Простая смертная – 2

Екатерина Оленева, 2020

После смерти мужа Анжелика вместе с сыном живёт при дворе отца, короля Вильгельма, пока ко двору не прибывает посланец от Чернокнижника, с ультимативным требованием немедленно вернуть под его протекторат вдову погибшего брата. В противном случае Чёрная Цитадель угрожает Оруэллу войной. Анжелике придётся вернуться туда, где она пережила самые страшные свои кошмары, где познала сладостные минуты любви. Чем обернётся для неё встреча с призраком из прошлого?

Глава 4

Будучи в своей прошлой жизни Ангелиной Владимировной, я никогда не была интриганкой. Да что там — даже банальные сплетни меня интересовали мало. Конечно, с одной стороны, строя карьеру учителя истории, ради чего плести интриги? Чтобы захватить побольше работы, которая оплачивалась простым «большое вам человеческое спасибо плюс премия в полторы тысячи»? Мотивация — делатель прогресса. По крайней мере в том, что касается интриг.

Нет, мастером «тайн мадридского двора» я не стала, но, захочешь жить — научишься чему угодно. Я черпала вдохновения в сериалах и исторических сценах, дошедших до «моего времени в прошлой жизни».

Итак, что я имела в активе? Драконы — раз. Царское происхождение — два. Веру в то, что Атайрон, при известных обстоятельствах, будет моим союзником — три. В последнем я не сомневалась. Мы нравились друг другу в прошлом и только Эвил не дал этой симпатии развиться в нечто большее. Но, даже если отбросить этот факт, Атайрон окажется поддержку племяннику из политических и родственных предпосылок. В любом случае в Цитадели ни у кого нет мотивов видеть меня мёртвой.

В отличие от Оруэлла. Драгоценная мачеха рискнёт всем, чтобы сжить меня со свету.

«Ты безумна, — качал головой отец на мои слова об опасности, что угрожает мне и сыну, — никто в здравом уме не станет угрожать тебе в моём дворце. За смерть родной дочери я отрублю голову жене».

Если только не скончаешься первым, папенька. Логово моих драконов окружают баллисты. Когда я парю на Молнии в небесах — все они не более, чем детские игрушки и выглядят не опаснее иглы для взрослого дракона. Мы спалим их одним выдохом пламени.

Когда мы в воздухе. Но когда дракон взлетает пять десятков баллист вполне способны его уничтожить. Тело драконов покрыто плотной чешуёй, её не пробьёшь, но крылья-то — перепончатые. Их порвать можно. А на земле дракон не так маневрен, как в воде или воздухе. Баллисты способны держать под контролем драконов, значит, и меня. Расправившись со мной, Олиере достаточно закрыть купол и не дать драконам подняться в воздух. Она может попытаться их сжечь. Горят ли драконы? Скорее всего нет. И когда сгорит их логово, мои четыре клыкастых друга поднимутся в небеса и за всё отомстят. А вот если их станут расстреливать и рубить…

Человек найдёт способ расправиться с любым монстром. Хоть с самим дьяволом. Когда доходит до уничтожения, людям нет равных в изобретательности. Увы, но это печальная правда.

В любом случае в своём Логове мои ужасные, но любимые питомцы находятся в заложниках. Да, мне разрешают летать над городом. Пока мой сын находится внизу. С ребёнком летать мне не позволяют, якобы пекутся о безопасности. Как же, как же…

О каждом моём шаге во дворце доносят отцу и Олиере их шпионы. Так же, как о мачехе мне доносят мои.

Пробраться ночью к драконам и улететь в Цитадель — этот вариант пришёл мне в голову первым. При всей естественности и простоте такого порыва реализовать его не так-то просто. Мои покои сторожит моя же стража, стражники стоят вдоль всего коридора и у входа в Логово. Это, не говоря о многочисленной придворной свите, большинство из которых любит таскаться днями и ночами по переходам дворца. Плюс — лучники на баллистах.

Нет, рисковать жизнь драконов и сына — практически всем дорогим, что у меня было в этой жизни, — я стану в последнюю очередь. Когда не останется ничего другого.

