Чужестранка, или Конец театральным действиям

Екатерина Владимировна Перепухова-Смыгина

Боль и страдания, перенесенные в детстве, делают из главной героини Чужестранку-изгоя для окружающих, друзей, семьи, любимых. Несмотря на неприятие миром ее обезображенной души, она идет к своей мечте, остается преданной своей сути.Повествование перенесено во внутренний мир героини, где ее основными спутниками становятся Страх, Честь, Совесть, Вина. Может ли Страх стать другом и любовником разбитой души? Захотят ли Честь и Совесть быть врачами-спасителями или разрушат Чужестранку до конца?

Глава 1. Оцепенение

Улица, перекресток дорог и судеб, свет, немного приглушенный, да и звуки машин, людей, движения — все как будто бы не отсюда, а из соседней комнаты.

Прохожие как будто есть, но отдельно от улицы, машин и всего происходящего, дополнительным слоем в «Фотошопе» приделаны. И Страх, словно курсор компьютерный, сквозь все слои картины описанной просачивается, поправляет.

— Че застряла? Пошли! — Махнул рукой Страх.

— А куда?.. — несколько растерянно протянула я.

Ветер обнимал мои плечи прохладным воздухом. Солнце припекало лоб и щеки.

— Ну… — обидчиво заныл Страх и поднял ветер.

— Не гони! — одернула я Страх.

— Не буду… — Ветер утих.

— Однако надоело стоять, уж три месяца как на одном месте, — подметил Страх.

— А ты куда-то торопишься? Я вот нет. А ты можешь идти куда хочешь… Я тебя не держу, — огрызнулась я и застыла в прежней позе.

Три месяца — поржала внутри. А три года не хочешь? А лет 30? Вот это замереть так замереть.

Перед глазами возник список жизненных дел: карьера, жизнь, дети, дом, муж, собака…

Хреново — только два и выполнено.

— А ты не натягивай — вылез откуда-то из правого уха Страх. — Скажем… — Тут он развернул меня, так и застывшую в прежней позе, к себе лицом.

Отошел, глумливо поправил мне волосы, снял со мной селфи, а дальше сделал пару шагов назад, как будто оставил меня на сцене, а сам отправился в театральный зал.

— Так вот… — Провел указательным пальцем в воздухе и продолжил Страх. — Представим… — Страх развел руки в разные стороны, как фокусник, из рук которого исчез платок. — Что это не твой список…

— Что? — попыталась выдавить из себя я. Но, будучи окаменевшей, могла двигать только складками неботоксного лба.

— Спокойно! — Приблизился ко мне Страх и положил руку на плечо.

Ишь ты, изучил вербальную технику — поржала я внутри.

— Так вот… ты родилась. Такая маленькая, розовенькая, с перетяжечками… — Страх достал откуда-то мою бирку из роддома… и начал прицеловывать кусок бумажки. — Родилась… — Он зачем-то сложил руки у груди, как будто в них держал рожденную меня. — Тебя положили рядом с другими… и там у каждого был свой список дел. Санитарка поправила твое одеяльце, повернулась и боком своим крепким уронила списочек — твой и соседний. Потом подняла… оба. Покрутила в белых пухленьких ручках, удивилась плечиками и вернула на свои места. Но это она так решила… что на свои. В общем, список не твой. Соседний, — резюмировал Страх.

Интересно… Я похлопала ресницами в быстром темпе, типа давай, продолжай.

— А что продолжать, список не твой. Где твой — я не знаю. Чей у тебя — пофиг! — Страх вернулся в зал с воображаемой сцены, подчеркнул тем самым… типа дело твое, я свалил.

Я максимально широко раскрыла глаза — типа че стоим, надо ж что-то делать.

— Делать надо, согласен, — ответил Страх, прохаживаясь как будто бы вдоль мест в зале. — Вопрос: что? — И так с нагленькой улыбочкой на меня — зырк.

Да, бл*дь, сними ты с меня оцепенение — застонала я внутри. Снаружи я стала похожа на жабу с выпученными глазами…

— Не лопни детка… — продолжая ходить, бросил в мою сторону Страх.

Лопну, сука, если ты меня не освободишь — продолжала я свой внутренний диалог.

— Ну что сразу сука? Я ж мужик. Я только избранным подвластный, — еще в шутливом тоне ответил мне Страх. — Ладно… Правда ведь, еще помрешь. А это рано… — И махнул в мою сторону рукой.

Наконец-то — выдохнула я, выйдя из оцепенения.

Писать надо, писать… нет времени искать — заторопилась я и побежала.