. Долгие восемь лет я выжидал, наблюдал, лелеял свою одержимость. Но с меня хватит, я не желаю жить без нее. Ты будешь сопротивляться, мой Ангел? Прости, но я не оставлю тебе ни единого шанса.#откровенно #чувства_на_граниСодержит нецензурную брань.

Глава 3

Саундтрек к главе: Anne-Marie & Little mix — You can kiss my…

Вечером впервые спускаюсь к ужину, и то лишь потому, что надо поговорить с отцом. Не хочу просить у него денег, но моих на покупку машины не хватит, а мне очень нужны колеса. Придется ждать еще пару месяцев, пока купленные на бирже акции поднимутся в цене, лишь тогда я смогу выгодно продать их. Ненавижу просить, да еще и у отца, и поэтому начинаю немного жалеть о том, что год назад купил в Стокгольме однокомнатную квартиру. Можно было бы сберечь эти деньги и сейчас купить транспорт самостоятельно. Но тогда это было вложением, да и кто знал, что год спустя я буду жить в другой стране?

Отец удивлен, но старается не показывать виду, зато его фря заметно оживляется при моем появлении.

— Приятного аппетита, — желаю на русском и устраиваюсь за столом напротив Пумы по имени Жанна.

— Спасибо, взаимно, — отвечает отец. — Таня! Принеси прибор! Тимур будет ужинать с нами.

Через минуту передо мной уже стоит тарелка, возле нее лежат приборы, а улыбчивая приятная женщина желает нам приятного аппетита и ретируется в сторону кухни.

— Приятно видеть тебя за столом.

— Папа, мне еще сложно так быстро переключаться на русский. Давай на английском.

— Жанна не знает английского, это будет неуважительно по отношению к ней, — произносит он все же на понятном мне языке. И мне тут же хочется спросить, а кто виноват в том, что она такая ленивая задница? Прожив столько лет на деньги, которые полагалось тратить моей маме, даже не удосужилась выучить язык, хотя на нем говорят во всем мире.

— Тогда я произнесу свою просьбу, ты ответишь и на этом можно прекратить светские беседы.

— Я могу переводить для Жанны.

— Мне нечего ей сказать.

Отец немного хмурится, но все же кивает.

— Мне нужна машина. Буду благодарен, если ты добавишь мне денег на ее покупку.

— А деньги на карте закончились?

— Я не пользуюсь твоей картой, у меня своя есть.

Брови отца подскакивают вверх.

— Не понял. А на что ты живешь? Мама подкидывает?

Я качаю головой и приступаю к ужину. Стейк чертовски хорош.

— Нет. Я занимаюсь покупкой и продажей акций.

Одна эмоция на лице отца сменяет другую: сначала изумление, затем недовольство, а после появляется интерес. — И много удалось купить-продать?

— Достаточно, чтобы приобрести маленькую недвижимость в Стокгольме. А еще машину.

— Почему ты не использовал те деньги, которые я присылаю каждый месяц?

— Потому что не нуждаюсь в них. Так ты поможешь с машиной?

Он игнорирует мой вопрос.

— И как давно ты занимаешься акциями?

— С шестнадцати лет.

Отец хмурится, задумчиво смотрит на меня, видимо, складывая пазл в своей голове, а потом кивает.

— Конечно, помогу. Но ты можешь спокойно купить себе машину на те деньги, что лежат на карте. Там такая сумма, что хватит на какой-нибудь «корабль» представительского класса. Или на маслкар.

Маслкар мне подходит, такое я люблю. В Стокгольме у меня небольшая спортивная машинка. Не самая дорогая и новая, но доведенная до совершенства мной и Хуго, маминым другом.

— Хорошо, спасибо, — отвечаю отцу.

Как бы ни было, я не неблагодарная сволочь, которая не может сказать «спасибо» за предоставленные возможности. Но из-за необходимости просить о чем-то отца я чувствую себя неуютно. Как будто стою на паперти с протянутой рукой.

— Значит, с шестнадцати лет ты обеспечиваешь себя сам, — задумчиво тянет отец. Я не хочу обсуждать это с ним. Этот вопрос его не касается, он исключительно между мной и мамой. И ее другом Хуго, который помог мне начать, объяснил азы и рассказал, какие акции стоит покупать, а какие сливать, если купил по дури.

— Ты не обидишь Жанну, разговаривая со мной на английском?

— Да кого это волнует? — усмехается отец. — Как уроки?

Уроки… Я почти не помню сегодняшний, потому что боролся со стояком и желанием взять Веру. Мне безумно хотелось овладеть ею, уложить грудью на столешницу и рвать на части, упиваясь своей властью над женским телом. Вера отличный преподаватель, но еще она слишком сексуальная, чтобы думать о великом и могучем. Мои мысли — как и взгляды — постоянно сползали к губам, которые она периодически прикусывала, к покачивающейся под блузкой груди и пальцам, постоянно теребившим карандаш. А стоило ей надеть очки, как меня вообще повело, и желание только усилилось. Тогда-то я и принял решение, что завтра все случится.

— Нормально, — отвечаю коротко, не желая нырять в эту тему. — Пап, Машу надо уволить.

— С чего вдруг?

— Она ко мне пристает.

— Она к тебе или ты — к ней?

Я смотрю на него так, как он иногда смотрит на меня. Вопросительно, слегка изогнув бровь, словно спрашивая: «Ты идиот?»