План «В» всегда сложнее в исполнении и требует больших усилий. Зато чаще всего последние себя оправдывают. Нужно заставить отца отправить меня к Атайрону в Тёмную Цитадель. А чтобы он решился на этот шаг, у него не должно оставаться даже тени сомнений в том, что его вторая половина представляет угрозу для меня и моего сына.

После последнего покушения Олиеры прошло почти полгода. Она пыталась отравить меня при помощи одежды. В краситель моих нарядов зелёного цвета добавлялась мышьяк. В больших количествах. Благодаря моей эмпатической и магической связи с драконами, которой драгоценная Олиера ничего не знала, её задумка потерпела фиаско. Погибла лишь служанка, ухаживающая за моим гардеробом. Хотя что значит «лишь»? Очень много, когда ты попадаешь в эту категорию. Жизнь — это всё, что у нас есть. Как бы незначительны мы не были для других, для себя мы — вселенная. Можно ли о чужой вселенной сказать «лишь»?

Доказать вину мачехи в очередной раз не вышло. Я лишь поставила очередную галочку напротив её имени. Я не господь. Аз воздавать не буду. Просто считаю, изучаю и… думаю.

Мачеха пыталась убить меня ядом несколько раз. Пыталась подрезать подпругу коня и даже узду у дракона! Меня ничто не брало.

Тогда я подослала к ней своего человека. Этот человек даже не знал, что он мой. Длинная получалась цепочка. На самом деле сам этот человек даже не подозревал, что состоит в конце выстроенной цепи, что я плела почти год. Он был искренне предан королеве-матери, но у него были союзники, которые лили воду на мою мельницу.

Он активно советовал королеве устроить прямую расправу. Против ножа, прямо направленного в сердце жертвы, трудно выстроить. Случайности в этом случае почти не работают. Нож, при всей его незамысловатой простоте — всегда нож. Не больше, не меньше.

План мой был прост. Верный королеве человек нанимал убийцей верного мне человека. И тот должен был организовать покушение, что не оставило бы никаких сомнений в наличии последнего. Мне необходимо поставить царственного батюшку перед выбором: либо казнить свою Олиеру за покушение на меня любимую, либо… отпустить меня с миром и замять скандал.

Недаром говорят, что всё гениальное просто. Но всё простое отличается невероятной сложностью. И требует колоссального вложения сил и терпения. Создать волну предстояло Олиере, я должна была успеть её оседлать.

И, конечно же, были риски…

Верный мне человек доложил, что наши враги готовы нанести удар. И фигуры встали на шахматной доске в правильной позиции. Пришло время для решительного рывка.

Я не верила в местных богов. Признаться, я вообще-то не слишком религиозна. Мне нужно было спокойное место, где я могла бы уединиться, обдумать всё и успокоиться.

Последнее, судя по царившей в моей душе буре, мне не грозило. Страх не оставлял меня ни на минуту. Страх и гнев, что мне не оставили выбора.

Опустив голову на руки, сложенные на алтаре, я в сотый раз прокручивала в голове ситуацию и убеждалась, что делаю правильный выбор. Если хочу сохранить нам жизнь, а для сына — трон. Надо создать волну, оседлать её и выбраться на безопасный берег. Или продолжать барахтаться над пучиной, рискуя в любой момент утонуть.

Однако, волна может захлестнуть с головой…

Время тянулось медленно. Как и всегда. Словно я жду-не дождусь сложного экзамена. И страшно идти вперёд и хочется, чтобы всё это осталось уже, наконец, позади. С другой стороны, жизнь наша такова, что, не успеешь закрыть за собой дверь, отрезая от себя один кошмар, как перед тобой организуется следующий ужас.

Кто знает, что на самом деле ждёт меня в Цитадели?

— Госпожа, — шепотом обратилась ко мне Турхан, помогая переодеться перед обедом. — Всё готово. Они приказали сделать это сегодня вечером.

