Без тормозов

Екатерина Орлова, 2021

Чужая. Неприступная. Наконец моя. Один опрометчивый поступок, и она ушла. Долгие восемь лет я выжидал, наблюдал, лелеял свою одержимость. Но с меня хватит, я не желаю жить без нее. Ты будешь сопротивляться, мой Ангел? Прости, но я не оставлю тебе ни единого шанса.#откровенно #чувства_на_граниСодержит нецензурную брань.

Глава 5

Саундтрек к главе: Halsey — Control

Я захожу в кабинет, чувствуя вибрацию по всему телу. Я больной на всю голову, если нюхал женские трусики, и теперь этот запах застрял в моем носу и отравляет мозг. Он напрочь отказывается работать. Зрение сузилось до изящной фигурки в моей необъятной футболке, которая, зависнув над блокнотом, что-то там помечает. Я закрываю дверь, и Вера тут же оборачивается ко мне. Видя мое лицо, немного хмурится, видимо, чувствуя напряжение, которое пульсирующими волнами исходит от меня. Я не могу себя контролировать, передо мной словно туман, в котором я плаваю, качаясь на мягких волнах.

Подхожу к Вере, и она медленно поворачивается в кресле, чтобы быть лицом ко мне. Смотрит настороженно и немного испуганно. Я упираюсь ладонями на подлокотники ее кресла и нависаю сверху, приближая к ней свое лицо. Порочный Ангел подается назад, врезаясь затылком в подголовник. Мои челюсти сжимаются, желваки перекатываются под кожей, а взгляд прожигает Веру насквозь. Пиздец, как хочу, просто до головокружения.

Я резко подхватываю ее под подмышки и усаживаю на стол.

— Тимур, что ты… Тимур!

Она ругается и отбивается, когда я, грубо раздвинув ее ноги и подхватив под попку, впечатываю ее промежностью в свой стояк. Осознание того, что под моей одеждой она голая, обостряет ощущения и превращает желание в одержимую похоть, в жажду взять ее, чего бы мне это ни стоило.

— Прекрати! — рявкает она и, замахнувшись, влепляет мне звонкую пощечину.

Я останавливаюсь, правда всего на мгновение, потому что быстро осознаю, такая грубость с ее стороны заводит еще сильнее. Пытаюсь притормозить и не жестить, но благодаря Порочному Ангелу все во мне вспыхнуло и теперь выжжено дотла. Я как будто смотрю на себя со стороны, вернее на животное, наделённое моей внешностью, которое лютует и никак не может остановиться. Руки шарят по телу Веры, оглаживая каждый изгиб, рвутся под футболку, куда она меня не пускает. А потом я перехватываю обе ее руки и увожу их назад, заставляя непослушную красавицу выгнуть спину. Мутный взгляд опускается на часто вздымающуюся грудь, которая колышется от каждого движения. Второй рукой сжимаю затылок Порочного Ангела и впиваюсь в ее губы агрессивным, жадным поцелуем. Она не впускает меня, упрямо мычит, пытаясь отвернуться, но моя хватка сильнее. Не желая сдаваться, я кусаю ее мягкую кожу, и Вера приоткрывает рот, собираясь возмутиться, а я пользуюсь секундной возможностью и проникаю в ее рот жадным языком.

У меня на языке как будто взрываются тысячи маленьких пузырьков, когда я ощущаю ее вкус. Нежный, сладкий, с привкусом мятной конфеты. Меня ведет, когда я прикрываю глаза. Вера не отвечает на поцелуй, прячет свой язык от меня, но прямо сейчас мне достаточно того, что я уже получаю. А потом она кусает меня за губу. Довольно ощутимо, кажется, даже слегка прокусывая или оцарапывая зубами нежную кожу. И это так по-звериному, на голых инстинктах, что мне хочется зарычать и взять Ангела жестко, до синяков сжимая ее кожу. И я впиваюсь пальцами в ее бедро, вырывая из нее то ли стон, то ли хрип. Удовольствие или боль? Я отрываюсь от Веры, чтобы посмотреть ей в глаза, и тут же вся похоть разом сходит с меня, и я как будто впервые смотрю на моего Порочного Ангела. По ее щекам катятся дорожки слез, а сама она зажмурилась и сжалась в комок.

— Вера, — выдыхаю я. — Вера, прости.

Внутри меня все сжимается от осознания того, что я натворил. Похоже, я действительно обидел ее, оскорбил своим животным напором. Еще никогда девушка в моих руках не плакала и не сжималась так, словно хочет прямо сейчас испариться.

— Прости, я не знаю, что на меня нашло.

Ненавижу извиняться. Всегда считал, что проще не делать то, за что придется просить прощения, чем потом проходить через это унижение. И я реально в растерянности, потому что это не моя женщина. И хоть мне и хочется сгрести ее в охапку и качать на своих руках, пока не успокоится, я не могу этого сделать

— Вера посмотри на меня. — Я и сам чувствую, как с меня слетает вся бравада и агрессия, которые стали моими спутниками в последний месяц и усилились с приездом к отцу. Она поднимает на меня испуганный взгляд. Неужели я так сильно приложился к ней, что мог так испугать? — Прости, — повторяю медленно, практически по буквам, а она кивает.

— Я могу… могу встать? — дрожащим голосом спрашивает Вера, а я хмурюсь.

— Почему ты так испугалась? Неужели думала, что изнасилую?

