Воздушные фрегаты. Гросс

Антон Перунов (2024)

Позади у Мартемьяна Вахрамеева долгий путь борьбы за жизнь и наследство. Теперь уже гроссу Мартемьяну Колычеву надо отстоять свои права и стать настоящим хозяином «Объединенных заводов Колычева», несмотря на всяческое противодействие тех, кто мечтает поживиться за счет молодого и неопытного наследника, а также тех, кто ради власти готов на предательство Родины.

© Иван Оченков, 2024

© Антон Перунов, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Глава 1

«Все мы родом из детства», — сказал как-то один умный человек и был абсолютно прав. Ибо именно в этом нежном возрасте закладываются основы характера и мировоззрения, а также появляются первые привычки и манера поведения. И потому никого не удивляет, когда из недолюбленного ребенка вырастает озлобленный на весь мир мизантроп. Однако иной раз случается и так, что и семья благополучная, и дитя своего все любили, а, тем не менее, оснований для комплексов хоть отбавляй…

Цесаревич Николай, как и полагалось отпрыску столь знатного рода, рос окруженный любовью и заботой, пока наконец не пришло время учиться, и для него подобрали подходящую компанию. То есть сверстников, принадлежавших к самым аристократическим и могущественным родам империи. В принципе, в этом не было ничего выходящего из ряда вон, если бы не одно «но». Коля оказался в этой компании единственным, у кого так и не прорезался Дар.

И вроде бы родители сделали все от них зависящее, ибо мальчика, равно как и всех его сестер, с детских лет окружали самые разнообразные амулеты с адамантами, но, видимо, не судьба…

Впрочем, если не считать этого крайне печального обстоятельства, все было неплохо. Николай рос добрым, послушным и любознательным, обещая со временем, несомненно, стать неплохим государем. Но он ко всему был еще и неглуп, а потому скоро стал догадываться, о чем шепчутся за его спиной придворные и почему другие дети поглядывают на него с плохо скрытым чувством превосходства. Осознавать это было неприятно, и он постепенно отдалился от остальных, открывая свою душу лишь сестрам, ближе которых у него никого не было. Ведь родители так заняты государственными делами…

— Николенька, ты здесь? — раздался совсем рядом знакомый голос.

— Да, матушка, — тут же отозвался цесаревич, отставив в сторону модель воздушного фрегата, которую клеил уже целую неделю.

— Вот и славно, — привычно улыбнулась государыня, скользнув равнодушным взглядом по поделке сына. — А я тебя искала по очень важному делу.

— Я к вашим услугам, ваше величество, — заметно поскучнел Николай.

— Мне нужно представить тебе одного человека.

— Хорошо.

— Я очень надеюсь, что вы подружитесь, — продолжала, не обращая внимания на его слова, мать.

— Конечно, — не стал спорить юноша, с тоской подумав, что речь об очередном представителе золотой молодежи, от которых его, по правде говоря, уже тошнило.

— Итак, ваше императорское высочество, позвольте рекомендовать вам Мартемьяна Андреевича Колычева, — немного торжественным голосом провозгласила императрица, и в комнату вошел молодой человек. Довольно рослый и крепкий, с ярко-синими глазами и густой светло-русой шевелюрой. Одет он был даже не в мундир, а в простую летную куртку и брюки навыпуск. Ни наград, ни иных знаков отличия привыкший подмечать такие мелочи цесаревич не заметил, разве что на груди красовался необычный значок с крылышками.

Царский сын на его фоне, прямо скажем, терялся. Ни ростом, ни атлетическим сложением он не вышел, лицо имел самое заурядное, да к тому же отличался близорукостью, отчего был вынужден носить очки, которых жутко стеснялся.

— Вы пилот? — заинтересовался царевич.

— Да, — просто и без всякой аффектации ответил новый знакомый и дружелюбно улыбнулся.

— Качу заканчивали?

— Нет. Порт-Артурскую летную школу.

— Никогда о ней не слышал, — пожал плечами Николай. — Хотя нет… что-то такое было по радио.

— Вы про резню в Дальнем?

— Да. Вы тоже о ней слышали?

— Я был там, — спокойно ответил Март, ни единым движением не выдав, что это воспоминание ему неприятно.

— Что ж, мне пора, — царственно кивнула головой государыня и величественно выплыла из комнаты, оставив их одних.

После ее ухода в воздухе повисло неловкое молчание. Цесаревич не знал, о чем говорить c новым знакомым, что, как ни странно, того не смутило.