На мгновение сердце будто покрылось тонкой корочкой льда. Я ещё подивилась собственным предчувствиям — ведь не обманули! С другой стороны, любое предчувствие имеет под собой скорее реальную, чем мистическую основу. Просто наше подсознание выдаёт информацию, которую сознание обрабатывать не успевает.

Турхан выжидающе смотрела на меня, и я молча кивнула, стараясь сохранять спокойствие. Моё отражение в зеркале стремительно теряло цвет, словно выцветало.

— Не волнуйтесь, госпожа, — поспешила успокоить меня Турхан. — Всё пройдёт хорошо. Чёрный Капюшон знает своё дело. Я верю Баниферу. Он не позволит случиться осечке.

— В таких делах легко ошибиться.

— Игры со смертью всегда филигранны, госпожа. Ошибки дорого стоят. Тот, кто в них играет, это не забывают. Накапать вам мятных успокаивающих капель?

— Да, пожалуйста, — устало кивнула я.

Турхан поспешно кинулась исполнять мои пожелания.

— Ангэй точно будет крепко спать? — опрокинув капли так, словно это была водка, спросила я моё доверенное лицо, морщась от вкуса успокоительных капель и вместе с тем необходимости по сотому разу спрашивать одно и то же.

Впрочем, необходимости в этом не было — была потребность.

— И это средство? Оно ведь наркотическое. Оно может навредить моему сыну?

— Не волнуйтесь. Всё будет хорошо.

На её месте я сказала бы себе тоже самое, а на своём я как-то не торопилась в это верить.

— Маковые настойки дают в крайних случаях, и это именно такой. Принц просто заснёт, а когда проснётся, всё будет кончено, — продолжала ворковать Турхан. — Он ничего не увидит, не узнает и не поймёт.

Понурившись, я кивнула.

— А эта несчастная девушка?.. Она-то почувствует.

— Чёрный Капюшон обещал сохранить ей жизнь. Позже мы щедро заплатим ей за всё, до конца дней несчастная ни в чём не будет знать нужды.

— Если выживет, — горько вздохнула я.

Это мерзко, платить за своё благополучие чужим. Но… смысл об этом раздумывать, когда уже решился и дал согласие? Смысла нет. Но голос совести не утихал, звучал и звучал, изнуряя и выматывая, как не пыталась я его заговорить, усыпить или заткнуть. В итоге я смирилась. За всё приходится платить.

«За смерть платят жизнью», — сказала ведьма в одном фильме.

Одна жизнь за шесть. Только тот, чьей жизнью будут рисковать, на это не подписывался.

Необходимая жертва…

Есть ли в этом мире те, кто стоит у власти, не запачканные с ног до головы в кровь? Никто из нас этого не хочет. Никто из нас этого не избегает. Замолчи, проклятая совесть, как бы не был громок твой голос — всё будет, как решено. Я не отступлюсь. Слишком многое, для меня важного, поставлено на карту.

Фигуры на доске заняли нужные позиции. Пора объявлять противнику «шах». Но есть шанс самой получить «мат».

Это было настоящей пыткой, спуститься к столу, сесть рядом с Олиерой, сияющей жизнерадостными улыбками, которые она в этот день расточала особенно щедро, всем и каждому, включая меня. Смотреть на эту гидру и знать, что она уже вложила нож в руки убийцы, и возможно именно этот факт и является причиной её хорошего настроения.

— Отведайте кормарье, дорогая. Блюдо сегодня вышло особенно удачно.

— Непременно, матушка, — ответила я с не менее лицемерной улыбкой, хотя и сомневаюсь, что лицемерить у меня получалось столь же легко и непринуждённо.

Но я старалась и училась.

Я терпеть не могла кормарье и не для кого при дворе это не было секретом. Свиная корейка под соусом из красного вина и экзотических специй.

— Не злоупотребляйте пейн рагуном.

— Ваша забота о моём здоровье так трогательна, — захлопала я ресницами.

Пришлось давиться названным лакомством, больше всего похожим на современную конфету. Пейн рагун готовился из смеси мёда, сахара и воды, томящихся на медленном огне, с добавлением молотого имбиря.

