Дерби на Красной планете

Егор Поляков (2024)

На далекой планете Карс, где гонки-дерби стали почти религией, молодой журналист Гарри Макнамара пытается пробиться сквозь завесу запретов и интриг. В свои 27 лет он получает уникальный шанс проникнуть за кулисы самого захватывающего спортивного события Солярной системы. В мире, где футуризм соседствует с ретро, Гарри предстоит раскрыть тайну, которая может перевернуть представление о гонках. Но как выполнить журналистский долг, если ты представляешь "недружественный регион"? "Дерби на Красной планете" — захватывающая научно-фантастическая повесть о человеческой страсти к риску на фоне межпланетных политических противоречий.

Глава 4

Виктор останавливается у обочины, понимая, что от этой погони уйти не удастся. Изящный в своем грубом облике полицейский аэрокар плавно и совершенно не спеша начинает огибать кабриолет. Его грязные панели забиты песком предыдущих песчаных бурь. Красные и синие огни мигают над капотом немым калейдоскопом, навевая дурные предчувствия. Аэрокар зависает перед кабриолетом, а затем тяжело опускается на трассу, прямо под ярко выкрашенным магнитным динамиком. При посадке он поднимает облако пыли, которое оседает на дороге и в салоне кабриолета. Композитное покрытие трассы начинает вибрировать, сбрасывая песок обратно на обочину.

Дверь приоткрывается и из кабины выбирается офицер, шериф этих забытых богом краев. Его форма, точно, много повидала: пятна кофе вперемешку с дорожной грязью. Он медленно и уверенно ступает по раскаленной дороге. Высокий, жилистый, с лицом, будто высеченным из камня. На носу потемневшие от солнца авиаторы, на плечах — потертая кожаная куртка.

Остановившись у кабриолета, он не торопясь снимает очки и протирает их о рукав, затем смотрит прямо в глаза Виктора:

— Ну что, повеселились, мальчики? — его голос сквозь зубы, содержит такую же злобную веселость, как у гиены. — Думаете, раз пустыня, то можно творить что угодно?

Виктор облокачивается на руль, всем видом показывая, что ситуация его совершенно не трогает. Его пальцы стучат по обшивке — ритм убаюкивающе-расслабленный.

— Да мы просто любуемся местными красотами, — проговаривает он, с безвинностью и ленью бульдога. — Этот самый… песочек, озоновый слой, абсолютная тишина.

Офицер хмыкает, как от дешевой шутки. Он склоняется ближе, чтобы осмотреть Виктора и Гарри с вялой угрозой в глазах.

— Красотами, значит, — усмешка сползает с его лица. — Вы хоть представляете, сколько стоит это покрытие трассы под колесами вашего «бензо»? Тут, знаете ли, не совсем ваша улица. — его тон становится ледяным. Он глядит на Гарри, как будто ожидая от него ответа, но на самом деле просто ищет на нем следы замешательства, пока не продолжает, с раздражением:

–Если бы здесь проезжал гражданский аэрокар, — офицер делает акцент на каждом слове, словно выкатывает их катком, — могли бы быть большие проблемы.

Виктор, не торопясь, опирается локтем о дверь и чуть пожимает плечами. В его манере есть эта расслабленная, но настороженная уверенность: он словно готов разрядить обстановку, но не хочет при этом казаться слабаком.

— Конечно, офицер, — произносит он, ровно и без суеты. — Мы бы не создавали проблемы в другие дни. Но, учитывая, что это отборочный раунд, я просто показал нашему новому штурману Марафонскую долину. — Последние слова Виктор произносит с лёгкой интонацией учителя, объясняющего очевидное.

Офицер чуть приподнимает бровь, будто удивляется наглости или смелости Виктора. Его усмешка возвращается — сухая и колкая.

— Этой озоновой дыре с бензо и пацифистами? — сарказм в его голосе почти осязаем. Он задумчиво бросает взгляд на кабриолет, как будто стараясь прикинуть, стоит ли потрошить его на наличие наркотиков и подцензурной литературы, но затем отводит глаза. — Вам действительно повезло, что это отборочный раунд. В следующий раз может не повезти.

Он протягивает руку — резко, с чётким жестом.

— Давай документы.