— Классная вещь! — заинтересованно посмотрел на модель Колычев и неожиданно перешел на «ты»: — Сам делал?

— Да, — немного смутился Николай, — правда, получилось не очень…

— А мне нравится! Она у тебя копия или свободнолетающая?

— Что? — явно не понял его цесаревич.

— Ну, смотри, — принялся объяснять Март. — Модели бывают свободнолетающие, кордовые, радио… хотя это вряд ли, ну и точные копии. Где главное: чтобы не летала, а была похожа. Хотя эти два пункта можно и совместить.

Март, как и многие мечтающие о небе подростки, в свое время занимался авиамоделированием, но из-за постоянных переездов родителей больших высот в этом не достиг. Но кое-что в голове все равно осталось, а потом, когда стал работать над дронами, это все пригодилось. Ведь в сущности, беспилотники — это те же самые модели, только радиоуправляемые.

— Тогда у меня копия, — вздохнул впечатленный потоком информации царевич и немного грустно добавил: — Нелетающая. И не особо точная…

— А, по-моему, так вполне похоже, — ободряюще улыбнулся Колычев. — Это ведь «Пожарский»?

— Да. Только я его никогда не видел. Просил папеньку хотя бы общие чертежи достать, но из штаба почему-то прислали лишь схему.

— Безобразие! — едва заметно улыбнулся Март. — А хочешь посмотреть?

— Хочу! Но он еще на заводе. Вот когда войдет в строй, и на нем проведут смотр…

— Это долгая история. Но дело поправимое, его командир — мой опекун. К слову, в недалеком прошлом он, как и я сейчас, был капитаном-рейдером.

— Почему был?

— Долгая история. В награду за подвиги его вернули в строй. В целом же, несмотря на возраст, я вполне самостоятелен.

— А почему тебе был назначен опекун? — проявил свойственную ему дотошность Николай.

— Я сирота, — не стал вдаваться в подробности новый знакомый.

— Простите…

— Мы же вроде на «ты»?

— И в самом деле, — озадаченно посмотрел на него Николай, после чего неуверенно улыбнулся.

— Ну и как? — пытливо посмотрела на Колычева императрица.

— Для первого знакомства все хорошо. Насколько я могу судить, ваш сын немного зажат и трудно сходится с людьми…

— Это я и без вас знаю! — бесцеремонно прервала его государыня. — Скажите, сможете ли вы пробудить в нем Дар?

— Пока не могу сказать ничего определенного…

Помолодевшая и заметно похорошевшая императрица испытующе посмотрела на Колычева и очень твердо, даже жестко произнесла:

— Мартемьян, мое расположение открыло вам, еще недавно безродному сироте, дорогу на самый Олимп. Вы обязаны мне почти всем. Не рискуйте же потерей этой высокой милости. Сделайте то, о чем я вас прошу. И можете рассчитывать на любую награду.

«Вот даже как? Ставки растут, а прошлые заслуги уже ничего не стоят? Это уже не благопожелание, это рык львицы, защищающей своего детеныша и его будущее».

— Я вам бесконечно признателен, государыня. Но мне с трудом удалось разглядеть даже обычную ауру принца. Я так понимаю, у вашего сына на груди постоянно висит мощный артефакт?

— Конечно! — удивленно посмотрела на него Евгения Федоровна. — В окружении моего сына множество одаренных. И любой из них при желании мог бы воздействовать… Ну, вы понимаете?

— Хм, в этом есть определенный смысл, — кивнул Март. — Однако его излучение слишком сильное даже для меня. Нельзя ли его снять?

— Вы что, с ума сошли? Это же государственная измена!

— А во врачебных целях?

— Пожалуй, это возможно, — немного подумав, согласилась императрица. — Но только в медицинском центре и под наблюдением соответствующих специалистов.

— Я так понимаю, речь о гроссах Ермольевой и Марцевой?

— Не только, но да. Без них не обойтись.

— Понятно. И как скоро это можно будет сделать?

— Даже не знаю. Вы полагаете, это необходимо?

— Без этого точно ничего не выйдет.

— Хорошо, я подумаю, как можно все устроить.

— А в чем проблема?

— В том, что об этом сразу же узнает мой муж!

— И?.. — никак не мог сообразить Март.

— Есть вещи, — поджала губы царица, — которые лучше никому не знать. Включая и его величество. Ему вообще пока неизвестно о вашем знакомстве с цесаревичем, и если узнает, то ему это может не понравиться.