— Я слышала, что юный принц Ангэй сегодня вновь сбежал в Логово? И что драконы сегодня были почти неуправляемы? Право же, уже пора завести мальчика для битья. Ваш сын должен учиться ответственности.

Я ответила холодным взглядом, даже не пытаясь улыбнуться.

— Не слишком ли много нравоучений за один вечер, матушка?

Я знала, что королева-мать терпеть не могла подобного обращения от меня и злоупотребляла им при каждом удобном и неудобном случае.

— Если я и злоупотребила ими, поверь, лишь из лучших побуждений. Мальчик слишком неуправляем для своих лет. У меня с сыном тоже были проблемы, но опытные наставники всегда помогут правильно решить проблему.

— Полагаю, вы хотите сделать рекомендации? Охотно их выслушаю, но давайте поговорим об этом с утра. Вечер — время расслабиться после трудного дня.

— Конечно, — вынужденно согласилась она со мной.

Музыканты продолжали играть на флейтах и арфах, услаждая наш слух сладкоголосыми слащавыми мелодиями. Вскоре к ним присоединились и певцы-трубадуры.

После застолья обычно танцевали. Обильные возлияния за столом требовали движения, танцы прекрасно закрывали эту потребность. При дворе всегда было много красивых и интересных мужчин, флиртовать с которыми одно удовольствие. Недостатка в мужском внимании я не чувствовала. Дочь короля, пусть и не юная дева, но достаточно молодая и красивая, даже по средневековым меркам, пользовалась успехом.

Моя репутация недотроги подстёгивала амбиции прославленных придворных красавцев, не привыкшим получать отказ. А поскольку при дворе ничто долго не могло удержаться втайне, то вскоре моя воздержанность на любовном поле вошла в легенду и даже мой духовник поглядывал на меня с подозрением: молодым людям положено подвергаться «томлениям плоти» как это здесь называется.

Но моя плоть меня не томила, не искушала и жили мы с ней душа в душу, если можно так выразиться. Мне и без любовников хватало проблем по уши. Политика, интриги, драконы, заботы о ребёнке и некоторые государственные проекты — всего этого мне вполне хватало для того, чтобы не скучать. А прекрасные куртуазные речи нисколько не зажигали моего сердца. Чем больше пыла проявлял очередной кавалер, тем меньше я ему верила.

Мне вполне хватало флирта и танцев для развлечения. Моя целомудренная воздержанность создала мне репутацию женщины с холодным сердцем, почти жестокой.

Мужчины не больше женщин склонны терпеть отказы. Особенно после авансов или того, что они за них приняли. Я старалась не наживать себе врагов, держаться в стороне от каждого, кто был достаточно дерзок и амбициозен, чтобы бросать на меня вожделеющие взгляды. Никого не выделять. И всё равно наживала врагов там, где приходилось говорить твёрдое «нет».

— Ваше Высочество?

Знакомая светлая голова склонилась в приветственном поклоне.

— Лорд Дархомир? Вы вернулись ко двору?

— Вы не рады меня видеть?

— Я предполагала, что вы находитесь в ваших землях. Слышала, там сейчас неспокойно?

— Несколько знаменосцев посмели затеять небольшую смуту.

— С чего бы им такое затевать?

— Всё как обычно, не поделили кусок каменистой земли. Право же, принцесса Анжелика, это вовсе не то, о чём мне хотелось бы говорить с вами сейчас.

— А о чём вы желаете говорить, милорд?

— Вы прекрасны. С тех пор, как мы познакомились с вами, вы лишь хорошеете.

— Это несложно. С учётом того, что мы познакомились с вами не при самых приятных обстоятельствах.

— Я счастлив, что все печали остались в прошлом. Но скажите, правдивы вы ли последние слухи?

— Слухи так часто распространяются, что сложно сказать, какие из них — последние. Если бы вы рискнули уточнить, что именно вас интересует, лорд Дархомир?

— Говорят, что Его Высочество всерьёз ведёт разговоры о вашем замужестве?