Вера вздрагивает, а потом бочком скользит по столу, задевая бедром свой блокнот, карандаши, листки, и все это сыплется на пол с тихим стуком. Я наклоняюсь, чтобы поднять, и Вера замирает, потому что я оказываюсь у ее ног на одном колене. Медленно скольжу взглядом по ногам, скрытым безразмерными штанами, потом по ткани футболки, очерчивая взглядом полушария грудей, ласкаю тонкую шею и наконец лицо. Широко распахнутые глаза смотрят на меня с изумлением. И я снова хочу ее так сильно, что в паху сводит.

— Вера, — хриплым голосом произношу я, — идив кухню и попроси Татьяну отдать тебе твои вещи, они уже наверняка высохли. Я сейчас соберу твои вещи и вынесу их в коридор. позанимаемся завтра.

Голос сдавленный, сиплый и севший. Я понимаю, что если она сейчас не уйдет, я разорву ее просто. Не знаю, что меня удерживает: то ли ее слезы, то ли то, что она сжалась в комочек, но я торможу свои разбушевавшиеся гормоны. С другой стороны, сейчас Вера не смотрит на меня испуганно. Я могу ошибаться, но, кажется, она и сама не против продолжить. В глазах сквозит осторожность, но будь я проклят, если не вижу желания. Нет, нам однозначно нужен тайм-аут. Мне хотя бы для того, чтобы понять, на кой черт я вообще в это ввязываюсь. Мог бы трахать Машу без лишних проблем, но нет, Порочный Ангел зацепила меня так, что меня аж потряхивает.

Вера срывается с места — и уже через секунду ее нет в кабинете. Я, чертыхаясь, собираю ее вещи и зачем-то нюхаю блокнот, который поднимаю с пола. Как будто на нем останется ее запах. Но нет, он пахнет потрепанным, старым дермантином, а при соприкосновении с обложкой она крошится под моими пальцами. Выношу собранную сумку Веры в коридор, вешаю ее на вешалку и сваливаю в свою комнату. Нахожу в телефоне ближайший автосалон и звоню отцу, чтобы он дал мне водителя съездить за машиной. Несмотря на свое желание отдохнуть от мысле о Порочном Ангеле, я все же представляю себе, как буду возить ее на занятия и обратно. Мне не очень нравятся чувства, которые я испытываю к ней, и это бесит. Ну какая мне, черт побери, разница до ее чувств?! Я хочу ее и точно знаю, что возьму, потому что это желание сильнее меня. Но тот затравленный взгляд все еще маячит в моей голове, зставляя внутреннего зверя греметь цепями.

Я иду в душ и дрочу с мыслями о ней, потому что тупо не могу стереть со своих ладоней ощущение полной груди и тонкой талии, горячей кожи. Не могу стереть из память тяжелое, прерывистое дыхание. Она точно хотела меня, я уверен, но что-то мешает ей отдаться. Не что-то, придурок, а кто-то. Она же, блядь, замужем! Луплю со всей дури ладонью по мокрому кафелю и выхожу из душа.

Я собираюсь и еду в салон с тачками. Пока водитель везет меня по городу, я рассматриваю унылые строения. В центре да, все красиво, современно, но стоит свернуть с главной дороги — попадаешь как будто на двадцать, а то и тридцать лет назад, когда все дома строили по одному шаблону, и отступление от этой нормы было смерти подобно. Я быстро выбираю себе машину. Не маслкар, как планировал, до него мне немного не хватает денег с учетом оплат за оформление, страховки и всего остального. И я лучше сдохну, чем попрошу у отца добавки. Нне хочу прогибаться перед ним и быть должным. Сам заработаю себе на другую машину, а эта пока покатает мою избалованную задницу.

После пары часов тягомотины с документами я наконец выезжаю из салона на новом черном «Поршивце». Решив прокатиться по городу, я настраиваю навигатор и нарезаю круги, изучая местность. Потом останавливаюсь у торгового центра и блуждаю там пару часов, рассматривая магазины. Обедаю, покупаю себе пару шмоток, а потом натыкаюсь на канцелярский магазин.

Как только вхожу в него, ко мне тут же подлетает деловитая барышня, за секунду оценившая уровень моего достатка.

— Добрый день, — щебечет она. — Меня зовут Лиза. Чем я огу помочь вам?

Я смотрю на Лизу и понимаю: ну вот же он — перепих на ближайшие несколько дней. Она уже согласна, еще до того, как я открою рот. Стоит мне только щелкнуть пальцами, и она тут же прыгнет в мою тачку, чтобы прямо по дороге обгладывать мой член своими силиконовыми губами. Но не интересно. Вот такие легкие завоевания не приносят полного морального удовлетворения. Как будто ты пьешь воду, когда голоден. Как бы чувство голода снял, но удовольствия особо и не получил. Так что нет, хочу добротное полноценное блюдо, от одного вида которого во рту скапливается слюна. При мысли о Вере ее приходится сглотнуть, чтобы услужливая девочка Лиза не приняла на свой счет стекающую по моему подбородку слюну.

— Вы английский понимаете?

— О, да, конечно, — она переходит на понятный мне язык. Слегка запинается и немного даже краснеет. Я смотрю на нее, прищурившись. Нет, не цепляет.

— Мне нужен блокнот. Ежедневник. Добротный, в кожаном переплете. К нему набор простых карандашей. Что-нибудь очень женское, игривое. И блокнот на кольцах.

— И все с женским орнаментом? — слегка скиснув, спрашивает Лиза.

— Да, — отвечаю я, мысленно задавая себе вопрос: «Вот нахера ты это делаешь?»