Институтка. Уроки любви

Екатерина Каблукова (2025)

Она вернулась. Пришла, беззвучно приблизившись к кровати, откинула тяжелые занавеси балдахина. — Рей… — Амадин… Приподнявшись на локте, он внимательно всматривался в хрупкую девичью фигурку. Тонкая шея, плечи, утопающие в пене кружев, водопад темных волос, струящийся по спине. — Ты все такая же… Она торжествующе рассмеялась, запрокинув голову. В лунном свете лицо вдруг исказилось, стало грубее, а около глаз появились морщины. — Рейнард, Рейнард… — прошептала женщина, наклоняясь к его губам. Он вздрогнул: — Сесси?

Глава 12. Рейнард де Треви

Весь вечер после встречи с Амадин Рейнард размышлял, стоит ли требовать отчеты наблюдателей, чтобы прочесть их лично, или же отдать все на откуп Валентину, но так и не решил. С одной стороны, девушка вернулась не просто так, и патент, тем более по магическим стержням мог быть только предлогом.

С другой… Стоило признаться хотя бы самому себе, герцог не желал знать, где и с кем проводит время его бывшая любовница. Но, в этом-то и крылся подвох, его личные антипатии могли повредить работе, и Рейнард не знал, как поступить. Он пробовал заняться другими делами, но мысли постоянно возвращались к Амадин. Птичка изменилась. Стала уверенной в себе и дерзкой, и инквизитор никак не мог решить, хорошо это или плохо. Инквизитор все еще раздумывал над этим фактом, когда дверь скрипнула.

— Герцог, хорошо, что я застал вас, — дю Барри вошел в кабинет. Рейнард полоснул его взглядом:

— Валентин уже ушел?

— Нет, он пропустил меня, — заметив, что начальник нахмурился, маркиз быстро добавил, — Я сказал, что это по поводу взорванного дома.

— Нашли что-нибудь? — насторожился инквизитор.

— Да, но не совсем то, что мы все ожидали, — дю Барри протянул начальнику небольшую папку.

— Что здесь? — Рейнард не торопился брать документы.

— Сведения о том, что дом, в котором произошел взрыв, снимала женщина. Вдова. Во всяком случае она так сказала, вуаль с лица не сняла.

— То есть описания нет.

— Невысокая, худая, брюнетка, — дю Барри не сводил взгляда с герцога. Рейнард пожал плечами:

— Под это описание подходит добрая половина Сен-Кантена.

— Треть.

— Что?

— Треть Сен-Кантена… и почти вся Аллемандия.

— Почему Аллемандия?

— Женщина растягивая гласные, монсеньор.

— Продолжайте, — Рейнард не сводил с заместителя пристального взгляда.

— Дю Морталь умен, и вряд ли будет заниматься таким сам. Что если у него не сообщник, а…

— Сообщница, — кивнул герцог.

— Да. С женщины меньше спрос, тем более с вдовы, — понимая, что бури не будет, дю Барри начал говорить свободно. — Общество будет сочувствовать хорошенькой женщине, носящей траур, а большинство мужчин будет стремиться помочь, рассчитывая на расположение без обязательств.

— Полагаете, это — дочь барона Летарда? — без обиняков поинтересовался Рейнард, которому надоело ходить вокруг да около.

— Не исключено. Все три попадают под описание.

— Три?

Дю Барри устало взглянул на инквизитора.

— Я навел справки. Ваша бывшая любовница, Амадин Гросс предположительно внебрачная дочь барона Летарда.

— Я знаю. Ее мать как раз работала в аллемандском посольстве до скоропалительного замужества.

— Именно. У мадемуазель Гросс единственной в семье есть магический дар, к тому же прошлой осенью она встречалась с бароном Летардом.

— Я знаю, — подчеркнуто спокойно повторил герцог л’Армори. Слишком спокойно.

— Поэтому вы и выгнали ее?

— Она ушла сама. Я не стал удерживать ее, — он и не понимал, почему сказал это. Но Рейнарду казалось важным, чтобы заместитель знал правду, пусть даже унижающую его самого. Дю Барри приподнял брови:

— И вы все еще сомневаетесь?! От таких, как вы, ваша светлость, не уходят.

— Вы мне льстите.

— Отнюдь. Скажите, сколько любовниц ушли от вас сами?

— Маркиз, вам не кажется, что вопрос бестактен?

— Если бы мы вели светскую беседу, то — бесспорно, но мы говорим о деле, ваша светлость. Так сколько?

— Одна. Любовница. И одна почти невеста.

— И они обе…

— Да, дочери барона Летарда, — Рейнард криво усмехнулся,вспомнив события осени и то, как он оказался в одной постели с бывшей невестой. — И, следовательно, обе могут состоять в сговоре с дю Морталем.

— Простите, ваша светлость.

— За что? За то, что ткнули меня носом? Вы абсолютно правы… Кстати, вы в курсе, что мадемуазель Амадин Гросс сейчас в Сен-Кантене?

— Да. Это тоже есть в документах, как и повод прибытия: свадьба ее друзей господина Пьера де Рабле и девицы Мари Коре.

— Думаете, это повод? — герцог вспомнил хорошенькую миниатюрную девушку, рассказавшую о готовящемся аукционе в доме Шуаз, и то, с каким удовольствием он потом отчитывал долговязого Пьера де Рабле, вымещая на нем весь страх от того, что могло случиться, не успей инквизитор вовремя. — Они ведь действительно дружили.

— Мне кажется, Амадин Гросс приехала не только за этим, — осторожно заметил дю Барри.

— Она пытается подать заявку на патент.

— И поэтому ходит по ресторациям с холостыми богатыми мужчинами?

В глазах на секунду потемнело от ярости. Стекла в окнах печально задребезжали, а чашка обреченно звякнула. Как они смеют ухаживать за ней. Как Амадин смеет!

–… документы, — донеслось до него. Герцог опомнился:

— Что?

— Вы порвете документы…

— Верно, — он с удивлением обнаружил, что сжимает в руках злосчастную папку с отчетами наблюдателей, и отложил ее, злясь, что позволил себе потерять контроль. Дю Барри внимательно следил за каждым его движением.

— Простите, ваша светлость, но….

Маркиз испытующе взглянул на начальника, пытаясь понять, правильно ли он поступил.

— Размышляете, не будут ли ваши слова стоить карьеры? — Рейнард легко разгадал замешательство заместителя.

— Ну…

— Бросьте, вы прекрасно знаете, что я не мелочен и вряд ли буду третировать вас за то, что вы должны были сделать, особенно если замешаны интересы Сен-Кантена.

— Простите, ваша светлость.

Герцог махнул рукой.

— Пустое. Мне следует поблагодарить вас за бдительность, дю Барри.

— Это — моя работа, ваша светлость.

— Но не все мы так ее выполняем. А теперь — ступайте домой. И отправьте туда же Валентина. Скажете, чтобы выспался. Это — приказ.

— Спокойной ночи, ваша светлость.

— Да…

Рейнард дождался, пока дверь в приемную хлопнет дважды, и только потом запустил кофейной чашкой в стену. Второй раз в жизни инквизитор чувствовал себя полным идиотом.