Виктор медленно закатывает глаза, но тут же отводит взгляд, чтобы не перегнуть палку. Его рука уверенно тянется к карману, доставая папку.

— А как же, — он произносит с тоном, который звучит почти учтиво, но с таким количеством скрытой иронии, что её можно было бы разливать по бутылкам. — Мы бы не хотели давать поводов для беспокойства.

Он передаёт документы, чуть поднимая свой мясистый подбородок, как будто это тоже часть сделки. Офицер принимает их с равнодушием, но взгляд его всё ещё неотрывно сверлит Виктора, словно тот что-то забыл сказать. Затем он словно бросает надежду что-то услышать и незаинтересованно изучает документы. Не отводя взгляда от исписанных бумажек, он говорит будто бы ни к кому не обращаясь.

— Откуда штурман?

Гарри подавил желание выпрямиться в кресле, как школьник, внезапно вызванный к доске. Его голос звучит наигранно спокойно:

— Из блока Три-Один, южный Карс, сэр.

Офицер замер, поднял бровь, и взгляд его стал цепким, как у хищника, подкарауливающего добычу.

— Из южного Карса? — усмешка едва тронула его губы, но глаза остались холодными. — Акцент у тебя странный. Это не там обожают обсуждать политику под эти… как там? Синтетические мантры?

Гарри, стараясь держать лицо, слегка кивает:

— Блок смешанный, сэр. Бывает всякое.

Офицер долго разглядывает Гарри, как будто выискивая в его лице что-то неуловимое. В салоне кабриолета повисло напряжение, воздух будто стал плотнее. Виктор слегка откашлялся, привлекая внимание.

— У них там пилотажная школа неплохая. Дети улиц, делать больше нихрена не умеют — сказал он с лёгкой иронией, будто предлагая сменить тему. — Парень, может, не с местный, зато держится на трассе уверенно. По крайней мере, колеса нам целыми оставит.

Офицер перевел взгляд на Виктора, прищурился, как будто собирался задать ещё один вопрос, но вместо этого чуть покачал головой. Его взгляд смягчился, но лишь на долю градуса.

— Надеюсь. Слишком много стало тех, кто только и умеет, что пыль поднимать.

Он бросает документы обратно Виктору, склоняется ближе и добавляет тихим, почти доверительным тоном:

— У нас тут своих хватает. Не нужно добавлять проблем.

Затем, словно отбросив невидимую пыль с плеча, выпрямляется и направляется к своему аэрокару, ни разу не оглянувшись. Каблуки его ботинок глухо стучат по трассе, смешиваясь с тихим гулом двигателя кабриолета. Виктор следит за ним в зеркало, и, когда офицер уже почти садится в кабину аэрокара, бросает:

–Эй, Чак?

Офицер замер, его рука невольно скользнула к кобуре, но он всё сдержанно оборачивается.

— Что?

— Что там судмед сказал по тем, кого со вчерашнего ДТП на грави-шоссе привезли? — в голосе Виктора прозвучала лениво-безразличная нотка, но глаза выдали что-то большее, будто он наконец отыграться.

Офицер прищурился, словно пытаясь понять, к чему клонит Виктор.

— Ты о чем?

— Хорошая консерва, — с легкой усмешкой бросил Виктор, откидываясь на сиденье.

Офицер застыл на мгновение, его взгляд потяжелел, но затем он вздохнул и едва заметно хмыкнул — то ли от раздражения, то ли от какой-то непонятной горечи:

— Виктор… Если не хочешь служить, то хотя бы завязывай с этими бензо.

С этими словами он повернулся обратно и сел в аэрокар. Его двигатель взревел, мигалки вспыхнули напоследок, и он быстро исчез за горизонтом, оставив после себя только пыльный след.

— Хорошая консерва? — переспросил Гарри, глядя на Виктора с плохо скрытым любопытством.

— Шутка из учебки, — отмахнулся Виктор, переключая передачу.

— Уверенности тебе не занимать, Гарри, но в следующий раз впечатление нужно произвести сразу. И врать чуть умнее, чем «смешанный блок».

Гарри хотел что-то ответить, но передумал, лишь плотнее вжался в кресло. Кабриолет рванул с места, оставляя за собой клубы красной пыли.