Я смерила моего собеседника взглядом, мотая на ус услышанное.

— Именно это меня интересует, как одного из ваших самых верных подданных, — к концу фразы голос Северьяна Дархомира так и сочился сарказмом.

Он помнил нашу с ним любовную связь, а я, естественно, нет. Потому что он был первым мужчиной принцессы Анжелики. Которая в тот светлый момент собственной персоной пребывала в моём теперешнем теле. Именно за этот факт и многочисленные сальные намёки я и недолюбливала господина лорда. Человеком он был… сложным. В нём много чего уживалась. Но правда в том, что он, пусть по-своему, всегда оставался для меня верным и надёжным человеком, на которого в трудный момент я всегда могла опереться. Хотя в его жизни давно уже была другая женщина. Или, если уж отражать факты как они есть — женщины. Смелый авантюрист, красивый мужчина, отличный боец. Да и происхождение у него было самое, что ни на есть, благородное.

— Мне о планах отца ничего не известно. Но если и так — что с того?

— С того то, — он прижал меня к себе чуть сильнее, чем того требовала фигура танца и разрешали правила приличия, — что я, возможно, хочу рискнуть и выдвинуть свою кандидатуру.

— Не думаю, что вы преуспеете. Все эти разговоры нужны лишь для того, чтобы оттянуть неизбежное.

— Что вы называете неизбежным, принцесса? — прямо спросил лорд своим чуть хрипловатым, низким голосом.

— Моё возвращение в Цитадель, милорд.

Танец закончился, и я с чистой совестью откланялась.

Я изо всех сил старалась казаться спокойной и непринуждённой, а час «Х» тем временем всё приближался.

Обычно я удалялась с ужина без предупреждений, но в этот раз мне нужно было шоу. Поэтому я поспешила к отцу, восседающему на высоком помосте. Олиера в этот раз тоже не танцевала, оставаясь сидеть на месте.

— Разрешите мне удалиться в свои покои, отец, — обратилась я к его высочеству.

— Ты жаждешь покинуть нас в столь ранний час? Ещё даже не подали десерт?

— У меня мигрень. От музыки она только усиливается.

— Частая мигрень может быть признаком серьёзного заболевания, — тоном, полного соболезнования, проговорила Олиера.

— Уверяю вас, что нет ничего страшного. Лягу сегодня в постель чуть раньше и завтра всё пройдёт.

— Видимо, последние новости повлияли на вас не лучшим образом, — вздохнул король Зигмунд, потянувшись к кубку с вином.

— Так я могу идти, ваше высочество?

— Конечно, ступай. Отдохни. И выздоравливай скорее. Грядут неспокойные времена.

— Будто когда-то они бывали спокойными, — буркнула Олиера, отворачиваясь в сторону, словно заинтересовавшись кувырками акробатов, которые последние проделывали под пронзительный визг волынок. От которых голова начинала болеть вполне натурально, без всякого притворства.

Приближённые фрейлины вынужденно следовали за моей спиной, впереди шагала стража. Вся эта чинная процессия распалась у входа в мои покои. Большинство фрейлин я отпустила, оставив лишь самых надежных и верных.

— Сибил, дорогая, — попросила я одну из них, — будь так любезна, распорядись приготовить воду в купальне. Хочу принять горячую ванну, без которой, чувствую, мне сегодня не уснуть.

— Как прикажите, принцесса.

— Ступай.

Всё было как в дыму или как во сне. Пальцы Турхан, зарывающиеся в мои волосы, расплетающие сложную прическу. Зажигающие свечи девушки. Я как раз успела снять тяжёлое парчовое платье и мне на плечи набросили бархатный халат на алой шёлковой подкладке, как дверь распахнулась и Ангэй, в сопровождении своих гувернанток вошёл в мою комнату.

— Мамочка! Я пришёл пожелать тебе спокойной ночи! — радостно оповестил сын и без спроса забрался ко мне на высокую и широкую кровать.

— Простите, ваше высочество, но он сегодня никак не хотел ложиться в кровать, пока не увидится с вами, — вздохнула одна из сопровождающих сына молодая женщина.