— Она ко мне. Не люблю полных девушек.

Ладно, не всех. У Порочного Ангела тоже не самые худые будра, но мне нравится. Не могу сказать, что они полные, скорее сочные.

Отец хмурится. Наверняка не привык так часто менять персонал, но мне похер. Хотел меня видеть рядом с собой? Придется приспосабливаться. Бросаю взгляд на его Пуму, коротко подмигиваю ей. Настроение мгновенно улучшается. Не из-за соски Жанны, нет, от того, что я выталкиваю отца из зоны комфорта, ломаю его, как он делал со мной последние двенадцать лет.

Молча заканчиваю ужинать, а затем, попросив принести в мою комнату чай с куском торта, поднимаюсь наверх. Заваливаюсь на кровать и достаю телефон, чтобы позвонить своему другу Ноа, ведь так хочется поговорить с кем-то на практически родном языке. Он отвечает только со второго раза.

— Привет! — выкрикивает Ноа, когда я вижу его довольное лицо на экране смартфона.

— У тебя такая довольная рожа, что хочется по ней вмазать.

Он смеется, и я улыбаюсь. Его смех подобен грому, но такой заразительный, что не засмеяться вместе с ним просто невозможно.

— Значит, я счастливчик, что ты далеко. Как Россия?

— Тухло.

— Что так? Говорят, славянки самые красивые женщины. Посмотреть даже на твою маму.

— Я тебе язык вырву и в зад засуну! — рычу я шутливо, и Ноа подхватывает мой смех.

Эту шутку он повторяет с определенной периодичностью, просто чтобы зацепить меня. Во всяком случае, я надеюсь, что Ноа не запал на мою маму, иначе я воплощу в жизнь свои угрозы.

— М-м-м, язык в заднице, — стонет придурок, и я захожусь хохотом.

В этот момент в дверь стучат, и Маша — все еще типа горничная — вносит поднос с чаем и тортом. Я киваю ей на ночной столик, и она размещает на нем поднос. Окидывает меня взглядом, а я вопросительно смотрю на нее.

— Спасибо, — с нажимом произношу я, чтобы она догнала, ей пора убираться. Ноа затихает, с интересом наблюдая за мной.

— Что-нибудь еще? — спрашивает Маша, многозначительно глядя на меня.

— Нет, это все, спасибо, — пару секунд посомневавшись, отвечаю ей.

В ответ на это она недовольно поджимает губы и сваливает из моей комнаты. Пока идет к двери, я переключаю камеру так, чтобы показать ее Ноа. Друг издает свист.

— Интересный экземпляр. Оприходовал уже?

— Еще бы, — подтверждаю я, снова перескакивая на фронтальную.

— И как?

— Бывало и лучше.

— Сочная.

— Проехали, это вчерашний день. Лучше расскажи, как у вас там.

— О, да все как обычно. У Лукаса новая девка, Лео на две недели укатил на острова.

— А Сигне?

— Эта идиотка подвязалась на новую гонку. Теперь из-под капота не вылезает.

Я качаю головой. Наша подруга Сигне, с которой Ноа периодически то мутит что-то, то снова держит ее во френдзоне — или она его, непонятно там все — очень любит гонки. Она постоянно участвует в стритрейсерских заездах, без конца и края совершенствует свой Сивик. Сигне из семьи с очень скромным достатком, поэтому рано нашла работу, и теперь зарабатывает бабки еще и на гонках. Стоит Ноа лишь упомянуть ее имя, как в груди ноет. Хочу к своим друзьям в привычную мне обстановку. Ошиваться в гараже Сигне, пить пиво с парнями, обсуждать очередную девушку Лукаса.

— Ты провел с ней воспитательную беседу? — улыбаясь, спрашиваю я.

— Да, пару раз на капоте ее тачки.

Закатываю глаза.

— Опять?

— Ну да. А что делать? — он пожимает плечами, а я лишь качаю головой. Не могу перестать улыбаться, глядя в счастливое лицо друга.

— А ты там как? Скоро домой?

— Надеюсь, что да.

— Как отец?

— Заебал.

Ноа фыркает и с пониманием кивает.

— Мой тоже внезапно вспомнил о своих отцовских чувствах.

— Как?

— Позвал на ужин, хочет познакомить со своей новой семьей.

— А ты?

— Послал его на хуй.

И я его понимаю. Я бы тоже своего послал, но мама настояла на том, чтобы я приехал сюда. Черт его знает, почему. То ли боится остаться без довольствия, которым ее щедро одаривает этот донор спермы, то ли правда считает, что я должен принять на себя управление компанией отца просто потому, что заслужил. А может, боится, что Пума приберет к рукам то, что по праву принадлежит нашей семье. Не знаю. Мама у меня довольно скрытная, и я научился не лезть ей в душу и давно не берусь анализировать ее поступки.

— Понимаю тебя, — отвечаю я. Мы оба вздыхаем о своих не сложившихся отношениях с отцами, а потом снова переключаемся в режим дружеской болтовни, которая продолжается почти полтора часа. И пока я лежу, беззаботно болтая с другом, мне кажется, что у меня все хорошо. Но стоит отключиться, как снова накатывает злость и это непонятное раздражение. Хотя почему непонятное? Я ведь в чужой стране, вынужден жить в доме того, кому никогда не было до меня дела.