— Даже так?

— Он такой подозрительный!

— Но что, если он застанет меня здесь?

— Скажете, что пришли к своей невесте. Должны же вы видеться?

«Так вот почему Сашка застряла во дворце!» — с досадой подумал Март, но вслух произнес совсем другое:

— Ваше величество так добры!

— Не без этого, — кивнула царица. — Кстати, она ждет вас. Ну-ну, не стоит, идите уже, а я подумаю, что можно сделать.

Александра и впрямь дожидалась своего суженого в соседнем зале и, увидев входящего в двери жениха, недолго думая, бросилась ему на шею.

— Боже, как я соскучилась! — всхлипнула она, награждая Марта крепким поцелуем.

— Я тоже…

— Никогда не думала, что фрейлиной быть так утомительно…

— Что, уже не хочешь делать придворную карьеру? — ухмыльнулся молодой человек.

— Колычев, еще слово, и я тебя убью!

— А рука поднимется?

— И поднимется, и опустится! Хотя нет, сначала я выйду за тебя замуж, а только потом убью!

— Сударыня, да вы охотница за наследством?

— Бог с ними, с твоими миллионами, — отмахнулась Саша. — Главное, что фрейлинами могут быть только незамужние девицы.

— Ничего страшного, испрошу для тебя место статс-дамы…

— Тогда тебе точно конец!

— Ну ладно-ладно. Неужели все так плохо?

— Да не то чтобы, — наморщила хорошенький носик будущая мадам Колычева. — Просто скука смертная, и рожи эти ехидные кругом. Фу!

— И что, никаких красавцев кавалергардов?

— Нашел красавцев, — фыркнула Зимина. — Напыщенные болваны в блестящих мундирах! А придворные — сплошь прохиндеи или идиоты, застывшие в прошлом веке, как мухи в патоке.

— А цесаревич?

— Даже не знаю, странный он какой-то.

— В смысле?

— Нелюдимый, наверное, — задумалась Саша. — И отца боится.

— Почему?

— Да откуда же мне знать, я тут всего неделю!

— Понятно. А с матерью у него как?

— Трудно сказать… она его постоянно контролирует, а он не смеет возражать.

— Друзья у него есть?

— Близких точно нет. Но это еще полбеды…

— А что главное?

— Цесаревичу недавно исполнилось шестнадцать, а он все еще не обрел Дара.

— Это настолько важно?

— Более чем. У многих членов августейшей фамилии сыновья если и не гроссы, то все же одаренные и при том обладают значительной Силой. Многие сенаторы просто не допускают и мысли о нахождении во главе страны простеца, пусть и сына императора. И тут закручиваются такие интриги, что…

— Понятно. И чего хочет от меня супруга Александра Третьего?

— Она узнала, что ты смог инициировать Виктора.

— Это случайность.

— Может и так, но Марцева считает, что это одна из твоих уникальных способностей, и сумела убедить в этом царицу.

— В чем?

— В том, милый, что ты сможешь пробудить Дар в наследнике.

— Да она с ума сошла!

— Не думаю, — с сомнением покачала головой юная фрейлина. — Лидия Михайловна один из крупнейших мировых авторитетов в сфере инициирования и вряд ли поставила бы на кон свою репутацию в столь щекотливом вопросе. Так что не вздумай отказываться. И лучше сообрази, что потребовать в ответ за такую услугу.

— Угу, — хмыкнул Март. — Меньше чем на полцарства не соглашусь! И чтобы цесаревич был у меня на побегушках… Бедный парень, еще ничего толком в жизни не видел, а уже всем должен!

— Слушай, ты по мне скучал или по его высочеству? — подозрительно посмотрела на своего суженого Александра.

— Ну, конечно же по тебе! Я вон все дела бросил, в надежде тебя увидеть…

— Врешь! Тебя императрица позвала, а ей не отказывают!

— Одно другому не мешает. И вообще, если бы не приглашение, я все равно сюда бы забрался…

— Под покровом ночи в темном плаще? — загорелись глаза у Саши. — Как романтично!

— Ага, с гитарой и шпагой.

— Мадемуазель Зимина! — раздался из-за двери чей-то голос. — Вас ищут!

— Кто это? — вопросительно посмотрел в ту сторону Март.

— Да так. Подруга. Прости, милый, мне пора.

— Мне тоже, — вздохнул Колычев.