— Ничего, — кивнула я.

Взрослея, Ангэй становился всё требовательнее. С ним было нелегко. Особенно слугам.

— Турхан, принеси сыну горячего молока на ночь.

— Но мама! — возмутился сын. — Я не хочу горячего молока.

— Не капризничай. Молоко помогает организму расслабиться перед сном.

Я нервничала, и сын чувствовал мою нервозность. И, судя по громким воплям, несущимся со стороны Логова, драконы — тоже.

Ангэй скатился с кровати, как с горки и бросился к распахнутому окну, опережая охнувших от испуга девушек:

— Слышишь, мама? Они сердятся! — радостно сообщил он, опираясь локтями на подоконник.

— Ваше высочество! — схватив его за руку, девушка постаралась оттащить мальчика от окна. — Осторожнее! Это опасно.

— Пусти меня! Ты не имеешь права трогать меня! Я — сын короля!

Девушка вскинула на меня испуганные, вопрошающие глаза. Я знаком велела закрыть окно.

— Вернись в постель, — приказала я сыну.

— Я…

— Немедленно. И, если без капризов выпьешь молока, я разрешу тебе остаться со мной на ночь.

— Правда? Отлично! Турхан, давай сюда бокал.

Турхан молча шагнула к Ангэю, протянув ему серебряный поднос с бокалом молока. Мы обе не сводили с мальчика глаз.

Моя верная наперсница знаком разрешила девушкам уйти, и мы остались втроём.

— Кажется, собирается гроза? — вздрогнула я, увидев темнеющую гряду, надвигающуюся с северо-востока.

— Это здорово! Я люблю грозу, — радостно сообщил Ангэй, раскидываясь на подушках.

— Любите, ваше величество?

— Она красивая. Чёрная и блестящая. Драконы тоже чувствуют грозу? Слышишь, мама, их голоса?

Я слышала. И мне с каждой минутой становилось всё тревожнее и страшнее. В отличие от Ангэя я грозу не любила.

— Мама, расскажи мне сказку, — лихорадочно блестя глазами, попросил малыш.

Я чувствовала себя чудовищем. Я готова была передумать и, схватив ребёнка, просто убежать из комнаты. Мне хотелось, как страусу, зарыть голову в песок.

Но вместо этого я тихо спросила:

— Какую сказку тебе рассказать, моя сладкий?

— Расскажи про драконов.

— Может, лучше про пингвинов на льдине?

— Нет. Сегодня я не хочу слушать про лёд. Сегодня я хочу слышать про пламя.

Мне всюду мерещились зловещие знаки. Лицо Турхан было бледным, словно у призрака. Полагаю, моё было не лучше.

Ангэй заснул довольно быстро — зелье делало своё дело.

— Ступайте в купальню, госпожа, — схватив меня за руку, она потянула меня в сторону двери. — Как только вы выйдите, я поставлю свечу на окно. Это будет знаком.

— Турхан, нет! Безумием было даже думать об этом! Я не оставлю моего спящего сына наедине с убийцей! — горячо зашептала я.

— Принцесса, возьмите себя в руки. Подумайте о том, что сегодня мы можем контролировать подосланного к нам убийцу, потому что успели перехватить и переплатить, заставив работать на нас, но завтра?.. Завтра наши шпионы могут не сработать. Или убийцы попадётся честный, — её усмешка была невесёлой, даже зловещей. — Мы всё контролируем.

— А если нет?..

— Да! Ступайте. Я велю его няне лечь рядом.

Дрожа от волнения и напряжения, я всё-таки подчинилась. Не время паниковать. Не время. Нужно следовать заранее намеченному плану.

Из своей спальни я вышла через потайной ход, который сокращал вход к купальне. И позволял врагам думать, что я всё ещё у себя в спальне.

Мы договаривались, что я должна пробыть в купальне не менее получаса. Боже, что это была за пытка! Всё вокруг выглядело таким мирным: тёмная вода в чаше с бассейном, молчаливые девушки, подававшие мне горячие полотенца, ароматные мыла и фрукты. Далёкие зарницы.

Я тщетно прислушивалась, стараясь уловить какие-то звуки. Но вокруг царила мёртвая тишина. И сердце моё леденело, рисуя всякие ужасы.

Я, видимо, сошла с ума, что дала уговорить себя. Что пошла на поводу у моих людей. Как мне могли показаться разумными их доводы? Мои собственные доводы?

Как я могла выпустить из рук сына?!

— Подайте мне халат! Срочно! — нервы мои всё-таки не выдержали напряжения.

Девушки бросились ко мне с полотенцами. Я едва сдержалась, чтобы не выскользнуть из их рук полу-мокрой. Мне хотелось бегом бежать к себе, пусть даже босиком или нагой! Лишь одно удерживало меня — любое моё неосторожное поведение позже сыграем против меня.

И я заставляла вести себя спокойно, хотя душа рвалась из тела.

Мы не спеша двинулись вперёд по коридорам, освещённым жаровням и факелам.

И едва поднявшись на этаж услышали дикие крики.

Девушки переглянулись, а я бегом рванулась вперёд.

У моих покоев собралась целая толпа людей: слуг, придворных, стражников. Все они громко кричали, но при моём появлении замерли.

Краски и звуки отдалились, выцвели и пропали. Я словно вернулась в те страшные времена, когда Эвил умер у меня на руках.

— Анжелика! — из серой толпы на меня словно выдвинулось бледное лицо короля Зигмунда.

Я перешагнула через тело одного из стражников, распростёртого на полу. Горло ему перерезали чисто и умело, от уха до уха. Второй сидел, привалившись к стене и смотрел перед собой невидящими глазами.

Всё пошло не так! Никто не говорил мне о смерти этих людей, а значит…

Я немного пришла в себя, лишь прижав спящее тело сына к своей груди. Ангэй был жив, его тёплое тело доверчиво прижалось ко мне, с губ срывалось равномерное дыхание.

Девушка, лежавшая с ним, была окровавлена, но тоже ещё дышала.

— Анжелика!.. — король Зигмунд помог мне удержаться на ногах, когда я пошатнулась.

— Помогите девушке! Она ещё дышит.

Замерзшие в дверном проёме придворные словно вновь обрели способность двигаться лишь после того, как услышали мой голос.

— Турхан! Где Турхан?!

— Я здесь, госпожа! Позвольте, я возьму у вас ребёнка.

— Нет!!!

— Анжелика, отдай ей сына, — голос отца был мягок, но твёрд. — Теперь он в безопасности.

— В безопасности?! — я с яростью, едва ли не с ненавистью взглянула в лицо отца. — В безопасности?! По чистой случайности меня едва не прирезали в собственной постели! Не смейте мне говорить о безопасности!

Ропот раздавался за моей спиной. Зрелище выглядело весьма живописно, хотя это слишком циничное описание сложившейся ситуации. Но всё это впечатляло.

На что и было рассчитано.

— Анжелика!

— Где ваша жена, отец?

— Анжелика, не думаешь же ты?..

— Что я должна думать?! Кому ещё здесь выгодна моя смерть?!

— Мы сумели схватить убийцу, ваше величество, — заявил начальник личной охраны. — Клянусь жизнью, он заговорит!

— Заговорит? О, конечно! Если только те, кто не нанял его, не заставят его замолчать навеки.

Лицо отца темнело. Помыслить о том, что я могла устроить всё сама он не посмел бы. Да я и не устраивала — я всего лишь знала и подыграла, остальное Олиера сделала сама, без моей помощи. Выводы были очевидными. Других сделать он не мог.

— Я велю срочно приготовить вам другие покои, Анжелика. Вы будете в безопасности…

— В вашем дворце, рядом с вашей женой убийцей я нигде не в безопасности, — с горечью заявила я, поставив финальный аккорд. — Я не останусь здесь дольше необходимого ни на минуту. Если вы мне воспрепятствуете, значит, вы заодно с моими убийцами.